VI
Из «Воспоминаний и размышлений»:
«Я сознавал возможность безжалостных злоупотреблений, но добро настолько преобладало над злом, что я отмел любые помыслы об исключительности или секретности доступа к изобретению. Я не просто Алан Робертсон – теперь, подобно Прометею, я – архетип Человека, мое открытие должно служить всем людям.
Осторожно, однако! Осторожность превыше всего!
* * *
Я разобрался в своих мыслях. Я сам стремился получить в свое распоряжение изобилие частного, личного мира – и считал, что такое стремление не было неблагородным. Но почему бы любому другому не получить то же самое, если ему так хочется? Ведь мирам буквально несть числа! Только представьте себе! Богатства и красоты целого мира: горы и равнины, леса и цветы, утесы над океаном и бушующий прибой, ветры и облака – бесценное сокровище, и чтобы приобрести его, достаточно затратить несколько секунд времени и несколько Ватт энергии.
Меня стала беспокоить новая возможность. Не покинут ли все люли старую добрую Землю и не превратится ли она в омерзительную свалку? Мне такой результат представлялся недопустимым… Я требую, чтобы получатель доступа к собственному миру отработал от трех до шести лет – в зависимости от профессии – в качестве возмещения».
На балконе над центральным залом находился бар. Алан Робертсон предложил Дюрэю присесть и налил две кружки кофе из разливочного автомата. Устроившись в кресле, он поднял глаза к потолку: «Нужно собраться с мыслями. Согласен, возникли необычные обстоятельства; тем не менее, все мы живем в необычных обстоятельствах уже почти пятьдесят лет.
Таким образом: каково положение вещей? Мы знаем, что в Домашний мир ведут только четыре перехода. Все они закрыты, хотя по поводу перехода в центре города, мы должны поверить Бобу на слово. Если Боб не врет, а Элизабет и девочки все еще в Домашнем мире, ты больше никогда не увидишь свою жену и своих детей».
«Боб как-то замешан во всей этой истории. Не могу ни в чем поклясться, но…»
Алан Робертсон поднял руку: «Я поговорю с Бобом – само собой, с этого нужно начать». Он поднялся на ноги и подошел к телефону в углу бара. Дюрэй последовал за ним. Алан произнес, наклонившись к микрофону экрана: «Соедините меня с квартирой Роберта Робертсона в Сан-Франциско».
Экран засветился. Из громкоговорителя раздался голос Боба: «Прошу прощения, меня нет дома. Я на своей планете, Фантазии, и там со мной нельзя связаться. Позвоните снова через неделю, если у вас нет никакого срочного дела; в противном случае позвоните через месяц».
«Ммф! – сказал Алан, снова усаживаясь в кресло. – Время от времени Боб ведет себя слишком легкомысленно. Человек с недоразвитым интеллектом…» Алан постучал пальцами по ручке кресла: «Когда у него вечеринка? Завтра вечером? Как он ее называет… „попойка чудаков“?»
«Что-то в этом роде, чепуха какая-то. Почему он хочет, чтобы я пришел? Я скучаю на вечеринках. На мой взгляд, веселее чинить забор».
«Может быть, тебе следовало бы принять его приглашение».
«То есть подчиниться вымогательству?»
«Ты хочешь снова увидеть свою семью?»
«Разумеется. Но то, что придумал Боб, не будет полезно ни мне, ни Элизабет».
«Скорее всего, в этом ты прав. Я слышал пару неприятных историй, связанных с „попойками чудаков“… Но факт остается фактом – твои переходы закрыты. Все четыре».
Голос Дюрэя стал резким: «Разве ты не можешь открыть для нас новый переход?»
Алан Робертсон печально покачал головой: «Я умею точно настраивать аппарат. Я могу точно закодировать мир того же класса, что и твой Домашний мир, и запрограммировать состояние этого мира с любым необходимым приближением. Но каждому набору параметров – независимо от точности настройки – соответствует бесконечное число миров. Практически это означает, что погрешности аппарата, колебания обратных токов и орбит электронов, даже различия между характеристиками индивидуальных электронов не позволяют настроить абсолютно идентичный переход. Поэтому даже в том случае, если мы запрограммируем мир точно такого же класса, как твой Домашний мир, вероятность перехода в твой конкретный мир будет равна соотношению единицы к бесконечности – то есть пренебрежимо мала».
Дюрэй смотрел в пространство: «Может быть, вероятность перехода в однажды открытую область пространства увеличивается при повторной попытке?»
Алан улыбнулся: «На этот счет ничего не могу сказать. Подозреваю, что это не так, но я слишком мало знаю. Не вижу, почему твое предположение могло бы подтвердиться».
«Если мы откроем путь в идентичный параллельный мир, по меньшей мере я мог бы узнать, почему были закрыты мои переходы».
Алан выпрямился в кресле: «В этом есть определенный смысл. Скорее всего, мы могли бы сделать что-то в этом роде». Он насмешливо покосился на Дюрэя: «С другой стороны, представь себе такую ситуацию. Мы создаем доступ к миру, почти идентичному твоему собственному – настолько похожему, что разница на первый взгляд незаметна. Ты находишь там Элизабет и трех девочек, ничем не отличающихся от твоей жены и твоих дочерей, в то время как их Гилберт остался запертым на Земле. Ты можешь даже убедить себя в том, что это на самом деле твой Домашний мир».
«Я почувствую разницу», – отрывисто сказал Дюрэй, но Алан пропустил его слова мимо ушей.
«Только подумай об этом! Бесконечное число Домашних миров, изолированных от Земли, бесконечной число женщин, неотличимых от Элизабет, девочек, неотличимых от Долли, Джоанны и Эллен, отрезанных от Земли, бесконечное число Гилбертов Дюрэев, пытающихся вернуться домой… Конечным результатом такого эксперимента может оказаться всеобщая перетасовка семей, причем каждое из заинтересованных лиц будет более или менее удовлетворено последствиями. Может быть, именно в этом и заключается шутка, которой Боб намерен поделиться с „чудаками“».
Дюрэй с подозрением взглянул на Алана Робертсона – не издевался ли над ним великий изобретатель? «Не нахожу в этом ничего забавного – это была бы довольно-таки подлая шутка».
«Конечно, конечно! – спохватился Алан. – Мне просто пришла в голову такая мысль – безвкусная и бестактная фантазия, должен признаться».
«Так или иначе, Боб намекнул, что Элизабет может принять участие в его чертовой попойке. Если это действительно так, скорее всего, именно Элизабет перекрыла доступ с той стороны».
«Возможно, – согласился Алан Робертсон, – но такое предположение трудно назвать разумным. Почему бы она преградила тебе путь в Домашний мир?»
«Не знаю – но хотел бы узнать».
Алан хлопнул ладонями по тощим коленям и вскочил, но тут же снова задержался: «Ты уверен, что хотел бы взглянуть на родственные миры? Ты можешь увидеть вещи, которые тебе не понравятся».
«Я хочу узнать правду – понравится она мне или нет».
«Пусть будет так».
Аппарат занимал помещение за балконом. Алан Робертсон продемонстрировал Дюрэю свое устройство, явно вызывавшее у него гордость и волнение: «Это четвертая модель – вероятно, оптимальная. По меньшей мере, не вижу, какие еще существенные улучшения я мог бы внести в конструкцию. Я использовал сто шестьдесят семь стержней, сходящихся к центру сферического реактора. Каждый стержень генерирует квант энергии; могут быть отрегулированы несколько различных параметров каждого импульса, что позволяет получать очень большое число возможных состояний. Количество частиц, составляющих Вселенную, приближается к десяти в шестидесятой степени. Количество возможных сочетаний этих частиц составило бы сто миллиардов в шестидесятой степени. Разумеется, Вселенная состоит из множества различных частиц, в связи с чем окончательное число возможных – или, скажем, поддающихся представлению – состояний равно ста миллиардам в шестидесятой степени, помноженным на „x“, где „x“ – число рассматриваемых разновидностей частиц. Слишком большое, не поддающееся контролю число, которое нет необходимости учитывать, так как мы имеем дело с гораздо меньшим количеством состояний, а именно с возможными вариантами Земли».
«Тем не менее, это все еще очень большое число», – сказал Дюрэй.
«О да! Но опять же, вся эта неконтролируемая масса вариантов исключается благодаря автоматической нормализации аппарата. Будучи отрегулирован в состоянии, которое я называю „плавающей нулевой точкой“, аппарат устанавливает связь с наиболее приближенными циклами, то есть, если можно так выразиться, с бесконечным множеством идеально родственных миров. Практически, так как возникают пренебрежимо малые погрешности, в „плавающей нулевой точке“ аппарат контактирует с более или менее различными родственными мирами – даже если они отличаются не более чем формой одной песчинки. При этом „плавающая нулевая точка“ становится естественной отправной точкой, после чего, регулируя параметры, мы соединяемся с циклами, все больше отличающимися от исходного варианта. Когда я нахожу подходящий цикл, я создаю большое количество переходов – порядка ста тысяч. Но займемся нашей проблемой». Он подошел к установленному в стороне пульту управления: «Не напомнишь ли код своего мира?»
Дюрэй вынул карточку и прочитал цифры: «4:8:10/6:13:29».
«Хорошо! Я ввожу этот код в компьютер, компьютер находит соответствующие файлы и автоматически регулирует параметры аппарата. Зайди за экран – во время настройки высвобождается опасное радиоактивное излучение».
Оба встали за свинцовыми панелями. Алан прикоснулся к кнопке. Глядя в перископ, Дюрэй заметил вспышку лилового света, после чего услышал тихий, стонущий и скрежещущий звук, словно исходивший из воздуха.
Алан Робертсон вышел из-за защитного экрана и подошел к аппарату. В лотке лежало растяжимое кольцо. Подняв кольцо, Алан взглянул в его отверстие: «Кажется, все правильно». Он передал кольцо Дюрэю: «Ты узнаёшь то, что видишь?»
Дюрэй приложил кольцо к глазу: «Это Домашний мир».
«Хорошо! Ты хочешь, чтобы я тебя сопровождал?»
Дюрэй задумался: «Время синхронизировано?»
«Да. Это пространственный переход, нейтральный во времени».
«Тогда, пожалуй, я отправлюсь туда один».
Алан кивнул: «Как хочешь, дело твое. Возвращайся как можно скорее – я хочу знать, что с тобой ничего не случилось».
Дюрэй нахмурился и покосился на изобретателя: «Что со мной может случиться? Там никого нет, кроме моей семьи».
«Не твоей семьи, а семьи эквивалента Гилберта Дюрэя. Причем эта семья может ничем не отличаться от твоей. В то же время, твой эквивалент – другой Дюрэй – может отличаться от тебя. Ты не можешь предвидеть, чтó именно ты найдешь в этом мире – так что будь осторожен».
