Ураганы, землетрясения, наводнения — почему Бог попускает их? Вот, земля сотряслась, и рухнули дома. Но какие это дома? Слушал я как-то беседу бывшего митрополита Флоринского Августина и был ею потрясен. Он говорил о хулении и сказал такое, чего я раньше не сознавал. Он сказал:

— Вы поняли, что ваши дома построены на хулении Христа и Пресвятой Богородицы день и ночь? Есть ли дом, который не был бы построен людьми, сквернословившими с того часа, как заложили его, и пока не закончили? Мастер матерится, плиточник ругается, водопроводчик сквернословит и богохульствует, кто-то, потеряв болт, поносит Христа, Пресвятую Богородицу и святых, другой видит, что лифт не идет как следует, и изрыгает грязные слова. Вы поняли, что ваши дома не построены с Божием благословением?

В одном монастыре в предместье Афин работали труд-ники, и однажды игумен услышал сквернословие в монастыре и был этим шокирован. И сказал:

— В этой церкви мы с отцами будем молиться Богу и служить Пресвятой Богородице и Господу, а ты тут кладешь кирпичи и богохульствуешь? Тут, где я буду славить Бога и хочу, чтобы Бог благословил мне то, что я соберусь делать? Нет. Или будешь вести себя как надо, или уйдешь отсюда!

А твой дом как был построен? Наши дома как строились? С Божиим ли благословением? Призывали ли мы Христа или говорили и делали что-нибудь другое?

Разве это неправда, что люди постоянно сквернословят, что в казарме матерятся с утра до ночи? Это ведь все говорят, что в казарме ничего не услышишь, кроме хулы на Христа и Пресвятую Богородицу без всякой причины. А мы потом говорим: «Ну что же делает Бог? Не нужен нам такой Бог». И твоя жизнь не меняется через Бога.

Но когда вложишь Христа в свою жизнь… Когда Христос был в нашей жизни и в Византии Правителем — пока мы со смирением думали о Господе, уточняю это, и имели здоровые отношения с Богом, — на земле был рай. Когда же в Византию вошли эгоизм, пороки, неправда, алчность, роскошь, тогда Бог реально отнял Свою благодать и говорит тебе:

— Дитя Мое, не это. Вера в Меня не так понимается. Ты неправильно понимаешь, что значит церковная жизнь.

Бог отнял Свою благодать, и наступила беда, и произошел крах.

А когда у человека в жизни есть Христос, все благословенно и свято. Тогда это звучит не как угроза, а как предупреждение Христа, говорящего нам правду. Он увещает:

— Люби Меня, поддерживай со Мной хорошие отношения — и будешь благословен! Ты Меня не любишь, а Я тебя буду любить, но поскольку ты просишь, чтобы Я оставил тебя, то вот, Я оставляю тебя.

А когда Христос оставит тебя, за тебя возьмется искуситель, и все в твоей жизни пойдет прахом. Христос не виноват, что предупреждает тебя. Если кто-нибудь по телевизору скажет: «Знаешь, эта еда отравлена, не ешь ее. Не ешь этого, потому что в молоке нашли меламин!» — разве ты не ответишь ему: «Спасибо, что сказали! Вы открыли нам глаза»? И Бог делает то же самое.

Он говорит тебе:

— Дитя Мое, проснись! Если будешь держать Меня в своем сердце, в твоей жизни все будет хорошо. А если презришь Меня, тогда в твоей жизни не сможет все быть хорошо, и не Я тому виной, а ты, потому что уязвляешь Меня, гонишь, отталкиваешь и отодвигаешь на задний план, на периферию. Но тебе нельзя далеко отходить от Меня, потому что Я Жизнь, потому что Я Истина, потому что Я Свет миру. А ты выключаешь этот Свет миру, отодвигаешь Его как можно дальше — и хочешь видеть? Нет, так не бывает.

Он говорит:

— Следующий за Мной не будет ходить во мраке (ср. Ин. 8, 12).

То есть важно и обратное: «Кто не следует за Мной, будет ходить во мраке». Что мы и делаем, не правда ли? А разве Христос в этом виноват? Христос говорит: «Почитай отца своего и мать, — и Ветхий Завет говорит то же самое, — чтобы благо тебе было в жизни и чтобы ты был долголетен на земле» (ср. Мф. 15, 4; Исх. 20, 12). А ты не почитаешь отца и матери.

Один 18-летний юноша умер, уйдя перед этим из дома и разругавшись с матерью и отцом. Выругав их, он выломал дверь, ударил отца, сказал: «Мне все равно, что вы собираетесь делать! Я не просил вас, чтобы вы меня рожали!» Затем полились богохульство и брань, он прыгнул на мотоцикл и исчез. И после этого еще говорят: «Сколько же несправедливости в мире! Что же делает Бог?»

Однако ты забываешь, что заповедь эта четкая и она говорит: «Ты почитаешь своих родителей? Тогда будешь благословен! Не почитаешь их, не уважаешь? Тогда будешь терпеть последствия этого. Нет на тебе благословения». В мире есть определенные духовные законы. Чего бы ты ни хотел, что бы ни говорил, сколько бы ни протестовал — эти законы есть. Они четкие.

Сколько молодых людей уходит на выходные развлечься, поругавшись перед этим с родителями? А мать потом ждет сына… плачет, читает-перечитывает журналы, дожидаясь своего ребенка. И ребенок возвращается, пройдя через какие-нибудь передряги. Возможно ли, чтобы этот ребенок был благословен, когда он причинил матери столько горя, такую скорбь, такие слезы, такое возмущение?

Бог говорит тебе:

— Деточка Моя, Я сказал тебе: или по-хорошему будешь следовать Евангелию, или понесешь последствия своих дел, испытаешь боль, пострадаешь и тогда уже проснешься.

Хоть на больничной койке, в последний час, хоть за две минуты до того, как испустить дух, но ты поймешь это и скажешь: «Бог был прав! Он был прав! Все так и оказалось!»

Поэтому скажу тебе другое. Есть люди, которые воюют с Церковью, но говорят: «У меня все в порядке со Христом», — но ты ведь даже со Христом не ладишь. «У меня проблема со скандалом, а не со Христом!» Но почему, разве у тебя все в порядке со Христом? У кого из тех, кто оказывается в центре скандалов, все в порядке со Христом? Разве со Христом они ладят прекрасно и только скандалы им не дают покоя? Хотел бы я спросить кое-кого из журналистов и политиков, утверждающих, что их раздосадовал произошедший скандал, но Христос для них выше всего: а ты ходишь в церковь? Когда ты был там в последний раз? Вот что я хочу, чтобы ты мне сказал. Когда?

Один человек прислал мне по электронной почте письмо, в котором были результаты опроса, проведенного среди ведущих политиков всех партий поименно. Их спрашивали: «Когда вы в последний раз были в церкви?» — и большинство ответило: «Никогда» или: «Когда в парламенте служили благодарственный молебен с водосвятием», «Когда мы на 28 октября ходили туда добровольно-принудительно». Некоторые отвечали: «В молодости», другие: «Я причащался лет 15 назад», кто-то вообще никогда не причащался. Что-то невероятное. И эти люди сейчас правят, судят, принимают решения. То есть непросвещенные люди, которым неведом запах ладана, бессильные, прямо противоположные Божественному, вообще не имеющие Бога в душе, атеисты.

Пока здоров, ты говоришь подобное. Тот журналист, о котором я говорил вначале, в истории с ребенком и сбрасыванием иконы, он просто излучал здоровье — молодой, красивый, сильный, он словно говорил: «Я чувствую, что имею власть, и говорю!» Хотел бы я на него посмотреть — не из желания мести, а просто так — в час нашей смерти, которая наступает абсолютно для всех.

Вы видели, как человек испускает дух? Вот это я и хотел сказать: вы видели, как человек испускает дух, а? Вот что тебе надо было увидеть и потом уже делать заключения. Сходи туда, где умирают, чтобы посмотреть на это. Все, кто сейчас с надменным выражением на лице говорят, обвиняют, глумятся и воинствуют, будут в тот час «тщетно возводить очи к людям и умолять их», как говорится в последовании отпевания. Душа человека в тот час ищет помощи и не находит, потому что видит, что всё, что он когда-то высмеивал, предельно истинно и что Христос, Которого он презирал, достоин был не этого, а обожания и любви, для его же укрепления и оставления ему грехов. И Пресвятая Богородица, Которую он высмеивал, хулил и ругал, — Она и есть Та, Которая спасла бы его и провела в рай в обход мучений, мытарств и всех этих бесов.

И они это высмеивают. Когда ты был жив, ты по телевизору издевался над этим. Но когда умрешь, у тебя появится такая нужда.

Час истины — не тот, когда мы ведем передачи на телеканалах, а час боли — вот самый подлинный и истинный час в нашей жизни, когда мы больше не выдумываем никаких доводов и лжи. Часом боли, и боли сильнейшей, является смерть, там ты настоящий.

Поэтому я хотел бы увидеть тебя, господин наглый журналист, сильный и всесильный, в твоем бесконечном бессилии. Хочу увидеть тебя в эту минуту, и дай тебе Бог, чтобы я оказался где-нибудь поблизости, чтобы прочитать над тобой разрешительную молитву, если пожелаешь. А ты конечно же пожелаешь: нет человека, который умирал бы и не захотел покаяться, потому что он тогда видит истину.

Ты спрашиваешь: «А почему Христос молчит?» Потому что Он смирен, и это страшно. На все, что мы говорим, Христос не отвечает ничего, Он молчит. Сейчас то, о чем я говорю, не происходит, но представь себе — поставь себя немного на место Христа, — что тебя обвиняют, хулят, перетолковывают, выбрасывают твою икону из класса, тогда как ты находишься там затем, чтобы их благословлять, а не делать что-нибудь плохое. Ты там, чтобы просвещать детей, чтобы они преодолели свою дислексию, чтобы писали хорошо и имели мир в сердце.

То есть мы говорим о том, как чувствует Себя Христос. А Христос молчит, молчит и наконец говорит:

— Я знаю все, Я на Кресте узнал об этом и жду. Я все еще вишу распятый и проявляю терпение. Жду, когда вы Меня позовете.

Дай Бог, чтобы Он просветил нас и учителей, большинство из которых не просвещено и не верит в Бога, чтобы они стали принимать детей всерьез.

Кто-нибудь, однако, скажет:

— А я имею право, это записано в новых законах: я буддист, уважаемый, и не говорю о Христе.

Вспоминаю случай, произошедший какое-то время назад в Афинах, в пригороде Агиа Параскеви. Там была одна преподавательница, придерживавшаяся индуистских убеждений, которая на уроках гипнотизировала детей, и они от этого чувствовали себя очень странно. Они пошли в церковь и рассказали об этом своему катехизатору, а он их научил:

— Дети, а вы творите молитву «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!». Когда она ведет урок, вы не прислушивайтесь к тому, что она говорит, а повторяйте молитву: «Господи Иисусе Христе, помилуй нас! Приди и победи!»

Дети так и сделали, и с ней вдруг что-то произошло, и она сказала:

— Что тут происходит, дети? Кто-то из вас мешает мне!

Дети, которые молились, обрадовались, увидев, что молитва возымела действие, и продолжили молиться.

А преподавательница побледнела, покраснела и, наконец, пришла в негодование.

Родители, поняв, что она что-то такое делает, пошли, пожаловались, и она была уволена. Тогда. А сейчас уже не выгонят такого преподавателя, потому что он защищен законом, говорящим о религиозной свободе, религиозной толерантности. И поэтому говорят, что в будущем уроки по вероучению уже не будут вероучением, а будут религиоведением.

Эх, дети, вопрос ведь не в том, чтобы сохранялись уроки по вероучению и были довольны мы, священники, и Церковь. Мы же делаем это не для того, чтобы не лишиться своих прав. Люди, вопрос в том, что за всеми нами придет смерть. А как мы победим смерть?

Надо ли нам ругаться между собой? Для того ли мы говорим о Христе? То есть я не хочу навязывать Христа, чтобы сказать: «Ну наконец-то я навязал тебе Христа!» Ты ведь сам нуждаешься во Христе.

Когда же мы покаемся, когда поймем безумства, которые совершаем и произносим? И те, кто воюет с Церковью, но и мы, держащиеся за Христа, тоже. Покажем же людям, что у нас не такой Христос, Которого мы хотим навязать, а Христос, в Котором, к сожалению, мы не живем как должно. То есть мы, священники, богословы, Церковь, верующие, — мы не настоящие, но мы хотим стать такими. Мы нуждаемся во Христе и приходим к тебе, чтобы говорить о Христе не как власть имущие, а как грешники.

А как иначе мы победим тление? Свои искушения? Одиночество? Уныние? Боль? Болезнь? Как? Кто откроет нам этот способ? Платон, скажешь опять? Но Платон, дорогой мой, любил Христа! Когда древние познали Христа, они Его возлюбили, и все эти люди изменились. Здесь у нас были люди, которые изменились и стали христианами, так неужели мы, христиане, станем меняться в обратную сторону, чтобы становиться атеистами и запутавшимися, философами и язычниками? Нет, дети, мы нуждаемся в огромном просвещении!

Да дарует же нам Бог покаяние, смирение и просвещение. И простите меня, ибо я не судья никому, себя я должен судить и осуждать за то, что делаю и чего не делаю. Но, Господи, помилуй всех нас и прости, просвети и не дай никому из нас погибнуть ни сейчас, ни в будущем веке, но да пребудем мы с Тобой, Господи. И какие бы глупости мы ни делали, прости нам, прими как детские проступки то, что мы творим в жизни. Чего от нас ждать, Господи? Мы же постоянно делаем ошибки. Господи Иисусе Христе, помилуй всех нас!

(Перевод с болг. Станки Косовой)