Аахеперкара тутмос I

1526–1514 гг. до н. э

После смерти бездетного Аменхотепа I при дворе, возможно, начались споры о том, кто станет его преемником. Наверняка у него было множество сводных и двоюродных братьев, племянников и других родственников мужского пола, некоторые из которых стремились занять египетский трон. Сделать это удалось царевичу Тутмосу, сумевшему доказать, что еще на восьмом году правления Аменхотеп назвал его своим наследником. Мы точно не знаем, какое отношение Тутмос имел к покойному правителю, однако можем сформулировать гипотезу, позволяющую ответить на этот вопрос. В первую очередь следует отметить, что мумия, хранящаяся в Каирском музее под № 61065 и, без всякого сомнения, являющаяся его телом, принадлежит мужчине примерно 60 лет от роду (илл. 21). Согласно всем версиям труда Манефона, Тутмос I правил всего 13 лет. Таким образом, на момент вступления на престол ему было около 45–47, то есть он был ровесником Аменхотепа I или чуть старше его. Следовательно, Тутмос не мог быть сыном этого правителя, как прежде полагало большинство египтологов. Скорее его следует считать сводным братом царя.

Если бы он приходился сыном Аменхотепу I, которому на момент смерти было не более (а возможно, даже меньше) 45 лет, то во время коронации ему не могло исполниться больше 25–27 лет. Иначе он должен был править больше 30 лет, чтобы умереть в шестидесятилетием возрасте, что маловероятно.

Кроме того, нам известно, что он женился на царевне по имени Яхмос, которую почти без сомнения можно отождествить с Яхмос Хент-Темеху, дочерью царя Яхмоса и его побочной жены Инхапи. Данный факт опять же свидетельствует о том, что Тутмос являлся представителем того же поколения, что и царь Аменхотеп. Супругу он называет своей сестрой, а значит, как и она, он был сыном царя Яхмоса. Более того, мы знаем, что его матерью являлась дама по имени Сенисенеб, которая вполне могла быть побочной женой царя Яхмоса. Наконец Тутмос называет себя «сыном царя, сына царя». Следовательно, страной правили и его отец, и его дед. Таким образом, если он не был сыном царя Аменхотепа, но должен был приходиться сыном царю Яхмосу и внуком царю Секененра.

Таким образом, мы можем предположить, что на момент смерти Аменхотепа Тутмосу было около 45 лет. Так как его матерью была побочная жена царя Яхмоса Сенисенеб, а не великая царица Яхмос-Нефертари, он не являлся прямым наследником престола. Первоначально Тутмос был всего лишь одним из множества царевичей и, подобно своему сводному брату Аменхотепу, не мог похвастаться принадлежностью обоих родителей к царскому роду. Однако, судя по всему, на протяжении долгих лет именно он считался наследником престола, и после смерти бездетного Аменхотепа у него были более веские основания занять трон, чем у любого другого члена монаршей семьи. Возможно, его поддержала бабушка, пожилая царица Яххотеп, которая тогда была еще жива.

Тутмос был невысоким широкоплечим коренастым мужчиной, ростом чуть больше пяти футов. У него была маленькая узкая голова с красивым лбом; тонкий, красивый нос; выдающиеся вперед верхние зубы, свидетельствующие о его принадлежности к царской семье; и слегка срезанный, но вовсе не слабовольный подбородок. Перед смертью он покрылся морщинами и полностью облысел. Судя по выражению лица его мумии, при жизни Тутмос был очень прозорливым и умным человеком. Эти качества, очевидно, не мешали ему быть довольно утонченным.

Благодаря счастливому стечению обстоятельств в нашем распоряжении имеется текст, содержащий объявление о коронации Тутмоса. Это событие в источнике датируется «21-м днем третьего месяца второго сезона», то есть примерно 12 марта 1526 г. до н. э. Таким образом, получается, что Аменхотеп правил не 25 лет и четыре месяца, как считал Манефон, а 25 лет и шесть месяцев. Возможно, «четыре месяца» следует отнести к концу царствования Яхмоса, которого Манефон нередко путал с его преемником. Или, возможно, имеется в виду дата составления текста, а не день восшествия царя на престол. Надпись сохранилась на двух стелах, одна из которых была найдена в Вади-Хальфе (Zeit-schrift, XXIX, 117), а вторая – в Кубане, между Вади-Хальфой и Асуаном (Breasted, Records, II, § 54, note а). Обе они, судя по всему, были установлены, чтобы обеспечить лояльное отношение египетских войск, размещенных в Нубии. Она начинается словами: «Декрет царя наместнику и правителю южных стран Чураи». Далее говорится о том, что «поскольку тебе передан декрет царя, чтобы сообщить, что мое величество воссел в качестве царя Верхнего и Нижнего Египта на трон сокола… (поэтому) сделай мою титулатуру следующей: Хор Канахт-Меримаат (Могучий бык, возлюбленный богиней истины); две богини Хаемнесерет-Нахтпе-хети (Восходящий в короне кобры, великий силой); золотой Хор Неферренепету-Сеанхибу (Прекрасный годами, освежающий сердца); царь Верхнего и Нижнего Египта Аахеперкара (Великий в создании духа бога солнца); сын бога солнца Тутмос (дитя бога Тота), живущий вечно бесконечно. Ты должен приказать, чтобы были сделаны подношения богам Абу (Элефантины) на юге (во время празднества, которое будет) по поводу радости в честь царя Аахеперкары, наделенного (вечной) жизнью. Ты (также) должен повелеть, чтобы была принесена присяга во имя моего величества, рожденного матерью царя Сенисенеб, которая в (добром) здравии. Данное сообщение, чтобы проинформировать тебя об этом и о том, что царское семейство благополучно и процветает».

Необходимо сказать несколько слов о самом имени Тутмос. Манефон и другие греческие авторы называли носивших его царей «Тутмос(ис)», «Тетмос(ис)» или «Тмос(ис)». Первое входящее в это имя слово, если его использовали отдельно, обычно звучало как «Тот». Египтологи, как правило, читают это имя как Техути, Тхути, Тут или, что более правильно, Джехути. Вторая часть имени иногда транслитерируется как «мес», но более верно читать ее, подобно греческим авторам, как «мосе» или «мое». В результате современные исследователи предпочитают называть царя Тутмосом, но иногда встречаются и другие написания его имени: Тотмес, Техутимес, Тахутимес, Тетмос, Джехутимес и т. и.

Интересно отметить, что значение имели только два имени – тронное и личное. При этом они оставались довольно простыми. Изначально широко применялось «хорово» имя, игравшее такую же роль, как и все остальные. Однако позднее оно, а также «золотое хорово» имя и имя небти превратились в длинные предложения, в каждом случае значительно отличавшиеся от предыдущих написаний. В итоге можно прийти к мысли о том, что в ходе усложнения коронационных ритуалов в каждом важном центре царь получал отдельное имя. Например, «хоровым» именем Тутмоса I было не только Канахт-Меримаат, как в процитированной выше надписи, но и Канахт-Анхмаат, «Могучий бык, живущий в истине»; Канахт-Пехетимиамон, «Могучий бык, сильный, подобно Амону» и т. д.

Имя «Могучий бык», вероятно, подходило новому царю, так как он вскоре доказал, что обладает боевыми качествами своего отца Яхмоса и деда Секененра. Жившие в Судане негры, очевидно, не давали египтянам покоя, и Тутмос решил лично принять участие в борьбе с ними. Но его коронация произошла только во второй половине марта, и было уже слишком поздно для организации военного похода из-за приближающейся жары (вспомним, что египетская армия еще никогда не сражалась в Судане летом).

В самом начале сентября, как только стало холодать, царь в сопровождении военного флота отправился на юг, чтобы присоединиться там к своим войскам. (Нужно отметить, что в это время года происходит разлив Нила, а значит, египтянам было значительно проще протащить свои корабли через пороги, которые при низком уровне воды в реке становятся крайне опасными и практически непроходимыми.) К концу сентября Тутмос, очевидно, достиг Томбоса, располагавшегося чуть выше третьего порога. Однако, судя по всему, там он увидел, что негры, помнившие поражение, которое они потерпели от войск Аменхотепа I, не хотят сражаться. В результате, какими бы ни были проблемы, существовавшие на границе, они быстро разрешились, и недовольный правитель тех мест был низложен.

В честь этого события была сооружена стела, на которой вырезали исполненный неприкрытой лести хвалебный текст, составленный, вероятно, наместником Чураи, очевидно стремившимся сохранить за собой должность, которую он занимал в правление предыдущего фараона. В начале этой надписи стоит дата – «15-й день второго месяца первого сезона», – которая, очевидно, совпала с седьмым октября. Очевидно, описываемые в ней события произошли на втором году правления Тутмоса, так как новый год в 1526 г. до н. э. начался 23 или 24 августа, а по древнеегипетскому обычаю, второй год царствования правителя начинался с первого дня нового года после его восшествия на престол.

В первых строках текста говорится о том, как царь сидит на своем священном троне. При этом все египетские номы выражают ему свое уважение, люди севера по его приказу направляются вверх по течению реки в Фивы, жители юга двигаются вниз по течению в столицу, бедуины и другие кочевники поклоняются царской кобре, что на его лбу, а хаунебу (так впоследствии стали называть греков) и экебту (неизвестный народ) находятся в зависимости от египтян. Далее сказано: «Он сверг (?) предводителя нубийцев, и негр беспомощен в его руках. Он соединил свои границы на обоих берегах (реки), и нет человека среди народа курчавых волос, который пришел бы, чтобы напасть на него, ибо никто не выжил среди тех (кто поступал так прежде). Нубийские бедуины (тогда) пали от его меча или были разбросаны по своей территории, так что (запах) их разлагавшихся (тел) наполнял их долины, и в устьях (их ущелий) он был подобен сильному наводнению, ибо их останков было так много, что стервятники не могли склевать их или унести в качестве своей жертвы в другое место… (Более того) владыки дворца сделали эту крепость для его армии (здесь, в Томбосе), и ни одно из враждебных племен не встанет перед ней, ибо, подобно молодой пантере среди бегущего стада, слава его величества ослепила их. Он обрел власть над крайними точками земли, и он охраняет два ее конца, со своим могучим мечом в руке, ищущий битвы, но не находящий никого, кто бы встал перед ним. (Его слава) достигла областей, которых не знали его предки и которых не видели (те), кто прежде носил двойную корону, (так что) его южная граница у предела этой земли (Судана), а его северная граница (у пределов земли) перевернутой реки…» Здесь имеется в виду Евфрат, поразивший египтян тем, что, в отличие от Нила, течет на юг, а не на север. Так как Сирия в то время была незащищенным регионом, находившимся под властью египтян с тех пор, как Яхмос вторгся на ее территорию за 30 лет до этого, фараон вполне мог хвастаться тем, что его владения граничат с царствами, располагавшимися по другую сторону Евфрата.

Царь, очевидно, провел всю зиму, сражаясь с неграми, ибо в Тангуре, примерно в 75 милях севернее второго порога Нила, найдена наскальная надпись, в которой говорится о возвращении экспедиции в Египет (Proceedings Soc. Bib. Arch., VII, 121) и которая датирована «годом вторым, первым месяцем третьего сезона», то есть временем между 20 апреля и 20 мая, концом периода зимних походов. (Брестед (Breasted, Records, II, р. 28, note b) несправедливо заявляет, что экспедиция тогда только направлялась в Нубию, а не возвращалась оттуда.) На острове Арко, примерно в 40 милях к югу от третьего порога, найдена стела, на которой вырезано имя Тутмоса (Wilkinson, Thebes, 472). Однако памятник так и не был опубликован.

Этот поход в область третьего порога и за ее пределы, очевидно, был довольно масштабным. Но в следующем году, на третьем году правления Тутмоса, зимой, в данном регионе были предприняты еще более активные действия, цель которых заключалась в том, чтобы предотвратить постоянные набеги на пограничные области, предпринимавшиеся нубийскими племенами или бедуинами. Яхмос-сын-Ибаны, начальник гребцов, упоминавшийся ранее, кратко описывает этот поход: «И я вез на гребном судне царя Верхнего и Нижнего Египта покойного Аахеперкара, когда он плыл вверх по Нилу в Северный Куш с целью покарать мятеж в зарубежных странах и отразить вторжение из области пустыни. И я выказал свою доблесть перед ним в нильских порогах… суда на опасном месте. И назначили меня начальником гребцов». Здесь текст обрывается, но можно предположить, что предводитель жителей пустыни вместе со своей свитой прибыл в царский лагерь (или, возможно, они встретились случайно). В любом случае он оказался лицом к лицу с Тутмосом. Вождь, очевидно, вызвал царя на поединок. Далее текст продолжается: «Его величество свирепствовал против них, как пантера. Его величество выпустил первую стрелу, которая и засела в теле того супостата. И эти… оробев перед его богиней-змеей. Это было сделано там в мгновение резни. Их присные были захвачены как военнопленные. Его величество поплыл вниз по Нилу, имея все зарубежные страны у себя в кулаке и того подлого кушита-кочевника висящим вниз головой на носу царского судна его величества. [И] причалили в Карнаке».

Данный поход также упоминает Яхмос-Пеннехеб: «Я следовал за царем Аахеперрой и захватил для него в Куше двух живых пленников, помимо трех других, которых я (также) взял в Куше, но не считал (официально)». На обратном пути Тутмос остановился у острова Сехель в области первого порога, пока чистили канал, сооруженный Сенусертом III. После этого на 22-й день первого месяца третьего сезона его судно благополучно преодолело порог. Очевидно, данное событие произошло примерно 12 мая, когда стало уже очень жарко и войска царя почти превысили срок, отпущенный для военных походов. Оно зафиксировано в наскальной надписи на острове Сехель, в которой под приведенной выше датой сказано: «Его величество приказал, чтобы был вырыт этот канал, после того как он выяснил, что он завален камнями, из-за чего ни один корабль не может проплыть по нему. (Затем) он поплыл по нему вниз по течению» (de Morgan, Cat. Mon., 85). В другой надписи на острове Сехель, датированной тем же днем, говорится: «Его величество плыл по этому каналу в победе и мощи, возвращаясь после низвержения презренного Куша» (Recueil, XIII, 202). Тогда же царь прибыл в Абу (Элефантину). В Асуане, на скале, найдена надпись: «Его величество прибыл из Куша, уничтожив врага» (de Morgan, Cat. Mon., 41).

Так как корабли, плывшие вниз по течению Нила, очевидно, шли против преобладающего северного ветра, следует предположить, что вряд ли разлагающееся тело нубийского вождя долгое время провисело на носу царского судна. Этот варварский акт был совершен для солдат и негров, выстроившихся на берегах реки во время возвращения египтян домой.

Несколькими годами позже (точная дата события неизвестна) этот сильный и воинственный юный правитель совершил деяние, перевернувшее всю египетскую историю. Если читатель взглянет на карту, он увидит, что в Северной Сирии, между Дамаском и Антиохией, река Евфрат, стекающая с гор Армении в Месопотамию, довольно долго течет параллельно Средиземноморскому побережью на расстоянии около 100–150 миль от него. Там, где река ближе всего подходит к морю, примерно в 400 милях к западу от Ниневии и в 600 милях к северо-западу от Вавилона, в земле Нахарине, стоял город Каркемиш. По прямой от Мемфиса до Каркемиша, если двигаться на северо-восток, было около 750 миль. Однако чтобы добраться туда из Египта, нужно было перемещаться по воде или по суше вдоль сирийского побережья, миновав Тир и Сидон, и двигаться на север до места, наиболее подходящего для путешествия вглубь страны, на северо-восток, через Ливан и далее к Евфрату, мимо Алеппо.

Судя по всему, сирийцы вступили в союз с жителями страны Нахарины, чтобы навредить Египту. Затем произошло некое событие, послужившее Тутмосу поводом для начала карательной операции. Как бы то ни было, он неожиданно вторгся в Сирию, пройдя с большой армией через Ливан и таким образом достигнув Евфрата, до которого еще никогда не добирались египетские штандарты. К сожалению, описания этого похода не сохранились. В нашем распоряжении имеется лишь короткое сообщение Яхмоса-сына-Ибаны и еще более сжатое упоминание о походе, сделанное Яхмосом Пеннехебом. Яхмосу-сыну-Ибаны, судя по началу его биографии, тогда уже было более 65 лет, но при этом он принимал активное участие в сражении. «После этого, – пишет он, имея в виду упомянутую выше нубийскую кампанию, – отбыли в Сирию отвести свой боевой пыл на зарубежных странах. Его величество прибыл в Северную Месопотамию. Его величество, да будет он жив, невредим и здоров, застал того супостата вступающим в бой. И его величество произвел среди них страшное опустошение. Не было числа военнопленным, захваченным его величеством в виде своей добычи при победе. И вот я находился в первых рядах нашего войска, и его величество видел, какую я выказывал доблесть.

Я захватил колесницу, ее упряжку и того, кто был на ней, в качестве военнопленного, и они были доставлены его величеству. И снова одарили меня золотом». Яхмос Пеннехеб, которому на тот момент исполнилось уже примерно 50 лет, так описывает поход: «Снова я служил царю Аахеперкаре, и я захватил для него в стране Нахарине 21 руку, а также лошадь и колесницу». Прежде чем покинуть берега Евфрата, Тутмос приказал установить стелу с рассказом о своей победе, и много лет спустя Тутмос III обнаружил ее там и установил рядом с ней еще одну.

С этого момента египтяне изменились. Прежде они были спокойными и мирными людьми, иногда участвовавшими в незначительных войнах и восстаниях, но никогда не организовывали крупных военных кампаний. Но масштабная война против гиксосов, осада и захват Авариса и преследование врагов вплоть до Сирии зародили в них огромный энтузиазм. К тому же были еще живы такие люди, как Яхмос-сын-Ибаны, принимавшие в ней участие, которые могли рассказать об изгнании иноземных захватчиков. Сам царь Тутмос, вероятно, вырос, слушая волнующие рассказы о тех временах, и вполне возможно, что он сопровождал своего отца Яхмоса на 21-м году его правления во время второго похода в Сирию. По крайней мере, Тутмос тогда был достаточно взрослым для этого. С тех пор были организованы два или три нубийских похода и война против ливийцев.

Теперь у армии был царь, являвшийся воином от рождения, готовый вести ее и убивший своими руками нубийского вождя. Следуя за ним, египетские солдаты готовы были завоевать весь мир. Фараон привел их в странные земли, полностью отличавшиеся от их собственной. Они разграбляли удивительные города и захватывали в плен людей необычного вида на фоне непривычных ландшафтов – в садах с заморскими цветами и неизвестными фруктовыми деревьями, на полях, где росли необычные злаки, и в лесах из поразительных деревьев. Все это было совсем несложно: маленькие разобщенные сирийские народы не в состоянии были противостоять хорошо тренированной и организованной египетской армии с ее сильными подразделениями, состоявшими из отличавшихся необычайной храбростью воинов-негров. Захватчиков не могло остановить ничто, кроме нежелания идти дальше. Наконец вернувшись к Нилу, они, очевидно, оставили после себя в Сирии и Нахарине столь незабываемые воспоминания, что жители этих земель на протяжении ряда лет продолжали платить египтянам дань и боялись их. С того времени обитатели Египта стали воинственным народом, всегда готовым выступить против своих соседей. Теперь предметом их радости и гордости стало военное преобладание во всем мире.

Примерно в 1535 г. до н. э., на 17-м году правления покойного царя Аменхотепа I (или около того), Тутмос, судя по всему, будучи престолонаследником, женился на своей сводной сестре царевне Яхмос Хент-Темеху. Тогда ему было около 36 лет, а его супруге – примерно 17. В 1528 г. до н. э., за один или два года до смерти Аменхотепа I, когда Тутмосу было около 43 лет, а его жене – 24, она родила ему дочь, получившую старое доброе имя, которое носили представительницы XII династии, – Хатшепсут. (Впоследствии эта девочка стала знаменитой царицей.)

У царя Тутмоса тогда уже были другие дети, некоторых из которых родили его побочные жены. Отдельно следует сказать о царевиче Тутмосе, появившемся на свет примерно в 1534 г. до н. э., потому что позднее он вступит на престол под именем Тутмоса II. Его мать звали Мутнеферет, и она была одной из побочных супруг Тутмоса I. Когда родилась его сводная сестра Хатшепсут, мальчику было примерно шесть лет. Когда Тутмос I взошел на престол, Хатшепсут было два года, а царевичу Тутмосу – восемь. Старший сын царя, царевич Аменмос, умер. На каменном сосуде написан следующий текст, в котором он упомянут (Breasted, Records, II, 811): «На году четвертом правления Тутмоса I старший сын царя, Аменмос, (который был) главнокомандующим армией своего отца, вышел, чтобы отправиться в путешествие для своего удовольствия…» К сожалению, остальная часть надписи не сохранилась, но на основании имеющегося в нашем распоряжении фрагмента мы можем предположить, что на четвертом году правления Тутмос находился в возрасте достаточном для того, чтобы его сын возглавлял армию. Этот факт подтверждает правильность моих расчетов, так как, по моему мнению, тогда Тутмосу было около 50 лет, а его старшему сыну – более 30. Последующее отсутствие упоминаний в источниках имени Аменмоса может быть свидетельством того, что через некоторое время после этого он умер.

Второй сын Тутмоса, царевич Уждмос, также скончался. И он, и его брат Аменмос изображены на стенах гробницы Пехери в Эль-Кабе (Weigall, Guide, 323). Маленький мальчик Уджмос сидит на коленях у Пехери. Когда он умер, на фиванском некрополе в его честь был возвреден заупокойный храм. Там обнаружена стела, на которой он изображен стоящим позади своего отца Тутмоса I. Потеря двух старших сыновей, вероятно, стала для царя страшной утратой. Как мы увидим ниже, он, очевидно, посвятил себя воспитанию маленькой царевны Хатшепсут и не обращал внимания на своего третьего сына Тутмоса, в конечном счете занявшего трон после его смерти.

В самом начале правления Тутмоса I умерла царица Яххотеп, которой тогда уже было около 90 лет. Скончалась одна из наиболее выдающихся представительниц династии, в жизни которой соединились две эпохи – время триумфа Египта и далекие опасные дни, когда она и ее брат Секененра, дети царицы Тетишери, жили в обедневших Фивах, вынужденные подчиняться гиксосскому царю Апепи. Позже она вышла замуж за своего брата и затем пережила трагедию, когда во время войны с Апепи был убит Секененра. Потом, возможно, она вступила в брак с Камосом и в конце его непродолжительного правления стала свидетельницей того, как ее сын Яхмос победил гиксосского правителя. Затем престол занял ее внук Аменхотеп, а за ним – еще один ее внук – Тутмос. Вероятно, она успела узнать о расширении северной границы страны до Евфрата.

В Эдфу была найдена надпись, в которой содержится позднейшее упоминание этой царицы, сделанное неким жрецом по имени Иуф (Recueil, IX, 92). В верхней части этой стелы она вместе со своим сыном изображена стоящей перед двумя царицами – Яххотеп и «сестрой и супругой царя Себекемсуф», женой представителя XVII династии Нубхеперуры Интефа (около 1650 до н. э.), которая могла быть бабушкой или прабабушкой Яххотеп. Текст начинается с молитвы, обращенной к духам Яххотеп и ее сына царя Яхмоса. Затем Иуф пишет: «Я восстановил эту гробницу дочери царя Себекемсуф, после того как увидел, что она начала превращаться в руины». Таким образом, можно прийти к выводу, что царица была похоронена в Эдфу, неподалеку от прародины царей XVII династии, и что сам Иуф жил в этом городе. Далее он сообщает: «О ты, тот, кто пройдет мимо этой плиты, я расскажу тебе и сделаю так, чтобы ты знал, насколько благоволила мне великая царица Яххотеп. Она назначила меня приносить заупокойные жертвы ее (духу), и она назначила меня ответственным за заупокойную статую ее величества. Она определила мне (из подношений) 100 кусков хлеба, 10 пирожков, 2 сосуда пива и кусок мяса каждого быка (приносимого в жертву), и дала участок на плодородной земле (в пустыне) и на равнине (недалеко от Нила). Более того, она сделала мне еще одно одолжение: она отдала мне все свое имущество в Эдфу, чтобы управлять вместо нее. (Также) еще одна услуга (была сделана) мне великой царицей Яхмос, покойной, возлюбленной скончавшимся царем Аахеперкарой (Тутмосом I). Она назначила меня писцом помощника казначея. Она доверила мне погребальную статую ее величества, дала мне 100 кусков хлеба, 2 сосуда пива и кусок мяса каждого быка, (приносимого в жертву), и наделила меня землями». Судя по этим словам, Иуф установил плиту после смерти Тутмоса I и его супруги. Таким образом, можно предположить, что Яххотеп скончалась на несколько лет раньше, возможно в начале царствования Тутмоса I.

Тело царицы Яххотеп было обнаружено в большом деревянном саркофаге, лежавшем под слоем песка в северной части фиванского некрополя. Туда его, вероятно, в более позднее время поместили жрецы, стремясь спасти от расхитителей и изъяв из находившейся в опасности гробницы. Саркофаг и мумию отвезли в Каирский музей. Первый является частью его экспозиции, но я ничего не знаю о судьбе мумии. Найденные на ней украшения и сам саркофаг получили широкую известность. На теле были три прекрасных браслета, роскошная диадема и цепь с подвеской в виде скарабея, лучшая из известных в настоящее время. На этих предметах написано имя царя Яхмоса, а значит, они были изготовлены в его правление (ведь египтяне, по традиции, начинали делать приготовления к погребению, будучи еще в самом расцвете сил). Также на покойной было прекрасное ожерелье, состоявшее почти из десяти рядов маленьких золотых подвесок различной формы. Во внешних бинтах мумии были найдены прекрасный боевой топор и кинжал, на которых вырезано имя царя Яхмоса. В саркофаге обнаружено несколько предметов, принадлежавших царю Камосу. Однако ни один из них не находился под обмотками мумии, и поэтому эти артефакты могли не быть частью изначального погребения (илл. 17).

После сирийского похода наступило затишье – Тутмос I больше не участвовал в войнах. На протяжении этих мирных лет он вел широкомасштабное строительство. На большой стеле, найденной в Абидосе (Mariette, Abydos, II, 31), описана работа, которую он проводил в расположенном там храме Осириса. Царь в этой надписи произносит следующие слова: «Мое величество сделал это для своего отца Осириса, ибо я люблю его намного больше, чем всех богов, чтобы мое имя могло сохраняться, а мои памятники – пребывать в храме моего отца Осириса-Хенти западного некрополя, владыки Абидоса, бесконечно. (И теперь) вам, жрецы этого храма, (я говорю): вы должны совершать подношения в моем кенотафе и на моем алтаре, вы должны сохранять памятники моего величества, вы должны упоминать мое имя, вы должны помнить мои титулы, вы должны поклоняться моему изображению, вы должны почитать статую моего величества. Вложите мое имя в уста ваших слуг, мою память – среди своих детей. Ибо я царь, который заслужил (это) из-за того, что он совершил… и нет лжи (в том, что я говорю) вам, нет преувеличения в этом. Я сделал памятники для богов; я украсил их святилища для будущего; я защитил их храмы; я восстановил то, что было разрушено; я увеличил то, что было сделано прежде. Я сообщил жрецам об их обязанностях и руководил невежественными в том, чего они не знали. Я превзошел работу других царей, которые были прежде меня, и боги рады в мое время, и их храмы в празднике. Я установил границы Египта от восхода до заката солнца. Я сделал смелыми тех, кто боялся, ибо я отвел опасность от них и сделал Египет превосходящим любую страну».

Обращение благодарных жрецов к нему: «Как радостно это для сердец людей! Как хорошо это пред лицом богов! (Ибо) ты сделал памятник для Осириса и украсил Хенти западного некрополя, великого бога начала (истории)… которому цари служили с тех пор, как была создана эта страна. А что касается тебя, ты рожден от него; он сделал тебя в чистоте своего сердца, чтобы совершать то, что он (сам) делал (когда он был) на земле… Твое золото, твое серебро, ибо Геб (бог земли) открыл тебе то, что внутри его, и Птах (божественный ремесленник) (также) отдал тебе свои труды. Все страны трудятся для тебя, все земли под твоей властью, и каждый ценный камень собран в твоем доме. Если в твоем сердце есть желание, оно выполняется, ибо то, чего хочет твой дух, происходит».

В Небут (Омбосе), между Абидосом и Фивами, он возвел храм Сета. В Мединет-Абу, на территории фиванского некрополя, Тутмос достроил незавершенный заупокойный храм Аменхотепа I и присвоил его (Weigall, Guide, 244). В Нижней Нубии, в местечке Ибрим, он приказал вырубить скальную часовню (Champollion, Lettres, 1868, р. 114), хотя мне так и не удалось обнаружить то, что осталось от этого сооружения. Его имя упоминается в списке даров Амону, найденном в Семне (Судан) (Lepsius, Denkmaler, III, 47); в Куммэ, на противоположном берегу Нила, также обнаружены остатки построенных им сооружений (III, 59).

Но наиболее масштабные работы велись в Карнаке. В связи с этим следует процитировать отрывок из жизнеописания Инени, который к тому времени достиг довольно высокого положения, став ведущим архитектором. Его описание Тутмоса весьма примечательно и свидетельствует о том, что царя действительно считали своего рода национальным героем: «Благой бог, поражающий Нубийцев, владыка силы, уничтожающий Ментиу, распространил свои пределы до Земного Рога и болот Кебха… обитатели песков со своими дарами, подобно дани Юга и Севера. Его величество жертвует их в Фивы отцу своему Амону ежегодно». Далее Инени продолжает: «Все это поручено мне… ибо он наполнил мною свое сердце. Когда я был возведен в князья, начальники житницы, поля храмовых владений были под моим ведением; все превосходные работы были сосредоточены под моим управлением, я заведовал великими памятниками, которые он воздвигал (в Карнаке, когда ставились священные колонны и столпы, когда ставились) великие пилоны по обе стороны из прекрасного белого аянского камня, когда ставились священные мачты у врат храма из настоящего кедра, самого лучшего с террас; их верхушки были из Электра. Я наблюдал за поставлением… сработанных из электра. Я наблюдал за поставлением больших дверей (именуемых) «Амон могучий обилием»; большая дверь была из азиатской меди; тень бога была на ней, изваянная из золота. Я наблюдал за поставлением двух великих (гранитных) обелисков у врат храма. Я наблюдал за построением священной ладьи в 120 локтей длины и 40 локтей ширины для доставления этих обелисков, дошедших благополучно и невредимо и причаливших к земле у Карнака».

Важно отметить, что Инени упоминает два обелиска, которые до сих пор стоят в Карнаке. Один из них был, несомненно, установлен в правление Тутмоса I, так как на нем вырезано имя этого царя. Но на другом упомянуто имя Тутмоса III, что часто приводило археологов в замешательство, так как последний взошел на трон через много лет после смерти Тутмоса I. Оставалось неясным, почему второй обелиск на протяжении столь продолжительного времени не был установлен. Можно было бы предположить, что он просто был присвоен Тутмосом III, правившим после Тутмоса I. Зете действительно пришел к выводу, что данный факт является свидетельством того, что Тутмос III на протяжении короткого промежутка времени царствовал сразу после Тутмоса I, но был свергнут, а позднее снова занял трон. Однако следует помнить, что Инени дожил до правления Тутмоса III. Несмотря на то что он доставил два обелиска в Карнак, когда престол занимал Тутмос I, возможно, установлен был только один из них. Второй мог оставаться незавершенным, подобно более позднему обелиску, до тех пор пока масштабную и трудоемкую работу по его установке, отложенную из-за необходимости бросить силы на строительство других зданий на территории Карнака, не возобновил Тутмос III. Инени тогда, возможно, все еще руководил этой работой, поэтому можно предположить, что в его жизнеописании речь идет об установке двух обелисков, хотя один из них был завершен через много лет после другого.

Огромные пилоны, упомянутые в надписи, до сих пор стоят перед входом в ту часть Карнакского храма, которая находится за построенным в более позднее время большим гипостильным залом. К востоку от них располагается еще один пилон, возможно, тот самый, который Инени называет «Амон, могучий оболием». В Карнаке также были найдены несколько колонн и других фрагментов зданий, возведенных по приказу Тутмоса I.

На обелиске, установленном в его правление, вырезано посвящение с перечисленными в нем именами и титулами царя: «Он сделал это в качестве своего памятника для своего отца Амона-Ра, подготовив для него два огромных обелиска, которые должны быть установлены у двойного фасада храма, их верхушки сделаны из (меди)». Фрагмент еще одного обелиска, найденный на острове Элефантине (Brugsch, Thesaurus, Y, 1120), – это все, что осталось от двух, установленных примерно в то же время в храме этого города. В надписи говорится: «Он сделал это в качестве своего памятника для своего отца Хнума (бога Элефантины), изготовив для него два обелиска из гранита в честь его первого юбилея». Данное событие отмечалось по прошествии 30 лет после того, как царь был назначен наследником престола. Тутмос I царствовал 13 лет, а значит, он стал престолонаследником примерно за 17 лет до того, как занял трон.

Архитектор Инени сообщает о том, какие почести были оказаны ему в правление царя. «Похвала моя, – пишет он, – пребывает во дворец, любовь ко мне среди придворных. Наделил меня его величество крестьянами; мои хлебы – из царской житницы ежедневно». С такой же гордостью он рассказывает о работе по строительству и восстановлению гробниц фиванского некрополя. «Я искал, – сообщает Инени, – полезного для этого… а голова моя бодрствовала, ища полезного. Я приобрел поля с глиной, чтобы украсить гробницы их в Некрополе; это были работы, (подобных) которым не производилось со времен предков; то, что было определено мне исполнить, было великим. Я управлял укреплениями (?)… Я старался для моих потомков, это было работой моего сердца; моим свойством было знание. Мне не отдавали приказаний старшие; я (буду) хвалим за знание в грядущие годы теми, которые будут следовать тому, что я совершил. Я первенствовал… Я был «верховными устами» всякой работы».

В другом отрывке архитектор утверждает: «Я наблюдал за тем, как высекалась гробница его величества, причем я был один; никто (другой) не видал этого и не слыхал». На основании этого фрагмента мы можем предположить, что царские гробницы в то время строились в условиях сохранения строжайшей тайны. Вероятно, в смутный период, предшествовавший воцарению XVII династии, некоторые царские гробницы были разграблены, а золото и драгоценности – украдены. Теперь возникла необходимость прятать царские погребения, чтобы их не сумели найти воры. Помня об этом, Аменхотеп отказался строить свою гробницу там, где были погребены его предки, в северной части фиванского некрополя, и соорудил ее на вершине холмов, располагавшейся в южной оконечности кладбища.

Тутмос решил построить свою гробницу недалеко от той, в которой покоился его отец. Он выбрал место, находящееся в южном углу Долины царей, которая в то время была всего лишь отдаленной унылой и заброшенной лощиной. Оно располагалось внизу расщелины, в верхней части которой была вырублена гробница Аменхотепа I. Чтобы скрыть ее местонахождение, вход в нее сделали маленьким и неказистым. Он представлял собой обычную дыру, вырубленную у подножия холма, размеры которой позволяли пройти внутрь одному человеку, не нагибаясь. По ступеням посетитель попадал в квадратное помещение, вырубленное в скале. Оттуда, миновав вторую лестницу, он переходил в погребальную камеру, потолок которой поддерживала одна стоявшая в центре колонна. Стены камеры были обмазаны своего рода штукатуркой, упомянутой в биографии Инени. Туда был перенесен кварцитовый саркофаг, где, помещенная в деревянный саркофаг, должна была покоиться мумия царя. Сохранилось лишь несколько его фрагментов (Weigall, Guide, 223).

На протяжении последних месяцев своего царствования фараон, вероятно, был болен, так как он попытался решить вопрос престолонаследия, а значит, понимал, что его дни сочтены. Тогда его дочери Хатшепсут, очевидно, было около 15 лет – она родилась примерно в 1528 г. до н. э. Будучи единственным ребенком, рожденным в браке Тутмоса I и его сводной сестры Яхмос Хент-Темеху, Хатшепсут, в жилах которой текла царская кровь, унаследованная от обоих родителей, была полноправной наследницей престола.

Много лет спустя, став настоящим фараоном, Хатшепсут приказала составить надпись, в которой говорилось, что ее отец всегда хотел, чтобы именно она унаследовала его трон, и что он представлял ее придворным как свою царицу. Но, как уже отмечалось, у Тутмоса был сын, царевич Тутмос, которому тогда было около 20–21 года. Другими словами, он был старше Хатшепсут примерно на шесть лет. Однако его родила побочная жена царя, Мутнеферет, и поэтому, не принадлежавший к царскому роду по обоим родителям, он не был избран наследником престола, так как царица Яхмос Хент-Темеху все еще могла подарить Тутмосу I сына. Когда царь понял, что этого не произойдет, он, по моему мнению, осознал, что трон после его смерти займет царевич Тутмос, который затем женится на Хатшепсут, чтобы упрочить свои права на престол. Но и тогда Тутмос I не назначил сына наследником. Возможно, царь просто недолюбливал юношу, очевидно снискавшего славу «денди» и обладавшего характером, совершенно не похожим на отцовский. При этом царевна Хатшепсут, судя по всему, всегда была любимицей отца.

Когда Тутмос I неожиданно скончался, дела обстояли именно таким образом. Судя по его мумии, на момент смерти царю было менее 60 лет, скажем 58. Правил он страной ровно 13 лет. В перечне представителей этой династии, приведенном Иосифом Флавием, к продолжительности правления каждого царя, кроме Тутмоса I, выраженной только в годах, добавлено несколько месяцев. Ему историк приписывает ровно 13 лет царствования. Согласно древнеегипетскому способу летосчисления, годы правления фараонов совпадали с календарными годами, а значит, царь скончался в день Нового года (тогда он пришелся на 21 августа), когда должен был начаться 14-й год его царствования. По моему мнению, доказательством этого является надпись, приведенная ниже, где дочь царя, царица Хатшепсут, заявляет, что начала свое законное правление в день Нового года. О смерти Тутмоса Инени пишет следующее: «Его величество провел свое время жизни счастливо, свои годы в мире. Он взошел на небо, соединился с солнцем, слился с тем, из которого вышел».

Царь был похоронен в гробнице, сооруженной для него Инени. Но через несколько лет его тело было перенесено в усыпальницу его дочери Хатшепсут. Еще через несколько столетий жрецы переместили царские мумии, которые сумели найти, в тайник в Дейр-эль-Бахри. Там и было найдено тело Тутмоса 1. В настоящее время оно, как и его деревянный саркофаг, хранится в Каирском музее.