Шлюзы Сиэтла

Мы с Аароном – настоящие экстраверты: взрывные, эмоциональные и изобретательные. Если уж мы чего-то захотим, то мы это получим. Мы мечтаем сразу о многом.

Мы оба способны влюбляться без остатка, страсти постоянно кипят в нас. Мы любим театр и рок-концерты, ночные разговоры, танцы при свечах и прогулки по городу. Мы познакомились, когда мне только исполнилось двадцать два.

Я была начинающей писательницей и отчаянной феминисткой, и меня интересовали все темы, касающиеся церкви и веры. Я проучилась четыре года в Калифорнии и вернулась оттуда полной сил, но мне пришлось вновь изучать обстановку в родном Чикаго, куда, мне казалось, я больше не вернусь. Я постоянно готовилась к бою и все время повторяла фразы вроде: «Я не такая, как вы думаете. Я не просто дочка пастора. Будьте добры, оценивайте меня не только исходя из этого. Пожалуйста, разглядите во мне поэта, воина и мыслителя. Разглядите во мне меня».

В Санта-Барбаре я успела наломать дров – в каком-то смысле я занималась там всем понемногу. Я старалась делать все красиво – я была, в общем-то, довольно цельной натурой. Я любила читать, гулять по пляжу, устраивать вечеринки и встречаться с парнями. Но когда это безумие подошло к концу, мне захотелось соединить свою повседневную жизнь с духовной. И, оглядываясь назад, я решила, что лучше всего сделать это дома, в родных стенах.

Я пошла работать в ту самую церковь, где когда-то познакомились мои родители. И в первый же день этой новой работы я встретила Аарона. На самом деле я уже однажды встречала его раньше – я была на выступлении его группы, когда приехала домой из колледжа на рождественские каникулы.

Мы как раз недавно вспоминали с ним этот момент. Вероятно, нам с ним тогда было около двадцати.

Интересно, что бы мы подумали, если бы кто-нибудь сказал нам тогда: «Это тот человек, который больше всех остальных повлияет на твою дальнейшую жизнь. У твоего ребенка будут его глаза и его голос»? Как такое может быть, что столько лет назад что-то внутри нас потянулось друг к другу и искренне поверило, что мы можем дать друг другу что-то важное? И как так получилось, что в конце концов это стало правдой?

Аарон сообщил мне, что я кажусь ему симпатичной, в тот первый раз, когда мы вместе плавали на байдарках по Женевскому озеру. Разумеется, мне было неловко от этих слов, я не соглашалась с ним и говорила, что это очень мило, но, к сожалению, неправда. Бедный парень! Ему двадцать два, и он пытается заговорить с девушкой, с которой он вместе работает, а она в ответ пытается казаться неприступной и никак не проявляет свою женственность, зациклившись на феминистских теориях. На то, чтобы всего-навсего научиться говорить «спасибо», я потратила около пятнадцати лет. Да чего уж там – мне иногда сложно сказать это и сейчас.

Он был настоящим духовным лидером, ну а я, пока училась в колледже, твердо решила, что питаю слабость к музыкантам, а скучные религиозные деятели меня совсем не интересуют. Ну в самом деле – в тот момент я даже не рассматривала коллег по церкви в качестве своих бойфрендов, а Аарон как раз состоял из сплошных христианских стереотипов – он постоянно был какой-то несерьезный и слишком жизнерадостный. В нем не было глубины, какой-то тайны, никаких странностей и загадок – насчет него мне было все ясно с самого начала.

Сейчас у меня с трудом получается писать эти слова. Я совершенно искренне заявляю вам, что Аарон является самым необыкновенным, глубоким, умным и душевным человеком из всех, кого я знаю. Сейчас все в нем кажется мне загадкой, и я не знаю, что он скажет или сделает в следующую минуту. Все, что я знала об этом милом и несерьезном длинноволосом гуру, было на сто процентов неправдой. И я быстро влюбилась в него.

Я благодарю Господа за то, что тогда так ошибалась в Аароне. Я благодарю Господа за его одновременно мечтательный, прагматичный и бунтарский склад ума. Я благодарю Господа за всю доброту, которую он дарит мне каждый день. Я благодарю Господа за то, что он воспринимает меня такой, какая я есть, а ведь я и сама не всегда поступаю так же.

Я все время говорю окружающим, что без Аарона я бы никогда не стала настоящим писателем, и это чистая правда. Мне было нелегко привыкнуть к своей публичности. Я ценю надежность и благоразумие. Я не люблю жесткую критику, и меня выбивают из колеи всякие комментарии обо мне, особенно о моей внешности.

Мы выстроили свою жизнь и свою семью на основе любви, творчества и веселого хаоса, и пятнадцать лет спустя мы все еще верим, что в этом мире осталось много свободного пространства для чувств и желаний двух страстных и эмоциональных натур.

Долгие годы мы много путешествовали по работе, вместе и по отдельности, поэтому каждая годовщина нашей свадьбы становилась не просто отметкой в календаре – мы продлевали свои командировки или оставляли детей с няней, а сами шли ужинать в ресторан.

И вот четыре года назад Аарон решил удивить меня и пригласил в Нью-Йорк на две ночи; и эта поездка оказалась такой яркой и неожиданной, и вместе с тем такой милой и романтичной, что мы пересмотрели свое отношение к годовщинам нашей свадьбы – мы стали планировать за несколько месяцев, куда мы поедем и что будем делать.

В этом году мы собрались в Сиэтл. За пару недель до этого мы узнали, что у двух наших знакомых был роман на стороне, при этом они оба состояли в браке и имели детей. Мы были по-настоящему шокированы этой новостью.

Эта ситуация заставила нас глубоко задуматься о дружбе, любви и браке и о том, как построить долгие и серьезные отношения.

Мы с Аароном много говорили об этом, пытаясь прийти к какому-то выводу. Если это случилось с ними, то что мешало поступить так же и нам? В чем секрет долгих и счастливых браков? Как не обмануться в своем партнере?

В последний день нашей поездки в Сиэтл мы прогуливались по району Баллард. Мы просто ходили туда-сюда и в итоге набрели на шлюзы, похожие на узкие железные мосты, тянувшиеся во все стороны, куда хватало глаз.

Пока мы гуляли, мы разговаривали о нашем браке так, как мы не говорили о нем никогда. Изучив поведение наших знакомых, мы сделали вывод, что измены не возникают ниоткуда и часто почва для них появляется тогда, когда между супругами растет дистанция, когда возникает некое слабое место. И вот мы говорили о нашем браке, каким он был все эти годы, и искали в нем эти слабые места.

Мы говорили о тех временах, когда мы охладевали друг к другу, и вспоминали, как нам удавалось бороться с этим. Мы говорили о людях, проявлявших к нам внимание, о том, что мы могли почувствовать себя зависимыми от них, если бы не были осторожны. Мы извинялись друг перед другом за ошибки прежних лет, которые помогали увеличить дистанцию между нами; мы также говорили о том, что сохраняло эту дистанцию, какие действия и поступки помогали нам вернуть связь друг с другом в тяжелые времена и не давали нашим слабостям заходить слишком далеко.

Я никогда не думала, что смогу говорить о таких вещах, состоя в браке. Я почти не могла поверить, что мы делали это, пока прогуливались мимо шлюзов, где вода бурлила у нас под ногами, а над головами простиралось низкое серое небо.

Эта поездка получилась довольно милой и романтичной – мы держались за руки и катались на колесе обозрения. Мы засыпали и просыпались, когда хотели, а однажды вечером наши местные друзья пригласили нас на ужин. Но самым главным в этой поездке оказался тот разговор у шлюзов: ведь он касался самого смысла брака. В этом и была его суть, ведь обычно мы боимся говорить о таких вещах вслух – мы считаем, что они потеряют свое значение, если мы поделимся ими. Мы говорили о том, чего мы боимся, чего хотим от своей жизни, вместе и по отдельности, и в кого мы можем превратиться, если не будем осторожны.

В общем, несмотря на шикарный отель, вино и романтику, из этого путешествия я больше всего запомнила именно нашу прогулку вдоль шлюзов холодным и ненастным днем, когда мы говорили о том, о чем обычно не разговариваем, и черпали из этих слов нужную нам силу, которая делала нас ближе друг другу.