После разговора с Леей Уго вышел на берег Вены и устало присел на толстый ствол поваленного недавней бурей дерева. Придет известный только богам миг, и он сам рухнет подобно этому, некогда могучему дереву от руки пока неведомого врага или подкошенный внезапной хворью. Нет, лучше, чтобы это произошло в бою. Чтобы дети и внуки помнили его таким, как сегодня, и чтобы он мог продолжить свою дорогу в другом мире полным сил и способным повести за собой любое воинство. Что, если это произойдет уже в первой битве с германцами?

Он внимательно вгляделся в крепость на противоположном берегу. С наступлением вечера до лагеря ливов донесся звук горна, толпа на берегу схлынула. По площадке перед стеной крепости теперь перемещались лишь редкие фигуры людей. Зато то здесь, то там перед шатрами разгорались огни костров. Видимо, тех, кому не хватило места в городе. Удалось ли сделать что-нибудь его лазутчикам, или и они уже пополнили собой ряды погибших?

Легкий шелест шагов донесся из-за его спины, и Уго напрягся, едва заметно перемещая руку к лежащему рядом с ним боевому топору, но знакомый голос остановил его:

– Ты говорил с моей сестрой.

– И с моей невестой, – напомнил он. – Я знаю, что мне не следовало приближаться к ней. Но им нужно было передать еду, а я оказался рядом.

– И с твоей невестой, – подтвердил Лембит, присаживаясь на ствол рядом с воеводой. Гибель брата заметно отразилась на нем. Высокий лоб пересекла глубокая вертикальная морщина, веки набрякли, уголки губ скорбно опустились. Он словно состарился в один день и стал по-настоящему похож на своего покинувшего мир живых отца – такого, каким его помнил Уго.

– Я не осуждаю тебя, не думай. Вожди не всегда следуют правилам, придуманным для других. Может быть, поэтому они и остаются вождями.

– Или уходят, как Велло.

– Верно, – согласился Лембит и после недолгой паузы сказал то, что ожидал от него Уго: – После ухода Велло Лея осталась у меня одна. И я не хочу, чтобы с ней что-то случилось.

– И я не хочу этого.

– Ты же не думаешь, что она имеет отношение к тому, что произошло со старейшиной ваидцев и его сыном?

– Только богам ведомо все.

– И еще тем, кто видел это.

– Мертвые не общаются с живыми, – напомнил Уго.

– А тех, кто был с нашими женщинами, нет, и никто, кроме тебя, не знает, где они.

– Я отправил их в Ригу.

– Что?!

– Мои костяные воины подсказали мне сделать так. – Уго похлопал рукой по мешочку с фигурками, и они отозвались одобрительным постукиванием. – Вальтер знает обычаи германцев, он проведет Иво в город.

– Ты доверяешь ему?

– Каждый может ошибиться. Но без риска войну не выиграть. Он не германского племени и свободный человек. Да, я доверяю ему.

– А второй, Иво, он еще совсем юн.

– Поэтому он меньше привлечет внимание. И он умен не по годам. На ярмарке в Ире его признали лучшим стрелком из лука. Вместе они узнают, сколько сейчас у Риги защитников и как в нее войти. Может быть, они откроют нам ворота.

– Это хорошо, это хорошо… – Лембит, не глядя, сорвал травинку, засунул ее в рот и с отвращением выплюнул незамеченного жучка. – Тьфу, гадость. Если им удастся такое, они станут героями.

– О них будут рассказывать легенды.

– Людям нужны легенды. Особенно о тех, кого они никогда не видели.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился Уго.

– Ничего особенного. Значит, твои люди… У них есть лодка?

– Вчера нам повезло. Рыбак подошел слишком близко к нашему берегу.

– Понятно. И они должны вернуться, ну чтобы рассказать об увиденном?

– Если смогут. Только богам ведомо, что их ждет в Риге.

– Но если вернутся… Ты уверен, что им нечего будет сказать ваидцам?

Короткая ночь понемногу вступала в свои права. Рядом, на расстоянии броска дротика, над водой пронеслась стая уток. Еще недавно четкие очертания правого берега расплывались, костры гасли, и только один огонек перед стенами крепости подмигивал манящим светлячком, указывая направление запоздавшим рыбакам. С воды потянуло холодным воздухом.

– Не знаю, – честно признался Уго. – Даже боги не могут изменить того, что уже произошло.

– Мы не говорим о прошлом. Если ваидцам будет некому отомстить, они уйдут. А за ними могут потянуться другие. Ведь могут?

– Не все приняли поход с легким сердцем. Могут, наверное. У ваидцев большой отряд. Их уход будет плохим примером.

– И мы уже никогда не соберем вновь такое войско.

– Никогда, – согласился Уго.

– Наши предки были мудрые люди. Это они придумали, кому достается лучшая часть при разделе наследства. Это в наших обычаях, в нашей крови. Ты знаешь это.

– Отказаться от близкого, но малого, чтобы получить далекое, но большое.

– Именно!

– Или не получить ничего.

– Лучшее достается самому сильному, самому решительному, самому мудрому. В этом весь смысл! Это то, что отличает вождя от обычного человека. Мы с тобой привели ливов сюда. Никому до нас не удавалось такое. Нельзя допустить, чтобы поход сорвался. Любым путем. Ты понимаешь меня?

Уго задумался. Разговор все больше тяготил его. «Воеводе не важно, как зовут воина, которого он посылает в бой» еще звучали в его ушах слова ювелира. Еще не погасла обида в глазах Зака после раздела наследства Ассо. Еще не растаял в его памяти образ оскорбленной Евы на морском берегу. И его умирающий друг, которому он обещал заботиться об Иво, как о собственном сыне.

– Это мои соплеменники, – наконец сказал он. – Пусть даже только один из них. Ты же не хочешь, чтобы я…

– Ну что ты. – Пожевав травинку, Лембит выплюнул ее и сорвал новую. – Я ничего тебе не предлагаю. Это твои люди, и решать тебе. Только тебе. Помнишь год, когда боги разгневались на нас? Летом не было дождя, весь урожай полег, и на нашу землю пришел великий голод?

– В тот год родился мой младший сын.

– Конечно, ты помнишь. Ты старше меня, и некоторые говорят, что ты помнишь даже великого Гуно.

– Я рассказываю людям легенду о Гуно, которую слышал от своего деда. Когда они об этом просят.

– В тот голодный год я был подростком, и у меня был любимый пес. Он вырос вместе со мной. Я садился на него верхом, таскал его за уши и за хвост, но он ни разу не огрызнулся на меня. В полях не росла трава, и наша корова почти не давала молока. Я был старшим, братья только путались под ногами, а Лея лишь училась ходить. С нами жил мой дед. Он плохо видел и почти не слышал. Еда в доме закончилась. Отец первый раз взял меня на охоту. Пса, как он ни просился с нами, оставили дома, за забором. Но когда мы ушли, пес сумел выбраться наружу и увязался за нами. Может быть, Велло выпустил его, не знаю. Мы ушли далеко от дома по следу оленей. На поляне паслось небольшое стадо. Мы с отцом опустились в траву и поползли, чтобы подобраться на полет стрелы. Нам очень нужно было это мясо. И в этот момент пес, почуяв впереди зверя, вылетел перед нами и с лаем кинулся к оленям. Конечно, они сразу умчались прочь. Пес хотел защитить меня от большого зверя, но в результате едва не погубил всю нашу семью. Отец в сердцах послал в него стрелу, предназначенную для оленя.

Лембит помолчал, вглядываясь в начавшие угасать огни костров на противоположном берегу.

– В тот день мы ели собачье мясо. Я еще долго обижался на отца, но потом понял его. И только тогда, кажется, научился чему-то, – закончил он и поднялся. – Пойду спать. Если курши появятся завтра, у нас будет трудный день.