Примечания автора

Народная традиция браков людей с призраками или призраков между собой возникла ради того, чтобы задобрить мертвых или уменьшить их гонения на живых. В китайской литературе встречается множество аллюзий на нее, однако ее корни очевидно лежат в культе предков. Порой союзы заключались между двумя умершими, причем родственники с обеих сторон признавали такой брак в качестве официального. Однако были и другие случаи, когда живущий вступал в брак с мертвецом.

Как правило, такое событие имело в виду исполнение желания умершей возлюбленной или возводило в ранг супруги любовницу либо конкубину, произведшую на свет наследника. Порой обедневшая девушка попадала в семью в качестве вдовы, выполнявшей ритуалы поклонения предкам ради покойного мужчины без жены и детей – как раз ситуация Ли Лан. В подобном случае настоящая брачная церемония проводилась с участием заместителя, исполнявшего роль покойного жениха.

Стоит отметить, что временами живых одурачивали. Если семья узнавала от экзорциста или предсказателя, что их покойник желает вступить в брак, один из ее членов шел к дороге и клал на нее красный конверт («хонг бао»), обычно используемый для денежных подарков. Несчастный, подобравший такой конверт в надежде на заработок, назначался женихом или невестой призрака. Любопытно, что похожие истории о свадьбах с призраками в основном бытовали в заморских китайских колониях, особенно в Юго-Восточной Азии и на Тайване, и даже там – не слишком часто. К моему удивлению, множество жителей континентального Китая никогда не слышали о таких практиках, и можно только предполагать, что все это произошло благодаря влиянию коммунистов, на протяжении десятилетий боровшихся с суевериями.

Представления китайцев о загробной жизни зачастую являются смесью буддизма, таоизма, культа предков и народных суеверий. Несмотря на заимствование буддийской концепции реинкарнации, в которой души стремятся избежать бесконечного круговорота путем избавления от всех желаний и достижения нирваны, китайцы также признают существование нескольких райских обителей, охраняемых различными духами и божествами. Такое противоречие еще более усугубляется таоистскими верованиями в возможности обретения бессмертия, магию, левитацию, боевые искусства и так далее.

Существует и китайская литературная традиция сочинения историй о сверхъестественном, которая описывает бюрократическую загробную жизнь по образцу обыкновенного официального госаппарата. К примеру, во многих сказках адом управляют коррумпированные и глупые чиновники, совершающие преступления и берущие взятки. Разнообразные божества неба в таких случаях призваны решать проблемы и отправлять правосудие. Эрлан – одно из таких малых божеств, появляющееся в различных историях. Иногда он человек, который стал божеством благодаря своей сыновней добродетели. В классическом романе У Чэнъэня «Путешествие на Запад» Эрлан – племянник Яшмового владыки, чьей обязанностью является укрощение дерзкого царя обезьян Сунь Укуна. Также Эрлан ассоциируется с водой, как инженер, победивший дракона и предотвративший наводнение. Я взяла на себя смелость сделать его драконом, потому что эти существа известны своими умениями менять облик и вызывать дождь.

Равнины мертвых – также мой вымысел, хотя он отражает существующие китайские верования в загробную жизнь, населенную призраками и сожженными в их честь бумажными приношениями. Было не вполне ясно, каким образом подобная идея связана с буддистской концепцией реинкарнации, поэтому ради книги я создала более основательную связь между ними.

Малайя – историческое название Малайзии до обретения независимости. Британская Малайя была несвязанной группой государств, включая Сингапур, и находилась под британским контролем той или иной степени с 1771 по 1948 год. Малайя приносила Британской империи невероятный доход благодаря каучуковой и оловянной промышленности, а поселения у пролива, так называемые Стрейтс-Сетлментс, в том числе Пинанг и Сингапур, были важными торговыми портами.

Ранние китайские эмигранты в Юго-Восточную Азию эпохи XV–XVIII вв. были в основном одинокими мужчинами, которые женились на местных женщинах и чьи потомки, образовавшие уникальные сообщества заморских китайцев, известны как перанакан. Строго говоря, этот термин относится ко всем детям иностранцев и местных. Перанакан не обязательно китайцы, это могут быть и голландцы, и арабы, и индийцы, и другие, однако самой крупной общиной в Малайе были именно китайские перанакан. Они впитали часть малайских культурных практик, например, разговоры на креольско-малайском наречии баба-малай, ношение малайской одежды и употребление в пищу блюд местной кухни. Сыновья, рожденные в таких союзах, зачастую отсылались обратно в Китай для получения китайского образования, в то время как дочери оставались в Малайе, но выходили замуж только за китайских мужчин. Таким образом, в общине сохранялся сильный китайский дух.

С 1800-х годов резко возросло количество китайских женщин-эмигранток, и общины стали практически полностью китайскими, тем не менее они сохраняли большую часть местной культуры, как и более поздние группы эмигрантов. Семья Ли Лан может послужить примером такого поведения – они не так давно прибыли в Малайю, но ассимилировали местные обычаи, такие как одежда и еда. Внутри общины существовало ясное различие между людьми со старинными корнями и этими «новичками». Тем не менее если они рождались в Пинанге или Сингапуре, то являлись британскими подданными, которые самоидентифицировались как «рожденные у пролива китайцы». В Малакке XIX и XX вв. эти люди стали доминирующей деловой элитой, которая быстро изучала английский язык и англизировалась во многих отношениях. Очень немногие молодые люди, как Тиан Бай, учились в Британии либо в коронной колонии Гонконг.

В Малайзии было и наблюдается до сих пор широкое разнообразие китайских диалектов, хотя большинство из них происходит из Южного Китая, откуда приезжало наибольшее количество иммигрантов в Юго-Восточную Азию. Заморские китайцы хранят тесную связь с кланами и деревнями предков и проводят различие между собой даже после проживания в Малайе на протяжении нескольких поколений. Наиболее частотные диалекты включают кантонский, хок-кьень, чаошань, хакка, хайнань. Широкий разброс в разговорных диалектах означает, что многие китайцы не могут понять друг друга, хотя письменный язык для обученных грамоте остается одинаковым.

Многие профессии зачастую становятся «клановыми», поскольку люди стремятся привлечь родственников к работе в той же индустрии. К примеру, существовало немало кантонских нянь-ама, как и хайнаньских поваров, и я держала это в уме, сочиняя героев Ама и Старого Вонга.

Ради написания книги я задумалась было о том, чтобы транскрибировать все имена на пиньине, однако решила не делать этого, во имя отражения разнообразия той эпохи. Произношение определенного имени человека зависело от его диалекта и клана. Например, фамилия «Лин» на мандаринском могла быть произнесена как «Лим» на хок-кьень или «Лам» на кантонском. Даже внутри одного диалекта допускались странные и спорные произношения, в зависимости от того, кто именно записывал имя и как они решили его произносить. Существует много примеров того, как клерки-переписчики уродовали китайские имена, и невольно их значения становились совершенно иными.

По традиции семейное имя ставилось на первое место, например – Лим Тиан Чин. На протяжении всей книги я обращалась к нему по полному имени, чтобы было легче различать его и Тиан Бая. Тиан Бай и Тиан Чин зовутся одинаковыми именами, поскольку оба – мужчины из одного поколения. Обычно существует «поколенческое» имя (“generation name”), продиктованное семейными летописями. Каждое поколение берет имя успешного человека из летописи как часть собственного, поэтому во время цитирования летописи можно сразу сказать, относится ли эта личность к старшему или младшему поколению семьи.

Ли Лан – «прекрасная орхидея»

Тиан Бай – «яркое небо»

Лим – фамилия, означающая «роща»

Лим Тиан Чин – «вечное небо»

Фэн – «аромат»

Ян Хон – «красная ласточка»

Лим Тек Кьон – «строгие нравы»

Эрлан – «второй сын». Как можно догадаться, это не его настоящее имя. У китайцев была традиция брать различные имена, отражающие разные периоды их жизни. К примеру, ученый мог носить детское имя, официальное имя, а позднее, в случае популярности, – литературное имя. А в старости он мог избрать другое имя, чтобы обозначить свой уход от мира.