Часть вторая

Глава 12

Это Малк пригласил моего отца войти. Если бы он этого не сделал, одному богу известно, сколько бы мы еще проторчали на пороге.

Некоторое время помолчав, он вдруг сказал:

– Послушайте, нельзя вот так стоять и ссориться на улице. Давайте пройдем в дом, ради бога. Думаю, мы все обговорим, пропустив по стаканчику. – И он жестом пригласил Джорджа Парр.

Как и всегда, когда за дело брался Малк, мама уступила, хотя при этом резко втянула ноздрями воздух. Когда мы все прошли по коридору, мама показала отцу на гостиную.

– Ты идешь? – спросила она Малка, подняв на него глаза.

– Конечно, да, детка, – ответил Малк и зашел внутрь за Джорджем Парром.

Себастьян оглянулся на лестницу в кухню, где покинутые гости, наверное, уже неловко переговаривались между собой. «Я пойду вниз. Объясню, в чем дело, – сказал он. – Может быть, они незаметно разойдутся».

– Ох, это отличная идея. Ты уверен, что с тобой все в порядке? Ты можешь уйти, если… – начала я.

– Со мной все хорошо, – сказал он, весело улыбаясь.

Я посмотрела, как он спустился в кухню, желая, чтобы он остался со мной. Как верный друг. Потом повернулась, закрыв за собой дверь.

Мы никогда не пользовались гостиной. Это длинное узкое помещение, состоящее из двух соединенных залов, заставленное толстыми и старыми книгами, с CD-проигрывателем – и там еще стоит шкафчик со стеклянными дверцами, а на стенах висит несколько картин. Это красивая комната. Идеальная для тихих поминок или легкой вечеринки с хересом. Или, как выяснилось, для первого воссоединения семьи после того, как ваш отец вернулся с того света.

Папа вопросительно глядел по сторонам, как будто не понимая, в какую кроличью нору он свалился. Он поднял китайскую чашу, которую Малк купил маме в польской керамической лавке на Эссекс-роуд, потому что ей нравятся такие вещи, изучил ее и поставил обратно, без внимания.

– Итак – вы заняли и первый этаж? – спросил он маму. – Квартира старого Веллума, если не ошибаюсь? ВВС? Или он был моряком?

Она смотрела на него, сложив руки на груди, прислонившись к шкафу, и я подумала, что в сумрачном свете она выглядит намного моложе, а ее глаза намного больше.

– Мы занимаем весь дом.

– Весь дом? Чудесно. – Он скользнул взглядом по ней, потом по Малку. – Вот так трюк. Я полагаю… боже… вы удачно вложились.

Это было странно слышать, но я почувствовала, что мы втроем стали ближе, почти ничего не зная об этом незнакомце. Он действительно незнакомец, поймала я себя на мысли. С самого детства я мечтала о встрече с этим человеком и ничего про него не знаю. Мама врала мне. Всю мою жизнь она врала, и не насчет чего-то мелкого. Насчет этого.

– Ты можешь получить свою часть денег за дом, Джордж. Ты за этим пришел? Послушай, чего ты хочешь? – сказала мама, выходя из себя. – Ты мог бы мне написать, я дала бы тебе развод. Ты никогда не говорил об этом напрямую в своих непонятных письмах. Зачем ты пришел?

Занавески были не задернуты, и казалось, что тьма снаружи высасывает из комнаты слабый свет.

– У меня другие дела. – Папа положил руки в карманы, слегка улыбаясь. – Кое-что насчет Кипсейка, и я… я должен был вернуться. Если быть честным, еще я хотел посмотреть на вас обеих. Посмотреть, как у вас дела, увидеть свою дочь… – Он замолчал, посмотрев на меня. – Я же говорю, ты очень на нее похожа. Это жутко. Как-то тревожно.

Под его взглядом я нервно заерзала. Я увидела, как Малк поднял брови: что тут такого тревожного – что Нина похожа на бабушку? Серьезно?

– Думаю, каждый видит то, что он хочет, не так ли? – коротко сказала мама. Она прокашлялась. – Для меня она похожа на мою маму.

– Конечно. Но правда, она очень похожа на Тедди. В Кипсейке есть портрет… – Он остановился. – Прости. Ничего.

Наступило молчание, тяжелое в этом слабом свете.

– Что ж, и ты подумал, что раз уж надо вернуться, то сейчас самое подходящее время? – спросила мама, как будто ей и правда было интересно.

Я увидела, что он не понял ее тона. Он покачался из стороны в сторону. «Да. Я подумал, что пора».

– Аааа, – ответила она. – Понятно.

Потом мама прошла мимо него, остановилась у камина и ударила его. Не отвесила пощечину, а сильно ударила его в ребра, в бок. Он согнулся пополам, с булькающим кашлем, а она встала рядом, нагнулась к нему и тяжело задышала.

– Подлец, – зашептала она низким голосом. – Ты кусок дерьма. Ты бросил меня, ты сделал все, чтобы разрушить мою жизнь и жизнь дочери – за что, я никак не могу понять, – ты разбил мне сердце, ты врал, и врал, и врал, и вот ты появляешься тут, как будто мы с тобой друзья, которые познакомились в отпуске, и ты решил, что было бы здорово заскочить, раз уж ты в городе!

Она снова его ударила, и ее рот скривился словно от детской агрессии, что было одновременно смешно и ужасно.

Он вскрикнул, наполовину от злости, наполовину от боли.

– Этот за Нину, – сказала мама, и я посмотрела на нее, увидев раздутые ноздри, пылающие щеки, сверкающие глаза. – А первый за меня.

Отец зарычал, сползая по каминной доске, и Малк шагнул вперед, взяв маму за руку и что-то бормоча.

– Все хорошо, – сказала она ему. – Все хорошо. Я больше не буду его бить.

– Ударь меня еще раз, и я вызову полицию, Дилайла. Я подам на тебя в суд, – сказал Джордж Парр тихо и улыбнулся ей, не по-доброму, а как будто подтверждая свои слова. – Ты не изменилась. Правда? Это радует. Радует, что я принял верное решение. Ты… Боже, – он встал, отряхнувшись, – как вы тут убого все переделали.

– Убого? – Она сдавленно засмеялась. – Это моя жизнь, Джордж. В которой ты оставил нас, когда решил поиграть в мертвеца. Да, она была убогой, могу тебе сказать, дорогой.

Из меня вырвался невольный звук, что-то вроде рыдания, и я прижала руку ко рту. Мне хотелось, чтобы они забыли, что я все еще здесь.

Он наполовину повернулся ко мне, продолжая смотреть на нее, а она на него. И тогда я поняла, что они вообще не замечали ни меня, ни Малка.

Джордж выпрямился и сказал обычным голосом:

– Так, извините. Давайте больше так не делать, хорошо?

– Не делать что?

– Ссориться. Я приехал, просто чтобы…

– Ссориться? – Мама пробежалась рукой по волосам с нервным смехом. – А чего ты ожидал? Что мы все скажем: «Эй, это Джордж! Входи, дружище, вот тебе стул! Мы так рады, что ты вернулся спустя двадцать пять лет! Посмотри, что мы сделали с этим местом!» – Она рассмеялась, и ее акцент стал более американским.

– Ты даже не сказал мне, куда поехал. Ты заставил меня… ты заставил меня умолять их, как собачонка. Тех людей из Королевского Географического общества, тех высокомерных людей из музея, они ничего мне не сказали, вообще ничего, только сунули ту заметку в газете! И все! – Она раскинула руки, скривив пальцы. – И все! Не понимаю, как ты мог с нами так поступить…

Малк тихо сказал:

– Когда ты узнала, что он не погиб, милая?

Она сглотнула.

– Они неправильно доложили, эти, из «Таймс». Они напечатали имя Джорджа вместо другого Джорджа – еще одного, который тоже был в той командировке – какой-то старик с…

Она закрыла лицо руками.

– И так – видите – так получилось это недоразумение, – мягко сказал отец. – Мы были в тысяче миль от цивилизации – к тому времени, когда мы вернулись в Каракас, уже прошло три недели, а ошибку уже напечатали. Я… его звали Джордж Вильсон, – добавил он вдруг. – У него случился сердечный приступ в дороге. Славный был парень. Настоящая трагедия.

– Да уж, – пробормотал Малк, не сводя глаз с мамы. – Я понимаю.

– Ты змея, – тихо сказала мама. – Ты скользкая, лживая, подлая змея.

Отец засмеялся.

– Ты же хотела, чтобы я ушел. Не будь дурой, Дилайла. Ты сказала мне никогда не возвращаться.

– Твоя дочь! – крикнула она. – У тебя была дочь! Ты сказал им, что она не твоя!

– Ну… – Он потер шею. – Возможно, это было… да… это я плохо сделал.

Мама уставилась на него в отчаянии.

– Дилл, – позади раздался голос Малка, мягкий и твердый. – Не надо все это вспоминать, не сейчас. Мы можем сделать это завтра. Или в другой раз.

– О да, дорогой. – Она быстро повернулась, их глаза встретились. – Я согласна. Я хочу, чтобы он поскорее ушел. Я никогда не рассказывала тебе об этом, правда? Знала только миссис Полл. Я не говорила тебе, что он ушел от нас еще раньше, когда Нине было всего три месяца? Сбежал в Оксфорд. У нас был ужасный скандал. Он был не готов стать отцом, не справился с ребенком, который все время плакал. Он сам был ребенком, я думаю, это был стимул к бегству – рождение ребенка. Он продолжал обвинять свою мать. Сначала он был в ярости, потом в апатии, иногда он целыми днями молчал. – Она не смотрела на Джорджа Парра, когда говорила все это; он стоял у нее за спиной, прижав два пальца к губам. – Однажды вечером он поднял Нину и потряс ее, потому что она не переставала плакать. Я велела ему уйти – он ушел на следующий день, когда мы обе еще спали. Просто встал и ушел. Я вызвала полицию, чтобы его разыскать. Я думала, что он… Он сделал что-то глупое. Он был на грани.

– Ты угрожала мне, – сказал Джордж Парр. – Я боялся, что ты меня убьешь.

– Я тоже боялась, – категорически сказала мама. – Я боялась, что ты причинишь ей боль. – Она повернулась к Малку: – Они нашли его в старой квартире в Оксфорде. Знаешь, что он им сказал? Он сказал, что я сошла с ума. Что я свихнулась. Что он был абсолютно уверен, что Нина не его, что у меня был роман со старым коллегой из Штатов. Они даже имя у него не спросили! Этого было достаточно, чтобы… Достаточно, чтобы обвинить меня. И они просто отпустили его. Эти добрые мальчики из полиции просто приняли все за чистую монету. Ох, да она просто истеричная сука, которая спит со всеми подряд, просто не обращайте на нее внимания. Боже, я скучаю по восьмидесятым. Какое это было чудесное тяжкое время!

– Это правда? – Я вдруг услышала собственный голос, такой неожиданный в этом трио, внезапно остановивший разговор, и наступила мертвая тишина, как будто мои мать и отец забыли о моем существовании. – Разве он не мой отец?

– Это неправда, – сказал Джордж, подходя ко мне. – Я твой отец, конечно, это так. Слушай, ты должна понять – я был под большим давлением. Дети – тяжелая работа. Ты не спала. Вообще никогда. Мы были оба… Квартира была адом, все постоянно протекало, везде сырость, все старое, и у нас не было ни денег, ни семьи для поддержки, и я… И я… – Он умолк, бросив на мою мать умоляющий взгляд. – Дилайла, я не говорю, что я прав. Кое-что из того, что я делал, было довольно мерзко. Но в конце концов я понял, что правильно сделал, что ушел. – Он провел рукой по лбу. – Я должен был уйти. Дело не только в тебе. Во всем. Просто начать с чистого листа. Оставить все позади, все это. И это – ведь это сработало, не правда ли?

Она уставилась на него, открыв рот, а затем откинула голову назад и засмеялась, и смеялась слишком долго.

– Это сработало чудесно, – сказала она наконец. – Ты прав, Джордж. Так и есть. А теперь уходи и больше никогда не приходи сюда.

Но отец проигнорировал ее и положил руку мне на плечо.

– Нина, я знаю, что это все ужасный шок. Но я действительно хотел тебя увидеть. И мне пришлось вернуться. – Он оглядел комнату. – У меня сейчас кое-кто есть. Ей пришлось несладко, и она хочет выйти замуж. И есть Кипсейк. Я надеялся не втягивать тебя во все это. По крайней мере, так хотела твоя мать. Но теперь я вижу, что это невозможно. Ты должна знать. Тебе придется узнать.

Я смотрела на него, переводя взгляд с него на маму, не в силах представить себе, что они были той прекрасной парой с фотографии перед Бодлианской библиотекой и что они сделали меня с любовью. Это казалось смешным. Я отшатнулась от их взгляда, умоляюще посмотрев на Малка.

– Я не уверена, – начала я.

– Есть причина, почему он хочет, чтобы ты участвовала во всем этом, милая, – медленно сказала мама. – Страшно сказать, но это правда. Деньги, или что-то в этом роде. Он никогда не говорил мне ничего о Кипсейке. Он никогда ничего мне не рассказывал о своей семье, вообще никогда. Почему же теперь надо, вот так вдруг?

– Ты не понимаешь, – сказал он нетерпеливо.

– Конечно, я не понимаю! Ты сказал мне, что твои родители умерли и ты вырос в коттедже на западе страны. Так что, на самом деле это неправда?

– Это… Правда. Они оба умерли. Но это был не коттедж. И я не сказал тебе, Дилайла, потому что – ты мне не поверишь, – я не хотел втягивать тебя в это.

– Опять ложь. – Мама пренебрежительно положила руку на бок.

Я отошла назад, почувствовав облегчение, что я больше не в центре внимания.

– Нет. Потому что я хотел начать все сначала, – сказал Джордж. – Я был очень напуган, что ты бросишь меня, если узнаешь, какая ужасная была моя семья. Как я облажался. Я был без ума от тебя, Дилайла.

Она повернулась к нему лицом с горящими глазами. Пожалуйста, только не говори, что ты все еще его любишь. У меня закружилась голова.

– …Совершенно без ума от тебя. Я думал, что ты та, кто был послан, чтобы спасти меня, что мы были бы в порядке, если бы были вместе, и я знал, что должен уберечь тебя от всего, не испачкать всем этим. – Он покачал головой. – Это звучит так странно. Но ты не знаешь, каково жить в этом доме. Каково это, расти там… – Его голос стал ниже, и он замолчал, сглотнул, а затем сказал своим теплым, прерывистым голосом: – Так было правильно. Может быть, однажды я смогу заставить тебя понять. Я не жду, что ты меня простишь, но… Поймешь. – Он немного подвинулся к ней, и я увидела их отражение в большом зеркале над камином. – Мне нужен развод. Я уверен, что ты его тоже хочешь. Но мы были… Мы были хорошей парой, когда нам было хорошо, не так ли, Дилл?

Он нежно коснулся ее сложенных рук, и их глаза встретились. Мне пришлось заставить себя взглянуть на Малка, задаваясь вопросом, видел ли он то же, что и я, но на его лице не было никакой эмоции.

Вдруг я услышала, как мама сказала:

– Думаю, ты шутишь, Джордж. Нам никогда не было хорошо. Это был летний роман, который слишком затянулся, и единственная причина, по которой я не жалею об этом, это моя дочь. Все остальное было ошибкой. Мне смешна сама мысль, что ты думаешь, что какая-то сопливая история о твоем детстве оправдает тебя, когда ты ушел, и я бы посмеялась, если бы не было так грустно. Ты понимаешь, какое у Нины было детство из-за тебя? Ты понимаешь, что если бы у нас не было миссис Полл, то тогда… – Ее голос дрогнул, и она прошептала: – Если бы у нас не было М-малка, что бы тогда было? – Она повернулась ко мне: – Дорогая, я не жду, что ты когда-нибудь простишь меня. Я должна была тебе сказать. Я не могу объяснить, почему я не сказала. – Она обняла меня, но я не могла заставить себя обнять ее в ответ. – Прости. Я так виновата. Надеюсь, однажды ты поймешь.

Она отпустила меня и бросила последний взгляд на Джорджа Парра, одиноко стоящего посреди комнаты.

– Пришли документы, Джордж. В противном случае, больше мне не пиши. Надеюсь, ради всех нас, что это последний раз, когда я тебя вижу.

– Дилайла…

– Теперь я действительно думаю, что тебе лучше уйти, – сказала она.

Я могу сказать, что он был озадачен, и я думала о том, как глупо он выглядит.

– Но я хочу…

– Ты не можешь выбирать, правда? Просто уходи.

– Дилл. – Малк поймал ее, когда она неслась к двери. – Пусть он поговорит со своей дочерью.

– Если она этого хочет, – сказала мама, пожала плечами и вышла, захлопнув за собой дверь. Я услышала ее тяжелые, медленные шаги по лестнице, как будто она еле-еле могла дойти до своей комнаты.

– Полагаю, вы много говорили обо мне, и наверняка не все из этого было правдой, – сказал отец. – Я рад, что у меня появился шанс… Все тебе объяснить. Наверстать упущенное.

«Наверстать» – как будто мы подруги, которые договариваются выпить кофе в «Сексе в большом городе».

– Не сегодня, – сказала я. – Уже поздно. Я много выпила. И к тому же…

– Что?

– Я бы хотела немного подумать обо всем этом.

Он снова посмотрел на меня, в раздумьях.

– Конечно. Смотри, вот мой адрес. – Он написал адрес электронной почты на странице небольшой записной книжки и оторвал ее, передав мне. Его почерк было красивым, каллиграфическим, с орнаментом. – Я остановился в отеле в Блумсбери. Я здесь до среды. А потом мне надо ехать в Кипсейк.

– Что тебе там нужно сделать?

– Прах вашей бабушки хранился у адвокатов в течение пятнадцати лет. Когда она умерла, она оставила мне пакет… О да, довольно большой. – Он моргнул. – И она просила, чтобы я привез прах обратно в Кипсейк. Только я, никто другой. Ее последнее желание – даже после смерти, ты понимаешь. Она была особенной, моя мама. – Он улыбался, но не глазами.

– Так что, она умерла не там?

Он задумчиво сказал:

– Без понятия. Наверное. Мы не были на связи.

– Этот дом, – сказала я. – Кто там сейчас живет?

Он колебался.

– Я… Я не знаю. В этом все дело. Ты ведь понимаешь, да? Он твой. Он должен был перейти к тебе по наследству.

Я не совсем поняла, что он имеет в виду.

– Перейти ко мне? Почему я не?.. Он мой?

– Это сложно. Подойди ко мне. Я объясню. – Он похлопал Малка по плечу: – Послушай, спасибо, старик, за то, что терпишь все это.

– Все – что? – вежливо спросил Малк.

Джордж Парр махнул рукой:

– Ох, этот… Хаос. Надеюсь, это не поставило тебя в неловкое положение.

– Никоим образом. Это мое обычное положение, – сказал Малк.

Джордж пожал ему руку.

– Нина, – сказал он мне и снова с любопытством посмотрел на меня, словно взвешивая что-то, пытаясь решить. – Приходи в отель. Давай обо всем поговорим. – Он наклонился ко мне, чтобы поцеловать меня в щеку.

Я шагнула назад.

– Тогда я буду на связи, – сказала я. – Пока, пока.

Он снова посмотрел на меня.

– Да. Да, будь на связи.

– Тогда спокойной ночи, – сказал Малк, встав так, чтобы вытеснить отца в коридор, и направился к входной двери, словно лист, попавший в поток воздуха.

Я открыла дверь. Это был мой отец, уходящий в ночь. «Пока», – сказала я, помахав рукой. Я смотрела, как он уверенно машет в ответ, как он переходит дорогу и оборачивается, чтобы посмотреть на дом. Думаю, именно тогда я поняла, что же увидела мама в день моего четырнадцатого дня рождения.

Он был там. Он. Человек, отцепляющий велосипед. Конечно.

– Малк, – начала я, повернувшись к дому, – знаешь, я думаю, что только что кое-что поняла.

Малк просто кивнул, и я поняла, что ему все стало ясно, как только появился Джордж Парр, и я подумала, знал ли он раньше.

– Я думаю, мы должны идти спать, – сказал он и устало потер глаза.

Я посмотрела на свой телефон:

Гости все ушли. Съел все канапе и выпил всю выпивку. Еще стащил кое-что, что выглядело ценным. Дал себе волю. Позвони мне, когда захочешь поговорить. Надеюсь, у тебя все хорошо.

С.

Не уверена, что у нас все хорошо, хотелось ответить. Я поцеловала Малка и поднялась наверх, мои шаги были такими же тяжелыми и усталыми, как у мамы. Я поднялась на вершину темного дома, опустив плечи. В моем кармане лежал адрес электронной почты моего отца. Я чувствовала, что он может причинить мне вред. Тогда я поняла одно: ничего больше не будет как прежде.