МИТРА

Залив и широкий пустынный пляж отгородились от ветра крутым скалистым мысом. Вода в заливе едва заметно приподнималась и опускалась. Высоко в почти неподвижном воздухе небо затянула сплошная серая пелена. Море тускло блестело, как старое олово.

Пляж окаймляли дюны, а за ними неподалеку начинался лес смолистых черно-зеленых кипарисов. Лес не отступал перед дюнами, удерживая песчаные наносы бородатыми корнями.

Среди дюн виднелись руины: стеклянные стены, помутневшие под соленым ветерком с налетавшими вместе с ним песчинками. Там, за этими стенами, человеческое существо устроило себе постель из травы и полосчатых водорослей. Ее звали Митрой – по меньшей мере, так ее звали жуки. Другого имени она не помнила – приходилось довольствоваться этим.

Имя, подстилка из травы, накидка из бурой ткани, украденная у жуков – больше у нее ничего не было. Пожалуй, ее имуществом можно было бы назвать также плесневеющую груду костей, валявшихся в лесу, в ста метрах за границей дюн. Кости эти очень ее интересовали – она смутно помнила, что они каким-то образом были с ней связаны. Давным-давно, когда ее руки и ноги были короткими и пухлыми, она не замечала достопримечательного сходства между строением своего тела и этими костями. Но теперь ее конечности удлинились, и сходство стало очевидным. Глазницы остались от глаз – таких же, как ее глаза, рты с зубами и челюстями, черепа, плечи и ребра, ступни – все было такое же, как у нее. Время от времени она забредала в лес и стояла, погрузившись в раздумье, хотя в последнее время такие посещения стали редкими.

Тянулся унылый пасмурный день. Митра скучала и тревожилась. Поразмышляв, она решила, что проголодалась. Прогулявшись среди дюн, она равнодушно сорвала и съела несколько стручков травы. Может быть, она все-таки не хотела есть?

Она прошлась вдоль берега и остановилась, глядя на залив. Влажный ветерок трепал ее бурую накидку, взъерошил волосы. Может быть, пойдет дождь? Она беспокойно взглянула на небо. Дождь делал ее мокрой и несчастной. Она всегда могла укрыться под скалами крутого мыса – но иногда лучше было оставаться мокрой.

Продолжив прогулку по пляжу, она поймала и съела маленькую креветку. Соленая плоть рачка не доставила ей удоволствия. Да, скорее всего, она еще не проголодалась. Митра подобрала острую палку и провела по влажному песку длинную – пятнадцатиметровую, тридцатиметровую – прямую линию, остановилась и обернулась, с удовольствием рассматривая оставленный след. После этого она вернулась к началу линии и провела еще одну прямую, параллельную первой, с промежутком шириной в ладонь. Охваченная внезапным возбуждением, она принялась чертить все больше линий вдоль берега, пока песок не покрылся обширной решеткой параллельных борозд.

И снова она с удовлетворением рассмотрела результаты своих усилий. Рисовать такие борозды на гладком песке было занятно и приятно. Она собиралась снова этим заняться через некоторое время – и на этот раз, может быть, проводить волнистые или пересекающиеся линии. Но пока что сделанного было достаточно. Митра выронила палку. У нее снова возникло ощущение голода, которое на самом деле не было голодом. Она поймала песчаную саранчу, но не съела ее, а выкинула.

Она принялась бегать по пляжу со всех ног. От этого она чувствовала себя лучше: ее радостно было видеть свои мелькающие по песку ноги, чистый воздух наполнял легкие. Задыхаясь, она остановилась и бросилась ничком на песок.

Отдышавшись, она села. Ей снова хотелось бегать, но в то же время она немножко устала. Скорчив гримасу, Митра недовольно повела плечами. Может быть, ей следовало сходить за мыс и навестить жуков? Может быть, старый серый жук Ти-Шри-Ти поговорит с ней?

Она неуверенно поднялась на ноги и стала возвращаться по пляжу. Посещение жуков не сулило ей, на самом деле, ничего хорошего. Ти-Шри-Ти не мог рассказать ничего особенно интересного. Он не отвечал на вопросы – только бесконечно повторял подробные данные, относившиеся к их колонии: скольким личинкам позволят созреть, сколько корзин паучьей икры отнесут в хранилище, каково сегодня состояние его жвал, усиков и глаз…

Митра колебалась, но через некоторое время все-таки направилась к мысу. Лучше уж говорить с Ти-Шри-Ти, чем ни с кем не говорить, лучше слушать жужжание старого жука, чем монотонный шелест вялого серого прибоя. И, может быть, Ти-Шри-Ти скажет наконец что-нибудь интересное – иногда старый жук отвлекался от повседневных забот, и тогда Митра слушала его, как завороженная: «В горах правят дикие ящеры, а за горами живут меркалоидные мечанвики, у них из-под земли торчат дымящиеся трубы и желоба для выброса шлака – иначе мы и не знали бы, что они там копошатся. Жуки живут вдоль берега, а от митров осталась только одна, последняя Митра в древнем Стеклянном Городе…»

Она не совсем понимала, о чем говорил Ти-Шри-Ти, потому что течение времени как таковое и связанные с ним понятия «до» и «после», «раньше» и «позже» ничего для нее не значили. Ее мир никогда не менялся: один день кончался, другой начинался, но это была не последовательность, а бесконечное повторение дней.

Ти-Шри-Ти продолжал монотонно жужжать: «Дальше за горами – бескрайняя пустыня, еще дальше – бескрайний лед, еще дальше – бескрайняя тьма, за ней – страна кипящего пламени, а за ней – бескрайние воды, а на дальнем берегу этих вод – снова страна жизни, владения жуков, где к каждому солнцестоянию новое поле покрывают мульчей из пережеванных листьев…» После чего старый жук посвятил целый час обсуждению выращивания грибной культуры…

Митра брела по пляжу. Она прошла мимо красивой решетки борозд, выцарапанных на бархатном песке, мимо стеклянных стен своего убежища, уже взобралась на первые уступы черных скал – и остановилась, прислушиваясь. Какой-то звук?

Поколебавшись, она полезла выше. Послышался поспешный шелест множества ног. Длинный, коричневый с черными узорами жук набросился на нее и прижал к скале. Она беспомощно отбивалась, но передние ноги надавили ей на плечи с такой силой, что у нее согнулась спина. Жук протянул хоботок к ее шее и проколол кожу. Она обмякла и стояла, глядя в его красные глаза, пока жук не насосался.

Закончив, он отпустил ее. Ранка затянулась сама собой, но жгучая боль осталась. Жук вскарабкался наверх по скалам.

Целый час Митра сидела, набираясь сил. Мысль о разговорах с Ти-Шри-Ти больше не доставляла ей никакого удовольствия.

Она апатично спустилась и прошлась обратно по пляжу, съела несколько кусочков водорослей, а также маленькую рыбку, застрявшую в приливной заводи.

Потом она подошла к краю воды и стала смотреть в горизонт – туда, где его не заслонял скалистый мыс. Ей хотелось кричать во весь голос – примерно так же, как недавно хотелось бегать со всех ног по песку. Она набрала в грудь воздуха и попробовала кричать; получился протяжный мелодичный возглас. Но сырой ветерок с моря, казалось, приглушал любые звуки. Она разочарованно отвернулась.

Прогулявшись дальше по берегу, она приблизилась к ручейку, впадавшему в залив. Здесь она напилась пресной воды и съела несколько черных ягод – их можно было найти в плотных зарослях колючих кустов у ручья.

Митра выпрямилась, подняла голову. Далекий, но громкий высокий звук заполнил небо – так, словно он исходил из самого воздуха. Она напряглась и выгнула шею, вглядываясь в серую пелену туч и слегка согнув колени, готовая пуститься наутек.

Из облаков спускалась длинная черная небесная рыба, фыркавшая пучками пламени. Ужаснувшись, Митра поспешно отступила в заросли черноягодных кустов. Шиповатые ветки исцарапали ей ноги, что в какой-то мере помогло ей преодолеть страх. Под прикрытием кустов она побежала в лес и пригнулась на корточках за стволом кривого кипариса.

Небесная рыба нырнула к пляжу с невероятной быстротой, опустилась на песок и со вздохом успокоилась, испустив последнюю вспышку пламени. Митра замерла, завороженная небывалым зрелищем. Она никогда не видела ничего подобного – и теперь уже никогда не стала бы гулять по пляжу, не поглядывая на небо.

Небесная рыба открылась. Митра заметила блеск металла и стекла. Откуда-то из брюха рыбы выскочили три существа. Митра вытянула шею, присматриваясь к ним. Они были похожи на нее, но выше и шире Митры, красные и плечистые. Странные, страшные твари! Они производили много шума, переговариваясь хриплыми, грубыми голосами. Один из них заметил стеклянные стены, и некоторое время они с пристальным интересом изучали руины.

Как раз в это время коричневый с черными узорами жук, напившийся ее крови, решил прытко спуститься на пляж по скалам. Один из пришельцев тут же поднял крик. Жук в замешательстве остановился, возмущенно попятился и побежал назад к скалистому мысу. Пришелец протянул руку – в ней что-то блеснуло, испустив узкую струю огня. Жук взорвался, разлетевшись сотнями тлеющих обрывков. Три пришельца разразились громкими криками и смехом. Митра прижалась к волосатым корням под стволом дерева – ей хотелось стать маленькой, незаметной, исчезнуть.

Один из пришельцев заметил то место на пляже, где она нарисовала решетку из параллельных линий. Он подозвал спутников, и они внимательно рассмотрели рисунок; особенное любопытство у них вызвали следы ее босых ног на песке. Один из них сделал какое-то замечание – другие отозвались громким смехом. После этого они повернулись и стали ходить по берегу, озираясь по сторонам.

«Они меня ищут!» – подумала Митра. Она залезла под наклонный ствол и прижалась к нему так плотно, что кора впилась ей в кожу.

Через некоторое время пришельцы потеряли интерес к поискам и вернулись к небесной рыбе. Один из них вытащил из брюха рыбы длинную, гибкую черную трубу, поднес ее к краю воды и забросил далеко в отливающий свинцовым блеском залив. Труба надулась и стала пульсировать, испуская сосущие звуки. «Небесная рыба утоляет жажду, пьет морскую воду хоботком», – подумала Митра.

Теперь три пришельца направились по пляжу к пресному ручью. Митра видела, как они с опаской поглядывали вокруг. Неужели они шли по ее следам? Ее ладони вспотели, у нее по спине бежали мурашки.

Пришельцы остановились у ручья и стали пить – они были в нескольких шагах от нее. Теперь Митра могла их хорошо рассмотреть. У них были яркие медно-рыжие волосы; небольшая поросль таких же волос окружала их рты. Грудь каждого защищал блестящий красный панцирь, их ноги прикрывала серая ткань, ступни были обернуты чем-то металлическим. Да, они очень походили на нее – но при этом чем-то отличались. Они были крупнее, крепче, энергичнее. Кроме того, пришельцы были жестокими – они сожгли коричневого жука с черными узорами. Митра не могла отвести от них глаза. Откуда они? Где они жили? Сколько было других, таких, как они, за пеленой облаков?

Она пошевелилась – хвоя кипариса зашелестела. От возбуждения и страха у нее по спине снова побежали мурашки: пришельцы услышали? Она выглянула из-за ствола, готовая тут же убежать. Нет, они шли по берегу, возвращаясь к небесной рыбе.

Митра выбралась из-под ствола и вскочила на ноги, глядя им вслед через просвет хвои. Очевидно, их все-таки мало интересовало то обстоятельство, что поблизости жило похожее на них существо. Митра разозлилась. Теперь она хотела обругать их и выгнать со своего пляжа.

Но она сдержалась. Было бы глупо показываться им на глаза. Они могли испепелить ее струей огня – так же, как испепелили жука. Так или иначе, они продемонстрировали грубость и жестокость. Странные твари!

Она украдкой пробежала по лесу, прячась за стволами и падая ничком, как только ей казалось, что ее могли заметить – и в конце концов приблизилась к небесной рыбе настолько, насколько могла, не выходя из укрытия.

Пришельцы стояли у основания чудовища, не проявляя больше никакого намерения изучать окрестности.

Труба, закинутая в залив, обмякла. Они вытащили ее и засунули обратно в брюхо огромной рыбы. Означало ли это, что они собирались улететь? Ну и хорошо! Нечего им делать на ее пляже! Они вели себя просто возмутительно – приземлились без спроса и убили одного из ее жуков. Митра почти что собралась выйти из леса и сделать им выговор, но все-таки, вспомнив о том, какими грубыми, опасными и жестокими были незнакомцы, осталась в тени кипарисового леса.

Лучше было тихонько подождать. Они должны были улететь – скоро она снова станет хозяйкой своего пляжа.

Митра беспокойно переминалась с ноги на ногу. Жестокие, жесткие красные твари! Нет, лучше не двигаться – иначе ее заметят. И что будет после этого? Она задрожала.

Да, пришельцы собирались улететь. У Митры перехватило дыхание. Они видели ее следы – и даже не позаботились найти ее. Ведь найти ее было так просто – она была рядом, буквально под рукой! А теперь она была еще ближе. Ей достаточно было сделать шаг – и они увидели бы ее.

Преодолевая страх, она выступила из-за ствола. Совсем чуть-чуть. Но тут же снова спряталась – у нее часто билось сердце.

Успели ли они ее увидеть? На нее накатила внезапная волна страха – она надеялась, что ее не заметили. Чтó они могли бы с ней сделать?

Она осторожно выглянула из-за ствола. Один из пришельцев озадаченно смотрел в сторону леса – так, будто все-таки заметил какое-то движение. Но даже теперь он ее не видел. И вдруг он посмотрел прямо ей в глаза.

Он громко позвал ее – но она уже бежала в чащу. Пришелец погнался за ней, двое других последовали за ним, с шумом продираясь через подлесок.

Они оставили ее – покрытую ушибами, истекающую кровью на подстилке из папоротника – и прошествовали по лесу обратно к берегу, смеясь и перекликаясь грубыми хриплыми голосами.

Некоторое время она лежала, почти не шевелясь. Голоса пришельцев почти затихли вдали. Поднявшись на ноги, она поплелась, пошатываясь, вслед за ними.

Залив и тучи полыхнули ярким заревом. Сквозь промежутки между стволами кипарисов она видела, как черная рыба с грохотом поднималась в небо – все выше, выше и выше… Рыба исчезла за пасмурной пеленой. На пляже воцарилась тишина – только продолжал бесконечно бормотать вялый прибой.

Митра подошла к краю воды – начинался прилив. Пелена туч темнела, наступал вечер.

Она долго смотрела в небо, прислушивалась. Ни звука. Влажный ветер дул ей в лицо, взлохмачивая волосы. Она вздохнула и побрела обратно к стеклянным стенам развалин; по ее щекам текли слезы.

Прилив понемногу смывал решетку прямых линий, аккуратно нарисованную на песке. Еще через несколько минут от нее не должно было остаться ни следа.