ЛЕВЫЙ БЕРЕГ ВЕНЫ БЫЛ НИЗКИМ, болотистым, изрезанным богатыми рыбой заводями, мелководными протоками. В половодье или в паводок, особенно после ледохода, часть берега скрывалась под водой, образуя многочисленные островки. К лету берег избавлялся от излишков влаги и расцветал пышными лугами. Более высокие места покрывал густой кустарник, позволяющий ливам перемещаться без особых опасений, что их могут заметить со стороны стоящей напротив крепости. Вместе с тем низовья реки отсюда просматривались намного дальше, чем со стороны Риги, и приближение кораблей куршей наблюдатели ливов должны были увидеть гораздо раньше стражей города.

Когда Вальтера привели к Уго, воевода держал военный совет с Лембитом. Уго нарисовал на земле берега Вены, поместил в Рижскую крепость на правом берегу черные шахматные фигуры, на левом разместил белое войско. Из черных фигур он выставил только пешки и короля, пытаясь мысленно представить, как выглядит епископ Альберт. Белых фигур было намного больше.

– Эта фигура называется король, и она обозначает тебя, – объяснил он Лембиту. – Король должен оставаться на месте со своей охраной и посылать отряды в нужных направлениях.

– Вот как! – пряча довольную улыбку, Лембит потеребил изрядно обросший за время похода подбородок.

Самому Уго в этом раскладе больше нравилась роль ферзя – самой сильной и быстрой, разящей в любую сторону фигуры. В окружении понимающих его с полуслова односельчан он чувствовал себя именно таким. Но кроме них еще были непривычные к сражениям отряды из других деревень, непредсказуемая конница Велло. И еще более непредсказуемые курши.

Лембит долго рассматривал костяное войско. Большой черный муравей забрался на фигурку белого короля, добрался до его короны и, не найдя более ничего достойного внимания, разочарованно замахал в воздухе передними лапами. Лембит попытался согнать его кончиком ногтя. Король рухнул, сбив по дороге фигурку коня. Отдернув руку, вождь натужно рассмеялся.

– Эти твои костяные воины… Ты как будто советуешься с ними. Что они тебе говорят? – спросил он.

– Они заставляют думать по-другому. И учат терпению, – ответил Уго. – У германцев большие корабли. Курши должны захватить их и сразу напасть на крепость, а потом прислать корабли за нами. Германцы и курши будут измотаны первой схваткой, а мы придем со свежими силами.

– Думаю, это мудрое решение. Союзники хороши, когда они сильны. Если мы пойдем в бой первыми и у нас останется мало людей, зачем мы вообще будем куршам нужны?

Увидав стоящего поодаль Вальтера, Лембит знаком велел ему подойти ближе и указал на рисунок Уго:

– Ты видел стены Риги изнутри. Расскажи нам, что здесь отражено не так.

Некоторое время Вальтер молча всматривался в начертанные на песке линии, потом поднял с песка заостренную ветку и ткнул ею в рисунок.

– Стена защищает город со всех сторон. Но она не вся из камня. Часть ее, вот здесь, сделана из заостренных бревен. С дальней стороны вдоль стены течет узкая река. Через нее можно перебраться по мосту, но на ночь или при опасности его поднимают. На самом деле эта река просто ответвление Вены. В начале ответвления она широкая, и там ее называют Рижским озером. В него заходят купеческие корабли. У берега для них слишком мелко. Они становятся на якорь, и к ним для разгрузки протягивают деревянные мостки. При любой опасности стражники поднимают в устье тяжелую цепь, через нее не пройдет ни один корабль или лодка. Получается, что высадиться можно только со стороны Вены, там, где вы видите торговые ряды и земляной вал вдоль берега или возле деревни ливов рядом с рынком. Германцы и приезжие купцы живут внутри крепости. Те, кому не хватило места внутри, селятся снаружи, возле рынка или порта. Из крепости выходят через обитые железом ворота, а затем также возвращаются. Это самое слабое место, при мне часть стены была не достроена. Но внутри располагаются меченосцы. Они сильные воины. Я видел, как рыцари в доспехах сражаются друг с другом в полном вооружении. Стрелы, копья и даже топоры отскакивают от их лат, как палка от стены. При этом внутри Риги у них своя крепость с отдельной стеной. Они могут отсиживаться в ней, даже если весь город будет взят неприятелем. С ними граничит замок епископа Альберта и монастырь, они тоже отгорожены каменной стеной.

– Получается, любой может просто войти в город через эти ворота? – уточнил Уго.

– Не любой. Стражники у ворот следят за входящими. Они останавливают любого подозрительного человека, и тот должен убедительно объяснить, для чего ему надо в город. Тем, кто не говорит по-германски, сделать такое трудно.

– Ты видел наше войско, – нетерпеливо перебил Лембит. – Разве меченосцы смогут устоять против нас, если к нам присоединятся еще и другие силы и на Ригу нападут со всех сторон?

– Я не воин, – осторожно ответил Вальтер. – Я только слагаю песни о том, что вижу, или о том, что мне рассказывают. Мое оружие вот этот гитерн и эта флейта. Не спрашивай с меня большего.

– Ладно, ладно. Тогда смотри внимательно, чтобы ничего не пропустить, когда будешь петь песни о подвигах наших воинов.

– Но в прошлый раз, на совете в Мергере, – напомнил Уго, – ты рассказывал нам о крепостях и о том, как они были взяты. Их ведь можно взять, верно? Даже в шахматах, когда во вражескую крепость прорывается пешка, она может…

– Если ты вспоминаешь мой рассказ о Трое, то да. Троянцы сами втащили в свой город деревянного коня с воинами внутри и еще разрушили для этого крепостную стену. Каждый германец знает эту историю. И никто не позволит повторить ее. А в шахматах да, действительно, когда пешка прорывается на последнюю линию обороны противника, она становится самой сильной фигурой. Но…

– Постой, там что-то не так, – остановил его Уго, указывая на скачущего в их направлении всадника.

Иреец был без оружия. Одна его рука сжимала поводья, вторая безжизненно свисала вдоль тела. Воин из Мергеры шагнул ему наперерез, испуганный конь встал на дыбы, и всадник тяжело свалился на землю. Расталкивая окруживших его людей, Лембит и Уго подбежали к упавшему. Из левой руки раненого сбегала тонкая струйка крови. Кровью была пропитана и вся туника, лоб пересекала обширная ссадина, дыхание с хрипом вырывалось из тяжело вздымающейся груди.

– Они везут его, – прохрипел раненый, и на губах его проступила кровавая пена. – Это меченосцы. Мы сражались. Их было больше. Велло первый.

Лембит склонился над воином.

– Я ничего не понял. Что случилось? Где Велло?

– Он… – голова раненого дернулась и застыла, глаза невидяще уставились в пустое небо.

– Ты слышал это? Слышал? – выпрямившись, Лембит растерянно посмотрел на Уго. – Что это все может значить?

– Слышал, – спокойно подтвердил воевода и, внезапно возвысив голос, закричал: – Приготовиться к бою. Мергеровцам и куолковцам с большими щитами занять оборону с запада. Лучникам занять место за их спинами. Ваидцы станут с юга. Кирьянс, приведи своих людей сюда. Мы должны держаться одним большим отрядом. Только оставь до вечера несколько наблюдателей на горе, которую мы недавно проходили. Сверху будет видно, что происходит. И пришлите ко мне Иво, где он?

– Он как раз был с невестами на этой горе, – подсказал Вальтер. – Но мы спускались оттуда, когда ты вызвал меня.

– Тогда тебе будет легче найти его. Иди вместе с людьми Кирьянса.

Лембит, не скрывая возбуждения, подбежал к реке, вернулся, вытащил из ножен меч.

– Думаешь, на нас могут напасть?

– Отряды меченосцев рыщут по всей Ливонии, как стаи волков. Мы никогда не собирались такими силами, как сейчас, и надеюсь, они не знают, сколько нас здесь. Но ты слышал то же, что и я. Напасть могут. Лучше быть готовыми.

– У наших разведчиков быстрые кони. Велло увидел бы меченосцев. Хотел бы я знать, где сейчас мой брат.

– Они скачут, скачут! – пронеслось вдруг по рядам ливов. Но уже и без этих возгласов все отчетливей был слышен приближающийся топот копыт. Повинуясь команде Уго, воины со щитами и дротиками в руках сомкнули ряды. Натянули тетиву лучники. Подтягивающиеся к первой линии обороны ливы подходили с обнаженными мечами.

Из-за кромки леса на открытую часть выскочила четверка попарно скачущих всадников. Глазастого Иво все еще не было, но и без него Уго распознал характерные цвета туник воинов из отряда Велло. Поперек крупа одной из лошадей была приторочена тяжелая поклажа, и воеводу охватило нехорошее предчувствие.