63
Майкл Панакис любил смотреть, как на фабричном дворе разгружали транспорт. Юркие погрузчики выхватывали тяжелые контейнеры и, каким-то образом умудряясь не уронить их, ставили точно на движущуюся ленту транспортера.
Казалось бы, обычное дело – разгрузка, но для Панакиса это был начальный акт большого производственного процесса, в который вступали все новые и новые силы, собранные им в единую систему. Иногда он как будто ощущал ее движение, глядя на часы и представляя, что сейчас происходило на том или ином этапе производства.
Из кабинета Майкла весь двор был виден как на ладони. Он специально выбрал себе именно это помещение, выходившее окнами и на город, и во двор. Это позволяло ему наблюдать за всем, что происходит.
Створки ворот медленно поползли в стороны, и первый тяжелый контейнеровоз пересек границу владений Майкла Панакиса. Кабина машины сверкала зеленой краской, а на длинном прицепе красовалась эмблема в виде зеленого листочка на белом фоне.
«Интересно, – подумал Панакис, – задумывался ли кто-нибудь, глядя на эти чистенькие контейнеровозы, что за грузы они перевозят…»
В углу двора стояла машина самого Панакиса, большой темно-синий автомобиль. Рядом с ним обычно парковался маленький желтый кабриолет, принадлежавший Эмми. Но сегодня его не было – Эмми позвонила рано утром и сказала, что нездорова.
«Странно, – подумал Панакис, – это первый случай, когда Эмми не явилась на службу, сославшись на недомогание».
Он снова переключил внимание на разгрузочную площадку. Машины, как обычно, разворачивались по кругу и по очереди пятились к пандусу.
«Надо же, заболела, – вернулся Панакис к мыслям об Эмми. – А вчера выглядела совершенно здоровой». Ему вспомнилось, как Эмми стояла возле его кресла, а он обнимал ее за бедра.
«Неужели ты никогда не испытывала никакого чувства?» – спросил тогда Майкл.
Эмми посмотрела на него сверху вниз, словно этот вопрос ей задал ребенок, а не владелец подпольной империи, и ответила: «Мне лучше удаются предчувствия, чем чувства…»
«Предчувствия? Какие предчувствия?» – не понял Панакис.
«Дурные предчувствия. Они мне удаются лучше всего…»
Панакис еще раз посмотрел на автомобильную стоянку, где темнело его одинокое авто.
«Она сказала – дурные предчувствия… И сегодня не пришла…»
Внезапно он заметил что-то необычное на фабричном дворе. Ну конечно, машинам там как будто немного тесновато…
– Эй, постойте, ребята… – вслух произнес Панакис. – Откуда два лишних контейнеровоза?
В этот момент дверь одного из них распахнулась, и на бетон выпрыгнула какая-то ужасная боевая машина.
– Вот и все. Вот они и явились по мою душу…
Панакис сорвался с места и кинулся в кабину своего персонального лифта. Он нажал кнопку с надписью «Подвал», и лифт скользнул вниз.
Через несколько секунд створки кабины открылись. Майкл Панакис находился в глубоком подвале, о котором знали только несколько человек во всем здании. Одним из них был хранитель Джеронимо Шнайдер.
– Здравствуйте, сэр. Давненько я вас не видел, – проговорил старик, вставая из-за своего стола, на котором в свете облезлой настольной лампы лежал традиционный кроссворд.
– Привет, Джеронимо. Как здоровье? – Панакис старался ничем не выдать своего волнения.
– Да какое здоровье в мои-то годы, мистер Панакис?
– Может, перевести тебя на свежий воздух?
– Зачем, мистер Панакис? Я здесь привык, к тому же подвал сухой и теплый…
– Ну, как знаешь. Я пойду проверю туннель…
– Сейчас я вас провожу, вот только возьму фонарик, – засуетился старик.
– Нет, Джеронимо, не беспокойся, я сам.
Майкл Панакис уверенно шагал по темным закоулкам, не задевая за стены и безошибочно делая повороты. Он знал этот темный лабиринт как свои пять пальцев, потому что это был путь к спасению, который Панакис регулярно проверял и поддерживал в полной готовности.
Свернув в последний раз, он привычно щелкнул выключателем. Яркая лампочка осветила «Крейзибул», устаревший внедорожник с большими колесами и мощным мотором.
Панакис сел в кабину и повернул ключ зажигания. Мотор завелся практически сразу. Панакис оглянулся, проверяя, все ли на месте. На заднем сиденье лежал сосуд с сидатином, произведенным фабрикой за все время ее существования. Правда, в цехах еще осталось килограмма полтора ценного продукта, но его уже не забрать.
Панакис включил скорость, и джип легко выбил тонкую стенку, закрывавшую выезд в широкий городской коллектор. Мощные фары ударили в темноту, испуганно заметались крысы, прыгая на стены из-под колес «Крейзибула».
