ДЖУД НАШЕЛ ГЕКТОРА ПОД ОЛИВКОВЫМ ДЕРЕВОМ во дворе для тренировок караульных, омытом бледным вечерним небом.

Когда они впервые воссоединились в Керамейкосе, Джуд испытал облегчение, как легко они снова вернули дружеские отношения, Гектор почти не изменился. Но теперь Джуд гадал, сколько из того, что он видел, когда смотрел на него, было окрашено прошлым. Если бы Гектор не приехал ребенком в Керамейкос, если бы они не выросли, попадая в неприятности и выбираясь из них вместе, что бы увидел Джуд, глядя на этого человека?

– Вот почему ты уехал, не так ли? – спросил он. Когда Джуд выбирал свою стражу, он решил, что ему не нужно знать причины отъезда Гектора. Было важно только то, что он вернулся. Но это оказалось ошибкой.

– Когда ты отправился на Год раздумий, слухи о Бледной Руке дошли до Керамейкоса, – сказал Гектор. – Я знал – я знал, что это она. Девушка, убившая мою семью. Я был… одержим. Я оставил Керамейкос, чтобы отследить ее от Чариса до Тарсеполиса. Я ничего не нашел. Я отказался от поисков. Но теперь она здесь.

– Гектор, я знаю, ты сказал, что уверен. Но прошло пять лет с тех пор, как ты видел ее, – сказал Джуд. – Ты был молод. Пережил большое потрясение.

– Ты слышал, как ее сердце забилось быстрее, когда ты упомянул Бледную Руку, – сказал Гектор. – Ты знаешь, что я прав. Я знаю, кто она, и могу это доказать. Мы можем ее остановить.

– Она могла быть просто напугана, – сказал Джуд. – И к тому же она узница. Она ничего не может сделать.

Рука Гектора сжалась на рукояти меча, костяшки побелели.

– Она опасна, Джуд. Я видел, на что она способна. Это… это неестественно. Мы не можем позволить ей жить.

– Что ты говоришь? – спросил Джуд. – Ты хочешь убить ее?

– Она второй предвестник века тьмы. Пророчество ясно дает понять, какова ее судьба.

– Нет, это не так, – сказал Джуд. – Пока пророчество не исполнится, мы не знаем, какую роль сыграют предвестники. Или что случится, если один из них умрет. Мы должны быть терпеливыми и довериться пророку.

Гектор покачал головой.

– Куда идет она, туда и тьма. Позволять ей жить еще мгновение – серьезная ошибка.

Джуд никогда не слышал, чтобы Гектор говорил таким холодным и яростным голосом. Он осторожно спросил:

– Ты говоришь это, потому что думаешь, что она принесет век тьмы? Или потому, что хочешь отомстить за смерть родителей?

Гектор резко повернулся к нему с горящими глазами.

– А что, если так? Я каждую ночь во сне вижу свою семью. Усохшее тело моей матери. Безжизненный взгляд брата. Бледный отпечаток руки на неподвижной, замершей груди отца.

Грудь Джуда сжалась при мысли о юном Гекторе, обнаружившем холодные тела всех любимых людей. Он сглотнул, стараясь говорить спокойно. Голосом Хранителя Слова.

– Ты паладин Ордена последнего света. Ты служишь Ордену, пророку. Ты не можешь позволять горю затмевать твой разум.

Гектор снова отвернулся, глядя на оливковое дерево. Когда он заговорил, резкость злости покинула его голос.

– Я не могу просто разделять свои чувства, как ты, Джуд. Все, что случилось прежде, чем ты выбрал меня в стражу, не исчезло. Оно все еще имеет значение. Прошли годы, но, когда я закрываю глаза, я все еще слышу их голоса. Они взывают ко мне, умоляют помочь.

Его горе было кулаком, сжимающим сердце Джуда. Гектор не доверил ему это. Он хранил боль в тайне все эти годы, нес ее один, а не открылся Джуду.

Но Гектор не был единственным, кого стоило винить за расстояние между ними. Потому что, как бы Джуд ни хотел больше всего на свете быть другом Гектора, между ними всегда было что-то еще – невысказанное понимание, что однажды Джуд станет его лидером.

Гектор крепко зажмурился.

– Я не знаю, как остановить это.

– Ты должен, – сказал Джуд, ощущая, как чувство вины грызет его горло от таких слов.

– Я пытался. Пытался. Я посвящал себя Ордену. Я принял клятву, как и хотел. Но это чувство никогда не уйдет. – Он посмотрел на Джуда, в глазах маячили призраки. – Я не могу притворяться, что это не так.

– Мне тоже не всегда легко, – сказал Джуд, прежде чем успел остановить себя. – Отказываться от всего ради нашего дела. Ради пророка.

Гектор улыбнулся. Искаженное подобие улыбки.

– Не будь глупцом, Джуд. Ты рожден для такой жизни. Мне пришлось ей учиться. У меня была семья, и она забрала их у меня. Бледная Рука отняла людей, которые любили меня, единственных, кто любил меня, и ты никогда не узнаешь, каково это, потому что у тебя этого никогда не было и никогда не будет.

Джуд напрягся, втягивая воздух в легкие, словно его ударили. Конечно же, Гектор был прав. У Джуда не было семьи. У него был Орден. У него был отец, зачавший его, но почти не принимавший участия в его воспитании. Джуд был его сыном, наследником, но узы семьи не имели значения в Ордене. Джуд это понимал. Он всегда это знал. Но слова Гектора звенели в ушах: правда, которую он никогда раньше не произносил.

– Прости, – сказал Гектор, качая головой. – Я не хотел…

– Нет, – сказал Джуд. – Я… ты прав. Я не понимаю.

– Просто… теперь, когда я увидел ее, теперь, когда я знаю, что она здесь… – Гектор отвернулся от друга, сжав челюсти.

Джуд не был уверен, что знает, как справиться с горем Гектора и стеной, которая появилась между ними. Он коснулся плеча друга.

– Гектор… – Но взгляд юноши – полный призраков, испуганный – остановил его.

– Я знаю, кем ты хочешь меня видеть, Джуд. Но я не уверен, что смогу.

– Сможешь, – сказал Джуд натянутым от напряжения голосом. – Ты сможешь. Я выбрал тебя в свою стражу, потому что я в это верю. Я верю в тебя.

Гектор напрягся под рукой Джуда. Наконец он поднял взгляд.

– Ты же им не расскажешь, не так ли? Страже? Я не хочу, чтобы они смотрели на меня, как…

– Не расскажу, – пообещал Джуд. – Не стану.

Гектор кивнул и посмотрел на руку на своем плече. Джуд быстро убрал ее. Но прежде чем он успел сказать что-то еще, что-то предложить, Гектор отвернулся и пошел прочь в темнеющий вечер, один.

Джуд сжал ладонь, касавшуюся плеча Гектора. Друг скрыл свое горе от Джуда, но не только его сердце хранило тайны.

Было мгновение, до пророка, до обучения, до того, как он стал Хранителем Слова, когда Джуд наконец понял свой секрет. Когда все сомнения, которые он испытывал насчет себя и своей судьбы наконец обрели смысл. Мгновение, однажды под полной летней луной, когда его сердце сдало себя.

Они с Гектором решили искупаться в полночь – идея Гектора, конечно же, но Джуд был только рад подыграть. Они выскользнули из бараков, пробрались через форт туда, где поток реки становился более спокойным.

Они разделись, оставшись в одном белье, под россыпью звезд и прыгнули с вершины водопада. Несмотря на летний месяц, вода была обжигающе холодной – Джуд это помнил даже сейчас. И он помнил, как блестела в лунном свете спина Гектора, когда он вылез из воды и упал на берегу, ухмыляясь, когда Джуд плюхнулся рядом с ним.

Было тихо – так тихо, что Джуд слышал шорох деревьев, бормотание воды, набегающей на камень, нежное биение двух сердец – его собственного и сердца Гектора. Он понял, что Гектор должен тоже слышать их, и эта мысль ускорила его сердцебиение. Когда Гектор повернулся набок, чтобы посмотреть на него, сдвинув брови над блестящими глазами, Джуд был уверен, что его непослушное сердце выпрыгнет из груди и плюхнется на землю между ними.

А потом Гектор встал и направился обратно к воде, оставив Джуда на берегу.

Они об этом не говорили, не в ту ночь и не в последующие. Возможно, Гектор забыл об этом, их разделившиеся жизни и время отсеяли его воспоминания. Или, возможно, даже тогда, лежа в лунном свете рядом с ним, он не понял, что всего за пару биений сердца весь мир Джуда перевернулся с ног на голову.

Джуд больше не был тем мальчиком. Он овладел своим Даром, закончил тренировки, принял клятву. Он нашел последнего пророка.

Но, закрывая глаза, он все еще слышал бешеное биение своего сердца в грудной клетке.