Глава 26

Очень долго внутри было тихо. В доме не горел свет, и если бы Нина не видела, как брат и сестра вошли внутрь, она сочла бы дом пустым. Потом наконец кто-то что-то выкрикнул вроде: «Не откликайся!» – Нина узнала голос Эйнсли.

Но было уже поздно, маленькая грязная рука что-то двигала, – похоже, несколько засовов на внутренней стороне двери.

– Нина?!

На запачканном чем-то липким лице Бена отразился восторг, он расцвел улыбкой, став совершенно непохожим на того мрачного малыша, с которым Нина впервые встретилась на ступеньках своего фургона.

– Привет, Бен!

– Ты принесла мне книги?

Нина выругала себя за то, что не подумала об этом.

– Нет, прости, я не… Да, нужно было что-то прихватить. Они есть для тебя, но только в фургоне, – мгновенно извернулась она. – А твоя мама дома?

Бен тут же изобразил рассеянность и уставился куда-то влево. Посмотрев за его спину, Нина увидела невероятно грязную кухню, заваленную мусором и старыми пакетами из-под молока. В доме пахло пылью, запущенностью и чем-то еще, что Нина не смогла определить.

– Бен! Кто там? – послышался голос Эйнсли.

Она появилась позади брата и прищурилась на Нину, стоявшую против солнца:

– Чего нужно?

Обычная почтительность исчезла из тона Эйнсли. Ее голос звучал строптиво, зло, она словно готова была вытолкать незваную гостью за дверь. Нина вдруг заметила, что физически Эйнсли куда крепче ее самой и вполне может такое сделать, если вздумает.

– Э-э-э… я просто думала… ваша мама дома?

Эйнсли и Бен переглянулись.

– А тебе какое дело?! – грубо спросила Эйнсли.

– Я просто… хотела сказать ей, какого я высокого мнения о тебе, вот и все. Ты к тому же ушла, не забрав деньги, а я должна была убедиться, что ты их получила.

– То есть ты явилась не для того, чтобы полюбопытствовать?

Нина не знала, что на это ответить, и опустила взгляд:

– Так она дома?

– Мы в порядке! – заявила Эйнсли. – Нам не нужна твоя благотворительность!

– Это не благотворительность, – возразила Нина. – Это твое жалованье. Ты его заработала.

Эйнсли явно разрывали сомнения.

– Пожалуйста, – заговорила Нина. – Пожалуйста, Эйнсли! Я ничего плохого не задумала, клянусь! Я не хочу причинять вам неприятности. Я только хотела убедиться… что все в порядке.

Ее взгляд уловил внезапное движение на полу позади детей – то была мышь, здоровенная мышь. А может, и крыса, подумала Нина. И она тут же поняла, что не может просто так уйти. Она посмотрела на Эйнсли, и девушка, похоже, пришла к такому же выводу. Она глубоко вздохнула и сгорбилась.

– Ты не станешь рассказывать всем, что была здесь, – заявила она.

– Хорошо, – согласилась Нина, даже не потрудившись скрестить пальцы.

Что-то здесь было не так, и Нина преисполнилась решимости выяснить, что именно.

– Я заглянула на минутку…

– Ты не должна!

– Так ваша мама дома или нет?

Тут послышался тихий звук. Это был колокольчик. Бен подпрыгивал на месте, не в силах удержаться.

– Эйнсли, – заговорил он, дергая сестру за рукав. – Пусть она зайдет! Это же Нинни!

Эйнсли уставилась на Нину так, словно видела ее впервые в жизни.

– Я не задержусь, – спокойно произнесла Нина.

Ей необходимо было войти в этот дом. И она перешагнула через порог.

– Миссис Кларк? – негромко позвала она. – Миссис Кларк?

В ответ снова негромко звякнул колокольчик.

В гостиной пахло, как говорят шотландцы, чем-то заплесневелым: пылью, старостью, усталостью. Везде громоздились кучи газет и книг. Нина посмотрела на них.

– Похоже на учебники, – заметила она.

Эйнсли мрачно отмахнулась.

Нервная, всегда готовая угодить девочка из фургона исчезла. На ее месте появилось существо куда более агрессивное и непримиримое. Нина огляделась и слегка откашлялась.

– Э-э-э… и где ваша мама?

Дверь сильно перекосилась, и Нине пришлось как следует нажать на нее, чтобы открыть. Эта комната находилась в задней части дома, она была оклеена старыми розовыми обоями, плотными, сморщившимися. Здесь пахло тальком, а еще витал тяжелый запах, который Нина ощутила раньше, но узнала лишь теперь: это был запах болезни.

– Привет…

Когда Нина вошла в комнату, лежавшая на постели фигура с болезненной медлительностью повернула голову. Нина едва не задохнулась. Это была старая женщина – морщинистая, по-настоящему древняя… Потом Нина присмотрелась и поняла, что женщина не так уж стара, просто ее лицо избороздили следы постоянной боли, шея женщины изгибалась под странным углом.

– Привет, – произнесла больная очень тихим, шелестящим голосом, однако с обычной шотландской музыкальностью.

Но ей словно не хватало дыхания для слов.

– Простите, что не встаю…

– Вы миссис Кларк?

– А вы из социальной службы?

– Нет, – качнула головой Нина.

– Из школы? Мне оттуда присылали записку.

– Нет-нет, я не из школы… я из книжного фургона.

– О, тот фургон? – Ее дыхание постоянно прерывалось. Она явно чувствовала себя очень плохо. – Я о нем слышала. Похоже, он замечательный.

– Я… принесу вам что-нибудь почитать, – сказала Нина. Она рискнула подойти немного ближе. – Просто я… немного беспокоилась о Бене.

– Ох, он у нас сорвиголова, – медленно произнесла миссис Кларк.

Каждое слово тяжело пробивалось наружу из ее горла. В комнате царила давящая атмосфера, у Нины даже мурашки побежали по коже. Но она заставила себя еще ближе подойти к кровати.

– Извините, – сказала она, – но что с вами такое?

– Рассеянный склероз, – ответила женщина. – Иногда я чувствую себя неплохо, а иногда наоборот, понимаете?

Не похоже было, чтобы у нее случались хорошие дни. Нина сделала еще шаг.

– Но вы можете… с рассеянным склерозом вы могли бы иногда вставать, передвигаться в инвалидном кресле? – предположила она. – Кто-нибудь приходит, ухаживает за вами?

– Нет! – ответил Нине резкий голос за ее спиной.

Нина обернулась. Это была Эйнсли, ее глаза горели.

– Нет! Мы ни в чем таком не нуждаемся!

Нина моргнула:

– Но есть социальные службы, которые заботятся… помогают ухаживать за такими больными…

Эйнсли резко и упрямо качнула головой:

– Ну да, чтобы какие-нибудь старые клячи начали ходить сюда и указывать мне, как ухаживать за моей родной мамой? Не выйдет!

– Но они не этим занимаются, – растерянно возразила Нина. – Они помогают прибраться в доме, и…

– Мне не шесть лет! – яростно бросила Эйнсли. – Знаете, что они сделают? Они нас отправят в детские дома! Меня и Бена, в разные дома! А вы слыхали, что происходит в таких местах?

Нина кивнула.

– Но так не… этого не должно случиться. Я уверена, они сделают все, чтобы вы остались дома с мамой, и не разлучат вас.

– Нечего им тут делать! Я сама могу ухаживать за ней. И очень даже неплохо.

– Она прекрасная девочка, – подтвердила лежавшая в постели женщина.

– Я знаю, – согласилась Нина. – Знаю, что она прекрасная девочка, она ведь у меня работает. Но если честно, ей следовало бы сдать экзамены. А Бен должен каждый день ходить в школу, когда снова начнутся занятия.

– Я не хочу! – послышался из-за двери голос Бена.

– Да-да, – откликнулась миссис Кларк, закашлявшись. – Но они так нужны мне! Когда мы все вместе, мы просто ложимся на кровать рядышком, и нам никто больше не нужен, и нам так уютно… Нам незачем куда-то ходить, понимаете? Да и что хорошего в этой школе?

– Нам и так хорошо, – поддержала мать Эйнсли.

– Здесь определенно нужно кое-что изменить, – решилась высказаться Нина. – Вам будет намного лучше, чем сейчас, обещаю!

– Но они нужны мне, – жалобно проскулила женщина.

– Вам необходима помощь, – покачала головой Нина. – Но не помощь ваших детей.

– Они – моя семья!

– Верно. Но у них должна быть и собственная жизнь.

Наступило молчание, и Нина с ужасом увидела слезу, поползшую по бледной щеке миссис Кларк.

– Мне очень жаль, простите, – проговорила Нина. – Я не хотела вас огорчать.

– Ну да, – ответила женщина. – С вами-то все в порядке. Вы не больны. У вас нет детей, которые вас любят. Вы просто не знаете, что это такое.

– Не знаю. Но должен быть способ лучше этого. Вы заслуживаете того, чтобы за вами был настоящий уход.

Нина буквально ощутила, как Эйнсли ощетинилась и напряглась за ее спиной.

Миссис Кларк вздохнула:

– Эйнсли всегда со всем справлялась, правда, Эйнсли? Ты ведь была рада этим заниматься? Убирать, и менять постель, и готовить обед… Не знаю, почему ты перестала… – Она огляделась вокруг, словно впервые заметив чудовищный беспорядок. – Я даже не знаю, когда все пошло так плохо…

Эйнсли протяжно вздохнула.

– Разве ты не заставляешь Бена ходить в школу? – спросила женщина. – Он должен учиться, Эйнсли. Ты ведь всегда так следила за этим…

– Ага, – откликнулась Эйнсли. – Но это… я только это и делала. Только это и должна была делать. Быть твоей рабыней! Навсегда быть привязанной… Мыть, чистить, скоблить… Я не хочу больше этим заниматься! Я хочу и другого тоже. – Она очень сердито посмотрела на Нину. – Я хочу вот у нее работать!

Слезы миссис Кларк теперь текли медленно, но без перерыва.

– Но мне казалось… ты всегда говорила, что ничего не имеешь против…

– Потому что я не хотела, чтобы меня отсюда забрали. Меня или Бенни. Но я думала… когда я была маленькой, я думала, что ты поправишься. Я не понимала, что ты всегда будешь вот такой. Всегда! Я этого не знала. И что мне придется всегда оставаться здесь.

Теперь уже они обе плакали, и миссис Кларк протянула руку. Эйнсли взяла ее и крепко сжала.

– Мы можем с этим справиться, – сказала женщина, глядя на Нину. – Ведь можем?

Нина огляделась:

– Ну, я думаю, что знаю, с чего мы начнем.

Нине не удалось убедить Бена остаться в доме с матерью и сестрой, он потащился следом за ней, испуганным голосом задавая бесконечные вопросы. Нина старалась успокоить его, как могла, но он затих лишь после того, как она позволила ему усесться в кабину фургона, что очень ему нравилось. А дальше – лучше, Бен увидел нескольких школьных приятелей, и Нина разрешила ему нажать клаксон, и все ребята повернулись и энергично замахали руками. Нина улыбнулась, видя, как быстро меняется настроение у восьмилетки.

На ферме Нина вышла из фургона и поспешила в свой амбар, чтобы собрать все средства для уборки, какие она покупала ради фургона, а заодно прихватила большие черные пластиковые мешки для мусора. Когда она укладывала все это в фургон, через двор фермы прошагал Леннокс, следом за которым бежал вприпрыжку Парсли. Леннокс остановился, увидев Нину, слегка порозовел и откашлялся.

– Привет, – заговорил он, подходя ближе. – Это все зачем? Ты что, кого-то переехала, а теперь пытаешься избавиться от следов?

Нина тоже вспыхнула и приказала себе не смотреть на длинные, сильные пальцы Леннокса. И не думать о них, и не пытаться вообразить, что́ они умеют делать. Нет! Она не должна. А еще нельзя думать о его синих глазах, хотя они и смотрят на нее в упор…

– Нет, – коротко ответила она.

Что-то объяснять ей не хотелось.

– А, это Бен Кларк? – спросил Леннокс, кивнув в сторону кабины. – Привет, Бен, как мама? Все так же?

Он на минуту исчез в большом доме и появился снова с большой миской яиц.

– Хочешь взять это для нее?

– Ты знаешь о его маме? – внезапно разъярившись, спросила Нина.

– Что, о миссис Кларк? Я слышал, она немного нездорова, но вроде там ничего серьезного.

– Это очень даже серьезно! Она прикована к постели! – сообщила Нина. – А Эйнсли и Бен скрывают это уже много месяцев… если не лет. Эйнсли превратилась в сиделку! Ты что, не знал?

Леннокс уставился на нее.

– Я стараюсь не совать нос в чужие дела, – ответил он. – И надеюсь, люди не станут соваться в мои.

– Хмм… – промычала Нина.

– А ты стала благотворителем?

– Ну, поскольку ты, похоже, ничего делать не собираешься, приходится мне.

Леннокс неожиданно громко фыркнул и ушел. Нина проводила его взглядом, ей хотелось швырнуть чем-нибудь ему в спину. Она совершенно не понимала, какого черта она начинает злиться, стоит ей увидеть его.

Эйнсли продолжала уныло жаловаться, даже когда Нина достала вторую сумку и выложила бананы, чай, мороженое и большую бутылку газировки «Ирн-бру».

– Чем тяжелее работаешь, тем больше наград получаешь, – с улыбкой сказала Нина.

– Мне не четыре года!

– Знаю, – кивнула Нина. – Но я прибавлю тебе жалованье за это.

Эйнсли тут же слегка оживилась, они обе закатали рукава и принялись за дело.

Эйнсли подняла мать с постели, а Нина сняла простыни и побросала все, что смогла, в стиральную машину. Немалая часть одежды заплесневела, и Нина выбросила все, что уже нельзя было спасти, оставшееся порвала на тряпки. Найдет она им как-нибудь новые вещи.

Когда часть мусора была вынесена за дверь, дом уже стал выглядеть несравнимо лучше, и теперь они мыли, отскребали, наполняя мешок за мешком, – потом Нина собиралась отвезти все это на свалку. Маленький Бен, выглядевший грязнее обычного, помогал изо всех сил, и даже удалось убедить его сложить сломанные игрушки в коробку – после того, как Нина пообещала привезти ему новые. Нина не была уверена в том, что может позволить себе такое, но решила, что потом что-нибудь придумает. Бену велели пылесосить и мыть окна, и не важно, что на них оставались грязные полосы.

Потом Нина вместе с Эйнсли принялась распечатывать кипу скучных конвертов с бланками и официальными письмами, которые грудами лежали на кухонном столе.

– Ой, Эйнсли! – воскликнула Нина. – Нечего и удивляться тому, что ваши дела так плохи. Смотри! Они просят справки по куче вопросов и собираются лишить вас пособия.

Она показала одно из писем, в нем Дженни Кларк предлагалось пройти тест на профпригодность в центре оценки персонала.

– Они там что, чокнутые?! – изумилась Нина.

– Я не знала, что делать, – объяснила Эйнсли. – Я не могу отвезти ее туда, а еще ведь надо ехать на двух автобусах, в этот центр. Туда не добраться к десяти утра, даже если ты можешь ходить, а она ведь не может. Я не знала…

– Да какого черта социальные службы сами не заглянули к вам?! – недоумевала Нина. – Вы, ребята, как будто провалились в какую-то дыру. Вам ни до кого нет дела, а им нет дела до вас.

– Похоже на то, – проворчала Эйнсли.

– Но ведь это не так! Это не должно продолжаться!

Эйнсли покачала головой.

– Все изменится к лучшему, – пообещала Нина.

– Не надо… – Эйнсли вдруг отчаянно покраснела. – Я понимаю, ты нам уже помогла, и мы тебе благодарны и всякое такое. Но не говори никому в деревне. Я не хочу подачек. Мне не нужна одежда из благотворительной лавки и старая школьная форма.

– Понимаю, – кивнула Нина. – Ладно.

– Я не хочу милостыни! Пожалуйста!

– Ладно-ладно, – повторила Нина. – Посмотрим, что можно сделать. Но, Эйнсли, ты должна сдать экзамены. Ты такая умная девочка, ты можешь учиться. Если мы все здесь наладим, ты сможешь далеко пойти. И добиться для своей мамы хороших условий.

– Без меня?

Нине пришлось признать, что именно об этом она и подумала.

– Впрочем, – сказала она, – пусть все идет как идет.

– Тебе легко говорить! Ты просто появилась здесь ниоткуда. И наверное, снова исчезнешь.

На это у Нины ответа не нашлось.

Работники срочной социальной службы оказались потрясающими, они мгновенно примчались, тут же оценили ситуацию и с удовольствием поздравили Эйнсли с тем, что она великолепно справлялась с работой сиделки, – они то и дело повторяли это, – а еще они, как по волшебству, преподнесли Бену большую коробку «Лего». Он уселся на кровати рядом с матерью и принялся радостно собирать детали – с такой ловкостью и сосредоточенностью, какой Нина от него не ожидала.

Нина не столкнулась с Ленноксом, когда, совершенно измотанная, грязная с головы до ног, но радостная, вернулась домой. Да, теперь она заслужила горячую ванну. И Нина решила, что вообще не станет думать о Ленноксе. Этот человек настолько погружен в собственные проблемы, что ничего вокруг не замечает.