14

Катя

Мила распахнула дверь и впустила Катю.

– Вот, наконец-то! Я уж думала, у тебя совсем крыша поехала! Заходи!

Катя бросилась к ней и разрыдалась.

– Я уже билет на астраханский поезд к-ку-пила… – захлебываясь слезами, говорила она, обнимая подругу. – Я так испугалась!

– Все, хватит рыдать. Давай уже, приходи в себя и рассказывай, зачем потащилась на вокзал. А если бы я тебе не позвонила или опоздала бы со звонком, ты укатила бы, даже ничего мне не рассказав, не предупредив?

– Говорю же, испугалась… – Катя глубоко вздохнула, вытерла ладонью слезы и теперь смотрела на подругу, хлопая размокшими ресницами.

– Ну и видок у тебя. Тушь потекла, помада размазалась… Возьми себя в руки, успокойся. Пойдем на кухню, выпьем, и ты мне все-все расскажешь.

Вся квартира Милы была устлана толстым ковровым покрытием, повсюду царил порядок, все вещи были аккуратно сложены, и как в квесте «Найди цветок», комнаты и кухня были украшены искусственными цветами – маки с васильками в вазе гостиной, маленькие шелковые розочки пришиты на диванные подушки, пластмассовые тюльпаны в плетеной корзине на холодильнике, пышные тряпочные пионы на туалетном столике в спальне, а потрепанный букетик ландышей застрял в занавеске ванной комнаты…

– Пирожки? – икая, спросила Катя, усаживаясь за кухонный стол Милы и думая о том, что вот Мила живет правильно, спокойно и как-то чисто. Поэтому не влипает ни в какие истории. А Катя сама себе ищет проблемы и находит их, а потом не знает, как выпутаться. – Можно?

И, не дожидаясь ответа, схватила теплый пирожок, откусила. С капустой, вкуснейший пирожок.

– Сейчас чаю погрею, – сказала Мила со вздохом. – Бедная ты моя!

Ей нравилось опекать невезучую подругу. На ее фоне жизнь самой Милы казалась благополучной, устроенной и правильной. Она всегда старалась поступать правильно. Вот и тогда, в разговоре со следователем, она честно рассказала ему о Михаиле, который изнасиловал Катю. А как было не рассказать, если и убитого тоже звали Михаилом? Она же не сказала прямо, что это Катя его убила, просто намекнула, что убить могли именно этого Михаила, потому что он сволочь. Мысли о том, что она подставила, предала подругу, Мила, как могла, отгоняла от себя и старалась не думать, что, рассказав следователю историю из ее прошлого, она четко обозначила мотив преступления, сделав Катю главной подозреваемой в убийстве.

– И черт меня дернул тогда отрезать себе кусок ветчины! – И Катя, жуя пирожок, рассказала Миле историю японского ножа и про связанные именно с ним страхи.

– Зачем ты вообще полезла в холодильник-то? – недоумевала как будто бы Мила, хотя на самом деле отлично понимала Катю. Она и сама бы так поступила, и, оставшись одна в квартире, которую сдавала бы для любовных свиданий, полюбопытствовала, на какой постели спят любовники, что едят? По содержимому холодильника можно было определить уровень этого Ивана, который снимал Катькину квартиру, какими продуктами он угощал своих любовниц. Если деликатесы свежие, то свидание еще только предстоит и он подготовился к нему, если же старые и засохшие, то, получается, не так уж и часто в квартире происходят любовные оргии.

Скорее всего, Катя, осматривая квартиру, сравнивала Ивана с теми мужчинами, которые попадались на ее пути. Прошлась по комнатам, сфотографировала как-то надпись, сделанную помадой на зеркале, теперь вот открыла холодильник, развернула ветчину и, забыв, что не дома и что эта ветчина принадлежит ее квартиранту, взяла, дура, и отрезала себе кусок, сожрала. Каракатица!

– А это, случаем, не тот Михаил, который тебя тогда с дружками…

– Да хватит тебе, Мила! – поморщилась Катя, отмахиваясь от неприятной ей темы. – Чего это ты вообще это вспомнила? Ты вообще понимаешь, что полная дура? Зачем ты следователю об этом рассказала?

Если первые часы после разговора с Седовым, который рассказал ей о показаниях Милы, Катя злилась на нее и много раз представляла себе, как набрасывается на нее с обвинениями, как они ссорятся и она разрывает с ней всяческие отношения, то там, на вокзале, когда она была совсем одна и поняла, что у нее, кроме Милы, никого-то и нет, она решила ее простить. И как только она подумала об этом, так Мила и позвонила. Причем позвонила просто так, типа, где ты, что делаешь, я пирожков напекла, заходи… Вот так, получается, Мила вернула ее и не дала ей совершить глупость.

– Ты прости меня… Просто сорвалось. Подумала – собаке собачья смерть. Даже обрадовалась, что прибили гада. Но я же не сказала, что это ты его убила!

Да, Мила не блещет умом, подумала Катя.

– Ты-то хоть понимаешь, Катюха, что своим бегством ты бы просто призналась в убийстве?! Если человек невиновен, то не бежит! Скажи мне спасибо, что я позвонила тебе! Ладно, не будем о грустном, главное, что ты вернулась. Теперь будем ждать, когда поймают настоящего убийцу. Но знаешь, что я тебе скажу? – Мила достала графинчик с малиновой наливкой и разлила в две хрустальные рюмочки. – Если этого Михаила убили, то за дело, поняла? В твоей квартире Иван встречался со своими любовницами, возможно, среди них были и замужние. Возможно, этот Михаил – муж одной из любовниц. Выследил свою жену, позвонил в дверь, она открыла, увидела его и… Пардон за мой французский… Взяла, что потяжелее, да и огрела его по голове!

– Его зарезали! Нанесли ему несколько ножевых ранений в живот!

– Сам виноват! Наверняка обозвал ее, сама понимаешь, как… Женщина оказалась эмоциональная, сначала огрела его чем-то тяжелым по голове, ну, чтобы его оглушить, чтобы он не был опасен. А потом, когда он упал и она поняла, что он в любую минуту может очнуться и наброситься на нее, да и вообще теперь ее жизнь покатится под откос, что муж ее не простит или вообще забьет до смерти, она решила не ждать своей казни, а схватила твой японский нож и всадила ему в живот. Потом, что-то вспомнив из их семейной жизни, может, побои, – знаешь, сейчас так много говорят о домашнем насилии… Так вот, вспомнила что-то и давай кромсать живот мужа, чтоб уж наверняка!

Катя, слушая ее, чуть не подавилась очередным пирожком. Вот дура-то! Вообще мозгов нет! Не видит разве, как ей плохо? Что она и слышать ничего не хочет об этом трупе!

– Слушай, давай не будем об этом. Мне и так нехорошо. Меня всю трясет.

Ближе к полуночи, пропитанные малиновой наливкой, размякшие, подруги рыдали на плече друг у дружки, признавались в своем одиночестве и тоске, рассказывали страшные истории из своей жизни, признавались в каких-то неприглядных моментах, кляли мужчин, которые прошлись по их женским судьбам, просили друг у друга прощения, клялись в дружбе и преданности.

Кто-то позвонил в дверь. Женщины переглянулись. Мила явно никого не ждала. Она подошла к двери, глянула в глазок, увидела мужчину и спросила:

– Вам кого?

– Гражданка Рыжова у вас?

Господи, как же она не узнала следователя Седова?

Она тотчас распахнула дверь. Наконец-то какое-то движение, следствие сдвинулось с мертвой точки, наверняка нашли убийцу, и теперь Катя им понадобилась как свидетельница! Если пришли ночью, значит, на самом деле произошло что-то важное!

– Да, конечно, она у меня, проходите, пожалуйста!

Катя, появившись в коридоре, вся сжалась, словно в ожидании удара. Чтобы не упасть, она прислонилась к стене.

– Гражданка Рыжова, вы задержаны по подозрению в убийстве гражданина Вершинина, – сказал Седов, и появившийся следом за ним молодой человек надел на Катю наручники.

– Да вы что такое делаете?! – словно очнувшись, Мила набросилась на Воронкова с кулаками. – Снимите с нее наручники! Она что, зверь какой? Она – слабая женщина! Катя просто сдавала квартиру! Она не может отвечать за всех тех, кто там убивает или насилует! Она-то точно никого не убивала! И вообще… Она могла бы сбежать, между прочим, она была уже на вокзале, и это я ее остановила! Отпустите ее, гражданин следователь! Она моя подруга! Она неспособна на убийство! Это бред! Ищите настоящего преступника!!!

Катя, в наручниках, с недоумением осматривалась, не в силах понять, снится ей весь этот кошмар или нет.

– Вы что, на самом деле думаете, что это я убила его?

Седов ничего не ответил, попросил ее пройти к выходу.

– Да, хорошо вы работаете, ничего не скажешь! Вам бы поскорее дело закрыть, повесить убийство на невиновного человека, а самим получить новые погоны! Знаю я, столько сериалов уже сняли про это! Мы хоть и простые люди, но тоже кое-что понимаем! Вы вот уводите мою подругу, да еще и в наручниках, хотите окончательно погубить ее, сломать, а настоящий убийца на свободе! И он сейчас смеется над вами! А в чем она виновата? В том, что тем ножом отрезала себе кусок ветчины?

Седов уже на пороге остановился, резко повернулся и, обращаясь к Воронкову, сказал:

– И эту гражданку задержите.