Библиотекарь
Нестор Феодосиевич всегда являлся на работу в одно и то же время.
Ровно без пяти девять каждый рабочий день он проходил мимо главного входа в библиотеку имени Вернадского, бросал взгляд на собственное отражение в застекленных дверях и шел дальше, к служебному входу.
Тут он задерживался на пять минут, чтобы выкурить первую за день сигарету, и только затем проходил внутрь.
Часовая стрелка в этот момент стояла на девяти, минутная – на двенадцати.
Не стал исключением и сегодняшний день. Нестор Феодосиевич толкнул дверь, оказался перед вертушкой и стеклянной будкой, в которой одноголовым Цербером восседал суровый вахтер Никитич. Возрасту он был почтенного, нраву свирепого, а в далеком прошлом имел партизанские будни.
Сотрудники библиотеки, что помоложе, откровенно побаивались его.
– Доброе утро, – сказал Нестор Феодосиевич.
– Доброе, – буркнул Никитич. – Доставай документ. Без документа ни за что не пущу. Сам знаешь.
Нестор Феодосиевич работал в библиотеке более тридцати лет, с Никитичем был знаком около двадцати. Но он знал, что, стоит забыть пропуск дома, упертый старик ни за что не пустит внутрь.
Явись сюда сама пани Юля или пан президент, и им пришлось бы уйти несолоно хлебавши.
– Сейчас, – вздохнул Нестор Феодосиевич.
Он полез во внутренний карман темного плаща, в котором ходил и летом, и зимой, вызывая улыбки у окружающих. Из-за этого плаща, бородки и длинных волос Нестора Феодосиевича время от времени принимали за священнослужителя. Из кармана достал серую книжицу пропуска.
– Вот теперь проходи, – сказал Никитич и позволил себе совершенно неуставной смешок.
Он означал, что у старика хорошее настроение.
Нестор Феодосиевич толкнул вертушку, та загрохотала. Пройдя через нее, он очутился на служебной территории библиотеки, куда случайный человек попасть в принципе не может, а если и попадет, то заблудится посреди бесчисленных лесенок, коротких коридоров, одинаковых переходов и крашенных в белый цвет дверей.
Нестор Феодосиевич ориентировался тут прекрасно.
Он прошел коротким коридором, кивнул попавшейся навстречу девушке из отдела комплектования. Поднялся по лестнице на второй этаж и транзитом еще через два коридора – на третий.
Толкнул дверь, на которой висела табличка «Отдел рукописных книг», и оказался в небольшой комнате. У стен стояли высоченные шкафы с папками, на окошке – горшки с геранью и кактусами.
– Доброе утро, – сказал Нестор Феодосиевич.
– Доброе утро, – ответили ему хором две сидевшие за компьютерами девушки.
Они и Нестор Феодосиевич составляли весь персонал отдела рукописных книг. Такой существовал, несмотря на то что в составе библиотеки имелся особый Институт рукописей. Отдел несколько раз хотели ликвидировать, но все время эти планы почему-то проваливались, и отдельчик продолжал жить – маленький бюрократический аппендикс в громадном теле.
Нестор Феодосиевич числился его начальником.
Он прошел в угол, где стоял его стол – большой, массивный, из темного дерева, с толстыми ножками в виде львиных лап и старинной бронзовой чернильницей. Снял плащ, повесил его в шкаф и остался в костюме-«тройке» черного цвета.
Такие обычно надевают на похороны.
Проведя ладонью по русым волосам, где поблескивали пряди седины, Нестор Феодосиевич сел за стол и включил компьютер. Дьявольский аппарат, которого начальник отдела, честно говоря, немного побаивался, негромко загудел, осветился тонкий монитор на столе.
Нестор Феодосиевич бросил на подчиненных традиционно суровый взгляд и погрузился в работу.
Нужно было готовиться к выставке рукописей, принимать книги после реставрации, подписывать бумаги на допуск в хранилища, где находился фонд ограниченного доступа.
Обычная бумажная работа, что есть в любой конторе.
Несколько раз Нестор Феодосиевич звонил по телефону, потом пришлось брать трубку самому и отвечать на невнятные вопросы начальства. Один раз выбрался из отдела и даже из лабиринтов служебных помещений. По пандусу, у основания которого имелся небольшой садик, поднялся в один из читальных залов.
Народу было не очень много, в свете больших круглых ламп занималось всего человек пять.
В отдел Нестор Феодосиевич вернулся как раз к обеду.
Ел он очень мало, обходился чаем с пирожками, которые девушки приносили из библиотечной столовой.
Закончив с обедом, Нестор Феодосиевич снял с вешалки плащ.
– Еду в Институт рукописей, – сказал он. – Вернусь часа через два. Вы тут без меня особо не скучайте.
Сотрудницы отдела рукописных книг дружно заулыбались.
Нестор Феодосиевич спустился на первый этаж, кивнул Никитичу и покинул библиотеку. Через сорок минут он оказался на Владимирской улице, у здания филиала. Заходя в него, глянул на юго-восток, в ту сторону, где на берегу Днепра расположена Киево-Печерская лавра…
Подумал о том, что неплохо было бы поехать туда, пройти мимо Троицкой церкви, порадоваться при виде отстроенного на старом фундаменте Успенского собора. И затем дальше, мимо трапезной и колокольни двинуться вниз, к пещерам, сначала к Ближним, где подвизались многие славные мужи, а затем к Дальним, что прославлены преподобным игуменом Феодосием…
В стенах лавры Нестор Феодосиевич провел лучшие годы жизни.
Посмотрев в ее сторону, он нахмурился и пообещал себе, что в ближайшие же выходные съездит туда.
В Институте рукописей он прошел через пост охраны и отправился в одно из хранилищ. А ощутив ни с чем не сравнимый, тонкий запах старых, рукописных книг, аромат пергамента и ссохшихся чернил, забыл обо всем.
Он старался приезжать сюда как можно чаще, даже чаще, чем в лавру.
Что церкви и пещеры, если Дух Божий заключен в книгах?
Рукописи напоминали Нестору Феодосиевичу о тех годах, когда он сам работал с ними. Нет, не так, как сейчас, а совсем по-другому. Было это в те времена, которые ныне казались чуть ли не сказкой.
В филиале Нестор Феодосиевич задержался дольше, чем предполагал изначально. В основной корпус вернулся только к пяти. Отпустив девушек, остался в комнате один – кое-какие дела нужно было сделать сегодня.
Домой он не спешил. В однокомнатной квартире на окраине Киева Нестора Феодосиевича не ждал никто.
Когда закрыл последний файл, часы в углу монитора показывали двадцать сорок. За окном сгущался поздний июньский вечер. Нестор Феодосиевич выключил компьютер, встал и потянулся за плащом.
Заперев отдел, спустился к выходу, где сдал помещения под охрану. Поговорив с вахтером, чуть более молодым сменщиком Никитича, о футболе, о том, что «Динамо» в этот раз обязательно утрет нос «кротам» из Донецка, вышел на улицу. Поправил воротник и решил часть пути до дома проделать пешком.
С проспекта Науки свернул на Голосеевскую улицу, затем на Олега Кошевого и тут услышал за спиной шаги.
Хотя улица оставалась пустынной, Нестор Феодосиевич не испытал беспокойства. Денег у него не было, как и чего-либо ценного, а внимания желающих покуражиться хулиганов он умел избегать.
Он даже не добавил хода.
Шаги приблизились. Повернув голову, Нестор Феодосиевич краем глаза различил фигуру молодого человека, уловил смазанный металлический блик. Он вздрогнул, начал разворачиваться.
Молодой человек прыгнул, сверкнул нож в его руке.
Треснула ткань плаща, что-то хрустнуло, точно сломалась ветка. Боль ударила Нестора Феодосиевича в бок. Он захрипел, попытался оттолкнуть нападавшего, но тот замахнулся и ткнул ножом еще несколько раз. По животу начальника отдела потекла горячая кровь.
Нестор Феодосиевич открыл рот, чтобы крикнуть, позвать на помощь, но сил на это у него не хватило. Он упал на колени, увидел серый блестящий асфальт, ноги в белых кроссовках и синих джинсах, испачканное алым лезвие в опущенной руке.
И в последний момент, теряя сознание, он сумел поднять голову и разглядеть глаза нападавшего.
Они были полностью, совершенно черными.
