Дочь

Мне кажется, что христианам, больше чем представителям других религий, следует твердо стоять на земле и соблюдать четкий график работы, отдыха, молитвы и церковной службы. Такой график описан еще в Библии, а его автором был сам Иисус. Думаю, христиане должны изначально выбирать вполне разумный и оправданный отказ от требований, которые диктует современная действительность: что-то доказывать и соревноваться друг с другом. Опять же, как Иисус. Мне кажется, что христианам следует больше заботиться о своих душах, чем о шмотках и банковских счетах. Но я тоже христианка и чувствую себя виноватой за все эти земные пороки.

Моя вера не предавала меня, но думаю, что это я предала ее. Наша прекрасная религиозная традиция построена на пирах и праздниках, шаббатах и вечерних молитвах – то есть спокойном и размеренном существовании в гармонии с Богом. Но многие из нас, разумеется, включая меня, частенько нажимали на педаль газа собственной жизни и разрушали все хорошее и благородное, что создавалось с помощью нашей веры. И этот процесс уже стало сложно остановить – даже если мы хотели что-то изменить и уже были сыты по горло всем этим шумом и бешеной скоростью.

Я верю в то, что к такому результату нас привели именно некоторые особенности нашей веры – разумеется, я не одобряю этого, но так уж вышло. За годы своей истории христиане разрушили слишком много всего, а в последнее время у нас появилась тенденция усложнять простые вещи – например, мы полюбили йогу, хотя у нас существуют свои похожие духовные практики. Христиане всегда хотят принести максимум пользы окружающему миру. Поэтому мы работаем не покладая рук, а затем чувствуем себя опустошенными.

Принципы нашей веры гласят, что самыми важными качествами христианина являются доброта и самопожертвование. Все это прекрасно, но, с другой стороны, из-за этого нам бывает трудно попросить помощи или прекратить начатое дело, когда у нас больше нет сил. Многие христиане, особенно женщины, были приучены к покорности и терпению, к подавлению своих чувств, к глотанию слез. Но все это не принесло нам радости, а лишь позволило жертвовать телом и душой во имя благих целей – которых вокруг всегда предостаточно.

Настоящий христианин должен быть всегда совершенно спокойным, сохранять самообладание, твердо стоять на земле и быть благодарным за все. Тогда почему я чувствую себя такой усталой и опустошенной и не могу прекратить свою безумную гонку? Ответ снова кроется не в самой христианской традиции, а в том, кто исказил ее – то есть, разумеется, во мне.

В те дни я не стремилась решить, за что или против чего мне стоит бороться, я лишь пыталась представить свою веру как некую тихую гавань, где я могла бы отдохнуть от ежедневной суеты, и как противоядие от моих дурных привычек, а не как необходимое условие для них.

Я старалась пересмотреть набор своих духовных шаблонов: например, я сосредоточилась на новом виде молитвы – так называемом Божественном уроке. Я не практиковала ее вместо традиционного чтения Библии и совместных служб или обрядов, но занималась ей параллельно со всем вышеперечисленным, чтобы создать внутри себя некую духовную основу, наполненную тишиной и добротой, которую нельзя было разрушить привычным ходом моей жизни. Я стала больше слушать; я представляла Бога и Его любовь ко мне; я дышала глубже и пыталась представить свою веру как защиту от отчаянного и бездуховного образа жизни, а не как один из его стимулов.

Честно говоря, многие из нас, нашедшие себя в христианском служении, обнаружили, что не способны установить связь с Богом каким-то иным способом. Мы действуем ради Него, вместо того чтобы действовать вместе с Ним. Мы становимся Его солдатами, а не братьями и сестрами, сыновьями и дочерьми. Это опасная и неприятная тема, и я провела много времени, мучительно обдумывая ее.

В эти дни я пересматривала свою дочернюю сущность и почувствовала ее в основном через природу. Это было несложно, ведь и человек, и все растения и животные являются Божьими созданиями, и мы все несем в себе тот вечный порядок, красоту и гармонию, которые были заложены в нас Создателем. Человек уязвим, если не живет в согласии с воздухом, водой, солнцем и остальной природой. Когда же мы осознаем все это, мы тем самым признаем и нашего Создателя. Но к сожалению, бывает и так, что природные явления срывают наши планы, особенно зимой – авиарейсы задерживаются из-за непогоды, школы закрываются из-за экстремальных холодов.

Как-то одним зимним утром я чувствовала себя не в своей тарелке – в разлуке с Богом и с самой собой. Мне было плохо и очень тревожно на душе.

Я решила попрактиковать Божественный урок, выбрав отрывок из Восьмого псалма.

«Когда увижу небеса – дела рук Твоих, луну и звезды, которые Ты утвердил, то что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?»

И когда, снова и снова перечитывая эти слова, я начала по-настоящему осознавать их смысл, когда я молилась и читала святые книги, я почувствовала, что мой запутавшийся разум понемногу проясняется. Я ощутила, что мое дыхание замедляется и становится более глубоким. Я почувствовала себя частью природы – сотворенной с любовью и должным вниманием и направляемой вперед мудрым Господом. Я ощутила свою дочернюю сущность и свое место в большой Божественной семье. И я мысленно выдохнула.

Желтое небо

Прошлой ночью небо окрасилось в желтый цвет, и мы без конца сверялись с прогнозом погоды, наблюдая, как бури и торнадо проходят всего лишь чуть южнее нас. Последние дни мы плохо спали, и все четверо беспокоились во сне, ворочались и метались по кроватям. Наши простыни были все в поту, а дети стонали и вскрикивали от слишком реальных снов. Из-за этого утром мы все просыпались слишком рано, искали себе чистое белье и ковыляли на кухню, чтобы сварить кофе и приготовить завтрак. Затем Аарон и дети быстро исчезали в диком утреннем хаосе, дом пустел, а я превращалась в писательницу, вооружившись ноутбуком, настольной лампой и чашкой кофе.

Я всегда считала себя городской девушкой. Мне нравится энергия города, его шум и вечное движение. Мне нравятся его бесконечные возможности, безумная скорость и оглушительная музыка, гул голосов и сигналы автомобилей, а также открывающиеся шансы и всевозможные приключения, которые могут ожидать меня в нем.

Но с тех пор, как я начала слушать тишину своего сердца, я почувствовала, что меня тянет к тишине природы – к воде, земле и широким пространствам. По мере того как я училась доверять покою, от которого так долго убегала, я обнаружила, что мне нужно все больше тишины. Меня тянуло к воде и к шуму волн вместо гула автомобилей и хаоса большого города.

Вчера я общалась со своей духовной наставницей. Ее зовут Мэри, и мы, как обычно, встречались на втором этаже иезуитского дома престарелых, вокруг которого расположены коневодческие фермы. Я поднялась по деревянной лестнице с массивными перилами и скрипучими ступенями. Мы расположились в небольшой комнате возле окна.

В прошлый раз Мэри спрашивала меня, как часто я читаю молитвы. Особенно она интересовалась, кому точно я молюсь, и чувствую ли я при этом его физическое присутствие. Я была удивлена, как сложно оказалось описать словами, как конкретно я молилась, особенно потому, что мы с Мэри принадлежим к разным культурам, и часто бывало так, что мы понимали друг друга не до конца.

Поэтому я что-то мямлила и рассказывала ей, что в основном я молюсь какому-то абстрактному Богу – который является чем-то средним между Отцом и Святым Духом, но определенно не Иисусом. Он больше похож на философское понятие о Боге – это некий повелитель или беспредметная Божественная реальность. Разумеется, от моих слов она несколько смутилась. Она спросила меня, не могла бы я молиться Иисусу? Было бы это мне удобно? Могла бы я молиться Ему, как будто Он присутствовал в этой комнате и был живым человеком?

Я ответила, что вполне могла бы сделать это. Я не могла точно разобраться, почему я не молилась так каждый раз, и продолжала думать об этом еще несколько дней.

Затем я поговорила с одним другом, которому тоже была близка эта тема, и после этого в голове у меня кое-что прояснилось.

Мне нравится быть христианкой, но иногда мне больше нравится верить в абстрактные идеалы, или, с другой стороны, соединяться с Богом через Его дела – глаза ребенка, слова друга или просто синеву неба. Духовные идеалы и осязаемая материя мира – все это я могла легко почувствовать, но личность Христа оставалась для меня загадкой. Не думаю, что причина заключалась в моем религиозном воспитании – мне кажется, что все дело было во мне самой, и мне хотелось знать, почему все складывалось именно таким образом.

Когда мой друг подробнее расспросил меня, я догадалась, что могло скрываться за этим отсутствующим промежуточным слоем молитвы – мой личный дискомфорт, вызванный моими конкретными желаниями. Когда я думаю о Христе, Он кажется мне олицетворением такой вселенской любви и бесконечной доброты, что мне становится неудобно проявлять свои суетные желания, о наличии которых лучше даже не упоминать.

Хочу вам кое в чем признаться. Чаще всего смысл моих молитв заключается в следующем: Сам заварил кашу – сам и расхлебывай. Когда я устаю от бесконечных переездов, когда у меня уже нет сил общаться со своими читателями, когда меня пугает разнообразие открывшихся возможностей – внутренний голос говорит мне, что я не могу обращаться к Богу по поводу тех ситуаций, в которых я оказалась по своей воле, даже если мне теперь нужна помощь. Если быть честной, то моя философия молитвы заключается в том, что я сама виновата в своих трудностях.

Но в последний год я вновь стала думать, что кто-то должен помочь мне с моими проблемами.

По той же причине, почему я придумывала себе всевозможные отговорки, мне не приходилось близко сталкиваться с глубоким страхом, серьезной тревогой или сложными взаимоотношениями, ведь в этих случаях я вновь вела себя так же, как и в духовной жизни: я была хорошим солдатом, ответственной дочерью, надежным слугой… но не являлась близким другом или нежной супругой. Точно так же, как я не позволяла окружающим заботиться обо мне, я не давала делать это и Богу. Честно говоря, даже от самой мысли об этом мне становилось как-то неуютно.

Однако дискомфорт часто позволяет нам двигаться вперед, поэтому я не побоялась начать снова. Я представляла себе лицо Иисуса – как обычного человека, друга, того, кто знает и любит меня. И я начала обращаться к Нему с теми проблемами, о которых не осмеливалась говорить раньше – я просила энергии, когда была истощена, терпения, когда у меня уже не хватало сил, смелости, когда я чего-то боялась. И каждый раз, скажу вам честно, мне было некомфортно, ведь всегда, когда мы учимся чему-то новому, это поначалу получается у нас неловко и неуклюже.

Мне совсем не сложно молиться за других людей. Мне нравится делать это. И неважно – буду ли я при этом просить у Господа что-то незначительное или, наоборот, нечто, имеющее глобальные последствия. Но только теперь, после нескольких лет неопределенности, я начала вновь получать радость от молитвы, идущей от самого сердца, и от высказывания желаний, отражающих мою душу. Иногда из-за этого я чувствовала себя не в своей тарелке. Но при этом моя жизнь постепенно менялась.

Недавно мы опять встречались с Мэри. Мы молились вместе, и в конце нашей встречи она подсела ближе ко мне и сказала: «Теперь ты готова. Я чувствую это. Ты готова познать Христа по-настоящему. Начни со своего бытия и с тишины».

Она говорила все тише и тише, и вот уже перешла на шепот. «Не бойся, дорогая моя. Ведь Он учит нас, что нужно сохранять спокойствие и просто знать, что Он существует. Так что не волнуйся и храни в себе это знание. А главное, дорогая моя, – просто живи. С этого все и начинается».