Пороховой заговор

Одной из наиболее сложных проблем, с которой столкнулся при вступлении на английский престол Яков I, оказалась проблема религиозной терпимости. Пуритане были недовольны королем потому, что он не желал упразднить институт епископства. В январе 1604 г. к Якову прибыла большая делегация священнослужителей-пуритан, просивших разрешить им не облачаться в стихари при богослужении и упростить некоторые религиозные обряды. При этом пуритане даже не помышляли о том, чтобы отделиться от англиканской церкви. Яков спокойно слушал просителей до тех пор, пока кто-то из них не заговорил о пресвитерианстве. Короля словно подменили. «Шотландское пресвитерианство так же согласуется с монархией, как Господь с дьяволом, – воскликнул он. – Всякие Джеки, Томы, Уиллы и Дики будут собираться, чтобы от души порицать и меня, и мой государственный совет. Пока я не обленился, даже не помышляйте об этом». В итоге пуританам было приказано либо подчиниться правилам государственной англиканской церкви, либо сложить с себя священнические полномочия. С этого момента девизом короля стало: «Нет епископа – нет короля!» Подобно Елизавете, он использовал епископов для того, чтобы не допустить высвобождения священнослужителей из-под власти государства. Понятно, что обласканные Яковом епископы были довольны новым королем, чего никак нельзя было сказать о пуританах.

С призывами к веротерпимости обращались к Якову I и католики. В первый год его царствования у них появились надежды: Яков отменил штрафы за непосещение англиканских богослужений. Вскоре количество людей, ходивших на церковные службы, заметно сократилось. Обеспокоенный король в феврале 1604 г. издал указ об изгнании из Лондона всех католических священнослужителей. В ответ на это группа католиков, во главе которой стоял джентльмен Роберт Кэтсби, вступила в заговор с целью устранения короля, чинящего притеснения их единоверцам. Заодно было решено отомстить и как можно большему числу членов парламента, допустившего ужесточение законов против католиков.

Разрабатывая душегубские планы, Кэтсби и его сообщники думали и о будущем монархии. У короля было трое детей: сыновья Генрих и Карл и маленькая дочка Элизабет (Елизавета). Заговорщики считали, что принцы должны разделить участь отца, а девочку предполагалось возвести на престол и воспитать в католической вере. Наиболее подходящим моментом для террористического акта заговорщики сочли день открытия парламента, поскольку на этой церемонии присутствовали не только его члены, но и король, – надо было просто в нужный момент взорвать здание парламента.

По предложению участника заговора Томаса Уинтера для осуществления взрыва был приглашен бывалый солдат и ревностный католик Гай (Гвидо) Фокс. Активную роль в заговоре играли также Томас Перси и Джон Райт.

Казнь Гая Фокса

План грандиозного взрыва был разработан в мельчайших деталях. Сняв дом в Вестминстере, заговорщики пробили подземный ход в подвал, находившийся прямо под палатой лордов, и внесли в него тридцать шесть бочонков с порохом, спрятав их под грудой угля и вязанок хвороста. По мере того как близилось открытие парламента, ряды заговорщиков пополнялись – к ним примкнули Эдвард Бейнхэм, Эверард Дигби, Амброуз Руквуд и Фрэнсис Трэшем. Гай Фокс, умевший обращаться с порохом, по-прежнему оставался ключевой фигурой заговора. Другие участники помогали деньгами, обещали в день взрыва расставить в нужных местах лошадей, чтобы Фокс и его спутники могли быстро покинуть столицу. На Темзе стоял корабль, готовый немедленно пуститься в путь и перевезти заговорщиков во Фландрию. Наконец, определилась и дата взрыва – открытие парламента должно было состояться 5 ноября 1615 г. Вечером накануне этого события Фокс пробрался в начиненный порохом подвал и начал готовиться к взрыву.

Если бы заговорщики сразу ограничили число посвященных в тайну, их дьявольская задумка могла бы вполне увенчаться успехом. Однако по мере роста числа заговорщиков шансы сохранить дело в секрете резко сокращались. Собственно, ни один из участников заговора тайны так и не выдал. Однако Трэшем, который не желал, чтобы вместе с другими членами парламента погиб его родственник лорд Монтигл, послал ему сбивчивое и загадочное письмо, в котором умолял держаться подальше от парламента в день его открытия. Содержавшихся в письме намеков было достаточно, чтобы возбудить подозрения. Монтигл показал странное послание королю и его советникам, после чего было решено схватить злоумышленников с поличным, подвергнув здание парламента самому тщательном у осмотру.

Гай Фокс был на месте уже 4 ноября. Бдительно следившие за происходящим вокруг палаты лордов люди короля увидели, как он вошел в подвал. Наблюдение было усилено. Уже пробило полночь, когда Фокс, которому надоело сидеть одному в подвале, решил выйти подышать свежим воздухом. Именно в этот момент его арестовали. При нем был фитиль, кремень и огниво, а также часы – с головой выдавало его намерения.

Арестованного доставили прямо в королевскую спальню. Яков I вел себя с редким самообладанием. Он лишь поинтересовался, как у Фокса хватило духу решиться на убийство такого большого числа людей. Совесть злоумышленника, религиозного фанатика, была абсолютно спокойна, когда он дерзко ответил: «Для лечения чудовищных болезней требуются и чудовищные средства».

Как государственного преступника Фокса препроводили в Тауэр, но он держался необыкновенно стойко и даже под пытками не выдал имена других участников заговора, вошедшего в историю под названием Порохового. Другие заговорщики оказались не столь тверды и решительны, и вскоре все имевшие отношение к этому преступному намерению были либо арестованы, либо убиты при попытке ускользнуть от правосудия. Суд признал их виновными в государственной измене и приговорил к смерти. Казнь состоялась 15 января 1606 г. В числе казненных участников Порохового заговора был и иезуит Генри Гарнет, впоследствии канонизированный католической церковью.

Раскрытие Порохового заговора еще сильнее настроило английских протестантов против католиков и вызвало ужесточение направленных против них законов.