Двухмачтовая барка «Лхаис», с пурпурными парусами и просторной каютой, формой напоминала голландский деревянный башмак. Ее вырастили на особом корабельном дереве целиком, вместе с грот-мачтой, первоначально служившей стеблем стручка. Фок-мачту, бушприт, гики и снасти приходилось изготовлять и прилаживать отдельно, что раздражало исзиков не меньше, чем необходимость применения движущихся компонентов раздражает земного инженера-электронщика. Команда «Лхаис» взяла курс на запад. Над горизонтом возвышались, а затем пропадали в море за кормой многочисленные атоллы. Некоторые острова выглядели как заброшенные маленькие сады; на других занимались выращиванием, посевом, окулированием, пересадкой, сортировкой, упаковкой и отправкой жилищ.

Будучи ботаником, Фарр чрезвычайно интересовался плантациями, но на борту корабля наблюдение за ним стало неотвязным – следили за каждым его движением.

На атолле Тжиере раздражение и каприз заставили Фарра ускользнуть от охраны. «Лхаис» подплыла к пирсу; два матроса закидывали швартовы на берег, а другие сворачивали паруса и укладывали их на гиках. Эйл Фарр легко спрыгнул с кормовой части палубы на пирс и направился к берегу. У него за спиной послышалось недовольное бормотание, что доставило Фарру злорадное удовольствие.

Он смотрел на остров. Пляж, шумно омываемый прибоем, простирался далеко с обеих сторон; склоны базальтового хребта окутались зеленой, синей и черной растительностью – великолепный вид, полный покоя и красоты. Фарр подавил желание спрыгнуть на пляж и скрыться под листвой. Агенты Сзекра вели себя вежливо, но их было легко спровоцировать.

Впереди, на причале, появился высокий исзик атлетического телосложения. Его торс и конечности были обмотаны синими лентами; в пятнадцатисантиметровых промежутках между кольцами лент проглядывала бледная кожа. Фарр замедлил шаг. Его свободе пришел конец.

Исзик поднес к глазу линзу лорнета с рукояткой из черного дерева – такие увеличительные линзы обычно носили с собой представители высших каст, причем лорнеты становились чем-то вроде непременной личной принадлежности, чуть ли не продолжением конечности. Фарра часто разглядывали в такие линзы, и каждый раз это его раздражало. Так же, как у любого другого посетителя Исзма – так же как у самих исзиков – у него не было выбора, не было способа или средства избежать назойливого изучения. Его плечо пометили инъецированным источником излучения. Теперь каждый, кому не лень, мог классифицировать и определять его.

«Как я могу вам услужить, саинх Фарр?» – исзик-атлет изъяснялся на диалекте, который использовали при общении с детьми прежде, чем те научились языку своей касты.

Фарр вынужден был ограничиться церемониальным ответом: «Я ожидаю изъявления вашей воли».

«Начальник причала готов был оказать вам надлежащий прием. По всей видимости, вы проявили нетерпение?»

«Мое прибытие не имеет особого значения. Пожалуйста, не утруждайте себя».

Исзик любезно взмахнул лорнетом: «Для меня большая честь приветствовать коллегу-ученого».

Фарр угрюмо отозвался: «С помощью этой штуки вы можете распознать мою профессию?»

Исзик сосредоточил взгляд на правом плече Фарра: «Вижу, что у вас нет уголовной судимости, показатель вашего интеллекта равен 23, а свойственный вам уровень настойчивости относится к 4-й категории… Предусмотрена и другая информация».

«С кем мне представилась почетная возможность говорить?»

«Я называю себя Жде Патасзом. Мне посчастливилось культивировать растения на атолле Тжиере».

Фарр с новым интересом взглянул на исзика в синих лентах: «Вы – плантатор?»

Жде Патасз покрутил в воздухе лорнетом: «Нам многое предстоит обсудить… Надеюсь, вы не откажетесь стать моим гостем».

Подбежал запыхавшийся начальник причала. Жде Патасз взмахнул на прощание лорнетом и потихоньку удалился.

«Саинх Фарр! – сказал начальник причала. – Ваша скромность привела к тому, что почетный эскорт не смог к вам присоединиться. Это чрезвычайно нас огорчает».

«Вы преувеличиваете».

«Преувеличение в данном случае неуместно. Прошу вас следовать за мной».

Они спустились по бетонному пандусу в широкую траншею. При этом Фарр нисколько не торопился, что заставляло начальника останавливаться и ждать его через каждые тридцать метров. Траншея вела под базальтовый хребет и превратилась в подземный переход. Четырежды начальник причала отодвигал в сторону панели из толстого стекла, и четырежды эти панели автоматически закрывались за спиной Фарра. Фарр понимал, что его ощупывали поисковые экраны, датчики, детекторы и анализаторы, измеряя испускаемое им излучение, его массу и содержание металлов в его организме. Он безразлично шел вперед. Они ничего не могли найти. Всю его одежду, все его личные вещи временно конфисковали; он продолжал носить униформу посетителя – белые шелковые брюки, серую блузу в зеленую полоску и свободный темно-зеленый бархатный берет.

Начальник причала постучался в дверь из гофрированного металла. Дверь разделилась на две половины, сцепленные выступами и пазами подобно средневековой подъемной решетке. Открылся проход в ярко освещенное помещение. Там за конторкой сидел агент Сзекра – как обычно, закутанный в желтые и зеленые ленты.

«Если саинх будет так любезен, мы зарегистрируем его трехмерный снимок».

Фарр терпеливо встал перед серым металлическим диском.

«Поверните ладони вперед, широко откройте глаза».

Фарр неподвижно стоял. Сенсорные плоскости опустились вдоль его тела.

«Благодарю вас, саинх».

Фарр приблизился к конторке: «Это не такой снимок, как тот, что сделали в Джеспиано. Я хотел бы на него взглянуть».

Клерк показал ему прозрачную карточку с напоминавшим человеческий силуэт коричневатым пятном посередине.

«Это не очень похоже на меня», – заметил Фарр.

Агент Сзекра опустил карточку в прорезь. Над прилавком конторки появилась трехмерная реплика Фарра. Ее можно было увеличить в сто раз, чтобы проверить отпечатки пальцев, поры на коже щек, форму ушей или структуру сетчатки глаз.

«Я хотел бы получить такой снимок на память, – сказал Фарр. – Здесь меня зарегистрировали в одежде. Снимок, который сделали в Джеспиано, обнажал мои интимные места на потеху всему миру».

Исзик пожал плечами: «Возьмите его».

Фарр погрузил карточку в поясную сумку.

«А теперь, саинх Фарр, не могу ли я задать вам нескромный вопрос?»

«Еще один нескромный вопрос ничего не меняет».

Фарр знал, что в этот момент на его голове сосредоточили цефалоскоп. Любой импульс, свидетельствовавший о необычном возбуждении или о приступе страха, зарегистрировался бы на графике. Фарр живо представил себе, что находится под струями успокоительного горячего душа.

«Намерены ли вы похитить жилище, саинх Фарр?»

«Сосредоточься! – говорил себе Фарр. – На прохладной, гладкой фарфоровой плитке, на теплом влажном воздухе, на поливающих кожу струях горячей воды, на аромате мыла…»

«Нет».

«Известен ли вам кто-нибудь, имеющий такое намерение?»

«Теплая вода… – думал Фарр. – Лечь в ванну, расслабиться…»

«Нет».

Агент Сзекра вежливо, но скептически поджал губы: «Вам известно, какому наказанию подвергаются похитители?»

«О да! – ответил Фарр. – Их отправляют в Сумасшедшее Жилище».

«Благодарю вас, саинх Фарр. Вы можете идти».