Глава двадцать первая
Мелани сунула руку в карман вельветовых шорт и вытащила две таблетки. — Я знала, что это не аспирин, — сказала она безжизненным голосом. Она смотрела на Пен пустыми глазами. — Ты дала мне снотворное, чтобы провести ночь с Боди, соблазнив его.
— О, Боже, — пробормотал тот.
— Причина не в этом, — сказала Пен. — Я боялась, что ты улизнёшь и помчишься к Харрисону.
— Шлюха, — спокойно произнесла Мелани.
— Мел! — Отрезал Боди.
Её голова медленно повернулась в его сторону. — Что? — Спросила она.
— Не надо так говорить. Она на твоей стороне. Мы оба на твоей стороне.
— Вы хотели меня одурачить.
— Не глупи.
Спокойная, без тени веселья улыбка застыла на губах Мелани.
Боже мой, — подумала Пен, — что мы с ней сделали?
Боди обратился к Пен. — Мы должны уехать, — решил он. — Не думаю, что стоит дожидаться утра. Я отвезу её обратно прямо сейчас.
— Да.
— Мы не можем уехать, — сказала Мелани. — Ты ещё не трахнул её. Ты должен её трахнуть. Все должны её трахнуть. — От того, как она мягко с улыбкой произнесла это, по спине Пен побежали мурашки.
Боди встал, обошёл вокруг журнального столика, прошёл перед Мелани, и взяв два чемодана стоявших у стены, понёс их к фургону. Стоявшая неподвижно с отрешённым взглядом Мелани, последовала за ним.
Пен тоже поднялась на ноги, убрала стул из-под ручки и открыла дверь.
Боди посмотрел на неё столь полными тревоги глазами, что ей захотелось броситься ему на шею. — Все будет хорошо, — успокаивал он её.
— Не думаю.
— Она справится с этим, когда мы уедем.
Сможет ли? — подумала Пен. — Я не смогу, да и ты тоже.
— Пойдём Мелани, — сказал он нежно.
Она подошла к нему, и её мертвые глаза оставались на Пен. — Сначала пришла любовь, — пропела она низким голосом. — Потом свадьба во всех своих красках, и вот уже Пенни с коляской.
— Прощай, — сказал Боди.
Пен кивнула в ответ.
Они вышли через дверь на террасу, и Пен наблюдала, как Боди с её сестрой спускаются по лестнице. Когда они покинули поле её зрения, она услышала во дворе скрип открывающихся и закрывающихся ворот. Пен обхватила себя руками, чтобы согреться в ночной прохладе, свела вместе голые ноги, и сомкнула зубы, чтобы они не стучали.
Послышался отдаленный звук фургона Боди.
Ну вот, — подумала она. — Уезжают.
— Эй, детка, я могу согреть тебя, — крикнул из дверей своей квартиры Мэнни.
Она не чувствовала угрозы или раздражения. Она не испытывала по отношению к нему ничего. Он просто не имел для неё значения.
Войдя в квартиру, она закрыла дверь, накинула дверную цепочку и посмотрела на стул, который служил для этого подпоркой для двери.
К чему волноваться?
Она не боялась. Она смутно понимала, что должна чувствовать облегчение от того, что ей больше нечего бояться, но ей было всё равно.
Войдя на кухню, Пен соединила с розеткой телефонный провод.
Пусть звонит, ублюдок, — думала она. — Он не причинит мне боль. Палки и камни могут сломать мне кости, но слова…
Боди и Пен сидят на дереве и це-лу-ют-ся.
Слова ни за что меня не ранят.
Но как получилось, что всё пошло неправильно?
Они уехали. Я никогда больше не увижу Боди. Мелани будет ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь. Она думает, что… Она права.
Боди. О, Боже, Боди.
Она зашла в спальню и включила свет. Ей хотелось лечь и забыться во сне.
Нет даже девяти часов.
Девять. Они пропустили приёмные часы в больнице.
В этот день она даже на миг не вспомнила об отце.
Я навещу его завтра, — пообещала она себе.
В ванной Пен почистила зубы и умылась. Вернувшись в спальню, она сняла одежду. Последними она стянула трусики.
Сидя на краю кровати, она держала их в руках.
Никто их не крал. Всё это лишь в моём сознании.
Нам нечего бояться, кроме нас самих.
Она бросила их на пол, выключила лампу, и пролезла между простынями. Сначала они были холодными прикасаясь к нагому телу, но затем согрелись.
Она подумала о Боди, которому придётся ехать всю ночь, с молчаливой Мелани на пассажирском сиденье. Пытался ли он извиниться? Стала ли она его слушать? Или погрузилась в свой внутренний мир боли?
Не стоит чувствовать себя настолько виноватой, — подумала Пен. — У меня и у Боди есть собственный мир боли, и всё случилось лишь потому, что мы не хотели причинить боль ей.
Но причинили.
Мы обидели её, и очень сильно, да к тому же пострадали сами.
Проклятие.
Почему она не приняла таблетки?!
Возможно, так было бы лучше. Если бы она спала, мы с Боди… закончили бы заниматься любовью.
Возможно.
А возможно, и нет.
Не думай об этом. Просто не думай.
Она взяла вторую подушку и плотно прижала её к груди, вспоминая ощущения от его поцелуя.
* * *
Стрелка бензодатчика показывала Боди, что осталось лишь четверть бака. Он продолжал движение на юг по бульвару Робертсон, и, насколько помнил, находился в нескольких милях от автострады Санта-Моники. Попав на неё отыскать АЗС будет непросто.
Ожидая на светофоре зелёный свет, он заметил заправочную станцию на другой стороне перекрёстка.
Дождавшись разрешающего сигнала, Боди миновал перекрёсток и свернул на станцию.
Остановившись возле колонки, он вытащил ключ из замка зажигания. Оперевшись на сиденье, он заглянул в заднюю части фургона, погружённую во тьму, и сказал: — Вернусь через минуту.
Мелани не ответила.
Что, делать, если её там нет?
Должна быть. Боди понимал, что услышал бы, если б она попыталась удрать.
Но всё же решил проверить.
Включив свет, он увидел, что Мелани лежит на спальном мешке, сложив руки на животе. — Ты в порядке? — Спросил он.
Она не говорила и не двигалась.
— Не зацикливайся на этом, — посоветовал он. — Ладно? Между мной и Пен ничего не было. Нет смысла терзаться этим.
Она не ответила.
Боди вышел из фургона. По пути к кассе, он пару раз оборачивался, после чего сунул ключ в карман, и достал бумажник.
Конечно, он не ждал, что Мелани сбежит, но всё же, в последнее время она была полна неожиданностей.
Боди сунул кредитную карту в ячейку под стеклянной перегородкой. Смуглый мужчина на другой стороне взял её в руки и улыбнулся. Боди назвал номер колонки, и направился к фургону.
Не смотря на то, что он не выпускал фургон из поля зрения, перед отъездом Боди всё же предпочёл удостовериться, что Мелани на месте.
Никуда она не денется, — подумал он. — Она сейчас в шоке.
Опустив в бак заправочный пистолет, Боди нажал рычаг.
Наверное, завтра она будет выглядеть получше. Только злая, как чёрт и обвинения припасёт. Но скорее всего бросит меня, избавив от лишних неприятностей.
Когда бак был полон, Боди повесил пистолет на место, закрутил крышку и вернулся к кассе.
До конца семестра осталось меньше месяца, и тогда нам всё равно придётся порвать. Я вернусь к Пен.
Забрав кредитку, Боди подписал квитанцию, и сунул её в ячейку, предварительно оторвал расписку клиента. Мужчина поблагодарил его.
Боди направился обратно в фургон.
Сев за руль, он посмотрел назад. Мелани лежала как прежде. Казалось, она даже не пошевелилась за всё это время.
Погасив свет, Боди вытащил ключ и завёл двигатель.
Может мне повезёт, — подумал он, — и она пробудет в таком состоянии всю дорогу.
Выехав на улицу, Боди остановился на углу, а затем повернул направо на бульвар Робертсон. Оказавшись на дороге, он задумался о том, куда поворачивать теперь, перед автострадой — направо или налево.
Нужно было дождаться указателей.
Любая дорога ведёт на восток… нужно только не упереться в океан.
Может, к лету в доме Пен освободится квартира.
Он остановился, чтобы дождаться зеленого.
Вопрос в том, дождусь ли я конца семестра? Нужно дождаться. Надо закончить Магистратуру Искусств.
Боди почувствовал за спиной тихое движение.
По крайней мере, Мелани не парализована.
Всегда можно приехать на выходные. Как только улажу ситуацию с Мелани…
Голову Боди пронзила нестерпимая боль.
* * *
Вздрогнув, Пен проснулась, дрожа и задыхаясь. Сердце её бешено колотилось.
Звонок.
За дверью кто-то есть!
Снова звонок.
Телефон?
Пен бросилась с кровати и помчалась через комнату, опасаясь, что на том конце положат трубку, прежде чем она добежит до телефона.
Кто это может быть?
Она надеялась, что Боди. Но там мог быть кто угодно.
Телефонный маньяк. Харрисон или Джойс. Больница.
Господи Боже только не дурные вести!
Может, ошиблись номером.
Телефон зазвенел снова.
Коридор был слабо освещён от лампы в гостиной, которую она выключать не стала.
Схватившись за дверной косяк, чтобы остановиться, Пен повернула за угол, и подняла трубку. — Алло?
— Неужели это ты?
Она узнала этот голос. Пен поёжилась, почувствовав колики.
— На этот раз не автоответчик?
— Нет.
— Ты знаешь, кто я?
— Чего ты хочешь? — Спросила она дрожащим голосом.
— Я хочу поговорить. Я скучал по тебе. Где ты пропадала?
Повесь трубку, — подумала она. — Конечно. Но, если я сделаю это, он позвонит опять.
Или нагрянет сюда. Он знает, что я здесь.
Пен вспомнила про ружьё. Она оставила его в гостиной, прислонив к стене рядом с дверью, и скрыв занавесками.
Позволь ему прийти. Преподнеси сюрприз.
— Или ты просто боялась поднять трубку? Ты не боишься меня, сладенькая?
— Почему я должна бояться? — Спросила она, стараясь унять дрожь в голосе.
Он рассмеялся. Это был тихий, сухой смех, который отозвался в её животе холодом.
— Я надеялась, что ты позвонишь снова, — сказала она.
— Правда?
— То, что ты говорил… Я не раз переслушивала ленту. Мне очень понравилось.
— Тебя это возбуждает?
— Конечно. Я и сейчас вся горю.
— Во, что ты одета? — спросил он.
Вообще ни во что. Пен пожалела, что не захватила халат на пути к телефону.
Он меня не видит.
— Джинсы и свитер.
— А лифчик на тебе есть? — прошептал он.
Она чуть не сказала да. Ей хотелось, чтобы он был на ней. Хотелось оказаться под плотной тяжёлой одеждой. Она никогда не чувствовала себя настолько обнаженной и уязвимой.
Ни шагу назад, сказала она себе, и содрогнувшись, ответила:
— Нет.
— О, невероятно. В свитере и без лифчика. Я представляю это. Да. О, мой член увеличивается и становится горячим. Ты знаешь, что я хотел бы сделать? Я хотел бы задрать твой свитер и пососать твои сиськи.
— Хочешь, я его сниму? — Спросила она.
— О, да.
Какого черта я делаю? — думала Пен. — Я, что свихнулась?
— Ну вот, — сказала она, — свитер снят.
Он вздохнул. — Твои соски твёрдые?
Она посмотрела вниз. Они были тверды. Но не от желания. — Конечно твёрдые, — ответила Пен.
— Я бы хотел потереться о них членом. А ты хочешь этого?
— Конечно.
— О, я знал, знал. Не желаешь снять штаны?
— Конечно. Одну секунду.
— И трусики тоже. Я хочу тебя голую.
Она услышала его хриплое дыхание. Слушая, она прислонилась к дверному косяку, потёрла холодные ноги, и, посмотрев вниз, заметила, что бёдра покрылись гусиной кожей.
— Хорошо, — сказала она. — Я голая. А ты?
— Разумеется. О, и мой член огромен. Он хочет тебя.
— Он?
— Спайк.
Это почти смешно, — подумала она. — Этот подонок присвоил своему члену имя. Собачью кличку — Спайк. Но это слово так же означает крупный шип.
— Я уверена, что Спайк большой и мощный, — сказала она. — Мне очень жаль, что я не могу его ощутить. — Она услышала эти слова будто во сне. Это не я. Это один из персонажей моих рассказов, разговаривающий с психом.
— Что бы ты с ним сделала?
— Погладила бы его. Уверена он любит, когда его гладят.
— О, да.
— Потом я бы всосалась в него.
— О, сладкая!
— Я бы сосала Спайка, пока он пульсирует у меня во рту, и проглотила бы каждую капельку, а затем облизала бы его дочиста.
Я сошла с ума, как и он.
Сошла с ума, тра-ля-ля, тра-ля-ля.
— Ты бы хотел этого? — спросила она хриплым голосом.
— Да, да. А что потом?
— Ты действительно хочешь знать?
— Скажи мне.
— Почему бы тебе не приехать и узнать?
— Сначала скажи мне.
— Я бы обмазала всего тебя мёдом. А потом ты намазал бы меня, по всем участкам тела, пока мы не станем гладкими и липкими. Потом мы облизали бы, друг друга, пока мёд не станет. Я раздвину ноги и…
— Да, да!
— О, Боже я горю! Давай не будем говорить об этом.
— Пожалуйста.
— Я хочу, чтобы ты взял меня. Хочу ощутить Спайка в моей вагине. Ты ведь тоже этого хочешь?
— ДА!
— Тогда приходи.
— Что?
— Сейчас же.
Наступила тишина, сопровождаемая его тяжелым дыханием.
— Или ты из тех парней, что предпочитают лишь трепаться? Одни слова и никаких действий?
Он рассмеялся. Сухой смех напоминал шуршание бумаги. — Ты узнаешь. Я тебя выжму, сладенькая. Оттрахаю, пока у тебя крышу не снесёт!
— Так иди сюда и сделай это. Довольно болтовни.
Дыхание изменилось.
Боже, я действительно собираюсь размозжить ему голову?
Конечно, чтоб его.
Патронами Магнум.
Я не могу сделать этого.
О, нет? О, нет?
— Давай, жеребец, — прошептала она. — Я вся горю, я хочу тебя. Иди ко мне!
— Да, да. Хорошо. Просто скажи, где ты живёшь.
Что?
— Ты знаешь, где я живу.
— Я приеду, как только ты мне скажешь.
— Мой адрес в телефонном справочнике.
— А как тебя зовут, сладкое сокровище?
— Ты не знаешь моего имени!
— Чёрт, нет. Я набрал случайный номер, и записал его, чтобы можно было позвонить, но…
Пен бросила трубку, и вытащила из разъёма телефонный кабель.
Прислонившись к дверному косяку, она долго стояла, задыхаясь, скрестив руки на груди, и плотно поставив ноги одну к другой. Пен дрожала. Она понимала, что должна чувствовать облегчение, и даже триумф, но вместо этого испытывала тошноту.
Этот человек был где-то далеко, и, если бы она сменила номер телефона, он бы исчез из её жизни навсегда.
То, что она ему наговорила.
Такие глупости.
Самым ужасным было то, что она пыталась заманить его к себе домой.
Чтобы застрелить из дробовика.
Она почувствовала себя грязной.
Отойдя от стены, Пен шаткой походкой поплелась в ванную.
* * *
Боди очнулся и застонал от сильной головной боли. Ему казалось, что веки были единственным, что удерживало его глаза внутри глазниц, и если он их поднимет, то глаза могут лопнуть от давления с обратной стороны.
А ещё он чувствовал, что может вырвать.
Должно быть здорово набрался прошлой ночью. Боди никак не мог вспомнить что его свалило, но…
Где, чёрт возьми, он лежит? Это не постель.
Он прикоснулся к поверхности.
Трава. Мокрая от росы трава.
Боди открыл глаза. Тошнота и боль усилились. Он поднялся на четвереньки, и сблевал. Содрогаясь от спазмов, он чувствовал, будто кто-то вбивает раскаленные добела гвозди в основание его черепа. Когда всё прекратилось, Боди схватился за голову. Рука легла над правым ухом и коснулась огромной шишки.
Это не похмелье. Я был…
Он был за рулём, и вёз Мелани обратно в Финикс.
Авария? Может, врезался во что-то, и его выбросило из машины? Мелани!
Боди повернул голову, застонав от очередного приступа боли. Фургона нигде не было. Не видно даже дороги. Боди стоял на коленях за изгородью. Справа от него находилась детская площадка. Повернув голову ещё немного, он увидел здание. Школа?
Где я, чёрт возьми, нахожусь? Что я здесь делаю?
Боди заставил себя осторожно подняться на ноги и постоять неподвижно, дожидаясь, пока закончится волна головокружения. Он вытащил из кармана носовой платок, высморкался, и бросил его на траву, после чего медленно прошёл через отверстие в кустах.
Оказавшись на тротуаре, он увидел перед собой узкую улицу с домами на противоположной стороне. Вдоль улицы были припаркованы машины, но фургона среди них не было. Слева, через квартал, пролегала оживлённая дорога с проносившимися через перекрёсток автомобилями. Напрягая память, Боди пошёл туда.
Я был в квартире Пен. Вместе с ней на диване. Мы поцеловались. О, да, мы поцеловались. Это было так…, а затем вошла Мелани. Она должна была быть спать, но не приняла таблетки. Ей нужно было всего лишь выпить эти проклятые таблетки. Пока я вёз её обратно в Финикс, она вела себя довольно странно. Сидела молча в задней части фургона. Я остановился, чтобы заправиться. Но что дальше?
Он вспомнил операцию с кредитной картой, но больше ничего.
Мы не врезались, иначе, где мой фургон?
Он осторожно потрогал шишку на голове.
Мелани… она могла меня чем-нибудь огреть? Наверное, оглушила меня пока я ехал. Я мог остановиться на светофоре, а она ударила меня, и перетащив на пассажирское сидение, села за руль.
Она и не думала возвращаться в Финикс.
Нашла школьный двор, выкинула меня из машины, и оттащила за кусты.
Чтобы всё это проделать, нужно не мало сил.
Говорят, психи…
Психи.
Она поехала к кому-то.
Уладить незаконченное дело.
Пен?
Голова Боди пульсировала.
Она поехала к Пен.
Нет, может, и нет. Возможно, она отправилась к Харрисону и Джойс. Тогда всё в порядке. Кому до этого есть дело?
Но что, если к Пен? Что Мелани с ней сделает?
Боди остановился на углу оживлённой улицы. Это был Бульвар Робертсон, как он и думал, и отсюда можно было увидеть автостраду.
Нужно предупредить Пен.
Он поднял левую руку, чтобы посмотреть на часы, но они исчезли.
Никакой возможности узнать, сколько он провалялся в отключке.
Если прошло несколько минут, то, возможно ещё есть время, чтобы её предупредить.
Через дорогу он увидел телефонную будку.
Коснувшись заднего кармана, Боди понял, что лишился бумажника. Он сунул руку в нагрудный карман. То же самое.
Пен позвонить не получится. Нет возможности её предупредить.
Боди бросился бежать.
Острая боль пронзила голову, но он даже не замедлился.
Я не успею. Может быть уже слишком поздно.
Что с ней сделает Мелани?
Всё из-за меня.
Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!
Как-же больно!
Я должен её спасти!
Прямо перед Боди из закусочной вышел мужчина с пакетом. Он пересёк тротуар и подошёл к припаркованному Кадиллаку.
— Эй, — крикнул Боди, двинувшись в нему. — Мистер! Можете меня подвезти? Пожалуйста, это срочно.
— Ты спятил?
— Кое-кого могут убить. Всё что мне нужно, это поехать туда. Это не займет много. Пожалуйста!
Мужчина усмехнулся, покачал головой и полез в карман за ключами. — Я что, похож на таксиста, приятель?
— Я не шучу, мистер. Ситуация чрезвычайная!
— Отвали. — Он повернулся к двери автомобиля.
Боди схватил его за пиджак, развернул, и ударил кулаком в живот. Незнакомец был жирным и дряблым. Со свистящим дыханием он согнулся пополам, и Боди ударил его по шее. Тот упал на колени, тогда Боди рванул его за пиджак, и мужчина повалился.
— Мне очень жаль, мистер. Я верну её обратно.
Он вырвал ключи из онемевших пальцев бедняги, открыл водительскую дверь и запрыгнул в машину. Когда Боди заводил двигатель, лицо мужчины появилось перед бампером.
Боди сдал назад, и мужчина с криком скатился вниз.
Путь был свободен.
Развернувшись, Боди вдавил в пол педаль газа.
«Боже всемогущий», — подумал он, — что я наделал?
Нападение, избиение, кража. Господи Иисусе!
Только не дай копам остановить меня.
Хотелось вжимать педаль на полную, но пришлось сбавить скорость до сорока пяти.
Он посмотрел в зеркало заднего вида.
На хвосте никого.
Никто не видел как он избил того мужика и забрал машину. Повезло.
Красный свет.
Проклятье!
Проскочить на красный он не решился, и, вмазав по рулю кулаком, остался ждать зелёный.
— Давай, ну же!
Когда свет изменился, Боди снова рванул вперёд.
Я украл эту штуковину.
Избил того парня и забрал его машину.
Это уже преступление, ребятки.
Я на вершине мира, ма!
Господь всемогущий.
Вчера кроткий студент, сегодня уголовник.
Он почувствовал зуд в горле. Смех? Может получиться крик.
Почти доехал.
Только бы всё было в порядке, Боже, прошу тебя, только бы всё было в порядке.
Боди свернул на улицу Пен.
Почти на месте. Пусть всё будет в порядке.
Её мёртвое тело лежит на полу, усеянное множеством ножевых ранений. Взгляд остекленевших глаз устремлён в потолок…
Нет, нет, нет!
Двигаясь по её кварталу, он смотрел по сторонам в поисках своего фургона, пока не остановился возле дома Пен. Фургона нигде не было, но Мелани вполне могла припарковаться за углом.
Выскочив из машины, Боди бросился через улицу, распахнул железные ворота и помчался по лестнице, перескакивая через три ступеньки за раз, после чего устремился по террасе к её двери. Через занавески виднелся свет.
Боди забарабанил по двери. — Пен! — Крикнул он. — Пен, это Боди!
Шли секунды.
Он постучал снова, ещё более энергично.
Дверь открылась.
Пен была одета в голубой велюровый халат.
Целая и невредимая, она выглядела замечательно. На лице застыло озабоченное выражение.
— Мелани здесь? — спросил Боди.
Пен покачала головой.
Боди вошёл. Закрыв за собой дверь, он обнял Пен и крепко прижал её к себе.
