Меня разбудило постепенно светлеющее небо. Как и днем раньше, солнца не было, просто медленно менялся оттенок, будто на сцене ставили декорацию с фильтром. По сухой траве разгуливал ветер, и меня снова поразила крайняя безжизненность равнины. Фэн лежала поблизости на боку, с открытыми глазами. Интересно, спала ли она вообще этой ночью? Все-таки я радовалась отдыху, хоть и тревожилась в то же время о своем теле, оставшемся далеко позади в мире живых. Если с ним что-нибудь случится, будет ли какой-то предупреждающий знак? Или меня отрежет напрочь, и я вечно буду странствовать в этом бесконечном море травы.

Как только мы собрались, Фэн приказала носильщикам трогаться в путь.

– Почти добрались, – окликнула она меня.

Я послала Чендану немного вперед.

– А откуда ты об этом знаешь?

– О, ну это такое чувство, оно возникает рядом с любыми городами. Похоже на притяжение.

– Но я ничего не вижу впереди.

Фэн расхохоталась. Видимо, ее настроение намного улучшилось по сравнению со вчерашним днем.

– Все происходит не так! Города появляются в том темпе, какой им необходим. Вот почему мне нужны слуги для поиска. И поэтому-то голодные духи никогда не могут прийти сюда – у них нет похоронных подношений, которые бы сопровождали в дороге.

Глядя назад, я заметила, что мы покинули скалистые холмы, за которыми виднелся проход. Они больше не высились позади, а превратились всего лишь в бугорки на горизонте. Удивительно, какое расстояние мы покрыли: в реальном мире за шесть или семь часов едва ли возможно преодолеть такую громадную дистанцию. Встревожило меня и течение времени на Равнинах.

– Вот он!

Впереди показалось слабое мерцание, а когда мы приблизились, оно стало более ярким. Дымка сгущалась вокруг нас, и наконец я начала видеть очертания улиц и домов: они заполняли пространство по мере продвижения, а дорога превратилась в широкий проспект. Там были магазины и группы строений, которые выглядели до жути знакомыми. В одном переулке я уловила кусочек здания, напоминавшего Стадтхейс, а в другом – часть гавани со старомодными джонками и фрегатами. Город начинал походить на Малакку, только гораздо больше и без мусора, частенько валявшегося на улицах. Некоторые здания исчезли, зато другие заменили безвкусные дворцы. Улицы были тихими и широкими, единичные прохожие мелькали где-то вдалеке.

– Где же жители? – спросила я.

– Здесь обитает мало душ, – ответила Фэн. – Призраки уходят, когда их призывают в Адские судилища. – Она повернулась ко мне. – Чем собираешься сейчас заняться?

Я поведала о своих «заданиях», стараясь давать детали как можно более расплывчато. Не хотелось, чтобы Фэн настаивала на дальнейшем сопровождении. Однако она не проявила особого интереса и сообщила, что намеревается пойти в свой дом.

– Точнее, в лачугу, – заметила она. – Можешь дать мне чуточку денег сейчас?

Я подготовилась к такой просьбе сразу после прибытия и дала ей две связки монет и несколько инготов, оставив себе запас на случай нужды.

– Это все? – Фэн сморщила нос.

– Боюсь, что так.

– Ох, ну и ладно… спасибо. А я понадоблюсь тебе позднее, чтобы показать обратный путь?

– Да. Надолго ты собираешься здесь остаться?

– Дней на десять. Нужно заняться делами по хозяйству.

– Если покажешь мне свой дом, я приду в полдень десятого дня или же пришлю сообщение.

– Если не явишься, я могу уехать одна. Боюсь задерживаться здесь слишком долго.

Я согласилась, и мы удивительно быстро подъехали к ее дому.

Извилистые улицы маячили в тумане, закручиваясь как попало, и я испугалась, что не смогу найти обратную дорогу. Когда я высказала эти опасения Фэн, она лишь рассмеялась.

– Вот почему нам нужны слуги. Здания меняются, когда старые жители уезжают, а новички приезжают со своими похоронными подношениями. Твоя лошадь запомнит дорогу. – Она остановилась. – Хм, а вот и мой домик.

Он оказался не таким плохим, как Фэн рассказывала, хотя и похожим на темноватую коробку. Я догадалась, что изначально дом был просто бумажной моделью. Спутница пригласила в гости, но я отказалась. Отчего-то мне претило входить в эту узкую дверь.

– Почему бы тебе не остановиться у меня на весь срок? – настаивала она.

В конце концов я уклонилась от ее помощи. Откровенное и жадное любопытство Фэн вызывало во мне дурное предчувствие, и я уже начала сожалеть о немногих крохах сведений, которые обронила в разговорах.

После прощания с призраком я позволила Чендане немного побродить по улицам.

Во время прогулки я искала знакомые ориентиры. Вспомнив кусочек Стадтхейса, я подумала, что если найду его, то смогу быстрее привыкнуть к этому месту. Карта, которую нарисовал старый голландец, прочно запечатлелась в памяти, хотя непонятно почему – то ли из-за наглядности, то ли по иной причине.

Наконец я увидела Стадтхейс, но, как ни пыталась, не сумела к нему приблизиться. Он мелькал в конце той или другой улицы, но как только я направлялась туда – пропадал. И только когда я оглядывалась, он снова вырисовывался, словно мираж, за углом или в конце аллеи. Испытав разочарование, я решила спросить направление у кого-то из видневшихся в отдалении прохожих. Приблизившись к нарядно украшенному паланкину и увидев задернутые шторки, я заколебалась, припомнив Лим Тиан Чина на улице и похожий транспорт.

Пока я стояла там, помахивая рукой, занавеси отдернулись и в окне появилось морщинистое лицо.

– Чего вы хотите? – спросил старик. – Юная девушка и одна на улице? О чем только думает ваша семья?

Я едва пробормотала что-то, смутившись от подобного напора, а пожилой дух тем временем открыл дверцу и выбрался наружу.

– Недавно скончались, верно? – спросил он. От возраста он иссох и сгорбился. Голова болталась на тощей шее, точно рыболовное грузило. Однако двигался он на удивление расторопно и обошел вокруг меня, проявляя любопытство.

– Хорошая лошадь, – заметил он. – Теперь-то они не делают их такими. Теперь – только дешевая бумага, даже не картон!

– Прошу прощения, – ответила я. – Просто хотела спросить дорогу.

– А куда вы хотите пойти?

– Я пыталась попасть в Стадтхейс.

Он фыркнул:

– Стадтхейс! Его здесь нет. – Заметив мое удивление, он разразился смехом. – Вы можете его видеть, потому что он существует в коллективной памяти. Все мы, жившие и умершие в Малакке, ожидаем увидеть Стадтхейс и ратушу, но вам не удастся приблизиться к ним, ибо никто не удосужился сжечь их бумажную копию. Хе! Надо было попросить внука сделать это, тогда бы я стал единственным владельцем. Но вы, юная леди… Что вы делаете здесь без слуг? Из какой вы семьи? И где живете?

Несмотря на его чудаковатое поведение, я хотела узнать у него хоть что-то полезное и сказала:

– Ох, дедушка, я просто искала, что здесь и где находится. Я тут совсем новичок, видите ли.

– Спрашивайте! Но взамен вы расскажете мне что-нибудь о себе. Будет справедливо, что я немного повеселюсь.

– Что ж… здешние районы соответствуют тем, что находятся в настоящей Малакке?

– Конечно! Или почти. Однако расстояния тут обманчивы. – Он лукаво усмехнулся. – Можно провести дни в попытках попасть куда-либо или наоборот – справиться за минуты. Все зависит от того, как вещи связаны друг с другом. Здесь все относительно. Ваш дом, слуги, одежда – все зависит от чьего-либо родственного почтения. Поглядите-ка на меня! Когда я умер, то ни в чем не нуждался. Некоторые из моих потомков даже ходили в храм и молились, чтобы я провел тут много времени и успел насладиться всеми богатствами. Но видите, что произошло?

Его голос повысился до визга, и я подпрыгнула. Несколько прохожих вдалеке ускорили шаг, чтобы избежать столкновения с нами. Гадая, не безумец ли передо мной, я отступила назад.

– Я застрял здесь на годы! – Он испустил гневный вопль. – Можете представить, что даже мои правнуки уже умерли и прошли через Адские судилища? – Он вновь уставился на меня. – Итак, почему вы хотите попасть в Стадтхейс?

– Просто любопытно, – ответила я. – При жизни мне не дозволялось одной выходить из дома. – Он вроде бы удовлетворился этим пояснением, и я продолжила расспросы: – Так вы сказали, что семейные особняки располагаются примерно в тех же районах, что и в мире живых?

– А? О да, в большинстве случаев. Хотя находятся люди, которые при жизни были бедными, но позаботились о похоронных подношениях, так что в загробном мире стали богатыми. Но как только кто-то уезжает на судилища, их имущество тут же пропадает. Вы хотели кого-то навестить?

Я не удержалась от соблазна.

– У меня есть подруга, которая вышла замуж в семью Пан и родила дочь, но почти сразу умерла.

– Хм, старинный торговый род. Не припоминаю, чтобы видел кого-то из них за последнее время.

На моем лице отразилось огорчение, и старик сдержанно хмыкнул.

– Не теряйте надежды, женщин частенько запирают. Может, она еще там. Кажется, у них пока есть один или два дома в торговом квартале.

Я опустила глаза, чтобы скрыть внезапное возбуждение. Возможно ли, что мама до сих пор здесь? От пробежавшего по телу трепета я перестала слышать брюзжание старика.

– Так я спросил, как вы умерли? – повторил он. – Хочется знать все о вас, такой юной и милой. – Отвисшая кожа на его горле тряслась, как индюшачий зоб.

– Упала, – торопливо ответила я. – Было темно, поскользнулась на лестнице.

Он выглядел разочарованным.

– Вас кто-нибудь толкнул?

– Возможно. Моя кузина была очень завистливая. Мы обе интересовались одним юношей. – Я поспешно продолжила, описывая девицу с лошадиным лицом и пароксизмы ревности, охватившие нас обеих из-за неназванного красавца. По крайней мере, эта часть рассказа содержала достаточно правды. Где-то на середине я смолкла. – А все ли старинные малаккские семьи здесь представлены?

– Да, и даже те, чьи линии давно прервались. – Он назвал несколько, а я внимательно выслушала, испытав удовольствие при упоминании Лим. Значит, будет довольно легко отыскать жилище Лим Тиан Чина.

– Продолжайте, – промолвил старик, плотоядно глядя на меня. – Расскажите о кузине. Вы с ней дрались?

Я быстро все обдумала:

– О, однажды мы и вправду сцепились. Мы катались по кровати и рвали зубами одежду друг друга в клочья. Но скажите-ка, здесь, на Равнинах мертвых, у кого-то есть особый эскорт? Я слышала, некоторым удается подкупить чиновников пограничья. – Голос дрогнул – я испугалась, что задала слишком много вопросов.

– Чушь! Никто не преуспел в этом. – Теперь старик взирал на меня с большим подозрением, так что пришлось поспешно уйти. И даже тогда он преследовал меня по всей улице, пока не удалось сбить со следа это похотливое создание.

Старик выглядел безобидным, почти безумным, однако я со страхом размышляла, не играл ли он со мной на самом деле. В любом случае не стоило расстраиваться из-за этого. Я хотя бы получила отличную подсказку о возможном местонахождении Лим Тиан Чина.

Пропетляв по улицам некоторое время, чтобы наверняка избавиться от слежки, я направилась в торговый квартал.

Именно там располагался особняк Лим и, вероятно, какое-то подобие моего родного дома. Я спорила сама с собой. Времени оставалось мало, нужно было еще отыскать цель путешествия, и все-таки я колебалась, думая о мамином лице – том, о котором часто грезила, но ни разу не смогла вспомнить. При жизни никто не написал ее портрет. Мама так давно покинула меня, что я больше не знала – истинны ли воспоминания о ней или составлены из рассказов няни.

Я повернула Чендану по направлению к собственному дому. Проеду мимо и посмотрю, на что похоже это жилье. Я убеждала себя: это не займет много времени. Всего несколько минут, не больше.

Странным образом улицы казались невероятно знакомыми. Некоторые из них выглядели совсем не так, как я запомнила, однако срабатывало пространственное распознавание, некие особенности пропорций, которые взывали ко мне. В иных местах, где должны были находиться здания, не осталось ничего, кроме старых деревьев и камней, в других один клочок земли занимали сразу три или четыре прекрасных дома. И разумеется, все было гораздо дальше, будто исходные улицы растянули вдвое или даже втрое в ширину и в высоту.

За величественными воротами слышались слабые звуки женского смеха и болтовни. Проходя мимо, я вздрогнула. Несмотря на веселье, я вспомнила, как выглядел этот дом в мире живых: провалившаяся крыша и дикая трава, пробившаяся сквозь растрескавшийся каменный пол.

О нем рассказывали сказки со времен моего детства. Кто-то намекал, что чума убила всех обитателей. Другие – что последний хозяин сошел с ума и зарезал своих жен и конкубин, а потом разложил их тела во дворике, и они пребывали там, пока камни не стали багровыми от засохшей крови. Ребенком я избегала этого дома, потому что Ама набила мне голову страшилками. Теперь же, видя его таким, каким он был во времена расцвета, я ощущала страх и в то же время – интерес. Что случится, если я постучу в дверь? С трудом я вынудила себя отойти прочь. Слишком много любопытства – грех.

Когда мы добрались до угла перед моим домом, стало трудно дышать. Что-то подсказывало: если я хочу остаться среди живых, такие вещи лучше предать забвению. Но я упрямо двинулась вперед. Я жаждала увидеть маму. Так ли уж неправильно подобное желание?

На первый взгляд изогнутая стена, которая окружала наш дом, казалась прежней, однако, доехав до входа, я изумилась. Здесь располагалось три дома. И каждый из них занимал то же самое пространство, без малейшего наложения. Я пялилась на них, пока голова не пошла кругом. Непостижимый трюк, и как бы я ни рассматривала все с разных ракурсов, все равно видела три здания.

Первый дом представлял собой великолепный особняк, его стиль отчасти напоминал о стиле нашего поместья в Малакке, но выглядел куда более внушительно. Массивная парадная дверь была вдвое выше обычной, а за расположенными в один ряд и огороженными двориками виднелись монументальные балконы второго этажа. Все выглядело так, словно мое родовое гнездо кошмарным образом выросло за ночь наподобие гриба. Несмотря на размер и пышность, от поместья веяло упадком, как будто оно начало рассыпаться изнутри.

Второй дом был жилищем среднего размера и в гораздо лучшем состоянии. Он напоминал детский рисунок здания – надежного и крепкого, но без претензий на величие.

Третий был мало похож на особняк. Он скорее напоминал обиталище Фэн – маленькая коробка, грубо изготовленная и наспех отделанная узкой дверью и дрянными темными окнами. Я задумалась над выбором, затем спешилась. Второй дом казался более приветливым, и я подошла к его парадной двери. Как только я это сделала, другие здания на периферии зрения расплылись. Я постучала, но ответа не получила. Попробовав снова, услышала резкий голос откуда-то сбоку:

– Что надо? Она ушла, и тебе скатертью дорожка!