Глава 13

Офицеры вернулись. С ними новый — старше, крупнее, выглядит матерым. Его именной бейджик гласит «Судзуки» (колокольчиковое дерево).

— Мы расследуем убийство молодой невинной женщины.

Не такой уж невинной.

— Я знаю, но я этого не делала. Я ни за что не поступила бы так с Лили.

— Знаете, что в вас странно?

Я открыто встречаю его взгляд. Валяй.

— Это интересно. Обычно, когда обнаруживается труп, друзья и близкие жертвы решительно отказываются верить, что это тело их любимого человека. Пока не состоится официальное опознание, они не принимают того, что очевидно для всех остальных. А порой не принимают даже после. В вашем же случае, напротив, наблюдается вроде бы безмерная готовность поверить, что тело, найденное в Токийском заливе, принадлежало вашей подруге Лили Бриджес. Странно.

Я не понимаю.

— Так тело не Лили?

— Нет, вовсе нет. И все же вы были не в меру уверены.

Ему неведом мой послужной список, количество трупов, раскиданных по моей жизни, так что следующий казался вполне естественным, даже неизбежным. Я вовсе не удивилась, прочитав газеты. Как только начальник Лили сообщил о ее пропаже, я поняла, что она мертва. Однако об этом я не упоминаю. Это может быть использовано в качестве улики против меня. Признана виновной. Непреднамеренный серийный убийца. Серийный непреднамеренный убийца.

— Тогда чье же оно?

— Мы не знаем. Опознанию не поддается. Газеты слегка увлеклись в своих предположениях, что это Лили Бриджес. Конечно, вас это вполне устраивало. Всякому очевидно, что вы не могли изрубить тело в другом районе Токио за такое короткое время.

— Кроме того, я даже не собиралась.

— Но видите ли, труп вашей подруги нашли вчера вечером в одном из неиспользуемых сараев позади автозаправочной станции, всего в паре минут ходьбы от вашего дома.

До меня начало доходить.

— Она была задушена.

Что это за смрад меня окружает? Это разлагающаяся плоть изрубленных кусков, найденных в заливе? Или это запах сарая в тени моего собственного дома, где заключался хладный труп Лили? Нет, это вонь моей собственной блевотины.

Полицейские чересчур профессиональны, чтобы позволить моему казусу смягчить их обличающие взоры. Я поднимаю извиняющийся, застланный влагой взор, но накатывает новый позыв. Мой друг — друг со стаканом воды — сует мне металлическую мусорную корзину как раз вовремя и тут же отдергивает руку, хоть и недостаточно проворно, чтобы избежать брызг.

И я пуста.