Глава 26
Об испытании объявили на всю Дагнару – я ведь потребовала, чтобы сделали именно так, а еще огласили имена тех министров, кто настаивал на этом. Умру я или нет, еще неизвестно, а вот от них и их челяди уже начали шарахаться на улицах.
Прибыли и соседи: не всякий раз увидишь второе Восхождение…
Жаль только, никто не мог растолковать мне, что это такое – Королевская лестница. Я знала лишь, что во время коронации наследник престола должен взойти по ней в полном облачении, и только. Думала еще – как же это тяжело, лестница такая длинная… Но Дагна-Эвлора как-то справилась, пускай даже была слаба после болезни. Наверно, законным наследникам это сделать проще.
И еще: когда Одо привел меня в охотничий домик, а я разглядела вдалеке лестницу, он велел мне не смотреть туда – дескать, мне там делать нечего.
Ох, как же он ошибался…
– Не знаю я, что это такое! – жалобно ответил Данкир, которого я засыпала вопросами. – Лестница, вот и все. Согласно легендам, сама Богиня спустилась по ней в Дагнару и что-то там сотворила – то ли жизнь, то ли наоборот, потом вернулась домой, а несколько ступеней остались. Ими и испытывают будущих монархов.
– Несколько? – Я прищурилась на сияющую вдалеке лестницу. – Их там не меньше тысячи, неужели не видите?
Данкир присмотрелся и покачал головой.
– По-моему, просто лестница между площадью и храмом Богини на холме. Другим храмом, не тем, где вы уже бывали: в этот входят только перед коронацией, – добавил он.
– Что, даже пыль со статуи Богини не смахивают? – вырвалось у меня.
– Нет, там есть служительницы. Я имел в виду, никто другой туда без нужды не входит.
– А как они туда попадают?
– По другой лестнице, обычной, – проворчал Данкир. – Она позади, и вашим свитским придется карабкаться по ней. И мне тоже, мало ли… А если вы сейчас подумали о том, чтобы замаскировать какую-нибудь девицу и отправить ее на испытание, а самой подняться в толпе дам, и чтобы я как-нибудь поколдовал…
– Син! Что вы такое говорите?!
– Это не я придумал, это канцлер спрашивал!
«Этого следовало ожидать», – вздохнула я. Действительно, Одо не мог не проверить все возможности, но…
– Не выйдет?
– Нет. Может, мэтр Оллен справился бы, но… Тоже сомневаюсь. Эта штуковина человеку не по зубам, – серьезно ответил Данкир.
– Ясно…
– Словом, – подытожил он, – лестница довольно длинная, но вряд ли длиннее той, что у главного храма.
– Вот как…
– Да, вот еще: я наблюдал, как это было с Эвой – она медленно-медленно поднималась, останавливалась на каждой ступени и возносила молитву, потом двигалась дальше. Это заняло около часа, и все это время люди стояли молча, смотрели… Почему так вышло, не понимаю: а к Эве меня тогда, сами понимаете, не подпускали, не то я расспросил бы. Я пытался выискать следы чар, но ничего не обнаружил. Можно было бы подойти поближе – узнал бы больше.
– А почему нельзя?
– Не получается, – был ответ. – Как отворачивает что-то.
– А в других странах есть нечто подобное?
– Да, в Лариде, но там не лестница, а озеро. Нырнул, вынырнул живым – вот тебе и корона. А в Иссене какой-то провал в земле, но они не особенно об этом распространяются. И не использовали его уже очень давно, с самой смены династии. Видимо, опасаются, что новых правителей этот… хм… артефакт не воспримет как настоящих.
Я умолкла. Значит, и тут магия… Причем такая, что Данкир не может ее распознать, следовательно, она завязана на кровь. Я не прямой потомок королевской династии, но достаточно близкий родственник, потому и вижу эту лестницу во всей ее красе… и длине. А Данкир, пускай он маг, – только часть ее. Интересно, мэтр Оллен различал больше или нет?
– Чего ждать там, – сказал вдруг он, кивнув на лестницу, – понятия не имею. Но дам подсказку.
– Ну же?..
– Вы можете выбрать спутника. Только одного и безоружного: почему так, не знаю. Может, предполагается, что по пути ждут опасности, с которыми нужно справиться голыми руками?
– Как это обнадеживает, – пробормотала я.
– Да уж, предки были большие затейники! Ну и… Вы же догадываетесь, кого взяла с собой Эва?
– Я, пожалуй, не стану менять коней на переправе.
– Так и знал, что вы это скажете… – Данкир едва заметно улыбнулся. – Какая вы все-таки…
– Какая?
– Смелая. И сильная. Вот так идти на верную смерть…
– Я страшная трусиха, Данкир, – ответила я. – И ни капли я не сильная. Если бы вы не сказали, что можно взять с собой кого-то, я бы, наверно, всю ночь перед испытанием ревела в подушку.
– Это нестрашно: издалека опухшие веки не видны, – утешил он. – А за то, что не выбрали в спутники меня, – нижайшая моя благодарность. Не то чтобы я отказался посмотреть на лестницу, так сказать, изнутри, но… Знаете, тут графиня Эттари представила ко двору такую милую племянницу какого-то из своих бывших мужей. Вы не заметили, наверно, а я еще как – я ведь еще не женат! Словом…
– Да замолчите же вы, Данкир! – сказала я, поймала его за воротник, заставив пригнуться, и поцеловала в щеку. – Прощайте.
– Прощайте, Эва, – тихо ответил он…
В начале церемонии страшно не было. К собравшейся толпе я уже привыкла, к ее молчанию – тоже. Не иначе, люди ожидали, что на этот раз выкинет королева, поэтому прикусили языки. Или понимали: раз меня вынуждают второй раз подняться по лестнице и подтвердить право на корону, то дело неладно, и что может случиться… Хорошо, если просто на троне окажется другой человек, а если налоги поднимут? Или война будет?
Предварительный ритуал был древним и, к счастью, коротким: всего несколько вопросов. Ты такая-то? Желаешь подняться по ступеням к дому Богини добровольно? Кому позволишь пойти с тобой?
– Герцогу Мейнарду, – ответила я. – Я не знаю человека вернее его.
Он молча встал за моей спиной. Жаль, я не догадалась спросить Данкира, что случается со спутниками самозванцев. Наверно, они тоже погибают… Но возможно, для Одо Химмелица это было лучшим выходом из возможных.
Королевская лестница сияла перед нами. Я протянула Одо руку, как было сказано, и сделала первый шаг наверх…
* * *
Первые несколько десятков ступеней дались довольно легко. Признаюсь, мои дамы сжульничали: платье на мне было совершенно невесомое. Ну хорошо, не совсем – все-таки на дворе стояла осень, а не жаркое лето, – но намного легче тех, в которых мне приходилось показываться при дворе. Жаль, нельзя было избавиться от корсета, но и его затянули не так туго, как обычно: понимали, что не выйдет ничего хорошего, если я не смогу дышать полной грудью во время Восхождения. Только вот шлейф мешал, и, заметив это, Одо поднял его и перекинул через руку. Может, не совсем прилично, но… даже если кто-нибудь разглядит мои нижние юбки, я не расстроюсь. В конце концов, я их уже демонстрировала в день покушения…
– Мы всю ночь будем подниматься, – сказала я, чтобы не молчать. Снаружи нас не должны были слышать: все, кого я спрашивала, уверяли, что с лестницы не доносится ни звука.
– Вам лучше знать.
– Почему?
– Потому что я всего лишь спутник, – ответил Одо. – Я не вижу, где заканчивается лестница. Просто иду за вами.
– Вот как…
– И время здесь течет иначе. В прошлый раз мне казалось, что прошла вечность, а оказалось, что снаружи миновало не более часа.
– Верно, Данкир так и сказал… А что же ваши знаменитые часы? Неужели вы не засекли время?
– Засек, конечно же. Вот только они здесь не идут. Можете убедиться сами, – Одо показал мне циферблат.
Стрелки действительно замерли, но мне казалось, будто они подрагивают, в любой момент готовые сорваться с места.
«Так!» – звонко щелкнула крышка часов, и я поднялась еще на несколько ступеней.
Наверно, сейчас мы были на высоте примерно пяти этажей – выше мне никогда бывать не приходилось, поэтому точнее я определить не могла. Внизу разливалось человеческое море – вся площадь у холма была заполнена. И конечно же, все фонари, деревья, карнизы и окрестные крыши тоже были облеплены людьми – не только мальчишками и девчонками, а и вполне взрослыми, солидными даже горожанами. Я их понимала – не всякий раз такое увидишь! И, если честно, очень бы хотела поменяться местами с кем-нибудь на коньке крыши или даже на ненадежной макушке дерева.
– Не торопитесь, – негромко произнес Одо. – Не то растратите силы в самом начале пути. Если вы говорите, что лестница очень длинная, лучше не спешить. Останавливаться ненадолго не возбраняется. Во всяком случае, Эва отдыхала каждые несколько минут – она была еще не вполне здорова.
«Данкир сказал, она останавливалась чуть не на каждой ступени и возносила молитву, – вспомнила я. – Значит, и правда – снаружи все это выглядит совершенно иначе. Спасибо, не надо отбиваться от каких-нибудь чудовищ… Но вдруг мужчинам приходится, да еще голыми руками? Иначе откуда условие про отсутствие оружия? И ведь не спросишь, не у кого! Хотя…»
– Никто не помнит подробностей Восхождения, – предвосхитил мой вопрос Одо. – Или, возможно, не желает о них вспоминать. В любом случае в хрониках нет никаких упоминаний о деталях. Я искал тщательно, можете мне поверить.
Наверно, он перерыл все архивы и довел ученых мужей до бешенства, лишь бы отыскать то, что могло бы помочь Дагне-Эвлоре справиться с испытанием. И раз уж ничего не нашел, то этого либо вовсе не существовало, либо оно спрятано настолько надежно, что даже Одо не под силу доискаться. А ведь тогда ему еще помогал мэтр Оллен, и раз уж он ничего не нашел… Или не пожелал разглашать колдовские тайны?
– Вот что странно, – снова нарушил молчание Одо. – В прошлый раз лестница была очень крутой. Конечно, будь Эва здорова, она взбежала бы по ней, даже не запыхавшись, но… Каждая ступенька давалась ей очень тяжело. И мне тоже, что вовсе удивительно: я намного выше и сильнее, поэтому не должен был замечать такой ерунды. И если вы скажете, что я засиделся в кабинете…
– И не собиралась! Только вы не закончили: теперь-то лестница какая, по вашим ощущениям?
– Пологая. И по-моему, винтовая. Во всяком случае мы повернули уже раза три, никак не меньше, вы не заметили?
– Нет, – удивленно ответила я. – Она разве что немного извивается, как лента, если ее бросить на пол. В самом начале… да, показалось, что она круче, чем дворцовая или та, другая храмовая, а теперь вроде бы стала обычной. И я просто не вижу, где она заканчивается. Как будто упирается в небо, а там уже ничего не разглядеть – луна, звезды, ступени тоже сияют. Жаль, вы не видите: очень красиво! И внизу тоже – целое море огней. Наверно, с самой высоты будет видно всю столицу, как думаете?
– Возможно. – Одо посмотрел под ноги, но сияния явно не заметил. Пробормотал едва слышно: – Ну что ж, оценим вид сверху… если доберемся.
«Короткая лестница с крутыми ступенями, – мелькнуло в голове. – Как… как жизнь Эвы? А моя тогда на что же похожа? Одо говорит – закручена винтом, и в самом деле – разве не дала она крутой поворот? Но я-то вижу совсем иное! Ах, хватит рассуждать, иди вперед!..»
Только не думать о дурном никак не получалось, и я сказала:
– Как странно: мы уже должны были оказаться далеко от площади, а она все равно под ногами.
– Магия, – обронил Одо. – Чрезвычайно полезна и чрезвычайно опасна. И я не доверяю тем, кто ею владеет.
– Только не нужно устраивать гонения на магов, очень вас прошу! Тот же Данкир – вполне хороший человек, и вообще…
– Что – вообще? Он вам нравится?
– Одо, я вас в тот раз не очень больно ударила? – кротко осведомилась я, и он вдруг засмеялся – впервые на моей памяти. – Что забавного я сказала?
– Ничего. Вы сами делаетесь очень забавной, когда злитесь, потому что не умеете.
– Злиться не умею?..
– Ну да. Я это сразу заметил. Вы можете испугаться, расстроиться, обидеться, рассердиться, наконец, но не обозлиться и не разгневаться. Удивительное свойство для девушки, выросшей в приюте.
– Пансионе, когда же вы запомните!
– Ну вот, я же говорил. Вы сейчас не злитесь. Немного сердитесь, не более того.
– Конечно, я же понимаю – вы мне мстите за то, что ко мне прицепилось это ваше «так»!
– Знаете, я еще не дошел до того, чтобы мстить девушке, которая годится мне в дочери, тем более из-за такой ерунды.
Я помолчала, потом сказала:
– Воспитанницы пансиона не имеют права на такие чувства, Одо. Что получится, если гувернантка или учительница всерьез обозлится и примется кричать на хозяина, его жену и детей и бить посуду?
– Перед гувернанткой Орны трепетал весь дом, включая моего отца: она умела гневаться шепотом, и это впечатляло. Словом, не нужно обобщать. Конечно, вас учат держать чувства в узде, но они от этого не пропадают вовсе. Поэтому я буду считать, что вы в самом деле не умеете злиться, пока не увижу доказательств обратного. И довольно болтать, поберегите дыхание.
Ступенька за ступенькой ложились под ноги, а конца-края лестницы все не было видно. Кажется, мы не добрались еще и до середины. Именно там кара настигает самозванцев…
– Пить хотите? – спросил вдруг Одо, придержав меня за локоть.
– Откуда вы…
– Запрещено брать с собой оружие, но никак не фляжку с водой.
– И не леденцы с орехами. – Я показала ему полную горсть сладостей: в дамских платьях довольно объемные карманы, хотя многие об этом не догадываются. И фляжка у меня тоже была, только я не стала говорить. – Графиня Эттари сказала, они могут поддержать силы.
– Прекрасно, припасов у нас достаточно, – едва заметно улыбнулся Одо.
– Да, но побережем их. Я еще не хочу есть, а пить… один глоток, хорошо?
– Хоть десять. Это только для вас.
– Одо…
– Вы полагаете, для себя я ничего не припас? Не первый раз ведь иду.
Я чуть не поперхнулась от такого признания. И от удивления тоже: Одо был как-то странно весел. Я подумала бы, что он пьян, но не могла уловить запаха, да и не позволил бы он себе подобного…
В книгах писали: висельники перед смертью тоже, случается, балагурят и шутят с охраной и палачом – от страха. Неужели даже Одо боится? Не за свою Эву – ее нет больше, не за судьбу Дагнары, просто – за себя самого?
«Что же он, не человек?» – подумала я тогда и снова пошла вверх. Приостановилась еще на мгновение и сбросила туфли. Пропадут – и пес с ними…
– Что это вы вдруг?
– Вы когда-нибудь пробовали ходить на каблуках по лестнице?
Ответа не последовало.
Не знаю, сколько мы шли. Пробовала считать минуты, но сбилась. Ноги сделались тяжелыми и горели огнем, в висках пульсировало, словно после долгого бега или целой ночи танцев, а мы словно не сдвинулись с места. Все так же сияла впереди бесконечная лестница, светилась внизу полная народу площадь…
«Может быть, это и есть кара для самозванцев? – промелькнуло в голове. – Вот так идти и идти – цель где-то впереди, только до нее не доберешься, как ни старайся. А потом упадешь без сил и умрешь: если время здесь идет по-своему, снаружи никто и не поймет, что ты поднимался несколько суток, а не жалкий час…»
– Интересно, кто снимает отсюда тела самозванцев? – это вырвалось само собой.
– Пишут, они оказываются внизу сами собой.
– Удобно… Одо, давайте остановимся. Дышать трудно. Присесть ведь нельзя?
– Не знаю. Я бы не стал рисковать. Лучше так…
Он взял меня в охапку, приподнял – совсем невысоко, но и того хватило, чтобы немного дать отдых ногам. Я обхватила его за шею и, глядя вниз на столицу, думала: Одо ведь донес бы меня на руках, если бы мог. Вот только не имел права – ведь это мое Восхождение…
– Зря вы сняли туфли, – сказал вдруг он.
Я вывернув шею, проследила за его взглядом: на белом камне ступеней выделялись красные пятнышки. Надо же, я и не заметила, что стерла ноги в кровь… И как это вышло? Ступени такие гладкие, что гляди не поскользнись!
Одо отпустил меня и приказал:
– Дайте сюда ногу.
– Которую?
– Откуда я знаю, какую именно вы поранили?
– Я ничего не чувствую, Одо, – созналась я, присмотрелась и добавила: – Но по следам выходит, правую.
– Вот ее и давайте.
Он снова склонился передо мной, – ох, как неудобно делать это на лестнице! – поставил мою ногу себе на согнутое колено, осторожно ощупал ступню, мрачно взглянул, когда я невольно хихикнула от щекотки. Потом вынул платок, смочил уголок из фляжки и протер кожу – щипало ужасно, и я не сразу сообразила, что это другая фляжка, и в ней вовсе не вода, – и наконец перевязал мне ногу тем же платком и встал.
– Если что, нижних юбок у меня хватит на повязки для обоих, – храбро сказала я. Идти было неудобно, узел немного мешал, но, право, это не имело никакого значения. – Снаружи ведь никто не увидит этого безобразия, верно?
– Надеюсь. К тому же я не собираюсь снимать сапоги. Идемте.
Мы шли и шли, и я понимала, что скоро упаду без сил, не дождавшись той пресловутой середины лестницы, на которой гибли самозванцы. Даже Одо дышал тяжелее обычного и не возражал, когда я просила приостановиться на минуту.
– Будто что-то тянет назад, – выговорил он во время очередного «привала». – Вначале было не так.
– Но что? Не фляжка же ваша с огненным пойлом, – не удержалась я.
– Нет, в тот раз она тоже была при мне, – не принял Одо шутки. – Оружия нет. Что вы так смотрите?
– Просто… хотела напомнить вам об обещании, которое вы решили не сдерживать. Но передумала: какой смысл, если у вас нет ни револьвера, ни даже ножа?
– У меня пока что обе руки на месте, поэтому, если иного выбора не останется, я просто сверну вам шею. – Ладонь Одо легла мне на затылок, и я невольно вжала голову в плечи. – А обо мне не беспокойтесь. Я не боюсь ни смерти, ни боли. Странно, что вы ее боитесь. Вас что, избивали в этом вашем… пансионе?
– Нет. То есть… иногда, – созналась я. От его горячей руки дурнота и ломота в висках отступали, и мне не хотелось шевелиться. – Но это такая ерунда… Я потому и боюсь, что не знаю настоящей боли и даже представить не могу, насколько это страшнее розог или там ударов линейкой по пальцам…
– Интересные у вас выверты сознания. Идемте, Эва. Я не хочу ночевать на этой клятой лестнице.
«Верно, скорее бы…» – подумала я, а Одо вдруг произнес:
– Вот оно.
– Что?
– То, что тянет меня вниз.
Он сдернул с шеи цепочку с кулоном, покачал его на ладони… выронил на ступени – подвеска рассыпалась пылью, которую тут же унес невесть откуда взявшийся ветерок.
– Одо! Зачем вы?.. Это же память Эвы – и память о ней!
– Нет. Просто колдовская игрушка. А все, что мне нужно помнить, у меня вот тут, – он коснулся виска. Потом встряхнул головой и подобрал мой треклятый шлейф. – Кажется, в самом деле стало легче. Идемте.
«Пожалуйста, пусть это закончится! – взмолилась я, когда мы снова остановились. – Хоть как-нибудь! Я не могу больше идти!»
И вдруг мне вспомнилась госпожа Тассон: словно ее тень встала рядом со мной.
«Что значит – „не можете“? – проговорила она невозмутимо, как обычно, и ткнула меня своей тростью в спину. – Вы так же скажете его величеству, если вам вдруг каким-то чудом удастся попасть ко двору? Я не умею делать реверанс, потому что ленилась? Нет? Значит, вы просто не желаете потрудиться. Повторяем, девушки. Через „не могу“. И – раз! И – два!.. Соберитесь, Эвина, и продолжайте упражнения!»
– Вы не солдат, откуда вдруг этот счет? – спросил Одо.
– Идите молча!..
Верно, сейчас я солдат. Левой-правой, левой-правой… Не думать ни о чем, только бы дойти… Дойти…
«Эвина, ты совершенно не стараешься! – Госпожа Увве зашагала со мной бок о бок, то и дело подбадривая розгой. Это было совсем не больно – поди достань до тела сквозь все юбки, – но обидно. – Я полагала, ты используешь дарованный тебе судьбой шанс. Думала, сумеешь выйти в люди, стать достойной дамой, невзирая на происхождение… а ты позоришь звание нашей воспитанницы. Запомни: ты не имеешь права на слабость. Другие могут себе это позволить, но не ты. Ну же, не хнычь! Что за глупая девчонка!»
Госпожа Увве, я все смогу, честное слово!.. Я взберусь на эту проклятую лестницу, а наш пансион станет лучшим в Дагнаре, обещаю!
«Миленькая госпожа Эва, – это Мика сильно подтолкнула меня в спину широкой натруженной ладонью, – вот не думала, что скажу вам, а все же… Самая вы моя любимая девочка были, с тех пор как я в пансион работать пришла. Добрая всегда и к нам приветливая. Очень я по вас скучаю. Никто больше не придет так вот, когда мы в каникулы или выходные шьем или стираем, ничего не расскажет. От этих ваших сказок даже зимой тепло становилось. А что Лика смеялась, дурында, так это все равно. Я-то знаю, она потом ночью плакала. Думала, наверно: к ней принц не прискачет – хоть и красивая, да больно уж к людям злая!»
Мика! Мика, ты всегда ворчала, но я-то знала, что ты никогда меня не обидишь. И еще: ты наверняка находила потеки воска на моих простынях, а то и прожженную искрой дырочку, но ни разу не сообщила госпоже Увве, что я читаю по ночам…
«Эва, Эва! – Сэль и Юна схватили меня под руки и потащили вперед. Мы всегда так ходили по коридорам на переменах и бегали на прогулках, если удавалось, пускай за это ругали. – Вот ведь настоящее чудо, как в книжке! Посмотреть бы на твоего жениха… Пришли карточку, если сможешь! В свадебном платье ты будешь настоящей королевой, это точно!»
Буду, девочки. Обязательно буду, стисну зубы и сделаю еще шаг… и еще…
«Эвина, сосредоточьтесь. – Мягкая пухлая рука господина Агсона подтолкнула меня под локоть. – Вы знаете все правила назубок. Вы можете решить эту задачу. Успокойтесь, вдохните поглубже и пишите, не то будете пересдавать осенью!»
Конечно, знаю и помню, только как мне помогут эти правила сейчас, на Королевской лестнице?
«Давай-ко, иди, не оглядывайся. Будто моих рассказок не слыхала», – старый истопник, выпрямившись во весь свой гигантский рост, приложил широченную ладонь к виску…
«Ничего не бойтесь. Страх – вот главный враг», – а это Данкир. Очень в его духе: пафосно и всеобъемлюще!
«Живы? Тогда вперед!» – вот и генерал Норинц. И Боммард с Бимом здесь же, но им не до разговоров – опять штопают кого-то. Прямо на лестнице, да…
«А мы это, ваш-велич, теперича главные в цельном училище, – гордо сообщил мальчик. Иво, вспомнила я наконец его имя. Дичка схватила меня зубами за подол и потащила наверх, прочь из смертельной ловушки. – Других собак учим, то есть. Ну и людей, куда без них – оно, конечно, собака и сама копать может, да медленно, а лопату не удержит».
«Вы обещали навестить наше поместье и взглянуть на розы», – вот и баронесса Эррен.
«Кажется, мы хотели обсудить один из проектов моего супруга», – куда же без графини Эттари!
«Вы так повзрослели…» – Графиня Ларран рассеялась облачком, а я нечаянно взглянула в другую сторону.
Успела рассмотреть высокого худого мужчину со шрамом на виске, действительно как две капли воды похожего на Одо, разве что последний не носил бакенбарды. А еще девочку лет десяти со светлыми косичками – ей не терпелось бежать вперед, и она изо всех сил тянула старшего брата за руку. Были и другие тени: я узнала даже его величество и двух принцев, и близняшек-принцесс. Эва появилась напоследок: она демонстративно прошла мимо, постояла, дождалась, покуда Одо поравняется с ней, и только тогда сильно толкнула его в спину, и сразу же исчезла…
Он споткнулся так, что едва не упал. Устоял все-таки, а я, обернувшись назад, с ужасом увидела алые пятна на белом камне, и виной тому были вовсе не мои стертые ноги.
– Одо?..
На темной ткани мундира выделялось еще более темное пятно.
– Я дойду, – шепотом сказал он. – Не теряйте время…
Я сорвала с себя шарф, прижала к его груди – он намокал катастрофически быстро. Как же так?! Снаружи не должно быть видно ничего, так каким же образом…
Наверно, я думала вслух, потому что Одо сказал, перехватив мою руку:
– Не у одного меня есть зачарованные пули. Идемте. Скорее. Если упаду… идите одна. И вот…
Он снял перстень, силой надел мне на палец, а меня осенило:
– Богиня, что же мы медлим! Вашим порталом – к Боммарду, скорее!..
– Нет. Здесь не действуют порталы, проверял. Думал, Эва не дойдет… – Одо дышал коротко и часто. – Решил: плевать на корону. Не прощу себе, если умрет… Нет, не вышло. Даже этот портал не пробьет защиту…
– А пули пробили?!
– Они же снаружи прилетели, глупая вы девчонка. – Он улыбнулся. – Ну? Сколько там осталось?
Я посмотрела вверх и опешила.
– Одо, всего ничего! Ступеней десять… или двадцать…
О том, насколько они крутые по сравнению с прежними, я говорить не стала.
– Ах вот как… – Одо улыбнулся шире. Мундир его промокал на глазах, ступени под ногами делались из белых алыми. – Вот почему стреляли… Хотели остановить Восхождение – если середину миновали, то…
– После разберемся! Дайте руку, и… и запомните: без вас я отсюда не выйду. Даже если придется ползти и тащить вас волоком, я так и сделаю! – На глазах вскипели злые слезы. И почему это Одо сказал, что я не умею злиться? – Не доводите до такого! Ну же!..
– Сам доползу, – ответил Одо, но руку мне на плечи все-таки закинул.
Он старался не наваливаться на меня всей тяжестью, но что толку, если уже валился с ног – кровь было не остановить моим жалким кружевным шарфом.
– Бросайте, Эва… – выговорил он.
– Нет!
– Я сказал – бросьте меня! – Одо все-таки вырвался, отступил на пару ступенек, едва не опрокинувшись назад. Не мне бороться со взрослым мужчиной, пускай даже раненым. – Пожалуйста… Идите, Эва… я свое дело сделал… Вы умница, вы справитесь и без меня…
Его шатало – еще немного, и в самом деле упадет, покатится вниз, вниз, и я приму эту добровольную жертву…
Что? Какую еще жертву?
– Да никогда! – Я ринулась за ним, обхватила за пояс и потащила вверх, туда, где уже виден был выход, а там можно дозваться доктора Боммарда, там ждет Данкир… – Никогда… Не дождетесь… И не смейте умирать, Эва вам не простит!
Казалось, у меня вот-вот сломается спина от тяжести, но я обещала доползти хоть на четвереньках – значит, доползу. Только знал бы кто, как неудобно делать это в треклятых длинных юбках…
Вдруг сделалось легче. Я покосилась на Одо – его обняла высокая, едва ли не выше его женщина в простом светлом одеянии. Безымянная, поняла я, когда она взглянула на меня.
– Отдай! – голос у меня сорвался. – Отдай, он не твой!..
Я бы кинулась на нее, чтобы отбить Одо – в ход пошли бы кулаки, ногти и даже шпильки, – но меня удержали, и вырваться я не сумела. Увидела только, извернувшись, что держит меня очень похожая женщина.
– Не буду никогда тебе молиться, – выговорила я в лицо Богине. – Зачем ты с нами так?.. Пусти меня, пусти сейчас же, я успею, я вытащу Одо, и доктор…
Она не ответила, повлекла меня все выше, выше, выше… Я отбивалась, как умела, но разве человеку под силу сладить с Ней?..
Не помню, как я оказалась наверху, на площадке возле храма. Баронесса Эррен держала меня на коленях, а графина Эттари совала под нос клятые нюхательные соли – у нее они были такие, что мертвый бы восстал.
– Одо!..
Я резко села и увидела Данкира буквально в двух шагах от себя.
– Не надо кричать мне в ухо, ваше величество, – проворчал он. – Жив ваш ненаглядный канцлер.
– Син, он…
Мне наплевать было, что там подумают придворные, глядя, как я на коленях подползаю к Данкиру и Одо, пачкаясь в крови.
– Да говорю же, жив! Даже без Боммарда обойдемся, ничего жизненно важного не задето, – вовсе уж неприлично отпихнул меня маг. – А зачарованные пули все-таки по моей части.
– Те же, от Оллена?
– Да. Стрелка взяли. Наверно, он тоже из Безымянных, а откуда ему те пули перепали – от Эда или еще кого, потом выясним.
– Непременно выясните, – выговорила я.
– Его превосходительству несказанно повезло, – добавил Данкир. – Чуть влево или вправо, и пуля могла войти в легкое, в ребро, или того хуже, в позвоночник. А так навылет прошло. Подумаешь, дырка в организме – крови много, толку мало…
Я вспомнила вдруг тень Эвы на лестнице. То, как она выжидала, а потом толкнула Одо в спину. Может, если бы не это, он не отделался бы сквозным ранением? Или целились в меня, а она сделала Одо щитом? Ведь не возвращаться же, чтобы спросить…
– Да не рыдайте вы! Ну или хотя бы не на груди у его превосходительства рыдайте, ему же больно! – Данкир силой оторвал меня от Одо. – Подумайте, что люди скажут!
– Наплевать, – всхлипнула я. – После Восхождения никто ничего не посмеет сказать. И вообще…
– Расскажете, что там было? – жадно спросил он.
– Да. Непременно расскажу и прикажу внести это во все хроники, – опомнилась я. – Чтобы любой претендент знал, на что идет…
Он выразительно взглянул на мои босые ноги – правая перевязана грязным платком, – потом на залитое кровью платье, растрепанные волосы, зареванное лицо.
Ничего… Главное, Одо жив – я держала его за руку и чувствовала пульс, слабый, но ровный. Он же Химмелиц, а Химмелиц – скалы, которые не сдаются просто так, сам сказал…
– Кажется, королевский крап снова войдет в моду, – задумчиво проговорила баронесса Эррен, разглядывая забрызганную кровью юбку.
– Ничего, будет что снять с модников в пользу бедных, – усмехнулась графиня Эттари.
Я не успела ответить: Одо наконец открыл глаза – словно после страшного сна, он силился выговорить что-то, но не мог и только хватался за мою руку…
– О, кажется, теперь его превосходительство не сможет заснуть без своей Эвы – его будут мучить кошмары, – не удержалась от шпильки графиня Эттари.
– Мы вышли, – шепнула я ему на ухо. – Вышли. Двуединая вывела. Данкир вас заштопал, так что вставайте… Нужно встать – у нас еще столько дел!..
– Я бы предпочел Боммарда, – едва слышно ответил он, приподнявшись на локте.
– Непременно вызовем, но сначала нужно показаться людям.
– Что, вот так? Вы себя со стороны видели? Пугало огородное, а не королева…
– Какую заслужили, – мстительно ответила я и протянула ему руку. – Вставайте. Данкир сказал, что в ближайшее время вы не скончаетесь, так что нечего симулировать!
Канцлер встал на ноги сам. Нет, я думаю, Данкир помог, но… ненавязчиво, он это умеет, когда хочет.
– Идемте. Покажемся. – Одо вынул из-за обшлага еще один платок и тщательно вытер мне лицо. – В самом деле час поздний, люди ждут… Ну а теперь-то зачем плакать?
– Какое же вы невыносимое бревно, Мейнард… – процедила графиня Ларан и отвернулась.
– О, да вас можно поздравить, ваше величество? – тут же встряла графиня Эттари.
Я прижала руку к груди, но прятать перстень было поздно: все свитские уже наверняка его разглядели.
– Да. – Я сглотнула. – Мы хотели объявить о помолвке сразу после Восхождения, но, кажется, ее придется отложить, пока Одо не… не… оправится после испытания. И я тоже.
– Как это скромно с вашей стороны… – Одо взял меня за руку. – Идем. Покажем людям королеву, которую они заслужили…
Ну да, именно такую: грязную, босоногую, растрепанную, с замурзанным лицом. Ту, что, падая и спотыкаясь, тащила на себе верного человека по этой треклятой лестнице, когда его подстрелил какой-то мерзавец. Ту, которую под руки внесла наверх Двуединая, – так это выглядело со стороны.
– Я же не сделала ничего особенного… – прошептала я, когда нас оглушил рев толпы. Одо еще снял мундир, оставшись в одной окровавленной рубашке: это выглядело эффектно.
– Это вам так кажется. Но не огорчайтесь: еще будет и сложнее, и страшнее, и… Хотя не представляю, что может быть страшнее помолвки с вами.
– Мы ее не подтвердили, можете разорвать.
– Не могу. – Одо смотрел в упор. – Я снял перстень добровольно. Я говорил вам, как это бывает. А вы… ну, попробуйте, верните его мне.
Конечно, я попыталась. Какое там: перстень, казалось бы, большой, мужской, сидел как влитой.
– Это нечестно, Одо, – сказала я. – Вы хотели спасти меня и Дагнару, пускай даже ценой собственной жизни. А я теперь просто не хочу вас отпускать, потому… потому что я глупая девчонка, как вы говорите, и мне без вас… я не смогу без вас! Это неравноценно!
– Я не сумел отдать перстень той Эве, как ни старался. На этом – точка, – произнес он и покосился вниз, на толпу. – Говорите, вы никогда не целовались?
– Я… что?..
Пожалуйста, никогда не проделывайте этого впервые на глазах у тысячной толпы. Очень неловко, клянусь Двуединой.
