4. GRU – YYZ

СЛЕДУЮЩИМ УТРОМ ей нужно было выпроводить пилота прежде, чем уйти самой. Он все еще спал в ее постели.

– Эй, – сказала она. – Эй, мне нужно идти.

Он открыл глаза: голубые. На его большой челюсти пробивалась рыжая щетина. Он огляделся, соображая, где он. По окну шлепали капли последнего дождя этого лета в Сан-Паулу.

– Сколько сейчас времени? – спросил он наконец, подняв голову от подушки.

– Почти одиннадцать, – сказала она. – Мне нужно уходить через десять минут.

Он огляделся более сосредоточенно, пытаясь, кроме прочего, найти свою одежду, и спросил, может ли он принять душ по-быстрому.

– Конечно, – сказала она. – Если хочешь. Но, как я сказала, мне нужно уходить через десять минут.

Прошлым вечером, когда он к ней пришел, он все никак не мог наговориться. В какой-то момент она даже подумала, что, может быть, она нужна ему только для этого. Бывают такие мужчины. Ее покачивало от выпитого «Хайнекена», и она спросила его, какие самолеты он пилотировал.

– «МакДоннел Дуглас МД‑11Ф», – сказал он. – Грузовой.

– Грузовой? – спросила она, делая еще один нетерпеливый глоток.

Они сидели бок о бок на диване.

– Ага.

– И как оно?

Он пожал плечами.

– Несильно отличается от пассажирского, – сказал он.

– А на пассажирских ты тоже летаешь?

– Раньше летал.

Она вдруг испытала ощущение чего-то сюрреального, даже слегка угрожающего от присутствия этого рослого незнакомца в ее квартире.

– Так почему ты перешел? – спросила она.

Он снова пожал плечами. Он сидел на краешке дивана, словно не собирался надолго задерживаться.

– Даже не знаю, – сказал он и добавил: – Платят побольше.

– Побольше? За грузовые рейсы? Чем за пассажирские?

– Ну да, – сказал он, улавливая суть ее вопроса.

Он попытался объяснить:

– Грузоперевозки лучше окупаются.

– Окей.

– А ты чем занимаешься? – спросил он.

Она сказала, что работает журналисткой. Он слабо представлял, что это должно значить, и сказал:

– Так… Чем именно… Ты что-то пишешь или…

– Ну, например, – сказала она, – мне нужно лететь завтра в Торонто, чтобы взять интервью.

– А, – сказал пилот.

Он как будто стал пытаться понять, как это могло влиять на их текущую ситуацию. А потом сказал:

– И у кого ты берешь интервью?

Она сказала, что у Мэрион Маккензи. И не особенно удивилась, когда он сказал, что никогда не слышал о ней.

– Она довольно известная писательница.

– Я не особо много читаю, – признался он.

– Я на нее вроде как равняюсь.

– Тогда, наверно, ты в предвкушении этой встречи.

– Так и есть.

Но кроме того, она нервничала, и ей требовалось что-то, чтобы отвлечься. Так получилось, что этим «что-то» оказался он. Оптимальный из возможных вариантов.

Когда она его поцеловала, главным образом чтобы заполнить затянувшееся молчание, начинавшее вызывать неловкость, он застыл на пару секунд, отдавшись ощущению, а потом стал отвечать на поцелуй.

Пока он был в душе, она просматривала свой список вопросов для интервью. (Он вежливо спросил, нет ли у нее отдельного полотенца. Она достала и протянула ему полотенце. Он сказал «спасибо».) Она просматривала список вопросов в ожидании, пока запенится кофе в корце. Первый вопрос касался того, чувствовала ли Маккензи себя мудрее сейчас, чем когда была моложе, и… Из душа все еще доносился звук льющейся воды. Она надеялась, ей не придется стучать в дверь и говорить ему поторопиться. По-видимому, нужно было выпроводить его вчера ночью. Она не сделала этого из-за разговора, состоявшегося после секса, когда они лежали, потные, в темноте, каждый, по-видимому, в своих мыслях. Неожиданно он спросил ее, сколько ей лет.

– Тридцать три, – сказала она. – Как указано в моей анкете.

Он так надолго замолчал, что она подумала, что он заснул. Но затем он заговорил.

– Ты счастлива? – спросил он.

Вопрос был серьезным, и она попыталась дать серьезный ответ.

– Что такое счастье?

– Ну, если бы тебе пришлось говорить, счастлива ты или несчастлива, – сказал он, – что бы ты сказала?

Она подумала об этом.

– Я не знаю, – сказала она.

Он снова надолго замолчал, а потом сказал:

– Ты счастлива оттого, что живешь?

На этот вопрос было легче ответить.

– Да, – сказала она. – Я счастлива, что живу.

Она позволила ему обнять себя, и так он заснул, обнимая ее, словно близкого человека, и хотя она высвободилась из его рук, она не стала будить его, потому что он спал очень тихо. Она выключила газ под кофе и подождала, пока он перестанет кипеть. В душе все еще лилась вода, так что она встала и постучала в дверь.

– Мне нужно уходить через пять минут.

Душ стих.

– Мне нужно уходить через пять минут, – повторила она.

– Окей, – раздалось в ответ.

Но она не услышала понимания в его голосе.

– Окей? – переспросила она.

Тишина.

Она вернулась в гостиную, с одного края которой располагалась кухня, и налила в чашку кофе из маленького корца. Добавила молоко и сахар. Она как раз поднимала чашку ко рту, когда заметила на полу его лиловую рубашку – она упала на пол, когда они были на диване. Она поставила чашку и отнесла рубашку в спальню, где он неспешно вытирал волосы.

– Вот твоя рубашка, – сказала она.

– Спасибо, – сказал он.

Когда впервые видишь кого-то голым, это всегда как-то возбуждает, и его нагота в эту минуту, наутро после их знакомства, по-прежнему возбуждала ее. Она почувствовала, стоя перед ним, как участился ее пульс. Взяв у нее рубашку, он на секунду удержал ее руку в своей.

– Мне нужно идти, – сказала она.

Через несколько минут он появился в гостиной, одетый и немного растерянный, словно все еще не разобрался, как попал сюда и что происходит.

– Мое такси подъедет через минуту, – сказала она.

– Окей.

Он сел на диван и стал надевать туфли.

– Куда ты направляешься? – спросил он. – В аэропорт?

– Да.

– Гуарульюс?

– Да.

– Можно мне с тобой?

Вопрос показался ей странным.

– Зачем? – спросила она и проверила, взяла ли она паспорт.

– Мне нужно туда, – сказал он. – Хорошо?

Он закончил завязывать шнурки на туфлях и сказал что-то о досмотре загрузки самолета – должно быть, грузового – и предложил оплатить половину стоимости такси. Она сказала, в этом нет необходимости.

Они молча спустились на лифте и вышли на улицу.

Ее квартира была в блеклой высотке, почти такой же, как и соседние, рядом с шоссе. Верхушки зданий терялись в облаках, и воздух заполняла осязаемая влага. У подъезда стояло такси – угольно-черная «Тойота Приус» – в каплях дождя.

Они сели с разных сторон, и она сказала водителю везти их в аэропорт.

Она подумала, что они, должно быть, похожи на пару после ссоры – по тому, как они смотрели каждый в свое окно на проплывавший мимо серый, дождливый городской пейзаж. С каждой стороны шоссе тянулись унылые склады, промышленные парки. Дорожное движение было плотным, и каждый раз, как такси замедлялось в очередной пробке или останавливалось на красный свет, она смотрела на свои часы все более нервозно.

В какой-то неуловимый момент, когда дорожное движение уплотнилось и они стали двигаться медленней, вероятность того, что она опоздает на самолет, начала обретать все бо`льшую реальность. Она безотчетно подалась вперед со своего места и вгляделась в ветровое стекло на мешанину габаритных огней впереди.

– В какое время твой рейс? – спросил пилот.

Услышав ответ, он взглянул на свои часы и сказал:

– Впритык.

– Ага, – сказала она.

Они снова застряли. Водитель вздохнул, словно извиняясь, хотя был ни при чем, и стал стучать пальцами по рулю.

– Сколько занимает перелет отсюда? – спросил пилот. – До Торонто. Девять часов?

– Скорее, десять, – сказала она.

Он кивнул.

– Ну да. Люди всегда удивляются, – сказал он, – как эта часть Северной Америки ближе, к примеру, к Москве, чем к этому городу.

Она подалась вперед между спинками сидений и спросила водителя на португальском, нет ли другой дороги в аэропорт.

Водитель пожал плечами и сказал, что можно попробовать Via dos Trabalhadores.

– Так попробуйте, – сказала она.

– У людей нет чувства географии, – сказал пилот. – Как мир связан между собой, ты понимаешь?

– Ага, – сказала она.

– Это «Канадские авиалинии»? – спросил он.

– Да.

– Какой у них самолет в этом секторе?

– Я не знаю, – сказала она.

Движение чуть рассосалось, и они оказались первыми на следующем светофоре.

– Почему вы здесь не повернете? – сказала она водителю. – И дальше по Via dos Trabalhadores?

Ничего не говоря, водитель включил индикатор, и когда зажегся зеленый свет, он повернул, несмотря на то что был на неправильной полосе. Она взглянула на часы и подумала, что, если они не приедут через пятнадцать минут, она опоздает. Она могла опоздать в любом случае. Она сказала себе, что нужно просто смириться с тем, что она опоздала.

Через несколько минут стали появляться указатели на аэропорт.

А затем внезапно из белого тумана низко в небе возник самолет. Они почти приехали, и она стала думать с чувством, похожим на безумную надежду, что она все же успеет на самолет.

– Мы еще увидимся? – спросил пилот.

Вопрос удивил ее.

– Я подумал, было здорово, вчера ночью, – сказал он.

– Было. Это точно.

Такси остановилось, чтобы водитель получил пропуск из автомата.

Пилот сказал:

– Ты знаешь, я никогда еще не спал с черной девушкой.

Она рассмеялась и не знала, что сказать.

– Никогда?

– Нет, – сказал он, улыбаясь ей. – Это был мой первый раз.

– Окей, – сказала она, а потом посмотрела в телефон и сказала водителю: – Терминал три.

Он кивнул.

Пилот что-то говорил о том, когда он снова будет в Сан-Паулу. И вот они остановились в конце очереди других такси перед зеркальной стеной терминала.

– Спасибо, – сказала она водителю, выпрыгивая из такси.

Водитель медленно подошел к багажнику и вынул ее чемодан. Она взяла чемодан и еще раз сказала «спасибо» водителю.

Пилот стоял рядом, в своей лиловой рубашке и солнечных очках, хотя погода была тусклой.

– Пока, – сказала она.

И припустила с чемоданом ко входу в терминал, не слыша, что он говорил, если он что-то говорил.