Глава 15

Миссис Дримлейн не оказалось в «Зале фей», очевидно, она все еще была внизу и, возможно, именно в эту минуту беседовала с Грейтоном. Старая леди иногда жаловалась на плохой сон и именно сегодня ночью могла услышать или увидеть что-нибудь необычное. Ее окно выходило во двор, как и окна «Спальни баронессы». «Хотя, – подумала вдруг Кэтрин, – если миссис Дримлейн видела, как Оливия Тармонт спускается по связанным простыням во двор, благообразная старушка вполне могла позволить Оливии закончить начатое». Любопытство миссис Дримлейн частенько двигало ею, но при том она считала, что люди могут поступать, как им заблагорассудится, лишь бы только не во вред другим.

Кэти спустилась в холл.

За конторкой восседала Бет Харт. Возле нее остановился брат ее мужа и явно занимался тем, что пересказывал Бетси все, что увидел и услышал этим утром.

– Вот и ты! – укоризненно воскликнула Бет. – Если б Джон не сказал, что видел мистера Грейтона, спешащего в сторону «Охотников и свиньи» так, будто туда прибыла сама ее величество с десятком герцогов и пэров, я бы до сих пор варила варенье из слив и не знала, что у вас тут опять случилось несчастье!

– Мы надеемся, что с маленькой мисс Тармонт все благополучно, – возразил ей Дик.

Бетси мрачно нахмурилась и покачала головой. Похоже, ее мысли тотчас приняли самый печальный для бедняжки Оливии оборот. Про себя Кэтрин до сих пор и мысли не допускала, что хорошенькая, но такая несчастная девочка могла погибнуть, что искать ее уже нет смысла…

– Мистер Грейтон утверждает, что она сама сбежала, спустившись через окно во двор и оттуда выбравшись на улицу, – осторожно ответила Кэти.

– Дик сказал мне, – кивнула Бет, а младший Харт оставил подруг обсуждать случившееся и устремился в сторону ресторана, где промелькнул чепчик Сары. – Признаться, от такой злобной выскочки, как Хелен Тармонт, я и сама бы сбежала. Но вот куда ей бежать? У нее здесь нет ни близких друзей, ни родных… Если только жив еще кто-то из родни ее бабки…

– Наверное, полиция найдет их, если это возможно. Кроме Арчибальда Тармонта в этих краях у обеих мисс Тармонт нет других родственников, а никто из родни Синглтонов ни за что не станет теперь даже упоминать мисс Тармонт.

– Поразительно! И недели не прошло, как погибла миссис Синглтон, а сегодня исчезает девочка, чьей опекуншей она была! Уверена, когда все разъяснится, кто-нибудь из них напишет об этом не статью, а целую книгу! – Бет кивнула в сторону окон.

За ними Кэтрин рассмотрела слоняющихся по улице журналистов. На крыльце вместо швейцара дежурил самый крупный из констеблей Грейтона, явно поставленный сюда с целью не допустить в гостиницу посторонних, будь это любопытные журналисты или не менее любопытные горожане.

– Бетси, прошу тебя, побудь здесь еще немного! Я даже не успела позавтракать! – взмолилась Кэтрин, чувствуя, что у нее вот-вот разболится голова от голода и жажды.

– Я оставила варенье на старую Нэн, боюсь, она превратит его в смолу, – озабоченно ответила Бет, но тут же милостиво кивнула. – Так и быть, я посижу еще час или чуть больше, но потом ты расскажешь мне все, о чем забыл упомянуть Дик!

Кэти благодарно кивнула и поспешила завтракать. В другом настроении она бы улыбнулась хитрости Бет. Миссис Харт ни за что бы не ушла сейчас, когда в «Охотниках и свинье» разыгрывается новая драма, которая, дай-то бог, не перешла бы в трагедию.

В ресторане миссис Дримлейн завтракала за одним столиком с миссис Фишберн. Кэтрин постаралась скрыть свое удивление, поклонилась и хотела было проскользнуть на кухню и там наскоро перекусить, но миссис Дримлейн позвала ее:

– Дорогая, если ты уже поговорила с нашим добрым другом Грейтоном, почему бы тебе не составить мне компанию до лавки миссис Трилл? Мне нужно кое-что купить…

– Разумеется, миссис Дримлейн, я охотно пройдусь с вами! – Кэтрин подумала, что в последние дни почти так же редко выходила из гостиницы, как Оливия Тармонт – из своей комнаты. Прогулка пойдет ей на пользу, а по дороге она сможет обсудить с миссис Дримлейн все, что ее тревожило. Вернее сказать, все те из одолевавших ее тревог, о которых миссис Дримлейн еще не было известно.

– Тогда я жду тебя в холле через четверть часа, а пока мы с миссис Фишберн допьем свой чай. – Миссис Дримлейн приятно улыбнулась своей собеседнице, будто не замечая жуткого сине-зеленого платья из дешевой переливчатой тафты и крупного ожерелья из неизвестных ювелирам камней, не говоря уж об ужасных манерах.

Кэтрин и тут проявила чудеса сообразительности, догадавшись, что миссис Дримлейн неспроста пригласила эту женщину разделить с ней завтрак. Возможно, пронырливая миссис Фишберн что-то слышала или видела, и старая леди с невинным видом пыталась это выведать.

На завтрак почти не оставалось времени, и Кэтрин успела лишь съесть слегка подгоревшую булочку и выпить стакан молока. Кухарка посетовала:

– Вы этак скоро станете худющей, как ваша тетушка! Какой вы сюда приехали, мисс Кэтрин? А какая вы теперь? Сущая тростиночка!

Кэти хотела пошутить, что тростник ниже по течению Крома выглядит весьма упитанным, но не стала отвлекать кухарку – та уже хлопотала, подготавливая обеденные блюда, и сокрушалась, что сегодня в «Охотниках и свинье» почти некому обедать.

– На самом деле мы направляемся с визитом к судье Хоуксли, – заявила миссис Дримлейн, едва они с Кэтрин вышли наружу через заднюю дверь, чтобы избежать встречи с назойливыми журналистами.

– К судье? – Кэтрин даже остановилась.

– К чему переспрашивать, разве я неясно выразилась? – ворчливо ответила старая леди. – В вашей гостинице сейчас невозможно поговорить и пяти минут, чтобы кто-нибудь не прервал беседу. К тому же я не уверена, что кто-нибудь не захочет подслушать наш разговор. Я еще вчера уговорилась с Хоуксли, что мы пожалуем к нему во время, неподходящее для визитов, чтоб не столкнуться с гостями его жены.

Юная леди подумала, что ее прошлогоднее светло-серое платье в мелкий цветочек выглядит довольно скромно для посещения дома судьи Хоуксли, но теперь с этим уже ничего нельзя было поделать. Жаль, миссис Дримлейн не предупредила ее заранее.

Некоторое время обе дамы продолжали путь молча. Несколько знакомых поздоровались с ними, но миссис Дримлейн ясно дала понять, что не собирается вступать в беседу на улице. Она опасалась, что слухи об исчезновении Оливии Тармонт уже разлетелись по городку и им с Кэтрин не избежать долгих расспросов.

Уже у самой ограды, отделяющей от улицы старинный дом Хоуксли, выкрашенный в светло-желтый цвет, старушка многозначительно посмотрела на Кэтрин.

– Я думаю, наш разговор с судьей будет весьма содержательным. Он сообщил мне одну новость, тайком от Грейтона, и попросил помочь ему. Не уверена, что у меня это вполне получилось…

– У меня тоже, – робко заметила Кэтрин, проходя вслед за миссис Дримлейн в высокую кованую калитку.

– Ох, малиновка, ты, похоже, тоже приготовила сюрприз для меня и Хоуксли? – И почтенная леди засеменила к дому быстрее, чтоб поскорее узнать, какие новости несет с собой мисс Хаддон.

Судья Хоуксли принял гостей в малой библиотеке, отделенной от большой полукруглой аркой. Там Кэтрин увидела ряды книжных шкафов из темного дерева, уставленные переплетенными в кожу томами, слишком большими и старыми, чтобы заинтересовать девушку.

В малой библиотеке шкафы были меньше, книги новее, а несколько уютных кресел и большой синий диван обещали уют и неспешную беседу.

На маленьком столике у дивана уже были расставлены чайные приборы и тарелочки с угощением, и Кэти забыла о своей робости. Завтрак оказался слишком легким для нее, и после получасовой прогулки она с удовольствием съест несколько сэндвичей и булочек. Только бы это не показалось судье и миссис Дримлейн проявлением дурных манер!

Но ее старших друзей не заботило такое несущественное обстоятельство, как аппетит восемнадцатилетней девушки, которая, быть может, еще продолжала расти.

Как только дамы расселись, судья Хоуксли предоставил Кэти наливать чай, сам же поторопился заговорить:

– Грейтон был бы весьма недоволен, узнай он, что я раскрываю секреты расследования дамам. Нет-нет, он весьма уважительно относится к вашим талантам, милые друзья мои, ваша помощь полиции прошлой зимой была поистине неоценима! Однако же мысль о том, сколько людей, не считая полицейских, на свой лад занимается поисками преступника и выдвигает гипотезы, безмерно его раздражает. Поэтому…

– Мы вовсе не претендуем на лавры героинь, посрамивших полицию! – перебила его миссис Дримлейн, усмотревшая в словах Хоуксли некое снисхождение. – По совести говоря, вся слава должна принадлежать миссис Харт. Это она заполучила дневник покойной Алисии и догадалась прочесть его, вместо того чтобы сжечь и тем самым обречь на гибель еще нескольких бедняжек. Мы же лишь распивали чаи и сплетничали…

Кэтрин покраснела – желчное замечание миссис Дримлейн смутило ее. Ей не хотелось быть свидетельницей ссоры между старыми друзьями. К тому же девушка чувствовала себя задетой. Пусть Бет и принесла дневник, из которого они узнали имя убийцы, все это время она горячо сопереживала родным погибших девушек и изо всех сил напрягала свой ум, пытаясь раскрыть жуткую тайну. И миссис Дримлейн принимала в этом блуждании в темном лабиринте самое живое участие.

Судья понял, что допустил ошибку.

– Я прошу простить меня за это высказывание. Полагаю, когда вы в таком настроении, все попытки убедить вас в том, что и Грейтон, и я испытываем к вам обеим глубочайшее уважение и благодарность, ни к чему не приведут. Поэтому перейду к сути нашей беседы. Мисс Хаддон, вам, я полагаю, еще неизвестно то, что я конфиденциально сообщил миссис Дримлейн.

Девушка поспешно кивнула, надеясь, что ее старшая подруга не станет долго сердиться на судью. В этом не было никакого смысла теперь, когда им лучше объединить усилия и помочь Грейтону раскрыть это дело, даже если главный констебль не слишком-то рад такой помощи.

– Итак, мисс Хаддон, да будет вам известно, что Грейтон получил весьма любопытную информацию из полицейских участков тех городков, откуда к вам в гостиницу приехали гости. Речь идет о миссис Фишберн и миссис Мидлхем с ее дочерью.

Кэти нетерпеливо вздохнула. Как все-таки странно то, что происходит с ней и вокруг нее…

До августа оставались считаные дни, жара мало-помалу спадала, и хозяйки варили варенье из абрикосов и пекли пироги с малиной. В раскрытые окна вплывали и смешивались сладкие запахи, полуденное солнце отражалось в натертом паркете, в старой фарфоровой вазе бордовые розы широко раскрылись. Казалось бы, в такой день остается только наслаждаться обществом старых друзей и воздушным лимонным тортом, но, увы, не придется. Убийца миссис Синглтон не найден, журналисты вот-вот начнут высмеивать некомпетентность местной полиции, родственники покойной леди негодуют, хорошо еще, что далеко от Кромберри. А теперь исчезла Оливия Тармонт, и городок гудит от слухов, как потревоженный неловкой рукой улей. Или даже целая пасека.

– Так вот, – продолжил судья, надеявшийся заполучить все внимание своих собеседниц, – обе эти дамы, судя по всему, не те, за кого выдают себя!

Миссис Дримлейн хоть и была уже посвящена в секрет судьи Хоуксли, слушала так же внимательно, как и Кэти. Вдруг в рассказе судьи промелькнет какая-то новая деталь?

– Полицейским удалось узнать, что миссис Мидлхем была почтенной старушкой, долгие годы служившей нянькой в каком-то богатом семействе. По окончании своих трудов она купила маленький коттедж в городке Роквелл, откуда была родом, и прожила в нем до самой своей смерти…

Кэти подобающе ахнула. Она была уже не той недогадливой и неблагодарной слушательницей, что почти равнодушно внимала в первый день своего пребывания в Кромберри рассказу горничной об убийстве мисс Грин. Теперь Кэтрин лучше понимала, чего от нее ждут рассказчики, будь то простая служанка или благородный джентльмен.

– Коттедж миссис Мидлхем унаследовала племянница, но она благополучно сдает его, а сама живет неподалеку и никуда не уезжала в последние лет пятнадцадть. Женщина, которая называет себя «миссис Мидлхем», на самом деле является какой-то другой особой. Возможно, она была знакома с почившей старушкой и зачем-то взяла ее имя после ее смерти.

– Действительно, зачем же… – пробормотала миссис Дримлейн.

– И это еще не все. История миссис Фишберн покажется вам еще более загадочной, дорогие дамы!

Судья с удовлетворенной улыбкой посмотрел сперва на одну слушательницу, затем на другую. Он знал, что его слов ждут со всем вниманием и сосредоточенностью, на какие только способны женщины.

– Семейство миссис Фишберн известно полиции. Ее покойный муж торговал кирпичом и лесом, двое сыновей помогали ему вести дела, а супруга занималась домом и указывала своим невесткам на их недостатки. Последнее она делала с особым удовольствием, так как отличалась бурным темпераментом. Соседи часто жаловались в полицию на шум у Фишбернов, но констебли не могли уговорить почтенную даму вести себя потише. Она могла перебить целый сервиз за несколько минут, а однажды вылила на одну из невесток чайник с кипятком. Бедняжке пришлось долго лечиться от ожогов. После смерти мужа, который мог усмирить ее с помощью тяжелых кулаков, миссис Фишберн начала впадать в настоящее буйство. В конце концов сыновья отправили ее в психиатрическую лечебницу, где она и скончалась спустя два или три года, так и не прекратив изводить персонал своими вспышками ярости.

– Боже мой! – миссис Дримлейн невольно поежилась, очевидно, представив себе атмосферу, царящую в семействе Фишбернов – скорый на расправу отец, неуравновешенная мать, обозленные отцовской тиранией сыновья и забитые, не имеющие права голоса невестки. Были ли в этой семье дети? Видели ли они хоть немного любви и заботы или их матерям приходилось скрывать свои чувства, чтобы не вызвать гнева свекрови?

– Увы, дамы из нашего благотворительного комитета могут рассказать множество подобных историй, – вздохнул судья. – А ведь семейство Фишбернов еще считалось довольно респектабельным… Но сейчас нам не следует отвлекаться на обсуждение человеческих пороков и слабостей, тем более при нашей юной леди. Лучше задаться вопросом – если миссис Ада Фишберн окончила свои дни в нордчестерской лечебнице, то кто та женщина, что выдает себя за нее? Я попросил моего дорогого друга, миссис Дримлейн, попробовать вступить с миссис Фишберн в доверительную беседу, но ей не удалось ничего выведать у этой женщины, одни лишь сплетни и неправдоподобные истории…

– В Нордчестере! – вскрикнула Кэтрин, самым неприличным образом перебив судью. – Там служит доктор Фицпатрик! Кузен бедной миссис Синглтон!

– Именно так, мисс Хаддон, – согласился Хоуксли, не вполне понимая, почему эти его слова взволновали девушку сильнее, чем вся предыдущая речь. – Я познакомился с ним несколько лет назад, тогда он давал показания в суде по одному делу. Его глубокие суждения помогли нам тогда не отправить на виселицу невиновного… Конечно, я сразу подумал о нем, когда узнал, что ту женщину отправили в Нордчестер. Возможно, он сумеет пролить немного света на эту темную историю.

– Он видел миссис Фишберн в день похорон! И обратился к ней, но назвал совсем другим именем!

Перед глазами Кэти промелькнула эта картина – недоуменный взгляд доктора, застывшего внизу лестницы, и поскрипывание ступеней под тяжелыми шагами миссис Фишберн, едва не задевшей спускавшегося ей навстречу мистера Блантвилла.

– Вот как! – Судья подался вперед, задев коленями чайный столик. – Он знаком с этой женщиной?!

– Доктор назвал ее «мисс Форест», кажется… – Настала очередь Кэтрин завладеть вниманием собеседников. – А она ответила, что джентльмен ошибается, и ее фамилия Фишберн. Доктор извинился, объяснив свою ошибку тем, что в его клинике служит дама, очень похожая на миссис Фишберн, и она поднялась к себе.

– Очень, очень любопытно! – Хоуксли заметно повеселел. – Похоже, хотя бы эту загадку мы сумеем разгадать. Это не первый случай, когда кто-нибудь из персонала завладевал документами умершего пациента и использовал их для своих неблаговидных дел. Вы даже не представляете, мисс Хаддон, как сильно помогаете расследованию! И, я уверен, поможете в будущем!

– Полно, друг мой, мисс Хаддон себе это прекрасно представляет, – усмехнулась миссис Дримлейн. – Мне не удалось получить у этой женщины хоть какие-нибудь сведения о ее прошлом, она, похоже, слишком хитра, чтобы допустить даже случайную ошибку. А милейшая Кэтрин двумя словами все расставила по местам!

– Возможно, доктор Фицпатрик и в самом деле обознался… – Щеки Кэти заалели, похвала была ей приятна, но она боялась, что ошиблась или что-нибудь не так поняла, и судья Хоуксли разочаруется в ней.

– Тогда это слишком странное совпадение, – возразил Хоуксли. – Настоящую миссис Фишберн отправили в Нордчестер, и приехавший из Нордчестера доктор тотчас опознал самозванку! Нам необходимо срочно побеседовать с доктором!

– Вы отправитесь туда сами, друг мой? – поинтересовалась миссис Дримлейн.

– С тех пор как инспектор Блумфилд вышел в отставку и уехал, Грейтону не на кого положиться в делах, требующих деликатного подхода. Не отправлять же ему своих констеблей побеседовать с медицинским светилом! К тому же сейчас он озабочен бегством или похищением мисс Оливии Тармонт! Так что мне придется поехать в Нордчестер самому. – Судья не скрывал, насколько он доволен возможностью продвинуться в расследовании и поразить главного констебля Грейтона новыми фактами.

– Вы позволите мне поехать с вами? – спросила миссис Дримлейн. – Я слишком много времени провела в «Охотниках и свинье» и не прочь совершить небольшое путешествие.

– Я буду только рад, если вы составите мне компанию, – любезно ответил Хоуксли. – Нам придется заночевать в «Зайце и посохе»: за один день съездить в Нордчестер и вернуться будет для нас утомительно.

Кэтрин почувствовала острую зависть. Как бы ей хотелось самой побывать в Нордчестере, увидеть ужасы психиатрической клиники и понять, насколько слухи о них преувеличены. Да и просто попутешествовать, побывать в другом городе было бы так чудесно! Она смогла бы даже нарисовать что-нибудь по дороге! Увы, совершенно невозможно было просить судью взять с собой и ее. Она и без того слишком часто покидает свое место за конторкой, тетушка Мэриан того и гляди захочет отправить ее домой, в замшелый Стоунфолл!

– Что ж, я заеду за вами в своем экипаже после завтрака.

Судья и миссис Дримлейн уже договаривались о совместной поездке, и Кэти почувствовала себя лишней. Она рассеянно положила себе на тарелку еще одну порцию яблочного пирога. От воодушевления, с которым она направлялась в дом Хоуксли, не осталось и следа.

Ее унылые, полусонные мысли прервало замечание судьи Хоуксли:

– Теперь мы хотя бы знаем, в каком направлении двигаться, чтобы раскрыть тайну мнимой миссис Фишберн. А вот что делать с миссис Мидлхем, я и представить себе не могу. Арестовать умирающую женщину жестоко, представляется мне, а по тому, как она держится, можно догадаться, что она не станет запросто раскрывать свои тайны…

– Но зачем этим женщинам выдавать себя за других? – неожиданно спросила Кэтрин, не заметившая, что снова прерывает речь судьи.

Ее собеседники переглянулись. Кажется, в этот момент она показалась им совершенно бестолковой девушкой.

– Думаю, тут может быть только один ответ, мисс Хаддон, – медленно произнес судья. – Женщина, связанная с Арчибальдом Тармонтом. Дама, передавшая мальчишке записку для вас… Знать бы только, которая из этих женщин содействует убийце и зачем второй скрывать свое настоящее имя…

Подумать только, Кэти совершенно позабыла об этой записке в последние дни. Похороны миссис Синглтон, многочисленные гости, сперва наводнившие гостиницу, словно августовские пчелы, а затем разлетевшиеся по своим ульям… А теперь еще и исчезновение Оливии Тармонт!

По сравнению с этими событиями записка с угрозами в адрес Кэтрин казалась дурной шуткой, и девушка не только не вспоминала о ней, но и не думала о том, что стоит бояться появления Арчибальда Тармонта в гостинице. Это теперь-то, когда в «Охотниках и свинье» постоянно толпится народ – суровые констебли, пытающиеся проникнуть всюду журналисты, любопытные горожане… Незнакомца тотчас кто-нибудь заметил бы!

И совсем другое дело, если прямо рядом с Кэтрин, всего лишь в нескольких ярдах, проживает пособница Арчи Тармонта! Ей ничего не стоит проникнуть в комнату девушки и осуществить угрозу!

Глаза девушки потемнели от страха, вкус пирога показался ей кислым, а льющиеся в окна солнечные лучи – ядовитыми.

Выражение ее лица подсказало старшим друзьям, что ужас вновь овладевает бедняжкой.

– Полно, дитя мое, с вами ничего дурного не случится, – заторопился судья. – Теперь, когда нам известно, кого надо опасаться, мы приставим констеблей незаметно следить за обеими этими женщинами, а вам я бы посоветовал отправиться погостить у миссис Харт. Ваши дядя и тетя некоторое время обойдутся и без вас, я прикажу своему секретарю подежурить в «Охотниках и свинье» несколько дней.

– Мне бы не хотелось уезжать. – Кэтрин вдруг поняла, что не может проявить подобную трусость и покинуть гостиницу сейчас, когда она может увидеть или услышать что-то еще. Что-то важное, что поможет полиции и судье Хоуксли разыскать Оливию Тармонт и найти наконец убийцу миссис Синглтон! А, кстати, она ведь до сих пор не поделилась тем, что услышала из «Комнаты с портретом»!

Она была так взволнована, что даже позабыла о смущении из-за своего неприглядного поступка – подслушивания чужой беседы. Да и судья Хоуксли и миссис Дримлейн слушали ее так внимательно и обеспокоенно, что им и в голову не пришло укорять ее в дурных манерах.

– Так, значит, у Хелен Тармонт тоже есть какая-то тайна! – Хоуксли покачал седовласой головой. – Поистине, в вашей гостинице собрались какие-то заговорщики! За всю свою карьеру ни я, ни Грейтон еще не сталкивались с делом, в котором было бы столько загадочного и непостижимого. И каждый день приносит лишь новые загадки, притом что мы ни на шаг не приблизились к убийце миссис Синглтон!

– Не отчаивайтесь, мой друг, – попыталась урезонить его миссис Дримлейн. – Рано или поздно все тайное станет явным. Завтра мы, по крайней мере, узнаем секреты миссис Фишберн.

– Хорошо, если так, – вздохнул судья. – Что-то подсказывает мне, что наша поездка подбросит нам еще одну тайну!