Про алкоголь

Наше сознание определяют три вещи:

Бытие, битие и питие.

Приписывается К. Марксу

Все мужики – сволочи.

А кто не сволочи – с теми скучно…

Из женского трепа

В ходе вышеупомянутого опроса выяснялось также и отношение к алкоголю, почему-то не попавшее в эти таблицы, и оказалось, что мужа девушки хотели бы, разумеется, непьющего, но на практике трезвость юноши не давала ему решительно никаких преимуществ перед пьющими и даже, скорее, наоборот, вызывала какую-то настороженность. Алкоголь, подавляя высшие проявления рассудка, привносит в облик человека определенную скотоподобность, столь любезную первобытным инстинктам. Вы, кстати, и сами могли бы заметить, как часто это судьбоносное для каждого человека (да и всего человечества…) решение принимается по-пьяни. И вообще, как тесно связано взаимоотношение полов с алкоголем. Любовь, и без шампанского?!

Эксперименты на животных дают очень интересные для нас результаты. Алкоголь повышает низкий ранг и снижает высокий! В этом одна из причин неэффективности «сухих законов» и прочих мер борьбы за трезвый образ жизни. Без освобождения первобытных инстинктов и повышения рангового потенциала, проще всего достигающиеся алкоголем, человечество несколько затруднилось бы с собственным воспроизводством. И особенно трудно было бы самым достойным людям, олицетворяющим цивилизованное культурное общество – низкопримативным. Приходится только сожалеть о негативных издержках его употребления, а также о том, что больше всего алкоголь употребляют те, кто в освобождении инстинктов меньше всего нуждается.

Поскольку среди животных алкоголиков не бывает, то половой отбор не знает, что это такое, а потому тот факт, что некий конкретный мужчина – откровенный пьяньчуга или по крайней мере – демонстрирует явные тенденции к становлению таковым, практически никак не влияет на его популярность среди женщин. Причем большинство женщин, которые «влипли» в такого мужа, приводят примерно одинаковую отговорку: «Думала – начнет семейную жизнь (станет отцом и пр.) – бросит пить». На вопрос: «С чего это вы взяли?» внятного ответа, как правило, не следует. А дело-то в том, что очень хотелось, и под это желание далее подгонялись благовидные построения.

Если кому-то вышеизложенные рассуждения покажутся неубедительными, то предлагаю для наглядности представить себе такую альтернативу – предпочесть ли мужчину нетрезвого, но интересного, или же наоборот – трезвого, но скучного? Вряд ли по этому поводу могут быть большие разногласия – конечно, интересного! Хотя особо осторожные не предпочтут никого из этих двух, но это будет не решение вопроса, а лишь его отсрочка. В любом случае шансы скучного столь же скучны и безрадостны. Закономерный вопрос – разве трезвый человек не может быть интересным? Может, конечно! Однако при этом нужно ответить себе на пару вопросов:

1. Что такое интересный человек и чем он объективно отличается от неинтересного?

2. Меняется ли поведение человека в состоянии определенного подпития в сторону большей «интересности» или меньшей?

Очевидно, что интересный человек – это человек, вызывающий у собеседников позитивные эмоции (как их не называй – впечатлениями, ощущениями, как угодно; оставляю психологам копания в тонких смысловых нюансах этих терминов). Вместе с тем раз эмоциональность теснейше связана с инстинктивностью, то, стало быть, наиболее сильные эмоции вызовет инстинктивноактивное поведение, то есть поведение, в наибольшей степени резонирующее на инстинктивных струнах у окружающих. Но раз уж поведение нетрезвого человека более инстинктивно, то и эмоциональность реагирования на него будет больше. Разумеется, эти эмоции не обязательно будут позитивны, но они будут, и будут более сильными, чем при общении с человеком трезвым. И хотя трезвый человек тоже может быть «интересным», однако умеренные дозы алкоголя тем не менее повышают шансы на позитивное эмоциональное восприятие данного человека.

Короче говоря:

• Алкоголь, «выпуская на волю» первобытные инстинкты, а также нивелируя ранговые потенциалы, облегчает сексуальное сближение, чем повышает шансы для низкоранговых; однако общеизвестны и негативные последствия его употребления.

• Поскольку инстинктивный половой отбор ничего не знает про алкоголизм, то признаки злоупотребления им никак не препятствуют подсознательному предпочтению потенциального партнера.

О педагогике и внебрачных; детях

Сон разума рождает чудовищ.

Ф. Гойя

Если вы хотите, чтобы ваши дети были добрыми, лучше не стройте лишних иллюзий о «правильном воспитании», а выбирайте себе доброго брачного партнера – так будет надежнее.

А.В. Марков. «Эволюция человека: Обезьяны, нейроны и душа»

Очевидно, что отцами таковых в подавляющем большинстве случаев являются «поручики» – независимо от того, произошло это действо в браке или нет. Даже если внебрачный ребенок растет в полной семье (с отчимом, который бывает даже не в курсе…), то окружающие очень часто отмечают его «трудность». Достаточно часто внебрачные дети являются завсегдатаями криминальных компаний. Обычно эвфемизмом «трудность» обозначается неуправляемость ребенка цивилизованными методами, свидетельствующая о его высоком ранговом потенциале.

По традиции принято списывать «трудность» или криминальность ребенка на проблемы воспитания детей в таких условиях. Конечно, эти педагогические проблемы действительно имеют место, но специфическую высокоранговую и высокопримативную психику ребенка формируют вовсе не они. Тут явно правит бал наследственность. Скажите, мужчина, «поматросивший и бросивший», – порядочен? Как минимум, не очень. А имеют право те качества характера, на основе которых развилась его непорядочность, передаться по наследству?

Еще раз напомню, что исходный ранговый потенциал – есть нечто врожденное, его достаточно хорошо видно уже у грудных младенцев. Высокая или низкая врожденная примативность проявляется позже. Как уже было сказано, чем выше ранговый потенциал и примативность ребенка, тем больше требуется педагогических усилий для воспитания культурного человека. Очевидна необходимость для педагога обладания неменьшим, чем ребенок, ранговым потенциалом (обычно говорят: «педагог должен быть авторитетен для ребенка»), иначе все эти педагогические усилия просто не будут замечаться ребенком.

В ситуации, когда ребенка воспитывают его биологические (генетические) родители, понять, какие из особенностей его характера унаследованы, а какие – привиты воспитанием, невозможно, по крайней мере, с достаточной убедительностью. Как-то судить о воспитанности или унаследованности можно лишь, если воспитатель не является биологическим родителем ребенка, особенно, если он (воспитатель) этого не знает. В последнем случае эксперимент получается наиболее научно «чистым». Особо ценным в этом смысле случаем является изучение однояйцевых близнецов, разлученных в младенчестве и воспитанных в разных культурах. К сожалению, мне неизвестны строгие исследования по сопоставлению различий характеров детей и их родителей, как приемных, так и биологических; но исследования характеров и образа жизни однояйцевых близнецов, разлученных в младенчестве, проводились давно и неоднократно. И эти исследования показывают, что роль наследственности в классической педагогике определенно принижается, и все исправить (как, впрочем, и испортить) воспитанием нельзя. Нередко такие близнецы, с младенчества живущие в разных странах, ведут себя, как неразлучно выросшие в одной семье.

И хотя вопрос о том, в какой мере дружелюбие или его важнейшие компоненты являются предопределенными генетически, а в какой – формируются средой, относится к числу наиболее дискуссионных в эволюционизме (к чему мы вернемся в этологическом продолжении). Однако несомненно, что наследуемость тех или иных предпосылок к альтруизму имеет место, и если подходить к вопросу зачатия ребенка хоть сколько-то ответственно (а именно так и следует подходить к вопросам всемирно-исторического значения!), то во имя ребенка игнорировать тревожные черты характера потенциального родителя никак не следует. Да, конечно, воспитанием можно многое подправить, однако какие-то неприемлемые врожденные особенности могут быть настолько крепки, что вы как педагог можете просто обломать об них зубы. Ведь гениальных педагогов, к тому же не ограниченных ни во времени, ни в средствах, на свете ничуть не больше, чем гениальных художников. С другой стороны, если у ребенка не будет, к примеру, высоких врожденных иерархических амбиций, то и весьма мерзкая и агрессивная обстановка в ходе его воспитания будет слабо к нему «прилипать», вызывая возможное удивление у окружающих его взрослых.

Здесь, в какой-то степени повторяясь, в какой-то – забегая вперед, я напомню о принципиальных отличиях во взглядах на воспитание на базе концепции «чистого листа» и на базе концепции, скажем так, «листа исписанного». Если из первого следует, что для формирования должного характера ребенка достаточно самых скромных педагогических талантов и усилий (ведь они ложатся на чистый лист, и значит в любом случае будут вполне четко проявляться в характере ребенка), то из второго следует, что педагогические воздействия в общем случае конкурируют с врожденными схемами поведения, которые обладают ненулевой прочностью и силой, а стало быть педагогика должна иметь не абы какую хилую, а напротив, достаточно высокую эффективность, чтобы воспитанные схемы поведения возобладали в конечном итоге. Или образно говоря, педагогические письмена должны быть более яркими и прочными, чем врожденные. Вот если у человека нет врожденной программы поведения, затрагивающей тот или иной аспект современной жизни (или врожденная более-менее приемлема в нынешних условиях), то тогда да, достаточно самой скудной педагогики. Но, к нашему сожалению, вроженные иерархические инстинкты к числу слабых или всесторонне приемлемых не относятся.

Означает ли это, что воспитанию, как процессу формирования тех или иных поведенческих характеристик личности, бесполезно уделять большое внимание, раз уж такое значение имеет наследственность? Вовсе нет! Наследственные предпосылки лишь обеспечивают бо́льшую или меньшую легкость усвоения тех или иных линий поведения, однако если образцов для усвоения вовсе не будет в окружающей ребенка обстановке, то эта легкость усвоения просто не будет реализована! Правда в нашей реальной жизни ребенка окружает весь спектр поведенческих реакций как взрослых, так и других детей, что позволяет ему «всосать» именно те из них, к которым у него есть наибольшее сродство, что производит иногда впечатление, что воспитание как будто ни на что не влияет. Тем не менее целенаправленное формирование желательных в педагогическом смысле поведенческих установок имеет очень важное значение. Особенно это касается детей с наименее желательными природными особенностями характера, например детей с высокими иерархическими амбициями, склонными проявлять их в стремлении унизить окружающих детей и взрослых. Да, переформировать такую особенность характера особенно трудно, однако и очень нужно. Трудно – не значит невозможно; во всяком случае – такие амбиции можно при соответствующих усилиях или как-то сдержать, или хотя бы перенаправить, пример в спорт или (с оговорками) в военную карьеру. По крайней мере, выбрать тот «люфт» в границах природной предрасположенности, который посилен конкретно вашим педагогическим способностям и ранговому потенциалу, сведя тем самым к возможному минимуму нежелательные последствия унаследованных качеств, вы просто обязаны. Понятно, что прирожденный хулиган будет менее хулиганистым в результате усердного и вдумчивого воспитания и, напротив, невыносим и опасен для окружающих, если его воспитание пустить на самотек. Тем не менее начинать заботу о воспитании надо раньше – до того, как ребенок зачат.

Как воспитывать – очень большая и сложная тема, заслуживающая отдельной книги; вкратце же могу сказать, что стержнем любой педагогики должно быть строительство внеиерархических, доверительных отношений с ребенком, но не попытки привить те или иные навыки или привычки «любой ценой». Если нормальные отношения не построены, то означенные попытки что-либо привить будут восприниматься лишь как усилия по иерархическому принижению либо вызывать «срыв резьбы» (если ребенок высокоранговый), либо подавлять нормальное развитие личности у низкорангового ребенка. К примеру, бабушка хочет, чтобы высокоранговый внук вырос культурной и гуманной личностью, для чего заставляет его читать много книжек из сокровищниц мировой литературы. Однако чтение у него «не идет»; бабушка начинает читать книги сама. В конце концов, ребенок не выдерживает пытки культурой и убегает из дому, пополнив ряды беспризорников. Если бы бабушка столько же сил положила на строительство располагающих (но ни в коем случае не заискивающих!) отношений с внуком, то результат был бы гораздо более позитивен хотя, может, и не достиг бы тех сияющих вершин культурного развития (типа чтения Шиллера без словаря), кои были намечены в начале процесса.

Однако еще раз уместно напомнить, что доверительные отношения это далеко не синоним самоуниженных – позиционировать себя низкорангово по отношению к ребенку столь же нежелательно, сколь и демонически тиранить его. Недопустимо ни самому становиться в позу раба, ни ставить в эту позу ребенка; казалось бы – общеизвестная банальность. Однако иерархические инстинкты лучше всего понимают только эти две позы – или раба, или надсмотрщика; в результате многие воспитатели, соглашающиеся с недопустимостью роли надсмотрщика, машинально встают в позу раба! Внеиерархической позиции приходится учиться…

Короче говоря:

• Зачатие ребенка по любви (вопреки популярному тезису) – НЕ есть обстоятельство, само по себе способствующее проявлению у этого ребенка любви к окружающим и высоких морально-нравственных качеств. Поскольку женщины склонны влюбляться в эгоистичных мужчин, то ребенок, зачатый по любви, скорее, будет предрасположен к такому же эгоизму.

• Проявлению у ребенка любви к людям способствует его зачатие от родителя, проявляющего любовь (неполовую) к людям вообще (альтруизм).