Книга: Барселона. Проклятая земля
Назад: 3
Дальше: 5

4

Жирона

Город проснулся в молчании, под густым туманом, который поднимался от реки Оньяр до самого верха крепких стен. Первые торговцы занимали места под церковным крыльцом. Хотя им было приказано дождаться окончания мессы, они хотели начать торговлю прежде, чем колоны нового епископа Фродоина отправятся в Барселону. Местные наперебой расхваливали дорожные плащи и другое снаряжение для путешествия; плотники проверяли тележные колеса и оси. Зима будет суровой. Дожди уже успели потрепать караван по дороге из Нарбонны, а дальше будет только хуже. Участки древней римской дороги с выщербленными плитами и перепадами высоты еще оставались проходимыми, но на грунтовых отрезках накопилось столько грязи, что запросто можно было лишиться колеса.

Под мрачными сводами церкви дым кадильниц затмевал сияние свечей, зато более переносимым становился исходивший от путешественников запах пота и мокрой кожи. Месса закончилась, и Элиас, новый епископ Жиронский, беседовал с викарием и другими церковниками – все они были в преклонных летах, – поглядывая на юного Фродоина, который продолжал молиться, стоя на коленях перед распятием.

Хотя Фродоин и принял назначение архиепископа Реймсского, у церковной курии и знати оставались сомнения, доберется ли он до своей барселонской резиденции. Многие обрадовались, когда Фродоин покинул Реймс: одним соперником меньше, и видеть его будут теперь лишь на больших соборах. Вместе с монахом Сервусдеи Фродоин прибыл в Нарбонну, где архиепископ Фредольд благословил его, не зная, что движет молодым человеком – решимость или тщеславие. Связующим звеном между Фродоином и Сервусдеи служил Жорди, барселонский священник, который любил свою землю и смотрел на молодого епископа как на посланника Божия.

К удивлению придворных, король Карл позволил Фродоину набирать колонов для Испанской марки, чтобы они обрабатывали землю, принадлежащую епархии, – после набега, который случился летом прошлого года, там снова требовались рабочие руки. Гунфрид, граф Барселонский, находившийся при королевском дворе, тоже дал свое согласие – ведь в его отсутствие епископ наряду с виконтом олицетворял высшую власть в городе. Гонцы и почтовые голуби распространили призыв Фродоина по городам Готии, от Пиренеев до самой Роны. И хотя одно упоминание Испанской марки вызывало страх, нищета царила повсюду, и в Нарбонне собралась едва ли не сотня крестьян и ремесленников, да еще сколько-то заблудших монахов и увечных солдат. Некоторые приходили в лохмотьях, с пустыми руками и видом своим больше напоминали покойников с кладбища; другие приезжали на повозках и приводили с собой рабов. Но все эти люди хватались за свой последний шанс, пусть даже и в самом разнесчастном углу христианского мира. Фродоин повелел своим помощникам вести общий список и лишних вопросов не задавать. Для него тоже начиналась новая жизнь.

Когда епископ Элиас подошел к молодому Фродоину, он заметил на его взволнованном лице слезинку, которая сползала по щеке в черную бороду, аккуратно подстриженную по моде франкского двора.

– С тех пор как я добрался до Готии, я только и слышу, что Барселона вот-вот исчезнет с лица земли, – дрожащим голосом прошептал Фродоин. – Неужели такова воля Всевышнего?

Элиасу было жаль молодого священника. Впереди его ожидала тяжелая задача.

– Я полагаю, воля Всевышнего в том, чтобы вы этого не допустили, однако исполнить ее вам будет нелегко.

Фродоин, не поднимаясь с колен, вновь обратился к кресту и вознамерился продолжить молитву. Но вскоре он уже стоял на ногах. Момент слабости миновал.

– Пути назад нет. Да оборонит нас Господь.

Церковный колокол громогласно зазвонил, и священники вышли на крыльцо. Архидиакон возложил на голову Фродоина роскошную митру, Элиас дал свое благословение. Держа в руке посох, Фродоин обратился к собравшимся перед церковью. Люди застыли в ожидании.

– Те, кто отправляется со мною в это путешествие, знайте: Бог прощает ваши грехи! – выкрикнул молодой епископ, как всегда умело завладевая вниманием толпы. – Больше не имеют значения ошибки, стыд и бесчестья, которые, возможно, тенью лежат на вашем прошлом. Господь остановил продвижение неверных, и прославленный Карл Великий начертил линию, за которую они никогда не должны переступить, – это и есть Марка. Ныне Господу угодно, чтобы мы присоединились к людям, там проживающим, дабы возделывать их покинутые поля, восстанавливать разрушенные монастыри и основывать поселения. Да, нам известно, что эта земля пропитана кровью, но я молился, и Господь ниспослал мне видение.

Элиас воззрился на него в ужасе. Фродоин, как ни в чем не бывало, раскинул руки, принимая толпу в свои объятия.

– Я видел виноградные лозы, согнувшиеся под весом спелых гроздей, видел стада в тысячу голов и неохватные взглядом поля золотящейся пшеницы, я видел столы, ломящиеся от сыров, колбас и свиного сала! Мы движемся не навстречу смерти! Нас ждет земля молока и меда!

Собравшиеся под крыльцом разразились ликующими криками. Жиронские дети упрашивали родителей присоединиться к отряду. От Элиаса не укрылась полуулыбка на лице Фродоина.

– Им нужна вера, – тихо сказал молодой священник.

К Фродоину торжественно подступили пятеро воинов в кольчужно-кожаных доспехах, с круглыми шлемами в руках. Это были солдаты из личной гвардии епископа Барселонского, они прибыли накануне вечером, чтобы сопровождать Фродоина к его резиденции. Фродоин приветствовал капитана Ориоля. Ориоль провел шесть из своих двадцати семи лет, служа Барселонской епархии. С капитаном пришли его лучшие люди – Дуравит, Итало, Николас и Эхиль, все ветераны, однако солдат было меньше, чем рассчитывал Фродоин. Впрочем, нельзя забывать, что прошлогодний набег сарацин привел к потерям – были убитые, были и раненые, которые до сих пор не вернулись в строй. Все гвардейцы давали священный обет хранить жизнь епископа. Фродоин посмотрел в спокойные глаза Ориоля и почувствовал облегчение – ведь самая опасная часть пути лежала еще впереди.

Неподалеку от епископа держался Дрого де Борр со своими людьми – Ориоль пояснил, что это наемники. Фродоин в любезных выражениях отклонил предложение Дрого сопроводить его в Барселону. Он воспринял этот жест как попытку заработать особые бенефиции и отговорился тем, что у него есть собственная охрана. Фродоин не собирался въезжать в свой город, заранее связав себя обещаниями и посулами. Дрого как будто согласился с таким решением, однако в его напряженной улыбке читалась обида.

Колокол снова зазвонил. Митру и праздничное облачение убрали в сундук. Фродоин сел на коня, оставшись в простой черной рясе, но все так же с серебряным посохом в руке. Вместе со своими гвардейцами он поехал вслед за мужчиной, который возглавлял процессию с крестом в руках. Авангард отряда покинул Жирону через Оньярские ворота и устремился на юг по Августовой дороге. Пешие колоны толпой бросились к воротам, а горожане громогласным ревом прощались с уходящими.



В собравшейся перед церковью толпе находились и Ротель с Изембардом. Они наблюдали за происходящим, пряча лица под капюшонами плащей. Брат с сестрой уныло пробродили по городу весь прошлый день, оставаясь незамеченными среди колонов Фродоина, как и предсказывал Изембард. Жирона показалась им неуютной и суетливой, зато никто до сих пор не обратил на них внимания. Торговцы поговаривали, что Дрого де Борр отправил в Санта-Афру солдат, чтобы захватить двух сервов, которые убили человека.

А вот теперь все чужаки уходили из Жироны.

Слова Фродоина взволновали Изембарда. Монахи всегда были сдержанны и немногословны в своих речах, юноше еще не доводилось слышать столь пылкие воззвания.

– Ротель, наше спасение – с ними, – убежденно прошептал Изембард. Еще до речи епископа он переговорил с несколькими колонами. – Им нужны рабочие руки в поле, а монах, который записывает работников, как говорят, не задает вопросов.

– А как же Дрого? – недоверчиво спросила Ротель. Они видели, что командир со своими людьми уверенно занял место у церковного крыльца. – Разве он не едет вместе с ними?

– Я слышал, что епископ отказался от его сопровождения, потому что у него есть собственная охрана.

Ротель кивнула, хотя и не слишком уверенно. Она предпочла бы одиночество сотне незнакомцев, но Дрого расплатился за нее дорогой чашей и не откажется от поисков. Как только город опустеет, их с братом сразу же заметят.

Толпа быстро рассеялась, Рожденные от земли остались перед церковью одни. Теперь они привлекали внимание, так что Изембард схватил сестру за руку и они смешались с путниками, теснившимися у Оньярских ворот, чтобы покинуть Жирону.

– Никто не выйдет отсюда без записи! – объявил начальник стражи, охраняющей ворота. – Среди колонов могли затесаться два беглых серва!

Ротель с Изембардом в страхе переглянулись: Дрого принял свои меры. Под аркой стоял молодой священник с пергаментом в руках и удостоверял личности проходивших. Городская стража всех заставляла обнажить головы.

– Что нам делать? – спросила Ротель, зажатая в напирающей толпе.

Они попробовали выбраться, но люди сгрудились плотно и настроены были решительно – Рожденных от земли несло к воротам. Вот они уже под аркой. Один из солдат обратил к девушке безразличный взгляд.

– Ты! – приказал он. – Скинь капюшон.

Ротель беспомощно оглянулась на брата. Отказаться она не могла. Но именно в тот момент, когда из-под капюшона показались ее светлые пряди, шедший позади мужчина уронил кувшин. Глиняный сосуд разлетелся на мелкие кусочки.

– Проклятье!

На плитах под аркой разлилась лужа оливкового масла. Хозяин кувшина бранил какую-то девку, которая якобы подставила ему подножку, а его товарищ пытался унять ссору. Подоспевший старик поскользнулся на масле, началась сутолока. Виновница всей кутерьмы украдкой подтолкнула Ротель вперед.

– Скорее! – Изембард рванул вперед, таща сестру за руку.

Солдаты и монах со списком оказались прижаты толпой, огибавшей масляную лужу, и беглецы, склонив головы, прошмыгнули мимо. Они шагали вперед, вжав головы в плечи, каждую секунду ожидая приказа остановиться, но беспрепятственно добрались до реки и с облегчением обнялись. Епископ и его конная свита отъехали уже далеко, за ними тянулись первые семьи. Брат с сестрой двинулись вперед вместе со всеми.

– Чуть не попались, – прозвучал задорный голос у них за спиной.

Рожденные от земли вздрогнули. Им улыбалась девушка в испачканной маслом тунике. Она выглядела ровесницей Изембарда, волосы были черные, а глаза так и сверкали. Стоявший рядом рыжеволосый парень несколькими годами старше глядел на Ротель со страхом. Изембард ответил благодарной улыбкой, а когда он разглядел под платком милое лицо своей спасительницы, им овладело неведомое доселе чувство.

– Почему ты это сделала? – осторожно спросила Ротель.

Элизия ответила не сразу: она смотрела на Изембарда. Никогда в жизни не видела она парня красивее. Она неожиданно ощутила сладкую тяжесть в низу живота.

– Я работала на постоялом дворе. Мне приходилось видеть многих незадачливых беглецов, но вы, скажу прямо, – из самых неумелых. Видок у вас был такой горестный, что я не могла не помочь. Меня зовут Элизия. А это мой муж, Гали, мы пришли из Каркассона. Раньше я вас что-то не встречала.

Рожденные от земли молча переглянулись. Ротель уже была готова отойти подальше, но брат ее опередил.

– Мы из горных пастухов, пришли с севера этого графства, – солгал он, не сводя глаз с Элизии. – Мою сестру зовут Ротель. А я Изембард. Мы пришли в город продать наши сыры и здесь уже решили присоединиться к отряду, который идет в Барселону.

Элизия тонула в голубых глазах этого лживого юноши. Ей нравилась робость, с которой он на нее смотрел. Он был совсем не похож на Гали. В его глазах девушка видела свет, черты его лица приводили ее в смущение. Чтобы не выдать своих чувств в присутствии мужа, Элизия указала на епископа, ехавшего во главе отряда:

– Не важно, откуда вы и что вы натворили. Епископ Фродоин говорит, что возможность открывается для каждого из нас. И для вас тоже, если захотите.

– А вы почему идете с ним? – спросила Ротель. От нее не укрылось замешательство, которое вызвал у девушки ее брат. Ей от этого было неловко и неприятно.

– Вы слышали, какие блюда расписывал нам епископ? Так вот готовить их буду я!

Гали изучал своих новых знакомых. У них не было никаких пожитков, одежды старые и залатанные. Они – никто, скорее всего, сервы, и Гали заговорил с ними высокомерным тоном:

– Мы собираемся открыть таверну. Моя молодая супруга – лучший повар во всей Готии. Другим придется работать на полях. – Он наградил Ротель похотливым взглядом и добавил: – А еще нужно детей нарожать, чтобы заново заселить Марку.

Брат с сестрой ничего не ответили, а Элизию презрительные речи мужа привели в ярость. В эту минуту из Оньярских ворот выехали два всадника: они заставляли колонов одного за другим открывать лица. Изембард и Ротель ниже надвинули свои капюшоны.

– Они ищут вас. – Элизия помрачнела. – Вот почему там проверяли всех выходящих.

Изембард встретил ее взгляд и увидел в ее глазах цвета меда что-то такое, что подтолкнуло к честному признанию.

– Мою сестру продали… и нам пришлось бежать, – произнес юноша, отбросив осторожность.

После этих слов Гали отвел Элизию в сторону для разговора наедине. Солдаты были уже близко, и рыжий не скрывал довольной улыбки.

– Если это те, кого они ищут, мы наверняка получим награду за эту парочку.

– Гали, она так молода! – в ужасе воскликнула Элизия. – Брат ее, конечно, защищает, но они никого здесь не знают. Мы должны им помочь!

– Да ведь это простые сервы! – Гали стоял на своем. Элизия, против его ожиданий, вела себя не как покорная благоразумная супруга. Она все больше его сердила.

– Я тоже была такой, – ответила девушка.

– Но теперь ты свободна и ты моя жена! – резко бросил он. – Ты должна мне повиноваться.

Элизия испугалась этой вспышки, но не позволила собой помыкать.

– А если бы, когда вы с дедушкой Гомбау убегали из Вернета, вас выдали двое незнакомцев?

Гали, окончательно взбешенный, сжал кулаки. Но сдержал себя, потому что вокруг было много народу.

– Из-за них у нас могут быть неприятности.

– Они и так уже есть. – Жена показала на маслянистое пятно на своей тунике. – Мы помогли им выбраться из Жироны.

– И как ты теперь помешаешь их задержать? – Гали осознал, что его жена права.

– Мы сделаем так, что они исчезнут, – ответила Элизия с плутоватой усмешкой.

Девушка помнила рассказы торговцев с постоялого двора – про хитрости, к которым они прибегали, чтобы ускользнуть от сборщиков подати и из других передряг. Элизия никогда бы не поверила, что сама способна воспользоваться одной из этих уловок. Супруги вместе вернулись к Изембарду и Ротель; во взгляде Гали читалась ревность. Его юная женушка из кожи вон лезла, чтобы спасти этого статного молодца.

– Доверьтесь мне и делайте, что я вам велю, – распорядилась Элизия, краем глаза наблюдая за приближением всадников.

– Она выросла в таверне, среди торговцев и шулеров, – холодно добавил ее муж.

Ротель нахмурилась: она не доверяла этим людям. Но Изембард, заглянув в глаза Элизии, удержал сестру за плечо. К тому же бежать было слишком поздно – их бы обязательно заметили.

– Изембард, – распоряжалась Элизия, – ты притворишься рабом моего мужа. Ротель, мы поменяемся одеждой, и ты пойдешь со мной.

Беглецы согласились – ничего другого им не оставалось. Девушки подошли к семье бедняков, которые толкали двухколесную повозку. В ней сидела женщина, кормившая грудью малютку, а рядом с ней – еще девочка-трехлетка. Мать улыбнулась, узнав Элизию, они о чем-то тихо зашептались. Женщина смотрела то на Ротель, то на приближающихся солдат. В конце концов она согласилась и протянула Ротель новорожденную дочку.

– Ее зовут Аурия, ей всего несколько месяцев, – быстро объясняла Элизия. – А это Леда. Они хорошие люди и готовы помочь тебе, Ротель. Ты никогда еще не кормила грудью – или я ошибаюсь?

– Но ведь…

– Так давай же, вытаскивай!

Позади них всадники шумно подбадривали Гали, который с чрезмерной жестокостью колотил Изембарда – как будто раб чем-то рассердил своего хозяина. Когда Гали опрокинул Изембарда в дорожную грязь, довольные развлечением стражники проехали мимо. Элизия крепко тряхнула Ротель. девушка выпростала руку из рукава и, волнуясь, приложила ребенка к обнажившейся груди.

– Боже мой! – воскликнула она, когда десны малышки прикусили ей сосок.

– Ты ведь еще не была матерью? – шепнула Леда. – Иди сюда, дочка, садись рядом со мной…

Солдаты остановились, глазея на девушку с младенцем на руках.

– Может, ты и нам что-нибудь оставишь?

Мужчины расхохотались, Ротель стиснула зубы. Грудь болела нестерпимо, но беглянка ничем себя не выдала. Маленькая Аурия вела себя беспокойно – она ничего не могла высосать и уже была готова разразиться плачем… И тогда Элизия, стоявшая в нескольких шагах от повозки, громко закашлялась под надвинутым капюшоном.

– Глянь-ка на этот плащ… Точь-в-точь как нам описали! – заметил один из всадников.

С Элизии мигом сорвали капюшон.

– Ты пришла с епископом два дня назад. Где ты взяла этот плащ?

– Господин!.. – Элизия снова закашлялась. – Мне дала его одна девушка, такая белокурая, миленькая… Ради бога, что я сделала не так? Хватайте ее, если вам надо!

Солдаты с отвращением переглянулись: Элизия продолжала кашлять прямо на них.

– Куда она подевалась?

– Сбежала с парнем, который сильно на нее смахивал, мой господин. За стену, куда-то на север, вроде бы так… Я больше ничего не знаю… – Девушка тараторила, тяжело дыша. – Мне… мне…

– Не лезь к нам, падаль! Поехали дальше.

Ротель с облегчением вздохнула, вернула девочку матери и обернулась к Элизии.

– И такому можно выучиться в таверне?

– Только дождливыми вечерами. С приходом ночи там становится куда интереснее.

Первой рассмеялась Леда, вслед за ней и Жоан, ее муж, который все это время напряженно следил за происходящим, готовый прийти на защиту своим. Жоану и Леде было, наверно, лет по тридцать пять, кожа их задубела, зато во взглядах читалось благородство. Эти люди гордились, что обманули двух всадников с мечами. Они представили своих детей: Сикфреду, их первенцу, было почти столько же, сколько Элизии; пятнадцатилетняя Эмма, ровесница Ротель; Гальдерик, восьми лет; Аде, сидевшей рядом с матерью, исполнилось три; и, наконец, малютка Аурия.

Изембард и Ротель заметили, что девушка из Каркассона являет полную их противоположность. Привычная к общению с новыми людьми, она держалась уверенно, покоряла своей непринужденностью и уже успела свести знакомство со многими колонами; Элизия знала даже Фродоина и людей из его небольшой свиты. В рискованном путешествии веселый нрав девушки был очень полезен епископу.

Когда Жирона скрылась из виду, сотня колонов Фродоина еще чувствовала себя вполне бодро, но уже на Августовой дороге в их рядах поселилась неуверенность. Сикфред с Эммой затянули песню косарей, вскоре к ней присоединились многие другие путники, желавшие укрепиться духом.

Изембард остановился у ближайшего ручья, чтобы смыть с себя грязь. Юноша был взбешен поведением Гали. Не было необходимости подвергать его подобному унижению, к тому же Гали привлек к нему всеобщее внимание, подвергая его еще большей опасности. «Быть может, он сделал это намеренно, – ворчал про себя Изембард. – Он не такой, как его молодая жена с ее прекрасными очами», – говорил он себе, отмывая лицо.

– Чуть не попались.

Рядом с ним стояла Элизия, щеки ее порозовели. Она поглядывала на дорогу, словно опасаясь, что с той стороны появится кто-то еще.

– Я искала тебя, чтобы извиниться за своего мужа, – прошептала она, волнуясь. – Он, кажется, перешел границы… Вообще-то, он хороший человек.

– Спасибо тебе за помощь, – откликнулся Изембард, собирая все мужество для этого разговора. – Ты первая девушка, которую я встретил в жизни, кроме Ротель, и вот ты уже дважды спасаешь мне жизнь. – И добавил после паузы: – Я также благодарен твоему супругу.

Элизия снова пришла в смятение. Этот парень пробуждал в ней совсем не те чувства, какие она испытывала к мужу. От благодарного взгляда Изембарда у нее шевелились волоски на теле, впервые после смерти Ламбера Элизия почувствовала себя живой. Ей стало интересно, кто они, эти брат с сестрой, которые в их отряде казались явно не на месте.

– Полагаю, это будет длинная история. – Она еще раз приветливо улыбнулась юноше. – Но сейчас мне нужно идти. А вы, как только сможете, представьтесь двум монахам, которые едут с епископом.

Изембард обещал так и поступить. Ему хотелось и дальше говорить с Элизией, этот разговор давался ему просто. Но девушка поднялась по берегу ручья и вышла на дорогу. Вскоре и Изембард последовал за ней и зашагал рядом с Ротель и семейством Жоана и Леды. Им не следовало держаться особняком, и хотя будущее их было неясно, каждый шаг, приближавший их к Барселоне, отдалял их от Дрого де Борра.

В конце дня Рожденные от земли предстали перед Сервусдеи и Жорди. Монахи записали их имена и место рождения. Пожилой разглядел неуверенность на их лицах.

– Вы сможете работать вместе с какой-нибудь семьей. Старые тайны теперь не имеют значения. Только молитесь, как бы они опять не вернулись в вашу жизнь.

В ту ночь семья Жоана, вняв словам Элизии, пригласила брата с сестрой к своему костру, потому что у тех не было никаких припасов. После скромного ужина из соленого сала с хлебом Изембард и Ротель рассказали, что они с детства были сервами в маленьком монастыре, а убежали, когда настоятель продал Ротель богачу Дрого де Борру. Про убитого солдата они не упомянули. Кроме Гали, сидевшего с безразличным видом, все остальные слушали внимательно, вспоминая о собственных невзгодах, – такова была мрачная реальность этой проклятой земли, по которой двигался отряд.

Назад: 3
Дальше: 5