Вступив в трактир «Голубой фонарь», Алиса остановилась, вглядываясь в сумрак. Возможно, впервые за свою полную приключений молодую жизнь она почувствовала дыхание древности. На эту стойку бара из почерневшего красного дерева поколения мужчин опускали локти на протяжении десяти веков. От старого дерева исходили пары выпитых ими бесчисленных кружек пива и рюмок спиртного; их призраки почти ощутимо витали в воздухе, отголоски их разговоров все еще перекликались в полутьме под высоким закопченным потолком. Рассмотрев трактирный зал, Алиса подошла к столу у одного из высоких окон – туда, откуда открывался вид на разнообразный, простиравшийся до горизонта ландшафт Хэнта. Бо оказался в глуповатом положении и поспешил за ней, чтобы потянуть ее за локоть к своей привычной кабинке. Алиса проигнорировала его попытки и безмятежно уселась за приглянувшийся ей стол. Полуприкрыв глаза и опустив уголки губ, Бо присел напротив и долго молча смотрел на нее. У девушки были приятные, правильные черты лица, но их нельзя было назвать необычайными. Почему она вызывала у него такое волнение? «Потому что она излучает невыносимую самоуверенность, – говорил он себе. – Потому что она навязывает свое мнение о себе тем, у кого вызывает восхищение…» Но он, Бо Хислдайн, не ограничится восхищением – она запомнит его до конца своих дней! Потому что он – Бо Хислдайн! Бодливый Бо, гроза смакоманов и проституток, никогда не признававший ничего, кроме самого лучшего! Настало время засучить рукава и взяться за дело – привлечь ее интерес, возобладать над ее гордостью.

«Вы так и не сказали, как вас зовут».

Отвернувшись от окна, Алиса взглянула на Бо так, словно забыла о его присутствии: «Как меня зовут? Мадемуазель Тиннотт. Мой отец – командор Тиннотт».

«Я спросил про имя, а не про фамилию», – терпеливо пояснил Бо.

Алиса пропустила это замечание мимо ушей, подозвала официанта и заказала сэндвич и кружку «Спотыкача», после чего взглянула вокруг, на других посетителей: «Кто эти люди? Рабочие, такие же, как вы?»

«Тут есть и рабочие, – сдержанно ответил Бо. – Вот эти двое, – он указал кивком, – матросы с морского судна, стоящего у речного причала. Тот долговязый тип – из провинции. Но меня больше интересуете вы. Как вы там живете, на Рампольде?»

«По-разному, в зависимости от обстоятельств. Отцу приходится всюду поспевать, он занят сверх головы. Иногда мы неделями живем в палаточном городке, в дикой безлюдной местности, где планируются каналы и водонапорные бассейны. Там трудно, но интересно. Хотя на Рампольде почти все работы уже закончились, планета довольно плотно населена, и скоро мы можем переехать на новую необжитую планету – по сути дела, поэтому мы и приехали на Землю».

«Хммф! Возникает впечатление, что вам не помешало бы остаться подольше в Хэнте и немного развлечься, – заметил Бо. – Полюбоваться на перцепты, познакомиться с людьми, купить новую одежду, сделать модную прическу – что-нибудь в этом роде».

Алиса усмехнулась: «Мне не нужна новая одежда. А прическа меня вполне устраивает – такая, как есть. По поводу перцептов могу сказать, что у меня нет ни времени, ни желания довольствоваться заменителями реальности. У большинства метрополитов, конечно, практически нет выбора – кроме фальшивой жизни, у них нет никакой другой».

Бо недоумевал: «Не совсем вас понимаю. Вы уверены в том, что знаете, о чем говорите?»

«Конечно. В городах собираются и живут пассивные, боязливые люди, неспособные обходиться без удобств. У них нет стремления к тому, чтобы столкнуться лицом к лицу с действительностью – они довольствуются заимствованным, второсортным жизненным опытом. Когда они начинают это понимать – а большинство из них это понимает, сознательно или подсознательно – иногда они перевозбуждаются и ведут себя истерично».

«Вот еще! – возмутился Бо. – Я живу в Хэнте. И не хотел бы жить где-нибудь еще. Ничем второсортным я не довольствуюсь – меня устраивает только самое лучшее. И я всегда добиваюсь своего».

«Самое лучшее – что именно?»

Бо поглядывал на девушку с подозрением. Неужели она издевается? Нет, она спокойно ела сэндвич с самым невинным видом.

«Самое лучшее из того, чего я хочу», – ответил Бо.

«Но ваше представление о том, чего вы хотите – бледная тень того, что вам на самом деле нужно. Метрополиты – вечно недовольные люди, они тоскуют по потерянному раю, но не знают, где его найти. Они стремятся перепробовать все аспекты субъективности – наркотики, музыку, перцепты…»

«И смак. Не забывайте смак!»

«Городская жизнь – безвыходная человеческая трагедия, – продолжала Алиса. – Это западня, из которой люди могут вырваться только благодаря катастрофе. Объективность невозможно купить за деньги. Богачи из Поднебесной Гавани – самые субъективные горожане Хэнта. Вам повезло, что вы работаете в доках – по меньшей мере вы соприкасаетесь с чем-то настоящим».

Бо удивленно качал головой: «Сколько вам лет?»

«Не имеет значения».

«Вы не могли все это придумать сама. Вы слишком молоды».

«Я училась у родителей. Тем не менее, истина очевидна – если человек смеет смотреть ей в лицо».

Бо чувствовал, как в нем одновременно нарастали замешательство и ярость: «Не сказал бы, что вы достаточно опытны, чтобы судить о таких вещах. У вас когда-нибудь был любовник?»

«Вчера вечером, – сказала Алиса, – другой человек задал мне тот же вопрос, хотя сформулировал его не так прямолинейно. Он спросил, любила ли я кого-нибудь когда-нибудь. И, конечно же, я ответила, что не желаю обсуждать такие вещи».

Бо залпом выпил полкружки пива: «А что вы думаете обо мне?»

Алиса смерила его довольно-таки безразличным взглядом: «Я сказала бы, что вы – весьма энергичный человек. Если вы сможете сосредоточиться на поставленной цели и контролировать себя, в один прекрасный день вы займете престижную должность, станете бригадиром или даже суперинтендантом».

Бо отвернулся, поднял кружку, опустошил ее и поставил на стол тщательно сдержанным движением, после чего снова взглянул на Алису: «Чтó вы записываете?»

«О! Кое-какие мысли, когда они приходят в голову».

«Мысли – о чем?»

«Как вам сказать… о городских жителях, об их обычаях».

Бо мрачно сверлил ее глазами: «Надо полагать, вы меня изучали все утро. Для вас я – один из колоритных туземцев?»

Алиса рассмеялась: «Мне пора домой».

«Одну минуту! – задержал ее Бо. – Я заметил человека, с которым мне нужно поговорить». Он встал и подошел к кабинке, откуда Раульф Дидо молчаливо наблюдал за происходящим.

Бо хрипло и резко спросил: «Ты заметил, с кем я сижу?»

Раульф безмятежно кивнул: «Роскошная штучка, в своем роде. Кто она?»

«Космополитка. Ведет себя так, будто ей принадлежит весь Хэнт. Никогда еще не встречал более самовлюбленную особу».

«Она выглядит так, словно нарядилась к маскараду».

«У них на далекой планете такая манера одеваться. Она абсолютно невинна – чиста, как утренняя роса. Готов ее доставить. Сколько дашь?»

«Нисколько. Мы под наблюдением. Будет слишком много головной боли».

«Ничего не будет, если мы все сделаем правильно».

«Придется отправить ее на Никобар или Мавритан. Игра не стóит свеч».

«Не упрямься. Почему бы не провернуть это дело в студии, как с теми близнецами – раз-два, и дело в шляпе!»

Раульф с сомнением покачал головой: «Декорации не готовы, сценария тоже нет – кроме того, потребуется самец…»

«Самца сыграю я. Все, что нужно – студия. Ни сценарий, ни декорации не нужны – достаточно самой ситуации. Невероятно наглая, высокомерная особа! Она устроит первоклассную сцену! Возмущение. Подозрения, тревога, страх. Ярость. Все, что нужно! Мне не терпится наложить руки на ее великолепное тело».

«Она тебя выдаст – если ты оставишь ее в живых».

«Она выживет. Я хочу, чтобы она меня надолго запомнила. Мне придется надеть клоунскую маску – не хочу, чтобы Клэчи или Дельмар взглянули на смак и сказали: „Смотри-ка! Дружище Бо!“ Так что, если мы договорились, вот как это можно было бы сделать…»

Раульф указал кивком на Алису: «Ты опоздал. Она уходит».

«Проклятая вертихвостка! Я же сказал ей подождать!»

«Наверное, она вспомнила, – успокоительно произнес Раульф. – Снова присела».

Алисе порядком надоел трактир «Голубой фонарь» – по сути дела, ей порядком надоел Хэнт. Она хотела подняться в «орлиное гнездо», в чистый голубой воздух. Но в трактир зашел человек, тихонько устроившийся неподалеку, и Алиса удивленно уставилась на него. Не может быть! Уолдо? В самом деле, это был Уолдо – хотя он надел мягкую золотисто-коричневую шляпу с опущенными полями, бронзовые нащечники и свободный, словно раздувшийся изнутри черный блестящий плащ, что радикально изменило его внешность. Но почему Уолдо явился в трактир «Голубой фонарь»? Алиса подавила в себе желание быстро подойти и прямо задать этот вопрос Бо и его приятелю, явно замышлявшим очередную гнусную проделку, перешептываясь в углу. Алиса обернулась к Уолдо – тот исподтишка поглядывал на нее с нескрываемым изумлением. Алисе выражение его лица показалось исключительно забавным; она решила подождать еще несколько минут, чтобы посмотреть, чем все это кончится.

К Уолдо присоединились за столом еще два человека. Один из них обратил внимание Уолдо на Бо едва заметным наклоном головы. Уолдо бросил недоуменный взгляд в сторону кубинки Раульфа и повернулся к соседу. По всей видимости, он говорил: «Но он не блондин! На фотографии был блондин!» Его знакомый, вероятно, заметил: «Волосы просто покрасить». На что Уолдо с сомнением кивнул.

Алиса дрожала от едва сдерживаемого веселья. Уолдо никак не ожидал увидеть ее в трактире «Голубой фонарь», а Бодред Хислдайн должен был вот-вот направиться к ней вызывающей походкой властелина сердец. Действительно, Бо поднялся на ноги. Несколько секунд он стоял, глядя куда-то в пространство с мрачноватой усмешкой, показавшейся Алисе довольно-таки неприятной. Его массивная фигура, мясистый подбородок, круглые неподвижные глаза и раздувшиеся ноздри напомнили ей минойского человекобыка, которого она видела утром – сходство было прямо-таки поразительным!

Бо направился к столу Алисы. Шокированный Уолдо наклонился вперед, у него отвисла челюсть.

Бо уселся. Алиса безошибочно почувствовала, как изменилось его настроение. От приторно-льстивых манер молодого человека, которого она встретила в Академии, не осталось и следа – теперь он распространял вокруг себя отталкивающую атмосферу напускной храбрости и покровительственной властности.

Алиса сказала: «Я как раз собиралась уходить. Благодарю вас за то, что вы показали мне трактир – это действительно причудливое древнее заведение, и я рада, что мне удалось с ним познакомиться».

Бо сидел и смотрел на нее с вожделением, словно ощупывая ее глазами – Алисе это не понравилось. Он гортанно произнес: «Мой приятель в кабинке – полицейский агент. Он хочет, чтобы я показал вам смак-студию, где полиция только что устроила облаву. Может быть, вы не откажетесь на нее взглянуть?»

«Что такое смак-студия?»

«Там снимают изобретательные, роскошные перцепты: иногда эротического содержания, иногда – захватывающие приключенческие сценарии. Подключаясь к планшетке с таким перцептом, человек становится участником сценария, героем приключений. Разумеется, это запрещено: однажды попробовав смак, смакоман готов на все, лишь бы снова подключиться к перцепту».

Алиса задумалась: «Это было бы любопытно – если бы у меня были развращенные наклонности. Думаю, однако, что на сегодня с меня хватит».

«Хватит – чего? – шутливо спросил Бо. – Разврата? Вы еще ничего не видели!»

«Тем не менее, мне пора домой, – Алиса встала из-за стола. – Было очень приятно с вами познакомиться. Надеюсь, вам будет сопутствовать успех в космических доках».

Бо присоединился к ней: «Провожу вас до взлетной площадки такси. Это здесь, за углом – нужно выйти с заднего хода».

Алиса с некотором сомнением последовала за Бо, углубившимся в полутемный коридор. Бо спустился по бетонным ступеням к чугунной калитке, позволившей им выйти в переулок. Алиса задержалась и покосилась на Бо, стоявшего слишком близко, почти вплотную. Бо поднял руку и погладил ее по голове. Алиса отстранилась и подняла брови: «И где же такси?»

Бо ухмыльнулся: «Здесь, за углом».

Продолжая наблюдать за спутником краем глаза, Алиса решительно направилась по переулку – Бо отстал от нее на пару шагов. Алиса заметила небольшой фургон, припаркованный у обочины. Когда она проходила мимо фургона, у нее за спиной послышался топот; развернувшись на каблуках, Алиса увидела двух человек, поваливших Бо на землю. Третий человек набросил ей на голову мешок и стянул ремнем ее колени. Ее подняли и бросили в фургон. Дверь захлопнулась, фургон тут же двинулся вперед.

Алиса повернулась на бок и устроилась как можно удобнее. Ей ничто не мешало дышать, но в первые мгновения она почти задыхалась от ярости. Кто посмел так грубо с ней обращаться? Затем она стала размышлять о возможной цели похитителей и о последствиях похищения. Выводы представлялись неутешительными.

Пинаясь и работая локтями, она сумела сбросить с головы мешок и освободиться от ремня, но от этого ее положение улучшилось ненамного. В фургоне было темно, а его двери были закрыты на замки.

Фургон остановился; задняя дверь открылась в коридор с бетонными стенами. На нее смотрели два человека. Тот факт, что их лица были скрыты капюшонами, внушил Алисе некоторую уверенность: судя по всему, бандиты не намеревались лишить ее жизни.

Выскочив из фургона, она посмотрела по сторонам: «Зачем вы это сделали?»

«Пошли – сюда! Ты станешь знаменитой».

«Неужели? Каким образом?»

«Ты станешь звездой популярного нового перцепта».

«Понятно. То есть смака?»

«Кое-кто называет это смаком. Я предпочитаю называть это искусством».

«Боюсь, из меня не выйдет послушная актриса. Ваш перцепт провалится».

«В этой жизни ни в чем нельзя быть уверенным. Попытка – не пытка, не так ли? Пошли – сюда!»

Алиса прошла в указанном направлении – по коридору в просторный зал без окон, освещенный потолочными и настенными панелями. По углам и на потолке была установлена записывающая аппаратура. Ее ждал человек в белом берете, полумаске и нащечниках. Он подошел ближе и внимательно рассмотрел Алису: «Возникает впечатление, что ты не боишься».

«Не особенно».

Раульф Дидо – человек в белом берете – на мгновение растерялся: «Может быть, тебе нравится перспектива сняться в перцепте?»

«На вашем месте я не стала бы делать далеко идущие выводы».

«Ты вживила контакты?»

Алиса улыбнулась – так, как если бы услышала наивный вопрос ребенка: «Нет».

«Тогда тебе придется носить индуктор – за неимением лучшего. Непосредственный контакт дает более высокое разрешение».

«Что именно вы намерены сделать?» – спросила Алиса.

«Мы хотели бы снять эротический перцепт с эмоциональным аккомпанементом. Как видите, у нас нет эротической бутафории, но мы считаем, что уникальный характер твоей личности придаст перцепту пикантность. Прежде, чем у тебя начнется истерика, нужно закрепить у тебя на шее индуктор».

Алиса рассмотрела все, что было в зале – кровать, стул и ящик с несколькими предметами, заставившими ее с отвращением поджать губы.

«Вы не понимаете уникальный – как вы выразились – характер моей личности. Ваш перцепт не вызовет никакого интереса у публики. Нет ли у вас какого-нибудь журнала или газеты? Я не прочь была бы что-нибудь почитать, пока вы суетитесь с аппаратурой».

«Не беспокойся, ты не соскучишься!»

Это замечание сделал другой человек, только что зашедший в зал – высокий и сильный, с массивными плечами и наголо обритым черепом. Его лицо закрывала маска из золотой фольги; на нем были свободные черные штаны и рубаха в красную, белую и черную клетку. Он выглядел мощным, почти монументальным. Алиса сразу узнала Бодреда Хислдайна и расхохоталась.

«Что тебя так рассмешило?» – прорычал он.

«Вся ваша затея. Смехотворно! Неужели вы думаете, что я буду участвовать в таком фарсе? В конце концов, у меня есть чувство собственного достоинства».

Человек в золотой маске стоял, мрачно набычившись: «Ты скоро узнаешь, смехотворна эта затея или нет». Он обратился к человеку в полумаске: «Проверь мои сигналы». Бо вставил контакт в разъем под мышкой с правой стороны.

«Сигналы в порядке. Ты готов».

«Надень на нее индуктор, и приступим».

Человек в полумаске приблизился. Алиса протянула руку, взяла микросхему индуктора, взмахнула рукой – и микросхема исчезла. Бо и Раульф раздраженно застыли.

«Куда ты его дела?» – грубо спросил Бо.

«Его больше нет, – сказала Алиса. – Он пропал. Навсегда. Или, может быть, он где-то там», – она вскочила на площадку с записывающей аппаратурой и столкнула с нее оборудование. Камеры и рекордеры с треском повалились на бетонный пол. Раульф и Бо разразились яростными криками и подбежали, чтобы поймать ее – но тут же остановились, услышав шум, доносившийся из коридора: вопли, ругательства, глухие удары.

В зал ворвались четверо. Уолдо отошел в сторону, а его спутники набросились на Раульфа и Бо и принялись избивать их обтянутыми кожей дубинками. Раульф и Бо ревели, как бешеные, и пытались защищаться, но безуспешно – удары сыпались на них со всех сторон.

Алиса сказала: «Привет, Уолдо! Что ты здесь делаешь?»

«Я мог бы задать тебе тот же самый вопрос».

«Бодред привез меня сюда в фургоне, – объяснила Алиса. – Он почему-то думал, что я помогу ему снимать перцепты. Он заблуждался. Когда вы прибыли, я собиралась уходить».

«Ты собиралась уходить?» – Уолдо презрительно рассмеялся. Обняв Алису за талию, он притянул ее к себе. Она уперлась ему в грудь ладонями и оттолкнула: «Следи за собой, Уолд! Я не нуждаюсь в утешителях».

«Неужели ты не понимаешь, чтó они хотели с тобой сделать?» – напряженно спросил Уолдо.

«Меня это не особенно интересовало. Пожалуйста, Уолдо, не будь таким любвеобильным. Не сомневаюсь, что тебе более чем достаточно женщин твоей собственной расы».

Уолдо раздраженно крякнул и прикрикнул на наемников: «Полегче! Не убивайте их. Подведите ко мне этого типа, который повыше».

Наемники подтащили к нему Бо. Уолдо беззаботно помахивал небольшим пистолетом; теперь он приподнял его: «Вы тут собирались снимать смак, насколько я понимаю».

«Ну и что? – отдуваясь, вызывающе спросил Бо. – Тебе-то какое дело? Что вы тут устроили, частную облаву?»

«Вспомни вчерашний вечер».

«А! Ты – тот самый фрукт, который плелся за джиком».

«Тот самый. Давайте, снимайте свой смак, – он указал кивком на Алису. – Берите ее. Снимайте ее. Мне она ни к чему».

Бо неуверенно покосился на Раульфа, все еще лежавшего на полу. Снова повернувшись к Уолдо, он спросил, с опаской поглядывая на пистолет: «И что потóм?»

«Если тебе так хочется знать, на этом дело не кончится. Тебе еще предстоит множество приключений, ты свое получишь с лихвой».

Алиса недоуменно поинтересовалась: «Уолдо, ты предлагаешь этим отвратительным тварям продолжать свое гнусное занятие?»

Уолдо ухмыльнулся: «Почему нет? Тебе не повредит небольшое унижение».

«Понятно. Что ж, Уолдо, у меня нет и не было ни малейшего намерения заниматься извращениями. Ты меня удивляешь».

Уолдо чуть наклонился вперед: «Хорошо, я тебе объясню, почему я так решил. Потому что ты ведешь себя невыносимо нагло, потому что твое тщеславие меня оскорбляет до глубины души!»

«Что я слышу? – прохрипел Бо. – Ты как будто угадал мои мысли!»

Алиса тихо сказала: «Вы оба заблуждаетесь, молодые люди. Я не тщеславна и не веду себя нагло. Просто-напросто я намного взрослее вас». Увидев выражение на физиономиях Уолдо и Бо, она не удержалась от смеха: «Может быть, мне следовало бы вас пожалеть. Вы же не виноваты в том, что вы такие ничтожества. Вы – жертвы воспитания, вас испортила городская жизнь».

«Жертвы? Ха! – воскликнул Уолдо. – Я живу в Поднебесной Гавани!»

Почти одновременно раздался другой возглас: «Я, Бодливый Бо – жертва? Со мной никто не смеет валять дурака!»

«Вы оба, конечно же, это понимаете – подсознательно. Этим и объясняется ваше чувство вины перед собой – а следовательно и озлобление, которое вы вымещаете на других».

Уолдо слушал с язвительной улыбочкой, Бо – с надменной усмешкой.

«Ты закончила? – спросил Уолдо. – В таком случае…»

«Подождите! – прервала его Алиса. – Один момент! У вас же не осталось камеры, и даже индуктор пропал».

Прихрамывая и постанывая, Раульф поднял одну из камер, сброшенных Алисой на пол: «Эта еще работает. Индуктор пропал – боюсь, придется дублировать ее эмоциональную запись».

Бо озирался по сторонам: «Не знаю, мне все это не нравится. Всем придется уйти – иначе я не смогу сосредоточиться».

«Никуда я не уйду», – возразил Уолдо. Обратившись к наемникам, он сказал: «Вы трое – подождите в коридоре. Мне еще понадобятся ваши услуги».

«Только больше не бейте! – пожаловался Раульф. – Я ни в чем не виноват».

«Перестань хныкать! – рявкнул на него Бо. – Включай камеру. Все идет не так, как я планировал, но если не получится, всегда можно повторить съемку».

«Подождите-ка! – вмешалась Алиса. – Вы о чем-то забыли. Смотрите, что я делаю. Смóтрите?» Она выпрямилась, изобразив в воздухе бессмысленную на первый взгляд жестикуляцию. Остановившись, она протянула руки к Уолдо и Бо; в каждой руке она держала небольшое устройство. Из устройства в ее правой руке вырвался ослепительный сноп света, пульсирующего с частотой десять раз в секунду; устройство в ее левой руке испустило почти осязаемый, зубодробительный звуковой поток – вибрирующий визг, синхронизированный с пульсацией света: «Иррик-иррик-иррик!» Уолдо и Бо оторопели, зажмурились и отшатнулись, их перегруженные синапсы перестали функционировать. Пистолет выпал из руки Уолдо. Готовая к включению излучателей, Алиса не поддалась их воздействию в той же степени. Разместив устройства на столе, она подобрала пистолет. Уолдо, Бо и Раульф пошатывались и подергивались в такт дезориентирующим всплескам слабых токов, блуждавших в их головах.

Теперь лицо Алисы сосредоточилось и напряглось – она вышла из съемочного зала. В коридоре она протиснулась мимо трех нерешительно переминавшихся с ноги на ногу гангстеров и оказалась на улице. Подбежав к ближайшему платному телефону, она вызвала полицию. Уже через две минуты в переулок спустилась с неба полицейская машина. Алиса объяснила происходившее; через некоторое время полицейские вывели из студии угрюмых арестантов.

Алиса наблюдала за тем, как их вели к аэрозаку: «Прощай, Уолдо! Прощай, Бо – по меньшей мере тебя не успели избить до смерти. Не знаю, чтó теперь с вами сделают, но почему-то не испытываю почти никакого сочувствия – вы оба вели себя, как последние мерзавцы».

Уолдо мрачно спросил: «Ты устраиваешь такой бедлам везде, где появляешься?»

Алиса решила, что это был риторический вопрос, не требовавший точного или подробного ответа. Она просто махнула арестантам рукой на прощание. Уолдо, Бо, Раульфа Дидо и трех бандитов завели в аэрозак, и машина улетела.

Алиса вернулась в «орлиное гнездо» рано вечером; к тому времени ее отец уже покончил со своими делами.

«Я надеялась, что ты вернешься пораньше, – сказал ей Мервин Тиннотт. – Мы хотели вылететь уже сегодня вечером. Ты хорошо провела время?»

«Самым любопытным образом, – отозвалась Алиса. – Процессы преподавания в Академии впечатляюще эффективны, но я сомневаюсь в том, что столь категорическая оценка исторических событий позволит воображению студентов развиваться естественно и непринужденно».

«Возможно. Трудно сказать».

«Точка зрения педагогов – чисто метрополитическая, само собой. Тем не менее, события говорят сами за себя – подозреваю, что студент проникается идеологией метрополитов исключительно благодаря общественному влиянию».

«Вполне вероятно. Социальное давление преобладает над логикой».

«Я закусила в трактире „Голубой фонарь“. Сомнительное древнее заведение».

«Да-да. Мне оно хорошо знакомо. Пережиток давно забытых времен – и в то же время нечто вроде логова городских подонков. Десятки космонавтов, посещавших „Голубой фонарь“, исчезли без вести».

«Мне самой пришлось пережить там своего рода приключение. Откровенно говоря, Уолдо Вальберг повел себя не лучшим образом и теперь, насколько я понимаю, понесет наказание».

«Весьма сожалею, – отозвался Мервин Тиннотт. – Ему будет не хватать Поднебесной Гавани, особенно если его сошлют на далекую планету».

«Да уж, бедняге Уолдо не позавидуешь – так же как Бодреду. Бодред – тот самый рабочий из доков, который уронил разводной ключ мне на ногу. Ты правильно угадал его побуждения. Я немного разочарована – хотя, конечно, этого следовало ожидать».

Мервин Тиннотт обнял свою дочь и поцеловал ее в лоб: «Выбрось все это из головы. Мы улетаем из Хэнта – и тебе никогда не придется сюда возвращаться».

«Странное, порочное скопление людей, – заметил Алиса. – Хотя Джилливилл мне, пожалуй, понравился».

«Джилливилл – забавный район».

Они взошли под купол; командор Тиннотт пробежался пальцами по клавишам пульта управления, и «орлиное гнездо» поплыло по небу на юго-восток.