Глава 26. Напутствие мудрого полковника

«Утро начинается с рассвета!» – поется в популярной песне. Ничего подобного! В ХХ веке живем, утро начинается с телефона. В восемь утра позвонила… Наталья, кто же еще! Давно же не общались, соскучились друг по другу.

– Прости, я была не права, – заявила Наталья Михайловна. – Но и ты был не прав! Мог бы обо всем мне честно рассказать. Почему я должна выслушивать правду от твоего начальника, а не от тебя? Мне твой начальник быть другом не обещал.

– Наташа, давай я приеду к тебе, и мы обо всем поговорим.

– О чем нам говорить, ты ведешь себя как подонок. Почему ты не рассказал про цыганку? Теперь-то я догадалась, откуда мне Меркушин «подарочек» принес. А ты ведь все знал и молчал! Скажи: «Я не хотел тебе, беременной, неприятности доставлять». Скажи так, я слушаю.

– Хочешь, я тебе сейчас так отвечу, что уши в трубочку свернутся?

– Я твоему начальнику пожалуюсь, что ты меня, беременную, оскорбляешь. Ваш начальник – очень понимающий мужчина. Он приезжал ко мне, все честно рассказал, попросил прощения за вас, подлецов и изменников. Ты когда приедешь?

– Сегодня вечером устроит?

– Приезжай, я дома буду. Хотя я, честно говоря, видеть тебя не желаю. Я как представлю твою мерзкую рожу, так у меня завтрак наружу просится. Часов в семь приедешь? Я буду ждать.

Следом еще один звонок.

– Привет, это я, – мягко проворковала в трубке Колосова. – Узнал? Твои планы не поменялись?

– Таня, ты единственный человек на свете, кого я хотел бы сейчас увидеть.

– Сейчас не получится. В следующий вторник у меня будет свободное время до обеда. Могу пригласить тебя к себе домой.

– Давай лучше у меня встретимся. У меня убогая обстановка, зато муж из командировки раньше срока не приедет.

– Муж будет на работе.

– Таня, записывай адрес! Посмотришь, как я живу, убедишься, что у меня нет никакой жены: ни рыжей, ни блондинки. Я холостяк с чистой душой и чистым паспортом.

Она засмеялась:

– Мы вроде бы встретиться собираемся, а не брачный договор подписывать. Диктуй! Если ничего не изменится, во вторник в десять я у тебя.

После ее звонка я сел писать рапорт: «Прошу предоставить мне день отгула по состоянию здоровья». Нет, не пойдет. Малышева здоровьем не прошибешь. А с другой стороны, не я ли пистолет нашел? Могу я отдохнуть полдня или нет? Напишу рапорт «по семейным обстоятельствам». Будет спрашивать, отвечу, что Наталья попросила ей помочь. Наталье-то он не откажет!

К половине девятого на работу пришли Далайханов и Горбунов. Спортсмена не было. Да и черт с ним! Кошка скребет на свой хребет. Мне после пистолета никакие доносы не страшны. А вот его-то, голубчика, я отправлю на беседу к Альберту Львовичу. Пусть полковник проверит, не тронулся ли умом очередной кандидат в ухажеры Айгюль.

После утреннего развода начальник милиции оставил меня и Васильева.

– Есть ли что-то новое по убийству барона и нападению на Меркушина? – спросил Малышев.

– Айгюль предложила два варианта развития событий: в одном Меркушин выступает как насильник, в другом – как герой. Нам не подходит ни тот, ни другой.

Я рассказал начальникам о результатах своего ночного общения с дочерью барона.

В конце моего рассказа на столе у начальника милиции ожил телефон.

– Да! – недовольным тоном ответил Малышев. – Доброе утро, Евгений Яковлевич! Что у меня случилось? Нога с утра болела, а так вроде бы все хорошо. В отделе как дела? В порядке. Что-что? Мои сотрудники зверствуют, над подростками издеваются? Откуда такая информация? А, спортсмен донос накатал! Что пишет?

Малышев достал сигарету, прижав трубку к уху плечом, прикурил. Жестом показал мне: «На тебя жалуются!» Я уже без его подсказки понял, кто и по какому поводу звонит.

– Евгений Яковлевич, я понимаю вашу озабоченность состоянием соцзаконности в моем отделе, но у меня есть один вопрос: потерпевшая дала показания о применении к ней незаконных методов дознания? Как это «при чем»! Если бы Лаптев напился водки и дал спортсмену в глаз, тогда – да, тогда я согласен – для возбуждения служебного расследования достаточно одного рапорта. Если в деле замешаны гражданские лица, то нужно объяснение от потерпевшей стороны… Евгений Яковлевич, вы поезжайте на городскую свалку и возьмите объяснение у девушки, но я сразу же предупреждаю: если кому-то из вас голову проломят или заколдуют, то я – пас! Я вас предупредил, с меня взятки гладки… Как заколдуют? А что, вы не в курсе, что девчонка – потомственная колдунья, а ее бабка – самая известная ведьма в Западной Сибири? Вот дела! А как вы собираетесь расследование проводить, не выходя из кабинета? Так дело не пойдет, что это еще за заочное судилище? Вы поезжайте на свалку, посмотрите на все своими глазами.

Я сложил пальцы решеткой и показал на первый этаж: «Айгюль у нас, в клетке». Малышев отмахнулся: «Сам справлюсь!»

– Там, на свалке, вы встретите старушку Зульмат, – серьезным тоном продолжал начальник РОВД, – она крикнет: «Карабут!», заколдует вас, и вы побежите всей толпой для нее грибы ядовитые собирать. Она такая, старушка Зульмат, я сам видел, как она колдует. Она в прошлый раз вышла из палатки, как закричит: «Карабут», а тут Лаптев стоял, и у нее ничего не получилось. Лаптева той ночью шаровой молнией в лоб шибануло, и он жив остался. Энергия старухи ударилась об энергию Лаптева, и она, старушка, взлетела над землей, но ее солдаты поймали и обратно вернули. Какие солдаты? Танкисты. Здоровенные такие лбы, ни в один танк не влезут… Евгений Яковлевич, это все видели: Комаров видел, Альберт Львович видел, танкисты видели, мои опера, Васильев, да все там были! Если бы не Лаптев, я бы сейчас в психушке от последствий колдовства лечился… Нет, со старухой нам работать не доверили, ею военный полковник из Москвы занимался. Нам девчонка досталась. Она тоже «карабут» говорить умеет. У меня после ее колдовства один сотрудник с пробитой головой лежит, а другой у вас на своих коллег доносы строчит… Я давно это говорил! Нельзя спортсменов подпускать к оперативной игре. Человеку со стороны нашей работы не понять… Всего хорошего, к вечеру будет!

Малышев положил телефонную трубку, загасил в пепельнице окурок.

– Александр Сергеевич, – сказал он Васильеву, – чтобы к вечеру было заключение служебного расследования в отношении биатлониста. Вывод расследования: «Попал под психологическое воздействие несовершеннолетней подозреваемой, препятствовал проведению оперативно-розыскных мероприятий. Рекомендация: перевести для дальнейшего прохождения службы в другой территориальный орган». Что у нас с Меркушиным? Не пришел в себя? Как очнется, пускай рапорт на увольнение пишет. Или как нам поступить?

Начальник милиции нажал интерком, вызвал к себе инспектора отдела кадров.

– Ирина Павловна, – спросил он, – как нам с приказом на увольнение быть?

– Я оставила номер для приказа от 20 мая. Как Меркушин очнется, так напишет рапорт на увольнение по собственному желанию, мы его этим же числом уволим.

Дождавшись ухода Ирины Павловны, я сказал:

– В этом деле у нас нет ни вещественных доказательств, ни свидетелей. У нас даже заявления о пропаже барона нет. Трупа его нет. Ничего нет! Стоит ли нам уголовное дело об убийстве возбуждать, когда убитого нет?

– Я обсужу этот вопрос с прокурором, – по-деловому отозвался начальник милиции.

– Теперь о Меркушине, – вступил в разговор Васильев. – В официальном порядке ничего мы никому не докажем. Честь мундира требует привлечь к ответственности виновных, а разум подсказывает, что привлекать некого.

– Совсем некого? – глядя на меня, спросил Малышев.

– Организатором нападения на Меркушина была старуха Зульмат, – ответил я. – На поляну Леонида заманила Айгюль. Удар по голове нанес старший сын барона Алижон. Кому предъявим обвинение? Из подозреваемых двое несовершеннолетних. Как только за дело возьмется следователь, так тут же появится адвокат и научит, какие надо давать показания. Я считаю, перспектив раскрытия это дело не имеет.

– А если не имеет, – поддержал меня Васильев, – то стоит ли огород городить? Могло же быть так: Меркушин уволился, пошел на свалку, поскользнулся и упал головой на камень. Сам-то он момента нападения помнить не будет, его сзади ударили.

– Не надо бежать впереди лошади! – осадил нас начальник милиции. – Нет никакого сомнения – Меркушин предал нас: ушел с дежурства с оружием, неизвестно чем на поляне занимался. Я нисколько не удивлюсь, если барона застрелил именно он, а не пацаны, которые пистолета в руках не держали. Но есть одно «но»: сам Меркушин. Давайте дождемся, когда он придет в себя и даст показания, тогда и решим, что с ним делать.

Малышев отпустил нас, но я остался, протянул ему рапорт на отгул. Начальник милиции, ни о чем не спрашивая, подписал его.

Вечером я встретился с Альбертом Львовичем, рассказал ему про Айгюль и спортсмена.

– Люди спорта заточены на результат, – ответил полковник. – Пробежал быстрее всех дистанцию, и ты счастлив! Спорт – это не реальная жизнь, это эрзац жизни, это существование в защищенной от внешнего мира оболочке, в коконе. Сборы, тренировки, стадионы, соревнования – это не грязь повседневных будней, это обособленный замкнутый мирок, в котором свои законы. Если ты с детских лет живешь одним спортом, то любой сильный внешний раздражитель легко выбьет тебя из колеи. Наш биатлонист сделал попытку высунуть голову из кокона, но напоролся на биоэнергетику Айгюль. Его не в чем винить. У него нет иммунитета против реальной жизни. Я напишу свое заключение по этому поводу, за последствия его рапорта можешь не волноваться.

– Айгюль действительно наркоманка?

– Наркомания – это процесс, когда наркотик входит в обмен веществ человека. Психостимуляторы, которыми Зульмат пичкает свою внучку, в обмен веществ не входят, иначе она бы умерла от ломки у вас в отделе. Порошок грибов поддерживает повышенную биоэнергетику Айгюль, без него она будет бессильна.

– Из каких грибов старуха делает порошок?

Полковник засмеялся:

– Андрей Николаевич, зачем тебе это? Ты что, собрался сам порошок понюхать? Не майся дурью, держись от психостимуляторов подальше. Не меняй реальную жизнь на мнимую биоэнергетическую подпитку. У тебя своей энергии предостаточно.

– Альберт Львович, я как раз про энергию и хотел спросить. Вы в прошлый раз про моих женщин так объяснили, что я не понял, чего мне ждать дальше. Если я пережил пик любви с Натальей Антоновой, то теперь все, теперь я остался у разбитого корыта и мой удел – писать декадентские стишки?

– Ты встретишь липучую женщину, переживешь еще один апофеоз любви и будешь с ней счастлив.

– Ну вот, – расстроился я. – Почему как мне, так липучую женщину? Других вариантов нет?

Полковник посмотрел на часы, всем своим видом показывая, что у него нет на меня времени. Я взмолился:

– Альберт Львович! Вряд ли мы увидимся еще. Пять минут ничего не решат…

– Хорошо. Выступлю в роли предсказателя, хотя это идет вразрез с моими правилами. Для тебя, «победителя» шаровой молнии, я сделаю исключение. Через день, или через тридцать лет, ты встретишь женщину с пониженной энергетикой. Она будет закомплексованной, скромной. Она будет стесняться носить короткие юбки, разговаривать на интимные темы, сама мысль о сексе будет вгонять ее в краску. Когда она встретит тебя, то поглотит твою избыточную энергию, и у вас наступит биоэнергетическое равновесие. Как только ты лишишься избытка энергии, почувствуешь, что влип. Понял, что значит слово «липучая»? Это не она ко всем липнет, это ты к ней приклеишься и будешь ощущать себя счастливым человеком, потому что тебе больше не надо будет искать свою половинку. Все женщины, которых ты встречал до сегодняшнего дня, обладают либо нормальной энергетикой, либо повышенной. Они не пара тебе. Вспомни свой собственный рассказ – как только у Натальи появились способности к математике, так она тут же стала для тебя чужим человеком. Оставалась бы она сельским библиотекарем с пониженной энергетикой, ты был бы счастлив с ней.

– Липучая женщина после знакомства со мной останется скромной тихоней?

– О нет! – засмеялся полковник. – Она расцветет прекрасным цветком, а ты – успокоишься. Мой тебе совет: не пытайся искать липучую женщину по внешним признакам. Ей может быть пятнадцать лет, а может и сорок. Она может быть несчастливой в браке матерью троих детей, а может оказаться молодой и красивой, но одно я тебе гарантирую: при встрече с ней ты почувствуешь ничем не объяснимое, непреодолимое желание быть рядом с ней. Другие женщины станут тебе неинтересны. На энергетическом уровне они для тебя – пройденный этап, а вот липучая женщина каждый день станет открываться для тебя с новой стороны, и так будет до бесконечности: ты отдаешь ей энергию, она принимает. На этом все! Давай прощаться. Никому об этом разговоре не рассказывай, а то засмеют. Энергия – тонкая материя, ее нельзя пощупать, и не всем дано это понять.

Полный сумбурных мыслей, я поднялся к себе на этаж.

«Полковник прав. Как только Наталья стала командовать мной, мы тут же разбежались. У Натальи после взрыва проснулась избыточная энергия, и мы внутренне стали чужими людьми. Где мне найти липучую женщину? О великая синусоида, не дай мне влюбиться в сорокалетнюю мать троих детей! Пускай липучая женщина еще ходит в школу. Я влюблюсь в нее, подожду пару лет, женюсь и буду счастлив. Зачем мне чужие дети? Любить-то я буду их мать, а не ее потомство. Кем может работать липучая женщина? Как будет происходить обмен энергией? Ничего не понять! Одно радует – встреча с липучей женщиной еще предстоит».

Обдумав сложившуюся ситуацию, я решил не ходить к Наталье. Зачем я буду перед ней оправдываться? Я не виноват, что у нее избыточная энергия появилась. Займусь-ка я делами служебными, все больше прока будет.

Я набрал номер рабочего кабинета Погудина. Ответила Светлана Клементьева. Я предложил ей встретиться.

– Завтра я буду занята, – холодно ответила Клементьева.

– Можешь приезжать вместе с Геннадием Александровичем. Разговор будет касаться вас обоих.

При упоминании отца девушка присмирела, уточнила, когда и куда приезжать.

– Андрей, – в кабинет вошел Айдар, – что с Айгюль делать?

– Отпускай. Объясни ей, как до свалки добраться, к ночи пешком дойдет.