Но оставим виртуозную божбу избранным и поговорим о том, как ругались широкие слои населения.

Думаю, по вынесенной в заголовок фразе все и так уже догадались, что список распространенных ругательств мало изменился со времен Средневековья. Но вот их смысловая нагрузка… Приведу конкретный пример, из которого многое станет ясно.

Разбиралось однажды в церковном суде Лондона дело об оскорблении – некая Мэри Гоатс подала жалобу на свою соседку Элис Флавелл. С чего началась их перебранка, значения не имеет, но закончилась она тем, что Мэри крикнула: «Поцелуй меня в задницу!», а Элис ответила: «Нет уж, пусть это делает Джон Карре». И Мэри подала на нее в суд – за оскорбление и клевету.

Казалось бы, что такого? Но как я уже сказала, в Средние века и даже в эпоху Возрождения оскорбительные слова несли совсем иную нагрузку, нежели сейчас. Для нас слова – это просто слова, и когда кого-то посылают самым многоэтажным матом, люди обычно обижаются на само намерение их оскорбить, но вряд ли кто-то в здравом уме решит, что речь на самом деле идет о его матери. Конкретная смысловая нагрузка в ругательствах осталась только у специфических групп населения, самая известная из которых – уголовники. Их оскорбительные слова несут вполне конкретный смысл, поэтому за некоторые оскорбления могут на самом деле убить – они, как и в Средневековье, смываются только кровью.

Возвращаясь к Мэри Гоатс. Что же такое было в словах Элис, что Мэри пришлось обращаться в церковный суд?

Надо сказать, Мэри сама была во многом виновата. Сказала она на самом деле не «kiss my ass», а «kiss my arse», то есть предложила поцеловать ее не в ягодицы, а конкретно в анальное отверстие. И этим дала Элис повод ответить метким и многозначным оскорблением. Слова «нет уж, пусть это делает Джон Карре» для всех окружающих намекали на то, что:

а) Джон Карре – любовник Мэри;

б) Мэри наставляет мужу рога;

в) они занимаются сексом в извращенной форме;

г) причем в унизительной для мужчины.

Ответ Элис бил сразу во всех – Мэри объявлялась шлюхой и извращенкой, ее муж – рогоносцем, а Джон – прелюбодеем, извращенцем и подкаблучником. А поскольку смыть кровью это оскорбление у благопристойной лондонской горожанки возможности не было, пришлось подавать в суд. Потому что, если бы она не отплатила за такое оскорбление, в глазах всех соседей это означало бы, что она признала обвинения.