День выдался прохладным. Поверх нижней рубахи Клаус накинул утепленный котт, натянул выуженные из сундука Магнуса чулки-шоссы и направился в сторону Рижского озера. После упражнений с дубинками и камнями каждый шаг отдавался болью в мышцах, но уже не столь остро, как после первого занятия. При бросках булыжники чаще попадали в цель, удары дубиной все точней достигали намеченной точки. Да будь на ее месте не деревянный столб, а голова одного из братьев Вернеров… Горделиво выпятив грудь, Клаус огляделся. Большую часть пространства на берегу занимали перегружаемые с кораблей или загружаемые на них тюки, бочки, корзины, клетки с живностью, здесь же предлагался всевозможный корабельный скарб и веселящие напитки. На окраине порта строили новый корабль. Мастеровые распиливали длинные доски и добавляли их в деревянную конструкцию, напоминающую обезглавленный скелет огромного быка. Между ними, брызжа сердитыми словами, сновал плотного сложения человек в перепачканной опилками простой серой тунике, и ремесленники почтительно внимали каждому его слову. Для убедительности он выхватил из рук мастерового молоток, навалился всем телом на доску так, что она изогнулась под нужным для шпангоута углом, и двумя точными ударами соединил ее с продольным стрингером. Внимательно осмотрев результат своего вмешательства, человек кивнул с нескрываемым удовлетворением и отошел в сторону, чтобы хлебнуть напитка из бочонка. Глотая из деревянного черпака, он высоко задрал голову, и напиток быстрыми струйками побежал по его подбородку на разгоряченное работой тело. Клаус с трудом узнал в нем Гогенфауера.

– Не знал, что ты так ловко орудуешь молотком.

Отставив черпак, Гогенфайер повернулся к Клаусу и, признав нового приятеля, расцвел широкой улыбкой. – А, это ты. В молодости я был подмастерьем на гамбургской верфи. Так бы и махал молотком до сих пор, если бы у мастера не было дочери на выданье. – Он подмигнул Клаусу и по-приятельски хлопнул его по плечу. – Пришел полюбоваться на моего красавца?

– На…

– Вот он, во всей красе!

Гогенфауер повернулся в сторону озера, и Клаус, проследив его взгляд, восхищенно охнул. Сильно закругленный корпус когги размером и оснасткой заметно отличался от других купеческих кораблей, стоящих на якорях в Рижском озере. Руль его не спускался, как обычно, с правой стороны борта, а, подобно двери на петлях, был подвешен к выпрямленному ахтерштевню. В носовой части высокий штевень заканчивался выступающим вперед подобием копья, от которого к вершине мачты тянулся канат – носовой штаг. Но самым удивительным в облике корабля были заметно возвышающиеся над носовой и кормовой частями надстройки, напоминающие деревянный помост на городском празднике.

– Зачем ему такие площадки? Чтобы прятаться от дождя? – спросил Клаус, и Гогенфауер довольно потер руки.

– Вот! Все спрашивают. Хотя твоя версия имеет смысл. Моряки были бы рады. Но нет! Я подглядел такое на венецианском корабле. Задняя площадка называется квартердек, под ней сделаны помещения для пассажиров и команды. Настоящие комнаты! А сами площадки нужны для борьбы с пиратами. Сверху всегда видней. И стрелять проще. Или бить сверху вниз копьями – вот так тебе, так! – подняв руку, Гоненфауер с ожесточением изобразил, как защитники корабля будут сверху вниз лупить своих злейших врагов. Чтобы не попасть в их число, Клаус отступил на шаг.

– А копье впереди, чтобы протыкать пиратов насквозь?

– Ну не исключено. Смотри-ка, идеи из тебя прямо сыпятся. Вообще-то это только колышек, на который крепится канат для поддержки мачты спереди, чтобы дать больше пространства для паруса. И еще новый руль! О, там еще много нового. Вон стоит лодка. Мы можем перебраться на корабль, и я покажу тебе…

– Может быть, в другой раз.

– Ну вот, – разочарованно протянул Гогенфайер. – Так и знал, что ты пришел за чем-то другим. Только денег дать не могу, мне еще за корабль рассчитаться надо.

– Я пришел не просить, – успокоил приятеля Клаус. – Денег у меня хватает. Через три дня мой поединок.

– Помню, помню, дружище, и обязательно приду посмотреть, как ты разделаешься с этими негодяями.

– И ты уверен в моей победе?

– Конечно! Готов побиться об заклад. Вернеры крепкие драчуны, но и ты не слаб. А еще этот славный рыцарь Иоганн. Будь я помоложе, я бы и сам вышел на поединок. Это очень благородно с его стороны.

– И сколько?

– Ты о чем?

– Ты сказал, что готов побиться об заклад, – напомнил Клаус. – И сколько ты готов поставить на мою победу?

– Да хоть… целый солид! Или два. Я даже удивился, когда магистр дал согласие на такое. Все-таки рыцарь…

– Но он выставил одно условие.

– Вот как?

– Он сказал, что мы должны уравнять силы.

– Уравнять… Что это значит? Говори, не томи меня.

– Значит, что рыцарь будет драться без дубинки. Только со щитом. Иоганн сам предложил такое.

– С Вернерами без дубинки? Ну знаешь…

– И ты еще готов рискнуть двумя солидами?

– А ты ловкач! – восхитился Гогенфауер. – Ловишь меня на слове. Только я теперь не так уверен, что поставил бы на тебя. И, как человек честный, скажу – определенно нет.

– Я хочу заработать на поединке.

– Конечно, если ты побеждаешь, все состояние Магнуса остается тебе. Что ж, Бог в помощь. А сейчас извини, у меня еще столько дел.

– Я не об этом. Можно заработать на самом поединке. Хорошо заработать. Чтобы хватило и мне, и тебе. Если об заклад будут биться не только ты, а еще и все, кому есть что поставить на победу. Но, если тебе некогда…

– Ну что ты, что ты, о чем тут говорить! Для друга у меня всегда найдется время. А теперь давай подробней.