22

В инвалидной коляске, с ногой на аппарате Арсений выехал в больничный парк. Подъехал к ждущему его Ромке, стоящему на протезах, взглянул на него снизу вверх, усмехнулся:

— Ну вот мы и поменялись с тобой ролями! Теперь ты на ногах, а я на коляске. И как же я тебя теперь понимаю!

— Не понимаешь. — Ромка покачал головой. — Ты прекрасно знаешь, что у тебя все это не навсегда. Так что… в общем, поправляйся скорее и не пытайся примерять на себя мою шкуру. Расскажи лучше, как у тебя дела.

— Как, как… Руки, слава богу, спасти удалось, а с ногой еще месяца два валяться, если не больше. Не сумел я удачно приземлиться.

— Неудивительно. Ты и так не в лучшей форме был, а в прыжке тебя, говорят, еще и подстрелили.

— Зацепили, что стало последней каплей. Среагировал и не успел извернуться, шмякнулся о землю, как разжиревший кот. Но уже на земле я вовремя вспомнил твой рассказ о том, как ты передвигался. И, зажимая ногу, чтобы кровавый след не оставлять, я успел не отползти, а откатиться с открытого места. Это оказалось гораздо быстрее. Поэтому, когда ноздревская свора выскочила за забор, я уже успел в кустах притаиться. Они же подумали, что я удрал, раз под забором не валяюсь, и кинулись далеко вперед. Мне оставалось после этого лишь перекатываться дальше, перетянув ногу и периодически затаиваясь в укрытиях. Так и добрался в конце концов до дороги. А там уж, как только смог, сразу кинулся звонить Валентину.

— Ясно. — Ромка улыбнулся собеседнику. — Удача в этом деле упорно обходила тебя стороной, но вот мужества тебе не занимать!

— Тебе тоже. — Арсений оглядел его, словно изучая впервые. — Уважаю твой характер! И главное, старался ты не зря! Теперь добытые тобой сведения, плюс прошлые «заслуги» Ноздрева и результаты проведенного в его квартире обыска не оставили ему ни единого шанса на то, чтобы еще хоть когда-нибудь увидеть небо не в клетку. Остальных он уже сам за собой потянул. Знаешь, из тебя мог бы выйти превосходный спецагент. Даже сейчас, невзирая на твою инвалидность. Или даже как раз именно вот как есть.

— Из меня уже вышел вполне неплохой автослесарь, чем я вполне доволен. Больше испытывать судьбу не хочу.

— А поменять? — Арсений кивнул на стоящую в отдалении Ланочку, одетую строго, но со вкусом. И с двумя косами, так полюбившимися Ромке при их первой встрече в домашних условиях. Когда им, всем троим, пришлось уговаривать ее остаться. Хотя бы до тех пор, пока не найдет, куда ей пойти. — Это та самая девчонка?

— Та самая. И поменяю судьбу, обязательно. Такими, как она, не разбрасываются.

— Ясно, — Арсений вздохнул. — Ну что же, спасибо, что навестил. И жаль, что наши с тобой дорожки расходятся.

— Будешь мимо проезжать — заходи в гости, всегда будем рады.

— А вот возьму и когда-нибудь воспользуюсь твоим предложением! — пригрозил Арсений на прощание. — Счастья тебе!

Счастья! Да оно у Ромки как раз уже было. Трудное, неоднозначное. И все еще какое-то диковатое, хотя до самозабвения готовое жить только им, им одним!

Глядя, как он приближается, Лана шагнула ему навстречу. Он протянул ей руку, она подала свою. Ее пальцы все еще трепетали каждый раз, когда соприкасались с Ромкиной ладонью. Словно она все еще не верила в реальность, словно все еще боялась спугнуть этот волшебный сон. Он сжал их чуть крепче. А потом, поймав робкий Ланин взгляд, тихо сказал ей:

— Пойдем домой.