Сказки земные и небесные
Алексей Бессонов
Доспех короля
– На проповедь-то к Эльту ходили? – поинтересовался лысый старый Керх, когда-то – столичный книготорговец, а ныне вежливый пьянчуга, доживающий свой век на процент с давно заработанного.
Жос сплюнул на мостовую и повертел головой. Уж сколько лет я тут живу, хмыкнул он про себя, а никак не привыкнуть к столичным модам – не говорят здешние «в храм Эльта», не дождешься. Все у них по-простому, к богам на стаканчик заходят…
– Моя семья искони поклонялась богу Прибоя два раза в год, по праздникам, – сообщил он.
– А вот зря, – неодобрительно поднял палец Керх и тоже плюнул. – Отец-проповедник у них там новый, слыхали? Говорили мне, мудрец изрядный.
– И как?
– Образованный юноша… не из последних, я бы сказал.
– Ну, – Жос шевельнул бровями, – если не доверять вашему мнению, то тогда мне уж и сказать нечего. Так образованный, говорите?
– Думаю, не в монастырях учился. Жизнь видел. Аристократ к тому же.
Керх закашлялся и нерешительно глянул в распахнутую дверь лавки: оттуда тянуло теплом и сложным ароматом пряностей.
– Я вижу, – Жос посмотрел на старика сверху вниз, – у вас в сумке, кажется, именно то, что я просил?
Книготорговец кивнул.
– Не хотел говорить о деле сразу, досточтимый Тролленбок. Не стану скрывать – пришлось ездить в столицу, однако ваш аванс вполне покрыл все расходы. У меня тут, – он отстегнул пряжку некогда элегантной кожаной сумки через плечо, до сих сохранившей серебряные уголки по швам, – мемуары адмирала Банту-Армиира, издание пятидесятилетней давности, но и не только. Если вам будет угодно, я нашел «Странствия» малоизвестного королевского корсара барона Майлена. Эта книга стоит дорого, но я не слишком стеснен в средствах и потому вполне готов отпустить ее вам в кредит.
– Ваша любезность переходит все видимые мною границы, – заулыбался Жос. – Идемте в лавку, утро нынче не жаркое…
Он провел гостя через просторный, отделанный черным деревом торговый зал с высоким сводчатым потолком: старший приказчик, готовящийся к экзаменам в Торговую академию Его Величества, сидел в углу за учебником, а двое помощников уныло протирали пыль с рядов бутылок, налитых экзотическими заморскими напитками. Под ногами Керха скрипнули ступени старой лестницы, ведущей наверх, в контору.
Отперев свой кабинет, Тролленбок усадил гостя в кожаное кресло и поставил на свой письменный стол бутыль темного стекла.
– Привезли мне, – сказал он, – отличную тростниковую уасаку, и издалека, скажу я вам. Не желаете приобрести несколько бутылочек?
С этими словами Жос налил пару тяжелых глиняных стаканчиков и придвинул один из них гостю.
Книготорговец с любопытством понюхал предложенное.
– Дорого, наверное, – вздохнул он.
– Для вас мы можем решить вопрос со значительной скидкой, – улыбнулся Жос. – Впрочем, ладно! Давайте-ка, – он выдвинул верхний ящик стола, – я рассчитаюсь за нашего адмирала, а потом посмотрю и на корсара.
Вторая книга оказалась ничуть не менее ценной, чем первая, заказанная заранее, – Керх отлично знал вкус хозяина лавки пряностей. Поторговавшись для соблюдения приличий, Тролленбок налил старику еще порцию заморского напитка и принялся отсчитывать монеты.
– Пока заказов не будет, – сказал он, – я подожду выхода нового каталога Ленайра, а потом, возможно, попрошу вас появиться на кое-каких аукционах.
Керх с готовностью закивал и поднялся. Жос дернул за шнурок колокольчика, вызывая младшего приказчика, однако тот, к его удивлению, распахнул дверь раньше, чем внизу звякнуло:
– Простите, хозяин, но к вам гость. По виду – аристократ с Юга. Требует именно вас, как хозяина оружейной мастерской.
У прилавка мялся с ноги на ногу высокий юноша с бледным лицом, обрамленным короткой, редкой пока бородкой, наверняка выращенной в течение морского путешествия. Одежда незнакомца выдавала собой недавние еще претензии семьи.
– Весь внимание, – коротко поклонился Тролленбок.
– Мне рекомендовали вас, – моргнул юноша, – как владельца оружейной лавки, способного произвести самый сложный ремонт…
– Лестная рекомендация, – кивнул Жос. – Сломался замок?
– Что-то вроде, – молодой человек закашлялся, приложил руку к груди своего дорогого, но порядком истрепанного плаща и огляделся по сторонам: приказчики не проявляли ни малейшего внимания. – Мне нужно восстановить одну вещицу… родовой орел. Очень старый.
Из-под полы плаща появилась сумка с какими-то серебряными вензелями. Юноша осторожно размотал небольшой сверток из коричневой промасленной бумаги и положил на прилавок орла с отломанным левым крылом.
Вещица и в самом деле отличалась немалым возрастом. Жос протер руки влажной тряпицей, потянул из кармана мощную лупу, с которой не расставался: да, не меньше четырехсот лет, один из самых ранних орлов в традиции. И не южный «сокол» с характерно загнутыми крыльями, нет-нет, это была северная семья. Бронза слегка с прозеленью, но похоже, что в земле орел не лежал – скорее, его хранили смазанным… и в то же время не пользовались им уже очень, очень давно.
По крайней мере, с тех самых пор, как кто-то отломал орлу крыло.
– Это вопрос небольшой и недорогой, – сообщил Жос, возвращая реликвию юноше. – Изделие было симметричным. Мастер сделает слепок и изготовит недостающее крыло по образцу имеющегося. Конечно, в итоге работ вы потеряете патину, налет древности, но я не думаю, что это так важно.
– Я хочу, чтобы это сделали при мне, – глаза юноши блеснули, и он снова закашлялся.
– Невозможно, сударь, – развел руками Тролленбок. – Работа займет довольно много времени – это раз. Ни один из моих мастеров не потерпит, чтобы заказчик торчал у него за плечом, – это два. Да и к тому же, скажу вам по совести, работы у них сейчас очень много. Если хотите – конечно, я приму вашу вещь, и думаю, что к послезавтрашнему утру все будет готово. Но только так – уж вы, сударь, простите.
Юноша побледнел настолько, что Жос, подняв брови, решил приказать подать горячего вина:
– Да что с вами, сударь?
– Не ваше дело, – хрупкая ладонь сгребла орла с прилавка. – Есть у вас тут приличные, э-э-э, ювелиры?
– Вы найдете их на площади возле храма младшей богини Айнул, покровительницы кузнецов. Но я не думаю, что…
– Это мне безразлично!
Плащ хлопнул на прощанье, и Жос остался наедине со своим недоумением.
– С бронзой работают только оружейники, – успел сказать он вслед.
* * *
Воэн, крепость у моря, строился когда-то как главная база юного тогда пеллийского военного флота. Это было давно – так давно, что даже башня королевского наместника, серым клинком воздетая над бухтой, мало что о тех веках помнит.
Когда-то, говорили старики, и трон казался далеким.
Время меняет все. Королевская столица, неутомимая в своем росте, оказалась вдруг совсем рядом, флот давно покинул уютную подковообразную бухту; ветры и приливы разрушили древние причалы, а на их месте возникли новые, куда как менее прочные. От старинных фортов остались только руины, на которых любят играть мальчишки.
От древних фамилий, строивших Воэн и получивших здесь земли, осталось еще меньше. Сыновья их традиционно уходили в море. В прежние, овеянные легендами времена многие возвращались капитанами, а то и королевскими адмиралами. Прекрасные, увитые виноградом особняки видали балы, оставшиеся в воспоминаниях знаменитых поэтов.
Но эпохи и судьбы непостоянны. Королевские линкоры, великолепные парусные гиганты нового поколения стали слишком велики, чтобы толпиться в небольшой акватории. Флот ушел на север, но это не было трагедией. Офицеры, отслужив свое, все так же возвращались в Воэн, и все так же шумели балы, грохотали на свадьбах столичные оркестры. А столетие спустя начались новые войны. Они казались не столь уж значительными, но линкоры вдруг стали сгорать вместе с экипажами…
И сыновья, ушедшие служить короне, не вернулись домой: виноград, столетиями цеплявшийся за шершавый камень, одичал навсегда.
Гордая крепость превратилась в маленький городок. Пара текстильных фабрик, на которые нанимались дочери самых бедных поденщиков из окрестных селений, несколько семей рыбаков-судовладельцев, поставляющих свой улов в столичные пригороды, да небогатые торговцы – вот, собственно, и все, что осталось от шумного когда-то Воэна.
Храмы оказались на самом деле маленькими церквушками, стоящими на проросших сквозь булыжник травой площадях. Старинные семьи? Нет, кое-кто остался… в тот год, когда Жос Тролленбок остановил свой выбор именно на древней крепости Воэн, аристократических семей с приличной родословной там было ровно три…
Осторожное – словно котенок скребется – постукивание дверного молотка Жос услышал раньше служанки Фильвы, которая как раз резала запеченную свинину, и поднялся из-за стола, махнув ей рукой: занимайся, я сам. В этот вечер Жос ужинал в кухне своего просторного двухэтажного дома – гостей он не ждал, и подниматься в кабинет не было причин.
Тролленбок промокнул губы влажной полотняной салфеткой, вышел из кухни, прошагал по старинному ковру, привезенному из далекого – навсегда уже! – прадедова дома, и отбросил засов окованной железом двери. Оружия при нем не было.
На пороге стоял жрец в темно-синем облачении.
– Простите, хозяин Тролленбок, – мягко произнес он, – я не прошу подаяний и вовсе не напрашиваюсь на ужин. Если позволите, у меня к вам дело.
Капюшон полетел на спину, и Жос увидел тонкое молодое лицо с аккуратно завитыми черными усами. Миндалевидные, влажно блестящие глаза смотрели на него без тени укора, всего лишь вопросительно.
– Ваша святость, отец-проповедник Аствиц, – выдохнул Жос. – Прошу вас, святых всех ради. Мне стыдно, что я до сих пор ни разу не был в храме на ваших служениях, но клянусь вам…
– Лучше отец Лейф, – все так же мягко проговорил жрец, расстегивая застежки своего легкого плаща. – Нам нужно поговорить, хозяин Жос.
– Быть может, вы все же не откажетесь слегка перекусить? Дело к зиме, и вечера стали холодны.
– Глупо прийти к хозяину знаменитой лавки пряностей и отказаться от вин, – усмехнулся жрец. – Прошу только – без церемоний. Вы, я чую, ужинали в кухне? Вот и пойдемте.
Тролленбок почтительно склонил голову: тот самый «образованный юноша», новый жрец храма Прибоя, был одного с ним роста. Жос уже видел его пару раз в городе и ошибиться, конечно, не мог.
Фильва, закончившая возню со свининой, прекрасно слышала слова хозяина, а потому убралась к себе раньше, чем Жос с гостем переступили стертый порог кухни.
Тролленбок разжег еще одну керосиновую лампу, достал пару бутылок старого вина, вытащил из буфета хлеб, поставил на стол блюдо с ломтями свинины:
– Сегодня у меня и вправду без церемоний. Дочка в столице у одной из родственниц, сын там же, в Морской школе Его Величества, так что пиры закатывать повода не было.
– Спасибо вам, – улыбнулся отец Лейф, глядя, как вино льется в его серебряный бокал. – Решительно не вижу, что могло помешать вам вытолкать меня взашей. Вы ведь дворянин по рождению, не так ли?
– Дворянин? – обернулся Жос, увлеченный нарезкой засахаренных фруктов. – Да что вы, отче! Дворянин… Мой прадед выслужил титул, но мы – «однодворцы», вам ли не знать…
– Получив назначение сюда, я долго рылся в архивах, – тихо засмеялся отец Лейф. – Это моя обязанность, как вы знаете. Про вас там буквально два слова.
– Так сложилось. – Жос вернулся за стол, поднял свой бокал: – Я действительно очень рад вашему визиту, отец Лейф. Мне отчего-то кажется, что я найду в вашем лице достойного собеседника. Выпьем! Вечер, повторяю, холоден, так что это вино будет в самый раз. Готов спорить, что такого вы еще не пробовали. Это вино из Машибута.
Жрец отпил из своего бокала и поспешил закусить ломтиком свинины.
– Я не ошибусь, – заговорил он, – если скажу, что вы не слишком стремились общаться с местной знатью?
– Кто я для них? – дернул плечом Тролленбок. – Это раз, не так ли? И для чего мне они?..
– Это два, – кивнул отец Лейф. – Но я слышал, что с покойным бароном Дестаффом вы периодически встречались и даже бывали у него в замке.
– Старик был единственным знающим человеком среди всей этой публики. Тридцать лет в море, к тому же его предки собрали прекрасную библиотеку… извините, отец Лейф, но давайте без околичностей: вы из-за него, что ли, ко мне? Из-за того, что я помог Вейре с похоронами?
– Нет-нет-нет! – протестующе поднял руки жрец. – Чем я так обидел вас, хозяин Жос? Вы вдовеете десять без малого лет, вы, как я уже сказал, дворянин, и какой закон может помешать вам помочь внучке старого барона? Нет, – он склонил голову, – я совсем по другому поводу.
– Я весь внимание, – приподнял брови Жос. – И признаюсь сразу – изрядно удивлен.
Жрец провел пальцами по своим усам.
– Думаю, да, вы будете удивлены. Возможно, вы вспомните – десять дней назад к вам в лавку пришел некий юноша, выглядящий как обычный южный аристократ из числа обедневших в… гх-мм… последние годы?
– Да, я помню такого гостя, – согласился Тролленбок. – Он просил восстановить родового орла – изделие было из старых, и я честно сказал ему, что работа займет некоторое время. Парень в ответ психанул и убежал. Думаю, он пытался обратиться к местным ювелирам… заранее знаю, чем это закончилось.
– А вот и не знаете, – отец Аствиц вздохнул, отчего Жос поспешил снова наполнить его бокал. – Отчаявшись, ваш гость сунулся ко мне, так как его семья много столетий принадлежала Эльту, о чем он не преминул мне сообщить. В здешнем храме раньше существовало нечто вроде приюта для паломников – нынче приют заброшен и находится в не самом лучшем виде, однако ж я смог растопить печку, принес нашему «паломнику» тюфяк и белье – в общем, обустроил его, как мог. Но это было все – под утро у него начался приступ, и юноша скончался. Вы видели, что у него ю-ю, хозяин Жос?
Тролленбок поднялся и подошел к тяжелому, в пол-стены, буфету, изготовленному когда-то для очень богатой семьи: мастера здорово постарались с резьбой.
– Я видел лихорадку ю-ю не раз и не два, – сообщил он, сбрасывая на гладкий лакированный пол кухни кусок льда, предохранявший драгоценный горный сыр от подсыхания. – Но все же я был уверен, что в данном случае говорить о финальной стадии рано. К тому же видите ли, отец Лейф, – он не стал бы меня слушать. Я погонюсь за ним по улице? Замечательно…
Жос сдвинул каблуком чугунную крышку канализационного люка, забросил туда лед, слил воду с блюда и вернулся за стол. Узкий, стремительно острый нож казался странной игрушкой в его огромной руке.
– С самого севера, с огромной высоты, – сказал он, разваливая на толстые ломти желтоватый мягкий сыр, насыщенный травами. – Овец там пасут едва не на леднике.
– Завидую вам, – выдохнул Аствиц.
– Вы об этом? – воздел брови Жос. – Но я, наоборот, стараюсь для людей, – да, у меня поставщики в половине мира, да, у меня бывает дороговато, но где еще? Однако ж, знаете, ко мне порой и приличные мастера-ткачи захаживают. Закруточку пряностей, бутылочку винца для супруги, а про сыры и говорить не о чем. Не так уж все и дорого.
– Нет-нет, – поднял руки жрец. – Я не о том… забудем пока. Видите ли, хозяин Жос, когда мой постоялец умер, я был вынужден начать поиск – кому, собственно, я должен выслать уведомление? Благо королевский паспорт юноша хранил при себе… Однако ж прежде, чем я смог получить ответ на свой запрос, ко мне прибежала Вейра Дестафф. Наш странный гость, оказывается, успел побывать у нее.
– И… что? – Жос снова налил вина, однако ж отец Лейф успел уловить некое волнение в его руках. – Что она вам сказала?
Отец Аствиц вздохнул и прошептал короткую поминальную молитву.
– Он представился по форме, как и подобает… молодая баронесса, конечно же, впустила его в дом. Далее случилось странное: молодой человек, пав к ногам Вейры, потребовал показать ему семейные склепы из числа тех, что находятся на территории поместья. Баронесса приказала ему подняться и объяснить, в чем суть столь странной просьбы, но юноша, по всей видимости, впал в легкое забытье: он категорически отказывался отвечать на вопросы, постоянно при том повторяя о своем желании. Вейра Дестафф, как вы знаете, не из пугливых девушек – когда юный безумец насытился ее терпением, она сдернула со стены над камином гостиной ближайшую саблю и продемонстрировала пару восьмерок.
– Уши юного скандалиста не пострадали? – заботливо осведомился Жос. – Вейра фехтовала со мной. Дед не был блестящим искусником, но абордажником – о да!
– Слышав кое-что о вас, дорогой Тролленбок, могу предположить, что рубящий стиль покойного барона никогда не являлся для вас преградой…
– Не стану отрицать то, что известно вам о моей скромной персоне… вернемся, однако, к Вейре. Она?..
– Она пришла ко мне. Юноша бежал в великом смущении и обронил на садовой дорожке вот это, – жрец запустил руку в кармашек своей лиловой жилетки и выложил на стол хорошо знакомого орла.
– Той же ночью он умер? – уточнил Жос, глядя на старую бронзу.
– Утром, – кивнул жрец. – Он умер, не оставив каких-либо завещаний, но и это не все. Видите ли, хозяин Жос, я не пошел бы к вам, не удостоверившись в вашем благородном происхождении.
– Мы уже говорили о благородном, – перебил Жос, – так что хватит.
– Оставьте, – махнул рукой жрец. – Предки Его Величества выслужили дворянство всего лишь тысячу лет тому. Речь не о том… я знаю, вы изрядно интересуетесь военной историей нашего богоспасаемого королевства?
– Имею слабость, – фыркнул Жос. – Деньги мне вкладывать особо некуда, к игре на биржах я не способен, мое дело – копить. Задачу обеспечить потомство я в этом смысле уже выполнил: коллекцию я собираю с детства, даже юнгой, помню, на печенье экономил, чтобы купить старую книгу.
Жрец понимающе кивнул. Его тонкие пальцы скользнули к сыру, потом рука сноровисто отломила ломтик мягкого, вечером испеченного хлеба. Жос прищурился – отец Лейф фехтовал, да и, по всему, недурно. Ему вдруг даже захотелось подняться в кабинет, достать из огромного оружейного сейфа пару длинных узких сабель шамен, недавно еще принятых среди столичных аристократов, и предложить одну жрецу.
Отец Аствиц его бесил – зачем?
– Самым удивительным оказалось то, – заговорил вдруг жрец, – что юноша, по его словам, имел некое, хотя и дальнее, отношение к конюшему правой стороны покойного нашего Ориоля IV.
– Казненного, – Жос глотнул. – Единственного пеллийского короля, закончившего свою жизнь на плахе. Почти триста лет назад. И не проклятого, в силу искупления. И не прокляты были не только его потомки – вскоре, впрочем, исчезнувшие по причине вырождения, – но и все его присные. Многие процветают по сей день, хотя дворянство для них закрыто навсегда.
– Не был проклят и палач короля, – тихо сказал жрец.
– Палача король выбрал сам, – выдохнул Жос. – Но судьба его с тех пор неизвестна.
– Не совсем так. Палач, как мне давно известно, покинул столицу через лес Эргмун, то есть как раз в направлении на сегодняшний Воэн. Воэн тогдашний был всего лишь несколькими башнями на берегу. След палача теряется, хотя известно, что при нем были семь дочерей и двое сыновей, и пятеро из этого выводка – известные на ту эпоху мастера меча. Далее была, как вам известно, смута, и имена изменились. Вам интересно, хозяин Жос? Я хочу всего лишь понять, что искал в поместье Дестафф умирающий юноша, принесший вам старого орла с давно обломанным крылом?
* * *
– Пуфф, – выдохнул Жос, стряхивая с бархатного рукава угольную пыль. – Когда уже эти болваны приучатся к порядку?
– Вы, как я помню, начинали службу под парусом? – усмехнулся Аствиц.
– Да, – проворчал Жос. – Я начинал, как положено, юнгой – тогда паровые машины считались экспериментом, не более. Я служил на паровых кораблях, если вам угодно – да!
Они стояли на почтовой пристани, куда доставил их королевский пакетбот, и с неудовольствием щурились в серое небо. Жрец выставил перед собой раскрытую ладонь, и на нее немедленно шлепнулись две крупные капли.
– Вот опять… – прошептал он.
– Но, однако, уже четыре пополудни, – хмыкнул Тролленбок. – Я счастлив тем, что время в пути мы провели за богословием, да только небо ждать нас не станет. Вперед, отец Лейф! Я бывал здесь пару раз – вон там, за холмом, уже начинаются торговые кварталы, и мы можем рассчитывать на какого-нибудь возницу.
Аствиц согласно кивнул, поднял свой объемистый саквояж, и они зашагали по влажным старым доскам.
Тролленбок оказался прав: поднявшись по широкой мощеной дороге, путники скоро оказались среди аккуратных многоэтажных строений, высокий чердак которых, как правило, представлял собой склад. Прищурясь, жрец с некоторым удивлением рассмотрел характерные дубовые балки с блоками под кровлей. В подобных местах он еще не бывал, и все казалось ему новым и даже несколько странным.
– Ничего удивительного, – поймав его взгляд, улыбнулся Жос. – Тут живут весьма состоятельные торговые семейства, предпочитающие сдавать верхние этажи под мелкое производство. Наверх, допустим, поднимают нить откуда-нибудь с юга, а вы потом покупаете – коврик на пол… столичная жизнь не ограничивается королевским университетом и военными академиями.
– Вы не обидели меня – если вы об этом, – поежился в ответ жрец. – Впрочем, многого я действительно никогда не видел… однако ж сегодня я еще жив и есть время компенсировать.
– Слова мудреца, – Жос хохотнул и шутливо приподнял шляпу.
Они дошли до ближайшего перекрестка, и Тролленбок, сунув в рот два пальца, пронзительно свистнул. Ответом ему был стук копыт – Аствиц не успел даже удивиться, как из-за угла вывернула потертая, хотя и некогда богатая карета, запряженная парой гнедых лошадей.
– Куда изволите, ваши милости? – Гусиное перо на берете возницы вежливо склонилось; Аствиц поразился дорогим красным перчаткам.
– Эймен, университетский квартал, – уверенно скомандовал Жос. – За пару птенчиков, и живо!
– О, мой капитан! – вскричал возница. – Мы поднимем все паруса!
Слетев с козел, он нажал каблуком педаль, отбрасывая перед Тролленбоком подножку, после чего аккуратно помог подняться жрецу. Щелчок, свист – истасканная графская карета тронулась.
– Он узнал в вас моряка, – довольно рассмеялся Аствиц.
– Не совсем так, – хмыкнул Тролленбок. – Военного моряка, офицера.
– Вот видите, – развел руками жрец, – именно об этом мы с вами и говорили нынче, во время шторма: любой военный имеет жизненный опыт, нисколько не сравнимый с таковым у светских лиц.
– И я еще раз повторюсь, – только вам, отец Лейф, этого опыта и не хватало!
Жос недовольно пожевал губами. Короткий по его понятиям, но все же довольно свирепый шторм, обычный для зимней Пеллии, не просто смутил молодого жреца, – нет, отец Лейф потребовал от Жоса исповеди, и отказать ему было невозможно.
Вдовец, вполне устроивший судьбу двоих своих детей и ночующий время от времени в усадьбах благородных вдовушек – так это не грех даже, – а так и говорить не о чем. Ха! В живых людей Жос не стрелял аж со службы, ибо кулака хватало, но что ж до грехов служебных, так на то есть особые специалисты, отпускающие оптом и надолго.
– Эймен! – щелкнуло оконце в передней стенке кареты. – Куда?
– «Штурманский фонарь»! – гаркнул Жос, заранее зная, что услышит в ответ: «Ого!»
Лошади тронули. Жос откинулся на протертые до нитей коричневые подушки, подмигнул сидящему напротив жрецу:
– Мы же договорились, я плачу за все?
– И вы, соответственно, везете меня в публичный дом?
– Еще чего не хватало! Это заведение для старших офицеров Королевского флота, находящихся либо в командировке, либо в ожидании должности. Девушек там, конечно, в избытке – это все же Пеллия, а не Машибут какой-нибудь. Но вас это не должно волновать. Я все-таки королевский капитан, хоть и ранга невысокого. Не думаю, что кто-нибудь посмеет вас обидеть.
– Но почему было не выбрать обычную гостиницу?
– Проклятье, мы мало говорили об этом? Вам необходимо посетить архивы – так что же, перед тем вы должны докладываться по начальству?
– Оставьте, – махнул рукой Аствиц.
Он не то чтобы боялся остановиться в гостинице, указанной Жосом, – разумеется, мало кто рискнет оскорбить жреца, да и права меча никто его не лишал, – сколько остерегался оказаться в неподобающей компании. Лейф Аствиц не служил Трону, такова была воля его матери, потерявшей в море старшего из сыновей. Мнение отца интересовало разве что сторожевого пса… в итоге старшая сестра Лейфа давно уже командовала личной стражей супруги господина конюшего левой стороны, а отец-проповедник Аствиц, никому не нужный средний сын, книгочей и блестящий фехтовальщик, получил наконец храм в забытом Историей столичном пригороде.
Лейф не ощущал в себе подлинного пламени Веры. Проповедуя, он был ярким и убедительным, более того, в какие-то моменты загорался сам – собственно, именно ради этого он тратил так много ночей на чтение священных текстов. Но потом… даже в период своей короткой монастырской учебы он уходил к шлюхам, давая себе слово утром же завербоваться в солдаты. Увы: в королевстве Пеллийском на учете все вплоть до последней мухи, без паспорта в армию не берут. А паспорт – у отца-настоятеля.
Это не считая того, что сержант-вербовщик, увидев кандидата в рядовые с университетским дипломом на лице, тут же вызовет своего командира…
«Вот когда-то, еще лет пятнадцать назад, – думал Лейф, – до введения системы паспортов… но тогда я только бегал по родительскому парку, завидуя сабле сестры!»
Карета наконец остановилась, и Жос тотчас же выпрыгнул на брусчатку – упругий, словно и не было лет, проведенных на суше.
– Держи! – кинул он вознице монету и тут же потянул из кареты свой багаж – два стандартных флотских ранца.
Лейф вытащил тяжелый саквояж, прищурился: о да, здание выглядело более чем солидным, – и покорно пошел вслед за Тролленбоком.
Тяжелая лакированная дверь мягко щелкнула за спиной Аствица, в глаза ударил яркий после серого дня свет газовых ламп.
– Недурно живут королевские капитаны, – прошептал он, разглядывая тяжелые, основательные панели лакированного дуба на стенах холла.
– Вполне, – кивнув, Тролленбок уверенно сбросил на ковер свои ранцы и прошагал к стойке, где уже ждал, вытянув шею, седовласый мастер-распорядитель.
– Двухкомнатный номер с окнами во двор, – Жос положил на стойку крохотную книжицу, переплетенную кожей, но распорядитель аккуратно отодвинул ее в сторону, – мой друг принадлежит к святому сословию, так что никакого шума нам не нужно.
– Обед прикажете в номер?
– Мы достаточно надоели друг другу за время плавания. Полагаю, мы спустимся в ресторан.
Распорядитель вынул из-под стойки регистрационный лист.
– Сейчас у нас на редкость солидные господа, – сообщил он, пока Аствиц скрипел пером, – но если вам будет угодно пригласить дам…
– Возможно, возможно, – понимающе кивнул Жос. – У вас, насколько мне помнится, именно «дамы», а не соплявки с немытыми ногами?
– Что вы, мой капитан! – мастер-распорядитель аж согнулся от возмущения. – На шканцы мы подаем только лучшее, выдержанное вино! Юнга! – крикнул он. – Багаж господ офицеров!
До ужина было еще далеко, и Жос предложил отцу Лейфу составить ему компанию в прогулке к казармам Королевской морской школы, на последнем курсе которой учился его сын. Кадетам-старшекурсникам уже позволялось жить на частных квартирах, но Тролленбок-младший занимал должность старшины учебного экипажа, а потому обитал за счет Школы в отдельном флигеле при казармах.
– Переоденемся в сухое, – решил Жос, – да и пойдем. Тут недалеко, да и, честно говоря, мне хочется размять ноги.
– С удовольствием, – согласился Аствиц из своей комнаты, – я тоже давненько не бывал в столице.
Через несколько минут Тролленбок появился у него на пороге, заставив жреца изумленно моргнуть: торговец исчез, перед ним стоял королевский фрегат-капитан в полной форме. Из-под серого плаща, завязанного шнурком пониже великолепного, шитого золотом стоячего ворота форменной куртки, торчала сабля – очень и очень дорогая, судя по ножнам. Шляпу с золотой цепочкой на тулье Жос держал в руках.
– Удивлены? – усмехнулся он.
– Признаться, да. Не ожидал увидеть вас в столь воинственном виде.
– Полагаю, наши добрые земляки удивились бы еще больше. Хотя кто знает… ну что ж, вы готовы?
В прихожей Жос подхватил складной парусиновый саквояж, в котором что-то булькнуло, и распахнул перед жрецом дверь:
– Времени у нас час, потому что раньше являться не стоит – Эйлас еще проводит занятия с «головастиками», – а идти, как я говорил, недолго. Можно выпить где-нибудь по кружке горячего.
– В такую погоду я отказываться не стану, – хмыкнул Аствиц.
Тролленбок уверенно повел его какими-то узкими улочками, чтобы вывести в конце концов на небольшую площадь. С двух ее сторон, сходясь полутемным переулком, стояли высокие, влажные в предзимней сырости доходные дома, а с третьей слабо светились газовые фонари храма Повелителя недр Ромма. Храм был приземистый, стены поросли мхом: восхищенно улыбаясь, Аствиц вспомнил, что строили его в те времена, когда на месте площади стоял всего лишь хутор, да не из ближних. Когда-то здесь добывали уголь – оттого и храм. Прошли столетия, о шахтах позабыли, столица давно сожрала и хутор, и вообще все окрест, а храм как стоял, так и стоит.
– Сюда, – Жос повелительным жестом указал на вывеску погребка, где петух отчего-то соседствовал с длинной полосатой рыбиной, – заведение проверенное, я знаю.
Спустившись по трем ступенькам, Аствиц оказался в длинной низкой зале, уставленной тщательно выскобленными столами. Из стен торчали газовые рожки. Публика, судя по всему, тут собиралась солидная, да и не повел бы его Тролленбок куда попало. Жрец сел на стул с высокой спинкой и посмотрел на Жоса, который садиться почему-то не спешил, – однако через пару секунд из глубины зала подлетел разносчик, встал за спинкой выбранного капитаном стула, подождал, пока тот сядет, пододвинул стул к столу и вежливо пригнулся:
– Изволите ужин?..
– Красного, с пряностями, да погорячее, – распорядился Жос. – Не видишь, что ли, зябко его святости?
– О, тысяча извинений! – возопил разносчик, растворяясь в воздухе.
– В столице, – вздохнул Тролленбок, развязывая узел на шнуре своего плаща, – всем следует вести себя сообразно чину, на то даже королевские указы издаются. Разумеется, такая чушь никого из местных не волнует, но нам, провинциалам, вполне способна потешить самолюбие.
– Вот уж я не ожидал от вас, дорогой Жос, – хмыкнул отец Лейф.
– Ну, – Тролленбок расправил плечи, и его узкие погоны сверкнули золотом, – а где еще?
Жрец ответил ему понимающей улыбкой. Разносчик, заранее кланяясь, принес на подносе две кружки с горячим, пахнущим специями вином и тарелочку копченых рыбешек. Аствиц глотнул – раз, другой – и ощутил, как в груди вспыхнуло небольшое ласковое солнышко. Жос сидел напротив него, откинувшись на спинку стула, и в глазах его застыло мечтательное выражение. Не желая тревожить моряка болтовней, отец Лейф осторожно осмотрелся по сторонам.
Перед стойкой, которой командовала миловидная рыжеволосая дама в довольно богатом бежевом жакете, хитро поглаживал бородку пехотный подполковник с нашивкой Инженерной академии Его Величества на рукаве. Офицер был немолод, но моложав – и явно не беден, если судить по материалу мундира да по перстням на пальцах, так что шансы его отец Лейф оценил достаточно высоко. Столик справа занимал типичный седовласый господин из тех, что, сколотив когда-то состояние, передал дело детям, а сам с головой погрузился в изучение глубин пеллийского виноделия. Слева же сидели двое чиновников в серо-зеленых, немарких мундирах Судейской палаты. Перед ними стоял большущий графин вина и тарелка жареных колбасок, густо переложенных свежей зеленью. Не глядя на серьезность намерений, пьяны они не были – впрочем, судейские пьют покрепче моряков, о чем известно каждому таракану.
– С прошлого года – все хуже и хуже, – услышал отец Лейф. – Земли не приносят прежнего дохода, а жить хочется как встарь. Лезут в долги, и…
– Фабрики, друг мой, фабрики…
– И да и нет. Те, кто успел сдать земли в аренду под те же самые фабрики, – вполне процветают. Но не для всех это приемлемо, вы понимаете, о чем я? Особенно Юг, будь он неладен. Долги еще дедовские – тысячи разорившихся дворянчиков, на службу идти не желающих – как же, роду лет за тысячу! Какая уж тут служба. А долги и долги.
– Придется искать свое место в жизни.
– Как бы не так! Пускаются во все тяжкие.
– Невест подыскивают?
– Я вас умоляю! Невесты сами готовы за кого угодно, да хоть за угольщика. Говорю же: я только приехал с Юга. Ох, боюсь, мы скоро получим такое угощение от наших дворянчиков, что закашляемся – и кашлять будем долго. Там сейчас мода… вы не поверите – все ищут какие-то легендарные наследства.
– Наследства? Да ну! И откуда же, позвольте узнать?
– Роды скрещивались и перекрещивались, ха!.. В эпохи войн что-то терялось… нынче модно думать, что Пеллия еще не вся перерыта вдоль и поперек.
– И что же, роют?
– Еще как!
Тролленбок с грохотом поставил свою кружку на стол, и отец Аствиц, почему-то погрузившийся в подслушивание – впрочем, судейские чины и не думали шептать, – нервно вздрогнул.
– Вы допили? – спросил Жос. – Нам пора.
– Еще глоток, – поднял палец жрец. – И, знаете, не обижайтесь на меня, но я передумал идти с вами. Мало ли что там еще подумают…
– Вы что-то не то говорите, отец Лейф. Кто подумает? О чем вы?
– Ладно, – Аствиц махнул рукой. – По правде говоря, мне почему-то до жути захотелось зайти в этот храм… он очень-очень стар, вы слышали об этом?
Тролленбок вздохнул.
– Понимаю, – сказал он. – Единственная просьба – если досидите до ночи, не ходите пешком, а возьмите карету, они всегда стоят вон там, за углом. Ладно, идемте…
Они распрощались посреди площади – жрец побрел к фонарям у тяжелых дверей храма, а Жос, поудобнее перехватив свой саквояж, скрылся в темном лабиринте улочек. Идти ему было недалеко: пройдя вдоль забора старого, пахнущего влажной листвой парка, он свернул направо и скоро оказался перед воротами, за которыми светились окна восьмиэтажного главного корпуса Морской школы. Дежурный офицер в караульной почтительно изучил его документ – ту самую книжицу, обтянутую кожей, – и выделил провожатым матроса с ружьем на плече.
Сына он не видел почти три месяца; Жос шагал столь поспешно, что коротконогий матросик едва поспевал за ним.
– Ой, простите, ваша милость, господин капитан, – взмолился он наконец. – Уж бегом за вами бегу…
– Да возвращайся, – добродушно отмахнулся Тролленбок и протянул матросу монету. – Я и сам все знаю.
– Вот спасибо…
Два окна на втором этаже служебного флигеля, принадлежавшие Эйласу, были освещены – Тролленбок улыбнулся, распахнул хорошо смазанную дверь и шустро, как молодой, взлетел по каменной лестнице. Сын открыл ему почти сразу, будто ждал.
– Какой славный день! – засмеялся он. – Я чувствовал, что будут еще гости. Ребята! – крикнул он в глубину квартиры. – Господин Жос пожаловал!
– Пирушка?..
– Все свои, ты всех знаешь, – Эйлас принял у отца шляпу и плащ, помог снять сапоги и проводил в комнату, где за круглым столом сидели трое загорелых юношей в белых сорочках и форменных брюках. При виде Жоса все они вскочили и отдали честь.
– Привет морскому братству! – хрипловато гаркнул Жос. – Как служба?
– Вашими молитвами, господин фрегат-капитан! – проорали кадеты.
– Нам есть что праздновать, отец, – хитровато улыбнулся Эйлас. – Мы четверо экзаменуемся в первую очередь – и, если все пройдет как надо, распределяемся сразу на новые броненосцы Его Величества.
– Большая честь, – поднял брови Жос. – Хотя ты знаешь, я мечтал, чтобы ты послужил хоть немного под парусом…
– Под парусом карьеры сейчас не сделать, ваша милость, – возразил ему один из гостей Эйласа, высокий рыжеволосый Бринк. – Да и не берут на учебные корабли молодых гардемаринов. Разве что какая-нибудь баржа вспомогательная…
– Карьера, карьера, – Жос вздохнул и распахнул свой саквояж, откуда тотчас стали появляться колбасы, окорока, сыры и бутылки с редкими заморскими винами. – Все бы вам нынче карьера, а о море думать некогда.
Усевшись за стол, он достал из кармана складной штопор и ловко раскупорил две бутылки.
– Пейте вот, а то все сплошь пиво дуете, потом почки на вахте прихватит.
– О-о-о…
– Как ваши дела, господин капитан? А то Эйлас что-то совсем не балует нас новостями из дому.
– Вы, кстати, не слыхали о том, что в морском министерстве в последнее время стали поговаривать о возможном призыве опытных отставных офицеров?
– Эти слухи, дети мои, ходят уже лет двадцать, так что мне и думать не о чем. Торговля моя процветает, живу я тихо, а море – оно живет само по себе.
– Но на этот раз, отец, все довольно серьезно, – негромко произнес Эйлас, наливая своим друзьям.
– С чего бы вдруг? – Жос не донес бокал до рта.
– Боюсь, ты многого не знаешь… говорят о лавеллерах, говорят о пиратах, говорят о том, что на южных рубежах судоходство стало едва ли не смертельно опасным.
– И что это, королевский флот не способен справиться с какими-то несчастными пиратами?
– Отец, сейчас каждый год мы спускаем почти полсотни новых кораблей разных классов. Опытных офицеров старой закалки не хватает катастрофически – у нас уже забрали двоих преподавателей. Нет, тебя, конечно, никто призвать не сможет, но…
Жос недовольно покачал головой. Да что за чушь, в самом деле, – и когда такое было! Нет, нет…
Под королевский призыв он не подпадал в любом случае, однако ж хорошо понимал, что хотел сказать ему сын.
– Пейте тогда за погибель всего пиратского племени, – посоветовал он. – А помимо того расскажите-ка, как там поживает мой старый дружок академик Монтроу. Все так же, поди, изводит младшие курсы своей методой счисления по звездам?
– Да уж, – захохотали в ответ юноши, – астроном он знатный!
– И, как всегда, конструирует новые телескопы? Я слышал, он недавно демонстрировал свои диковины самому господину Второму канцлеру?
– И получил за то, господин капитан, не что-нибудь, а очередную ленту через плечо, которых у него уже столько, что никаких плеч не хватит!..
* * *
Лейф Аствиц проснулся рано, по давно заведенной привычке. В соседней комнате тихо похрапывал Тролленбок, вернувшийся, похоже, под утро – по крайней мере, так показалось Лейфу, который всегда плохо спал на новом месте. Умывшись, жрец достал из сумки блокнот и карандаш: исчезать, не оставив записки, он счел невежливым.
Королевский архив, в котором он собирался искать родоводы покойного юноши и семьи Дестафф, что зимой, что летом открывался на рассвете, таков был порядок. У дверей гостиницы дежурили несколько полусонных извозчиков – назвав адрес, Лейф погрузился в пропахший духами возок и откинулся на спинку дивана. Утро выдалось ясным. Крупная, ленивая с виду лошадь, явный кавалерийский брак, приобретенный на армейском аукционе, неторопливо тащилась по дремлющим еще улицам – возница и не думал спешить.
Жрецов, вздохнул отец Лейф, быстро не возят, ибо не по чину.
Ему хотелось как можно скорее погрузиться в поиск. Еще в тот день, когда к Лейфу пришла изумленная и раздосадованная Вейра Дестафф, он понял, что таинственный странник, проделавший свой путь до Воэна, твердо знал – бронзовый орел является ключом к чему-то чрезвычайно важному. Подслушанный вчерашним вечером разговор двух чиновников только подстегнул его фантазию. Какова связь меж безвестным аристократишкой с далекого Юга – и гордой, хотя и бедной Вейрой, внучкой старого адмирала с весьма запутанной родословной?
Родовые книги Воэна ответа на его вопросы дать не могли, там все заканчивалось на четвертом колене: лишь Королевский архив хранил в своем пыльном чреве прошлое как ныне здравствующих, так и давно сгинувших родов старой, ужасно старой Пеллии.
Возница встал наконец на узкой улице, засаженной роскошными яблонями, и Лейф увидел каменную ограду, за которой, в глубине сада, поблескивала на солнце железная крыша трехэтажного строения. То был главный корпус – хранилища и библиотеки находились дальше, прячась среди многочисленных живых изгородей, превращавших территорию архива в громадный запутанный лабиринт.
Через полчаса Аствиц заплатил пошлину, переговорил с одним из старших смотрителей и вошел в длинный зал с высокими окнами.
– Примерно здесь, – сообщил ему молодой архивариус с отчаянно-реденькой бородкой. – Не найдете или еще чего – я тут, – и юркнул в низкую дверцу каморки под лестницей.
Работать с архивными документами Лейф умел. И в университете, и позже, в период монастырской учебы, ему пришлось вдоволь наглотаться пыли старинных манускриптов. Коробки с бумагами семьи покойного южанина он нашел почти сразу…
Жос Тролленбок оказался прав: да, орел действительно был северной традиции.
Предки юноши, носившие тогда совсем другую фамилию, покинули северные пределы королевства Пеллийского через два года после тех страшных потрясений, что привели на плаху негодяя и честолюбца Ориоля IV, загубившего на поле брани цвет своего дворянства, а потом, в стремлении избавиться от обвинений, казнившего всех своих советников и даже учителей. В итоге срочно созванный Совет, поддержанный выжившими маршалами Пеллии, отдал Ориоля в руки палача. Господин конюший правой стороны, состоявший в дальнем родстве с пращурами юноши, также должен был подвергнуться наказанию, но успел сбежать, и с тех пор никто о нем не слышал. Из-за него пострадали все его родственники, в числе которых были и предки молодого южанина. Ни казнить, ни даже ссылать их не стали, но некоторого имущества им пришлось лишиться. В итоге они перебрались на Юг, а в следующем поколении уже звались другим именем.
Все это было чрезвычайно интересно, но – пока не давало ровным счетом ничего. Сделав необходимые пометки и переписав фамилии, отец Лейф вернул на место коробки и отправился в другой зал.
Следующие несколько часов Аствиц ползал по лестницам, снимая с полок один пыльный короб за другим, морщил лоб над выцветшими каракулями полупьяных писцов, вздыхал, массировал виски – и начинал все заново.
Ответ на свои вопросы он нашел незадолго до закрытия архива, и ответ этот поразил его настолько, что, едва выйдя на воздух, отец Лейф поспешил в ближайшую таверну, дабы прийти в себя за кувшином крепкого вина.
В гостиницу он вернулся на закате и нашел Жоса весело пирующим с двумя изящными дамами в несколько легкомысленных нарядах.
– Вот так-так! – потянул носом Тролленбок. – Да вы пьяны, отче! Неужто архивная пыль ввела вас в столь сильную жажду? Ну, стало быть, присоединяйтесь!
– Мы отплываем завтра, мой капитан, – Аствиц скинул ботинки и сел прямо на стол, потеснив тарелку одной из прелестниц. – Первым же пакетботом. Не откажите в любезности – позаботьтесь о билетах.
– Не лучше ли, друг мой, вернуться домой по суше? – сделал большие глаза Жос. – А то я, по правде говоря, здорово жалею, что поддался вашим увещеваниям и отправился на противоположный берег залива морем… и что из этого вышло, вы помните?
– А, – Лейф схватил чей-то недопитый бокал и опрокинул его содержимое в рот, – я так и знал, что вы испугались шторма! Что ж, господин капитан: если вы желаете ехать сушей – извольте. Я хотел как лучше.
– Не случалось ли вам служить в кавалерии, отче? – вдруг поинтересовалась дама, сидевшая рядом с тем углом стола, на котором умостил свой зад Аствиц.
– Где?! – глубоко поразился он. – В ка… кавалерии? Хорошенькие у вас мысли, дочь моя! А известно ли вам, что я могу вот прямо сейчас взять и потребовать у вас исповеди? А? Известно? А ну-ка расстегните лиф, да я посмотрю – чем там может поживиться мой святой покровитель?
* * *
– По правде говоря, я боялся, что вас свалит жуткое похмелье, – признался Жос, когда они заняли свои места в дилижансе и возница весело щелкнул кнутом. – У меня тут есть вина пара капель – хотите?
– Ерунда, – улыбнулся Аствиц. – Вы думали, что если меня напугало штормовое море, то я и пить не умею, и от шлюх в обморок хлопнусь?
– Ничего я не думаю, – буркнул себе под нос Тролленбок. – Кажется, мы с вами славно сработались.
– Я тоже так считаю. Но о деле мы поговорим в Воэне. И если все пройдет как надо – выпьем.
– Я терпелив… – прошептал Тролленбок, закрывая глаза. – Я терпелив… я просто воплощенное терпение…
– Когда вы узнаете, в чем там дело, ваша издевка заставит вас стыдиться.
– Я терпелив…
Аствиц фыркнул и отвернулся к окну.
Дилижанс тащился до Воэна целых полдня, но все же это было быстрее, чем на пакетботе, которому к тому же пришлось пробиваться через ледяной шторм. Тролленбок успел выкурить четыре трубки, заключить небольшую сделку с соседом по кабинке – зажиточным фермером, живущим к югу от Воэна, и потерять в конце концов терпение. Когда лошади остановились наконец на Почтовой площади, он едва не выдернул придремавшего Аствица за уши.
– Обедать – и за дело! Я правильно вас понял?
– Кто-то обещал быть терпеливым, – отец Лейф протер глаза и вздохнул. – Хотя я и сам умираю от нетерпения. Но без обеда нам не сдюжить, это точно…
Тушеное мясо, поданное верной Фильвой, было съедено за считаные минуты.
– Захватите набор слесарных инструментов, – вытер губы Лейф. – И идемте…
– Чинить или ломать? – уточнил Жос.
– Вероятно, вскрывать очень старый замок. Не волнуйтесь, без согласия хозяйки нам до замка все равно не добраться. Мы идем к Вейре – лишь бы она оказалась дома!
Через три минуты жрец и торговец уже поднимались на холм, за которым располагалась усадьба молодой баронессы Дестафф.
– Свою фамилию, – говорил Аствиц, – они получили не сразу. В том-то и вся соль, дорогой капитан, что фамилии в ту эпоху меняли многие, и если бы не архив, никогда б я не добрался до истины…
– То есть Дестафф – так называемое «подменное» имя? – понимающе хмыкнул Жос.
– Не совсем. Дестафф – последнее, уже никому ни о чем не говорящее. Подменных было три, и они едва не заставили меня сомневаться в собственном рассудке. Вы спросите, зачем все эти сложности? Да затем, что Дестаффы – потомки одного из сыновей палача.
– Палача?!
Жос остановился и уставился на своего спутника в тихом ужасе.
– Да, я тоже был шокирован. Отчего, вы думаете, я так напился вчера вечером? Было отчего! Да, они потомки того самого палача, которого выбрал для себя король. Палач, семь его дочерей и двое сыновей покинули столицу через лес Эргмун – помните? И все, кроме младшего сына, остались в лесу навсегда. Вряд ли мы узнаем, кто напал на них – казнь короля вызвала большое смятение среди провинциального дворянства. Что бы там ни было, для них король являлся олицетворением Пеллии, а те, кто приговорил его, – преступниками, заслуживающими смерти. Младший сын каким-то образом выжил, смог обосноваться в Воэне и даже доставить сюда некоторое отцовское имущество. Фамилии ему менять начали сразу же, но нам до них никакого дела нет. Важно именно имущество…
Лейф взобрался на холм, где вокруг традиционного маленького фонтанчика стояли каменные скамьи, вздохнул и снял с пояса флягу с фруктовой водой.
– Палач получил некоторые вещи, изъятые у родственников господина конюшего правой стороны, который во всем поддерживал своего преступного монарха, а потому также подлежал казни. Он, правда, успел смыться и исчез навеки. По логике вещей получается, что наш юный знакомец со сломанным орлом искал нечто, ранее принадлежавшее его семье. Говорят, такие поиски сейчас в большой моде… как вы думаете, Жос, орел может быть ключом к замку?
– Да, такие замки бывали, – задумчиво кивнул Тролленбок. – Более того, с обратной стороны орла имеется штифт, который, очевидно, вставлялся в центрирующее отверстие замка. Странно, что я не подумал об этом раньше!
– Ну, какая вам была разница. Однако вот мы и пришли…
Ворота усадьбы Дестафф выглядели довольно бедно – черная краска давно облупилась с кованых пик, уступив место вездесущей ржавчине. Жос уверенным жестом поднял привешенный на цепи молоток и ударил в небольшой гонг. Через несколько минут за воротами раздались шаркающие шаги.
– А-а-а, господин Жос, – заулыбался старый дворецкий Болло, – и вы… э-э-э… отче?
– Мы знакомы, старик, – рассмеялся Лейф. – Скажи-ка, молодая хозяйка дома?
– Дома, – вздохнул дворецкий. – Все в огороде возится, бедняжка. Что ж ей еще делать-то при такой нашей бедности?
Вейра издалека услышала знакомые голоса и поспешила навстречу гостям. Чмокнув в щеку Жоса, она поклонилась отцу Лейфу и приглашающе взмахнула рукой:
– Болло, вели подать вина. Господа наверняка устали, пока поднимались на нашу гору!
– Вина, если можно, потом, – мягко остановил ее Аствиц. – Нам нужно поговорить. Баронесса, вы помните того полусумасшедшего парня, что ворвался к вам с требованиями показать ему фамильные склепы?
– Того беднягу? – Вейра, розовощекая и светлоглазая, удивленно вздернула брови и резким жестом отбросила в сторону мешавшую ей челку. – Да, конечно, как же не помнить. Он здорово вывел меня из себя…
– Кажется, мы сумели понять, что он искал. Он не говорил вам, что орел его рода – на самом деле ключ?
– Да я орла-то нашла уже после того, как он удрал, на дорожке – вот тут он прямо и валялся, – девушка махнула рукой себе за спину. – А о том, что орел – это ключ… нет, он про такое не говорил.
– Боюсь, что рыться тут мы можем лет десять, – пробормотал Жос.
– Погодите, – перебил его Аствиц. – Я же говорил: если повезет, вино будем пить сегодня же вечером. Баронесса, вам известно, где в доме может храниться старинная воинская упряжь? Обычно такие вещи хранят столетиями, а зная склонность вашего покойного деда к коллекционированию старых книг, я предполагаю, что…
– Где-то в подвале под башней, – подумав, сказала Вейра. – Когда-то там рядом была конюшня, но ее давно перенесли в другое место, подальше от дома. В подвале полно всякой рухляди – идемте, посмотрим. Вы полагаете найти у меня в доме сокровище? – Ее глаза весело блеснули, и девушка схватила Жоса за рукав: – Отец Лейф не шутит? Ну? Вперед же, господа!
– Отцу Лейфу не до шуток, – грустно ухнул Тролленбок. – Вчера он даже испугался… хотел бы я знать, что он там еще от меня скрывает.
– Всему свое время, – поднял руку жрец.
Ключи нашлись не сразу. Болло долго шуровал по ящикам многочисленных шкафов у себя на первом этаже большого старомодного дома, левое крыло которого оканчивалось круглой замшелой башней, – в ее цоколе находилась окованная ржавым железом дверь, ведущая в подвал. Дворецкий принес не только ключи, но и два керосиновых фонаря, почти новых и с большими металлическими отражателями.
– Двадцать лет как там не прибирались, – сообщил он, с огромным трудом открывая замок. – А так вообще лет двести, наверное… и что ж там за сокровища у нас могут быть, подумать только…
Лейф проскочил в подвал первым. Как он и предполагал, с вентиляцией тут был полный порядок – длинное, уходящее во тьму помещение пахло лишь пылью, но не плесенью. Луч фонаря выхватывал из тьмы коробки с давно пересохшими ремнями упряжи, потом старую наковальню. Аствиц медленно шел вперед. Остовы седел, висящие на стене ржавые стремена, ящики, целая гора типично морских ящиков из тщательно пропитанного особой смолой железного дерева… он присел на корточки, задумавшись.
– Так что искать? – спросил подошедший Жос. – Я терпелив, конечно, но…
– Фамилия конюшего была Рокамор, – произнес, закатив глаза, Аствиц. – В числе его имущества, переданного палачу, были два седельных сундука богатой работы, прочно окованные и хорошо просмоленные… два седельных сундука.
– Но здесь нет седельных сундуков.
– Нет, нам нужен именно седельный сундук. Сундук, в котором в ту эпоху принято было хранить от сырости парадные седла. Сундук с именем конюшего!
Аствиц вдруг вскочил и ткнул пальцем в стенку большого, обвязанного смоленым линем ящика, что виднелась в середине кучи ящиков поменьше.
– Тащим!
– Вейра, подержи свет, – попросил Жос и, отстранив жреца, принялся растаскивать штабель ящиков, некоторые из которых норовили рассыпаться прямо у него в руках.
Вскоре он добрался до того, на который указал Лейф. Перерезав линь, он склонился над замком. Несколько движений узкой отверткой – и ржавый механизм просто развалился на куски. Тролленбок нетерпеливо потянул вверх крышку, но она не поддавалась, держалась будто приклеенная. Ругаясь, Жос поддел крышку небольшим ломиком и увидел, что край ее действительно был когда-то обмазан толстым слоем смолистого растительного клея.
– Свет! – крикнул Аствиц, бросаясь на помощь Жосу.
В морском ящике, изготовленном согласно выжженным на боку цифрам более двух столетий тому, под толстым слоем расползающейся парусины находился здоровенный, окованный серебром сундук с литерой Р, выложенной по дереву крохотными золотыми чешуйками.
– Небеса вседержителей, – выдохнул жрец. – Давайте его вытащим…
– А он не развалится? – осторожно спросил Жос.
– Сундук такой работы проживет еще триста лет, особенно при столь тщательном хранении. Ну же, давайте!
Тролленбок обхватил драгоценный сундук руками, крякнул и медленно потащил его наверх. Когда он опускал его на пол, внутри что-то отчетливо звякнуло.
– Посуда? – спросил он.
– Нет, – нервно ответил жрец, опускаясь перед сундуком на колени. – Стал бы я так дергаться из-за какой-то посуды!.. будь она хоть трижды золотая!
Стерев рукавом пыль с фигурной серебряной щеколды, под которой располагался замок, отец Лейф достал из кармана знакомого Жосу орла и вложил его в характерную фигурную прорезь. К изумлению Тролленбока, замок сухо щелкнул в ответ. Лейф повернул орла вправо, раздались еще три щелчка, и щеколда приподнялась.
– Эта крышка тоже заклеена намертво, – сдавленно проговорил жрец. – Дайте-ка свою отвертку…
Сундук он вскрывал сам, не подпуская к делу Жоса. В конце концов крышка освободилась. Лейф встал, вытер пот и выдохнул:
– Не пойму, как работает этот замок. Я думал, со сломанным крылом орел бесполезен…
– Все дело в длине штифта, – усмехнулся Жос. – Сложный замок, на самом деле.
– Ну что там, что там? – зашептала Вейра, поднимая над головой свой фонарь.
Аствиц откинул скрипучую крышку и снова остановился. В ярком свете фонарей тускло светилась золотым шитьем то ли попона, то ли какое-то покрывало.
– Смотрите сами, баронесса, – просто сказал он.
Девушка наклонилась, приподняла край ткани и вскрикнула от изумления:
– Что это? Жос, что это?
Под тканью, замотанный в когда-то промасленную, но давно уже высохшую до трухи парусину, лежал темный бронзовый панцирь, густо украшенный насечкой. Рядом находился шлем довольно странной, очень древней работы.
– Это то, что стоит дороже золота, – облизал губы Лейф.
– Не понимаю, – пристально посмотрел на него Жос. – Действительно, что это за железяки?
– Это доспех Ориоля IV. Короля казнили в фамильном доспехе, и король завещал этот доспех своему палачу. Или вы думали, что умирающий юноша искал столовое серебро? Нет, Жос. Предложив этот доспех в дар Трону, баронесса Вейра сможет добиться многого… если я еще хоть что-то понимаю в этой жизни.
Выйдя на воздух, Жос раскурил трубку и уселся на небольшую скамейку, принесенную для него конюхом. Аствиц что-то горячо рассказывал восхищенной Вейре, которая не могла оторваться от находки. Тролленбок хмыкнул. Перед глазами у него появился король, который шел на казнь в доспехе своих отцов. Наверное, он был порядочным мерзавцем, но чувством собственного достоинства Ориоля IV боги не обидели…
– Пора выпить вина, – сказал Тролленбок и облизнулся. – Обещали же!
