В бункере Гитлера.

1945-й, конец апреля

Гитлеру сказали, что на помощь окруженному Берлину пробивается с боями мощная армия генерала Венка.

– Венк? – сказал фюрер. – Знаю. Это непобедимый генерал. Мы спасены.

Через день на Зееловских высотах загрохотала русская артиллерия.

– Где Венк? – спросил Гитлер.

Гром русских пушек не давал покоя.

– Где Венк? – потерянно повторял Гитлер.

На ночь он удалился, сильно сгорбившись.

Один из офицеров горестно посмотрел ему в спину и залпом выпил стакан шнапса.

Гитлеру не спалось.

Убит дуче? Жаль этого спесивого итальянца. Недоглядел.

Беспокойная ночь…

…три социалиста не сумели договориться? Абсурд! Как это вышло?

В 1942-м Сталин пошел бы на все… Отдал бы Украину. Без вопросов. Им не впервой. В 1918-м они уже ее отдавали.

Старик Хаусхофер… Ведь твердил упрямо – ось Рим – Берлин – Москва – Токио. Я и думать не хотел. Неужели упустил великий шанс? Смешно, но факт – Гитлер – Сталин – Муссолини. Сильнее союза не вообразить. Вопрос: как бы мы делили власть? Ведь социализм мы понимали по-разному. Признали бы они мое первенство? Первенство нордической расы. Воля к власти. У кого она может быть выше?

Я недооценил Сталина? Не совсем так. Я давно говорил, что это герой… Негодяй? Еще какой! Зверь? Настоящий… Пусть страдают и гибнут миллионы. Какое, к черту, сострадание? Сострадание отрицает жизнь… Если ты воплощаешь волю к власти, ты остаешься божеством своего племени… И пусть текут реки крови… Когда-то я хотел, пленив его, предоставить ему замок, лучший в Германии. С тем, чтобы никогда не выпустить его оттуда… Сейчас договариваться поздно… Момент упущен. Надо было заключать с ним новый военный союз, когда я стоял под Петербургом и на Кавказе. Несомненно, он пошел бы на это. Неужели Хаусхофер был прав? Где, кстати, этот вздорный старик? Мне что-то неприятное говорили про его сына. Что-то мрачное…

Постойте, если кремлевский хозяин настоящий стратег, то зачем ему Берлин? Эта ось уже просела. По-настоящему ему нужен Константинополь и проливы. Разве не так? И даже не ему, а великой Российской империи. Без выхода в Средиземное море она ущербна. Неужто он этого не понимает?

Беда России в том, что не нашлось новой немецкой женщины на трон. И мы тоже тут не расстарались.

Утром, когда канонада на время стихла, Гитлер вышел неожиданно бодрым, спину держал прямо, на бледных щеках слегка проглядывал румянец. Руки не тряслись. Все с некоторым удивлением смотрели на фюрера.

– Друзья мои, товарищи. Мы спасены! Прислушайтесь. Тишина. Русские повернули свои армии на юг. Проливы! Их историческая мечта. Для них это сегодня или никогда. Зачем им Берлин, зачем им Пруссия? Этого пирога им не проглотить. А вот мы с вами воспрянем. Мы поднимем величие Германии вновь. Хайль!

Дар убеждать Гитлер еще до конца не утерял. Радостные возгласы понеслись изо всех углов. Весь день в бункере пили и плясали.

На следующий день выстрелы застучали на окраинах города. Сталин свои армии не повернул.

«Ну и дурак, – подумал Гитлер. – Если восток Европы он оставил бы своим западным союзникам, они легко смирились бы с тем, что русские пришли на Босфор и в Дарданеллы. Он упустил этот шанс. И, видимо, навсегда. А с Восточной Европой русские только надорвутся. Вопрос времени».

Окончательное решение? И тут не справился.

Нынешний мир – сплошная фальшь.

«Сегодня христианин может быть настроен антииудейски, не понимая того, что сам он – конечный вывод иудаизма». Да, умен он был, несравненный наш мыслитель и поэт. Прав? Несомненно. И это значит… значит… Его вывод прост: «Если людям не удастся справиться с христианством, виноваты будут немцы…»

 

Мои окуляры были сбиты.

Не иудеи – христиане.

Вот истинный враг.

Но немцы оказались недостойны.

Они предали своего вождя.

Так пусть погибают все до единого.

 

Фюрер сидел в задумчивости, почти в прострации, но ему показалось, что он слышит чьи-то вкрадчивые слова:

– Вы не просто олицетворение Германии, вы в некотором смысле уже бог. И должны вести себя соответственно.

– Это вы, мой Борман? – Гитлер открыл глаза, привычно тряхнул чубом. – То есть как? Величественно? Самоотверженно? Жертвенно?

– Нет, мой фюрер. Оставим этот демагогам. Сейчас надо поступить холодно и расчетливо. Ваша жизнь сегодня дороже всего. Бога мы должны беречь.

– Бежать? Но как?

– Я напомню вам слова умного человека: какой прок от бога, которому неведомы гнев, зависть, хитрость, насмешка, мстительность и насилие?

– Я прекрасно помню эти чудные слова, мой Борман. И знаю, кто их сказал. Уж поверьте, Фридриха Ницше я знаю лучше вас.

– Вот именно мой фюрер. Не сомневаюсь. Но сейчас речь идет не о гневе, не о насилии и мщении, а как раз о хитрости. Точнее, о решительности и простой находчивости. К вашему отлету из Берлина все готово.

– То есть?

– У меня есть пилот, – Борман понизил голос. – Вы его не знаете. Но, надеюсь, узнаете. В своем деле тоже бог. На своем небольшом самолете он может летать между домов или под мостами. Поразительный ас. При этом холодный и точный. Так вот, он считает, что вождь немецкого народа не должен сидеть в подвале, на который сыплются бомбы. Он мечтает вывезти вас отсюда.

– Даже так? – мрачно усмехнулся Гитлер. – Славный малый.

– Маршрут детально продуман. Мы летим в Испанию. Там, в укромном месте, нас ждет подводная лодка. Она уже бывала в Южной Атлантике, и командиру путь знаком. Ну а в Аргентине нас ждут надежные друзья.

– Прекрасно. И где именно?

– Аргентина велика. В ней есть такие уголки, куда местная полиция не рискнет соваться. И хозяева там – мы.

– Да, Мартин, – порывисто выдохнул Гитлер. – Я знал, что вы деятельный организатор. Но чтобы так быстро и четко? Я восхищен.

– Но принимать решение надо быстро. Еще день, два, и даже мой ас ничего не сможет сделать.

– И кого мы оставим здесь?

– Штубе, ваш двойник. Скромный, надежный. С последней своей великой ролью он справится.

– Я подумаю, – сказал Гитлер.