«Манхэттен»

После «наполеоновского» завтрака Александра Сакса с Франклином Рузвельтом прошло два года. Но серьезное финансирование атомного проекта так и не было открыто. И все же президент США сделал это. С одной стороны на него давил все тот же Сакс. С другой – председатель Комитета оборонных исследований Джеймс Конант. И в какой-то момент президент осознал, что так – надо! Что далее тянуть нельзя. Решение о выделении больших денег Рузвельт принял в субботу, 6 декабря 1941 года. И речь шла не о шести тысячах долларов. И даже не о шести миллионах. Росчерком пера он ассигновал на проект два миллиарда, сумасшедшие по тем временам деньги. Какая нужна была воля и какого размаха государственный ум!

В ту же субботу, поздним вечером, в Белый дом доставили перехваченную и расшифрованную ноту, пришедшую из Токио в посольство Японии в Вашингтоне. Ту, которую японцы намеревались вручить властям Америки завтра в середине дня. Прочитав ее, президент негромко сказал: «Это война!» И она действительно началась – уже на рассвете. Судьбу атомного проекта решили несколько часов. Знай Рузвельт, что война с сильной, коварной и кровожадной Японией не просто на пороге, но уже разразилась, едва ли он рискнул бы уводить огромные деньги на проект хоть и интересный, но пока еще сомнительный. Однако бумаги уже были подписаны. А совершать попятные движения Рузвельт не любил. В итоге история сыграла шутку: работа над ядерными бомбами, которым суждено будет через три с половиною года мгновенно сжечь два японских города и потрясти всю Японию, закипела.

7 декабря, около семи утра, шесть японских авианосцев скрытно подошли к Гавайям. Жемчужная бухта, главная база американского военного флота на Тихом океане, еще спала. Японские самолеты с бронебойными бомбами под фюзеляжем налетели внезапно. И начался ад. Первая же бомба угодила в склад боеприпасов на линкоре «Аризона». Линкор взорвался. Около тысячи двухсот человек погибли в считаные минуты. Линкор «Оклахома» перевернулся за двенадцать минут. Еще пятьсот человек. Затем наступила очередь линкоров «Теннесси» и «Западная Вирджиния». Всего за два часа атаки японцы потопили более двадцати американских кораблей. На суше были уничтожены около трехсот шестидесяти самолетов. Общие потери в людях превысили три тысячи. Первое время американцам на Гавайях даже нечем было ответить. А японские десанты тем временем высадились на Малайском полуострове, островах Океании, в Гонконге и Сингапуре. К весне 1942 года в руках Японии оказалась территория почти в четыре миллиона квадратных километров с огромными ресурсами и с населением в двести миллионов человек. Продолжая свой привычный труд, эти люди поневоле работали на общую японскую победу (примерно так же, как в Европе чехи, голландцы, французы и прочие завоеванные народы пусть не слишком рьяно, а все же вынуждены были трудиться на общую германскую победу). Цивилизованный, демократический мир по всем приметам и расчетам схватку проигрывал.

18 февраля 1942 года Хирохито отметил успехи флота и армии, минут десять прогарцевав на белом коне по мосту Нидзюбоси в Токио перед толпами восторженно рукоплескавших ему горожан. Настроение императора было на подъеме. Вечера он проводил в обществе адъютантов, играя с ними в шахматы, карты или в любимую им изысканно-сложную игру го, рассказывая им при этом о своих открытиях в энтомологии. Жизнь насекомых – это так интересно! И так поучительно!

В Америке прошли срочные совещания Комитета начальников штабов и многих министерств. Было принято множество радикальных решений. Страна, которая только-только выползла из жестокой депрессии и жила еще иллюзиями изоляционизма, то есть надеждой тихо отсидеться в стороне от воюющих громил, вынуждена была ввязаться в мировую схватку, которая обещала быть трудной, кровавой и долгой. Немедленно приступили к строгому учету всех резервов, прежде всего – финансовых. Но на атомный проект никто не рискнул покуситься.

Когда на очередном заседании Уранового комитета встал вопрос о выборе научного руководителя всего проекта, получившего к тому времени название «Манхэттен», генерал Лесли Гровс, отвечающий за его безопасность, настоял на кандидатуре молодого еще теоретика Роберта Оппенгеймера, худого, нервного человека, заядлого курильщика, склонного к экстравагантным поступкам.

– Да, он талантлив, – возражали ему. – Но он такой несобранный. Почти легкомысленный. Бормочет стихи на санскрите. И эти его симпатии к левым… Он якшается с коммунистами и не скрывает этого.

– Чепуха, – отвечал генерал. – Вот именно, не скрывает. Потому что честен. И он не просто талантлив, он на редкость умен. А то, что странен? Что ж, вот потому он и сделает дело. Поверьте мне. Я слишком хорошо его знаю.

Битва за океан

Кипящий огненный котел с летающими над ним ревущими черными мухами – вот на что был похож кусочек Тихого океана неподалеку от атолла Мидуэй, где располагалась американская военно-морская база. Там завязался невиданных масштабов морской бой. Это случилось в июне 1942 года, когда немцы в России захватили Северный Кавказ и подошли к нижней Волге. Осталось ее перерезать, оборвав путь к бакинской нефти, и России конец. Но японцы в эти страшные для России дни о ней не думали. Перед ними стоял другой враг. Полагая себя сильнейшими на всем океане, они решили полностью и до конца разгромить американский флот. Внезапное и успешное нападение на Перл-Харбор полгода назад было, по их мнению, лишь скромной репетицией, проверкой сил. Настало время для сокрушительной победы. В храбрости и умении своих моряков и летчиков японцы не сомневались. Что касается кораблей и палубных самолетов, то тут у японцев было численное преимущество.

Американцы стянули к атоллу все, что могли – четыре авианосца, четыре тяжелых крейсера, эсминцы, торпедоносцы. Японцы без колебаний двинули на них силы превосходящие – пять авианосцев, множество крейсеров, эсминцев, подводных лодок и прочего. Не успели два флота сблизиться, а воздушный бой уже разгорелся. Самолеты-разведчики выискивали на взволнованной глади корабли противника. Пикировщики летели следом, чтобы бомбить врага. Пушки ревели, бомбы грохотали. Первая же японская атака на авианосец «Йорктаун» оказалась успешной: сильно поврежденный корабль стал тонуть. Пикирующие бомбардировщики, поднятые с Мидуэя, налетали волнами и кидали бомбы на японские суда. Командиры этих судов искусно маневрировали и от бомб успешно уклонялись. Американские летчики были поражены увертливостью японцев. Тяжелые корабли у них плясали, словно бабочки. Поначалу казалось, что японцы бой выигрывают. К моменту обнаружении «Хирю», последнего вступившего в бой японского авианосца, выяснилось, что у американцев не осталось ни одного торпедоносца. На авианосце «Энтерпрайз» срочно была создана смешанная группа из пикировщиков и истребителей. И пикировщики наконец научились попадать. Бой разгорелся с новой силой. На один только «Хирю» обрушились четыре тысячефунтовые бомбы, вызвавшие взрывы и пожары в трюмах, справиться с которыми команде не удалось. Авианосец печально накренился, корма ушла под воду. Похожую судьбу вскоре разделили авианосцы «Акаги», «Сорю» и «Кага». По приказу адмирала Ямагути безнадежно поврежденные «Акаги» и «Хирю» к утру следующего дня были затоплены. К этому времени превосходство американских летчиков стало очевидным. Их бомбы падали точно, а один из загоревшихся пикировщиков врезался в тяжелый крейсер «Микуму» и вывел его из строя. Около шести десятков пикирующих бомбардировщиков с «Хорнета» и «Энтерпрайза» отправились на поиски оставшихся сил японцев, спешно уходивших на запад, ближе к дому, в зону плохой погоды, где их труднее было бы достать. Еще через день американские самолеты вновь атаковали японские тяжелые крейсеры «Микума» и «Могами». «Микума» был потоплен, «Могами» получил тяжкие повреждения и с трудом добрался до порта. Авианосцы «Кага» и «Сорю» вскоре тоже пришлось затопить. На этом все кончилось.

Японцы потеряли четыре авианосца из пяти, причем пятый уполз тяжело израненным. Они утратили большую часть флота и почти все самолеты морского базирования. Погибли самые опытные пилоты японской палубной авиации. Отдавший приказ о затоплении адмирал Ямагути и командир «Хирю» Каку отказались покинуть тонущий авианосец и пошли вместе с ним на дно. Адмирал Тюити Нагумо и капитан Кусака пытались совершить харакири, но подчиненные им офицеры буквально отняли у них самурайские мечи. Командующий японским Императорским флотом адмирал Ямамото отдал приказ о возвращении остатков ударной группировки к берегам Японии. Стратегическое превосходство на Тихом океане Япония утеряла навсегда. Но желания воевать, биться отчаянно и до конца у нее не убавилось. Главное, император не утратил духа и даже был настроен лирически:

 

Горстями соберу я жемчуг белый,

Искрящиеся капли водопада.

В часы тоски

В холодном этом мире

Заменят они ливни теплых слез.

 

Александр Сакс вошел в Овальный кабинет после того, как оттуда цепочкой вышли адмиралы. Рузвельт сидел за своим столом веселый, порозовевший. Контраст был заметен: в предыдущие дни и недели лицо президента выглядело бледным и серым.

– Поздравляю вас, господин президент, это великая победа, – Сакс буквально чеканил слова.

– Думаете? – улыбнулся Рузвельт. – Впрочем, я тоже так считаю.

– Несомненный успех.

– Да, мне понятно. Но я с удовольствием выслушаю ваши соображения.

– Все донельзя просто, господин президент. Это был перелом во всей войне.

– Ужели так?

– Дорогой мой президент, не лукавьте. Вот, смотрите. Если бы мы у этого Мидуэя не выстояли, если бы наш флот был разгромлен, как это случилось некогда с русскими при Цусиме, то мы бы тоже стояли перед угрозой проигрыша войны. Япония стала бы главной силой на всем восточно-азиатском театре. Ну, окончательного проигрыша мы не допустили бы, разумеется, нет, но все, буквально все силы мы обязаны были бы бросить на изнурительную бойню с этими отчаянными азиатами. Это значит, что нашей поддержки лишилась бы не только Россия, но даже и Англия.

– Похоже на то, – сказал Рузвельт.

– А справятся они без нас в Европе? Боюсь, что нет. Положим, русским не нужны наши солдаты. Людей у них пока хватает, хотя они кидают их в бой без счета. Но без нашего оружия, грузовиков, продовольствия они долго не продержатся. Печально, но это так.

– Мы не оставим их без поддержки.

– Теперь не оставим. Благодаря тому, что одержали победу на океане. Сейчас помощь русским надо увеличить. Оружие в первую очередь. Нельзя допустить, чтобы они пустили немцев за Волгу. Если русские удержатся, если сражение на Волге они выиграют, считайте, это будет второй перелом в войне. Уже окончательный.

– Друг мой, вы настоящий стратег. – Рузвельт произнес эти слова с видимым удовольствием.

– Ну, – махнул Сакс рукою. – Тут не надо быть большим стратегом.

– Кстати, – вспомнил Рузвельт. – Вы следите за тем, как идут работы по урану?

– Еще бы, господин президент! – Сакс оживился. – Там все закипает. Промежуточные результаты уже достигнуты.

– Да, и мне что-то похожее докладывали. Неужели, если все получится, мы станем сильнее всех?

– Несомненно.

– Стало быть, ставка на науку была оправдана?

– Иначе и быть не могло. Наука тут оказалась чертовски интересной. Я, знаете ли, тесно общаюсь с физиком Лео Силардом. Удивительный человек!