ON THE ECHOING GREEN

(На звучащей зеленой поляне)

The sun does arise (солнце встает; to arise [ə'raɪz] – /поэт./ подниматься, вставать; всходить /о солнце/),

And make happy the skies (и делает счастливыми небеса);

The merry bells ring (веселые колокола звонят)

To welcome the Spring (чтобы приветствовать = приветствуя весну);

The skylark and thrush (жаворонок и дрозд; thrush [θrʌʃ] – дрозд),

The birds of the bush (птицы кустарника = птицы на воле; bush [bʋʃ] – куст, кустарник),

Sing louder around (поют громче вокруг)

To the bells’ cheerful sound (под веселое звучание колоколов; cheerful – веселый; радостный; неунывающий; sound – звук);

While our sports shall be seen (в то время как наши развлечения/забавы будут видны; sport – отдых, приятное времяпрепровождение)

On the echoing green (на откликающейся эхом/вторящей зелени = на звучащей зеленой поляне; echo ['ekəʋ] – эхо; to echo – отдаваться эхом; отражаться; вторить; green – лужайка, луг; парк /для прогулок и игр/).

Old John, with white hair (старый Джон, с белыми волосами),

Does laugh away care (смехом прогоняет заботу; away – прочь; to laugh away – прогонять смехом),

Sitting under the oak (сидя под дубом),

Among the old folk (среди стариков: «старых людей»; folk [fəʋk] – люди, определенная группа людей).

They laugh at our play (они смеются /видя/ нашу игру),

And soon they all say (и вскоре они все говорят),

‘Such, such were the joys (такими, такими были радости)

When we all – girls and boys (когда мы все – девочки и мальчики) —

In our youth-time were seen (во время нашей юности были видимы = когда нас видели во время нашей юности)

On the echoing green (на откликающейся эхом/звучной зеленой поляне).’

Till the little ones, weary (пока маленькие/малыши, уставшие; weary ['wɪərɪ] – усталый, изнуренный, утомленный),

No more can be merry (больше не могут быть веселыми):

The sun does descend (солнце заходит; to descend [dɪ'send] – спускаться),

And our sports have an end (и наши забавы приходят к концу/и нашим забавам настает конец).

Round the laps of their mothers (вокруг колен своих матерей; lap [læp] – подол; пола, фалда; колени /верхняя часть ног у сидящего человека/: the mother had her son on her lap – мать держала сына на коленях)

Many sisters and brothers (многие сестры и братья),

Like birds in their nest (словно птицы в их гнезде = в своих гнездах),

Are ready for rest (готовы для покоя/отдыха; rest – покой, отдых, сон),

And sport no more seen (и развлечения/забавы более не видать)

On the darkening green (на темнеющей зеленой поляне).

 

The sun does arise,

And make happy the skies;

The merry bells ring

To welcome the Spring;

The skylark and thrush,

The birds of the bush,

Sing louder around

To the bells’ cheerful sound;

While our sports shall be seen

On the echoing green.

 

 

Old John, with white hair,

Does laugh away care,

Sitting under the oak,

Among the old folk.

They laugh at our play,

And soon they all say,

‘Such, such were the joys

When we all – girls and boys —

In our youth-time were seen

On the echoing green.’

 

 

Till the little ones, weary,

No more can be merry:

The sun does descend,

And our sports have an end.

Round the laps of their mothers

Many sisters and brothers,

Like birds in their nest,

Are ready for rest,

And sport no more seen

On the darkening green.

 

William Blake

SUN OF THE SLEEPLESS

(Солнце бессонных)

Sun of the sleepless (солнце бессонных)! melancholy star (меланхолическое/грустное светило; star – звезда; светило; melancholy ['melənk(ə)lɪ], [-kɒl-] – меланхоличный; грустный, скорбный)!

Whose tearful beam (чей полный слез/печальный луч; tearful – полный слез; печальный, унылый; tear [tɪə] – слеза; beam – луч, сияние) glows tremulously far (тлеет/светится трепетно/трепеща вдали; to glow – светиться; раскаляться, накаляться докрасна, добела; тлеть; tremulously – дрожа, с дрожью; робко, боязливо; tremulous ['tremjələs] – робкий, трепетный; дрожащий: tremulous voice – дрожащий голос),

That show’st the darkness thou canst not dispel (/ты/, что показываешь тьму, которую ты не можешь разогнать/рассеять; to dispel [dɪ'spel] – разгонять; рассеивать; hou [ðaʋ] – /уст., поэт./ ты /употреблялось с глаголами в форме на – st, – est/),

How like art thou to joy remember’d well (как ты похоже на радость, /которая/ хорошо помнится/хранится в памяти)!

So gleams the past, the light of other days (так мерцает/светит слабым отблеском прошлое, свет иных = прошлых дней; to gleam – /слабо/ светиться /часто отраженным светом/; мерцать),

Which shines, but warms not with its powerless rays (который светит, но не греет своими бессильными лучами; power – сила, мощь);

A night-beam Sorrow watcheth to behold (ночной луч, /который/ скорбь/сожаление поджидает /т. е. поджидает его, луч/, чтобы /затем/ увидеть; sorrow – горе, печаль, скорбь; грусть, сожаление; to watch – смотреть; сторожить, караулить; бодрствовать, не спать; выжидать, поджидать; to behold – увидеть, заметить, узреть; созерцать, рассматривать, наблюдать)

Distinct, but distant (четкий /луч/, но далекий; distinct [dɪ'stɪŋkt] – отдельный; особый; отчетливый; distant ['dɪst(ə)nt] – далекий; отдаленный) – clear – but oh, how cold (ясный – но о! – какой холодный)!

 

Sun of the sleepless! melancholy star!

Whose tearful beam glows tremulously far,

That show’st the darkness thou canst not dispel,

How like art thou to joy remember’d well!

So gleams the past, the light of other days,

Which shines, but warms not with its powerless rays;

A night-beam Sorrow watcheth to behold,

Distinct, but distant – clear – but oh, how cold!

 

George Gordon Byron