Последняя жена

Екатерина Говард погибла в 1542 г., а еще год спустя у Генриха VIII появилась шестая жена, Екатерина Парр (1512–1548), ранее дважды побывавшая замужем и дважды овдовевшая. Ее первым супругом был Эдвард Боро, вторым – Джон Невилл, лорд Латимер. Екатерина придерживалась протестантских взглядов и пользовалась поддержкой Томаса Кранмера, архиепископа Кентерберийского, в то время как ее злейшим врагом стал Стивен Гардинер, епископ Винчестерский, неустанно искавший повода, чтобы погубить королеву-протеста н т к у.

Екатерина Парр была женщиной добродетельной. Ее душевная доброта проявилась прежде всего в желании сблизиться со своими падчерицами и пасынком. По ее настоянию принцессу Елизавету вернули ко двору. Поскольку и Елизавета, и маленький Эдуард воспитывались в протестантской вере, дружеские отношения с мачехой установились у них довольно легко, чего нельзя было сказать о старшей дочери короля: у принцессы Марии, ревностной католички, не могло быть друзей и подруг в лагере протестантов.

Королева пыталась заступаться за своих единоверцев перед королем: будучи главой английской церкви, Генрих так и не определил четкого водораздела между истинной верой и ересью, и в последние годы его царствования в Англии заполыхали костры, на которых погибали и католики, и чересчур ревностные протестанты. Екатерине претили эти жестокости. В частности, рискуя жизнью, она предприняла попытку спасти несчастную Анну Эскью (ок. 1521–1546). Эта молодая протестантка из Линкольншира была выгнана мужем-католиком из дома из-за ее религиозных убеждений. Анна отправилась искать заступничества в Лондон, была обвинена в ереси и приговорена к смерти на костре.

В качестве королевы Екатерина постоянно подвергалась страшной опасности; заклятый враг епископ Гардинер делал все, чтобы погубить ее. Однажды Генрих VIII играл с женой в шахматы. За игрой внимательно наблюдал присутствовавший при этом Гардинер. Королева проявила неосмотрительность, поставив короля в патовую ситуацию. Зная болезненное самолюбие короля, Гардинер не упустил возможность указать, что его величеству грозит мат. Вызвав у Генриха приступ гнева, Гардинер подлил масла в огонь, заметив королю в беседе с глазу на глаз, что шестая жена – еретичка и не признает его главой церкви. Этого было достаточно, чтобы король подписал указ об аресте жены. К счастью, друзья Екатерины узнали, что ее готовятся бросить в Тауэр, и успели предупредить королеву.

Узнав о том, что ее ждет Тауэр (а это было равносильно смертному приговору), Екатерина собрала всю силу воли и утром явилась к Генриху с покаянным видом и призналась, что накануне выиграла у него только потому, что тайком стащила с доски одну из шахматных фигур. На это ее якобы подтолкнуло присутствие епископа, который всегда относился к ней предвзято, и ей захотелось обязательно выиграть именно на его глазах. Королю пришлось по душе сказанное Екатериной, а Гардинер поплатился за свои козни, попав в опалу. Ему было приказано покинуть двор и вернуться в Винчестер.

Екатерина пережила Генриха VIII. Король верил ей до последнего вздоха, и по его желанию королева не отходила от него, когда он умирал, – ему хотелось отойти в мир иной на руках у преданной жены. Последняя супруга Генриха хранила ему верность, но в сердце ее не было любви, да и как было любить человека, погрязшего в злодеяниях, алчного, жестокого деспота, для которого она была не более чем временной игрушкой?

Через месяц после смерти короля Екатерина вышла замуж за человека, которого давно любила, генерал-адмирала Томаса Сеймура, графа Сэдли. Однако четвертый муж не питал к ней ответных чувств. Женясь на вдовствующей королеве, он надеялся, что Екатерина станет регентом при малолетнем Эдуарде и тем самым предоставит мужу возможность управлять страной ее руками. Обманутая в своей любви, бывшая королева тихо скончалась в 1548 г. – сердце ее было разбито.

Генрих VIII и Ирландия

У Генриха VIII хватало врагов и внутри страны, и за ее пределами. Союзы, заключавшиеся между европейскими государями, были опасны для Англии, которая в любой момент могла подвергнуться военному нашествию. Такую операцию удобнее всего было начинать из Ирландии, где по-прежнему царил полный хаос.

Золотой век Ирландии, начавшийся в V столетии с прибытия на остров крестителя страны св. Патрика и превративший Ирландию в крупнейший центр христианской культуры, завершился в VIII в. с нашествием датчан. Северяне основали цепь поселений на побережье Ирландии и устраивали набеги на центральные области острова, грабя монастыри и кельтские селения. Кельтские племена постоянно воевали с пришельцами, но не могли преодолеть взаимных распрей и сплотиться в борьбе с общим врагом.

В 1169 г. в Ирландию вторглись закованные в доспехи норманны, однако ни построенные ими замки, ни феодальные отношения не помогли в установлении мира и покоя в стране. Знатные англо-норманнские семейства стали лишь номинальными владельцами огромных ирландских угодий. Власть Англии над островом оставалась эфемерной вплоть до эпохи Тюдоров.

Уже в XIV в. англо-норманнские лорды стали принимать ирландские имена, старались держаться независимо от английской короны. Мы помним, сколько волнений и беспокойств причинили ирландские бароны Генриху VII, однако и после того, как граф Килдэр был помилован и возведен в сан генерал-губернатора Ирландии, положение на острове ничуть не изменилось. Там по-прежнему царила баронская вольница, кельтские вожди вели междоусобные войны, ирландцы грабили англичан и наоборот. Даже королевский наместник позволял себе решать личные проблемы именем короля, расправляясь с неугодными людьми.

Джеральд Фитцджеральд, граф Килдэр, сын и преемник правителя Ирландии, назначенного Генрихом VII, не раз вызывал недовольство Генриха VIII. Ему дважды приказывали явиться в Лондон и дважды отправляли в Тауэр по обвинению в государственной измене (в 1526–1529 и 1533–1534 годах). Первый раз король помиловал ирландца, второй раз графу был вынесен смертный приговор.

Постигшая генерал-губернатора участь вызвала негодование у всех представителей клана Фитцджеральдов. Сын пострадавшего, Томас Фитцджеральд, унаследовавший титул отца, поднял в Ирландии восстание против власти английской короны. Восстание под руководством Фитцджеральдов (1534–1535) было подавлено новым генерал-губернатором Ирландии Скеффингтоном, который привез из Англии пушки, превратившие в руины стены замков, где укрывались мятежники. Томас Фитцджеральд был взят в плен и осужден на смертную казнь. Восстание было подавлено с крайней жестокостью. Достаточно сказать, что была истреблена вся мужская половина рода Фитцджеральдов, кроме двух малолетних мальчиков.

После восстания Фитцджеральдов был взят курс на англизацию Ирландии. Местным жителям вменялось в обязанность говорить по-английски, носить английское платье. Английские обычаи насаждались огнем и мечом. Не миновала Ирландию и церковная реформация, в процессе которой были уничтожены ирландские монастыри, практически единственные культурно-образовательные центры на острове.

Писатели тюдоровской эпохи сравнивали очертания Ирландии с яйцом, что свидетельствует о слабой изученности острова и весьма поверхностных представлениях даже о его береговой линии. В те далекие годы Ирландия была не только Изумрудным островом, но и настоящим комариным царством: ее болота и озера были намного обширнее, чем сейчас, леса, ныне почти вырубленные, казались поистине бескрайними; в них водились волки и находили прибежище разбойники.

Ирландия делилась на пять провинций – Ольстер, Коннахт, Манстер, Ленстер и Мит, позднее слившийся с Ленстером. По мнению английских путешественников XVI – начала XVII веков, жители Ирландии не слишком заботились о приумножении достопримечательностей острова. Норманнские замки были могучими и надежными фортификационными сооружениями, но об их красоте и удобстве никто и не помышлял. Многие постройки в результате войн лежали в руинах. Частые войны наносили ущерб и крестьянским селениям: гибли люди, земля плохо обрабатывалась. Английский писатель Барнаби Рич в книге «Новое описание Ирландии» рассказывал о местных крестьянах, которые привыкли крепить плуг… к лошадиному хвосту. Когда прочный конский волос перетирался, пахота, естественно, прекращалась. Еще менее, чем земледелие, было развито скотоводство, хотя именно крупный рогатый скот являлся основой ирландского хозяйства.

В Ирландии было всего сорок три обнесенных стенами города, дороги оставались непроезжими большую часть года (здесь в свое время не потрудились римские строители), совершенно отсутствовали мосты через реки, так что при переправах приходилось пересекать их вброд. Лучше всего была налажена жизнь в городах Лимерике, Корке, Голуэе и Дублине. Там было много двухэтажных каменных домов, крыши которых покрывала черепица. Горожане говорили и по-английски, и по-ирландски, но везде, кроме Дублина, вопреки королевскому указу, предпочитали объясняться на родном языке.

Население тогдашней Ирландии можно было бы условно разделить на три основные группы: коренные ирландцы, англо-ирландцы, многие из которых были потомками англо-норманнов, и, наконец, «новые англичане» – недавно прибывшие в Ирландию авантюристы, чиновники, колонисты и т. п., вызывавшие большие опасения у англо-ирландцев, считавших, что «новые» прибыли с целью отнять привилегии у «старых». Впрочем, дело обстояло именно так. «Новые», в свою очередь, ненавидели «старых ирландцев», не без оснований полагая, что те создают серьезные трудности в управлении страной.

Английский поэт Эдмунд Спенсер, долгое время живший в Ирландии и принадлежавший к «новым ирландцам», писал, что «старые» нуждаются в более серьезной перековке, чем коренное население, и ведут себя более враждебно к англичанам, чем местные кельты.

Серьезную проблему представляло собой насаждение английских обычаев среди коренного населения. В тюдоровские времена бытовала поговорка, что скорее десять англичан станут ирландцами, чем один ирландский кельт – англичанином. Самобытность кельтского населения привлекала английских путешественников, и они оставили любопытные описания тогдашних коренных ирландцев. История как бы повторялась: в свое время римляне увековечили нравы британских кельтов, теперь англичане запечатлевали быт кельтов ирландских.

В подавляющем большинстве те избегали англичан и построенных ими городов: им было привольнее там, где не было военных гарнизонов и чужеземных колонистов. Все авторы отмечают, что коренные жители имели приятную внешность и отличались хорошим сложением. При этом, с точки зрения англичан, ирландцы были ленивы и весьма спесивы. Те, кто мог вывести свое происхождение от главы-основателя клана, попросту гнушались повседневной работы, считая ее ниже собственного достоинства. Ирландские воины были печально известны буйным нравом и праздным образом жизни.

Среди положительных черт ирландских кельтов английские авторы называют отвагу, великодушие, гостеприимство, умение терпеливо переносить тяготы. На англичан производила впечатление простота мышления и доверчивость коренного населения страны. В религиозных верованиях ирландских кельтов христианство странным образом сочеталось с язычеством: например, при виде луны они падали на колени и читали «Отче наш», дабы уберечь себя от ее мистической власти.

Быт ирландских кельтов был предельно простым. Питались они преимущественно молочно-растительной пищей – молоком, сыром, овсяными лепешками. Любимыми национальными напитками были эль и виски. В торжественных случаях подавались блюда из мяса. Один из очевидцев рассказал о том, как проходил кельтский пир: участники празднества усаживались на солому, поглощали мясо и виски и в почтительном молчании внимали декламации барда и игре арфиста.

В одежде ирландских кельтов англичанам особенно бросались в глаза два элемента: просторные, доходящие до земли рукава и широкие теплые накидки, которые в случае необходимости могли служить и подстилкой, и одеялом. В ходу у кельтов была и весьма оригинальная прическа: волосы собирались в пучок, но не на затылке, а надо лбом, и спадали на лицо. Особо красивым считался золотистый, завитый и длинный пучок. Казалось бы, мало приятного в том, что волосы постоянно лезут в глаза, рот и нос. Однако определенный смысл в такой прическе был: она скрывала лицо, следовательно, с ней было легче заниматься воровским промыслом; у ирландских кельтов, как и у их шотландских сородичей, воровство считалось бесспорной добродетелью. Видимо, этим же объясняется и странный покрой национальной одежды – в ее складках можно было спрятать украденное. Однако самым почетным мужским занятием считалась война. У кельтов была конница, вооруженная копьями, пехота, рубившаяся тяжелыми боевыми топорами и мечами или же стрелявшая из луков.

У ирландцев была иная культурная история, чем у англичан, и они не желали упразднения своих национальных традиций. В царствование Генриха VIII возникла серьезнейшая идеологическая распря, не утратившая остроты и в наше время: если Англия начала продвижение по пути реформации, то ирландцы сплошь, за редчайшим исключением, были католиками. Этническая рознь, таким образом, усилилась религиозными разногласиями.

Интенсивная англизация Ирландии проходила в 1536–1539 годах, когда генерал-губернатором острова был лорд Леонард Грей, а в 1541 г. парламент в Дублине признал Генриха VIII королем Ирландии. До этого времени английские монархи именовались лишь «повелителями» этой страны.