Пьяный дервиш

Гражданскую войну большевики выиграли. Главная заслуга тут принадлежала Троцкому, его бешеному напору, его умению поднимать в атаку полки. А Ленин в итоге сказал: «Мы Россию завоевали. Теперь надо научиться управлять ею». Но что Россия! Пора учиться управлять миром.

Да, Россию они завоевали. И не скрывали этого. Народ покорился завоевателю. А как быть с близлежащими к бывшей империи народами? Тут особых сомнений у русских революционеров не было. Надо действовать в том же духе – захватывать быстро, настойчиво, не считаясь ни с чем.

Телохранитель, помощник и советчик Троцкого Яков Блюмкин – фигура важная и нужная. Такую фигуру следует продвигать. И Блюмкина посылают на курсы в Академию Красной армии, где, помимо прочего, он усиленно изучает языки. Еще с детства он свободно говорил по-немецки, но теперь его погружают в мир языков восточных, и он довольно хватко усваивает элементарные их основы. После курсов его возвращают в ВЧК. Там нужна его сумасшедшая революционная энергия. Впрочем, его природный авантюризм нужен не меньше. Однако первое задание он получает не на Востоке. Есть проблема поближе. Некоторые сотрудники Гохрана тайно переправляют на Запад ювелирные ценности. Перевалочным пунктом, через который проложен маршрут утечки бриллиантов, жемчугов и золота, выступает Таллинн. Туда и направляют Блюмкина – под видом ювелира Исаева (в качестве прикрытия он взял себе фамилию деда по матери). Новоиспеченный «ювелир», не имея ни малейшей подготовки в этой профессии, блестяще справляется с заданием. Менее чем за два месяца он выявляет всю воровскую цепочку и возвращает в кассу большевиков миллионы золотом.

Овеянный славой, он возвращается в Москву, но его тут же отправляют в Иран, формально – на какой-то пышный и бессмысленный конгресс народов Востока. Тайные полномочия его велики. Денег и помощников у него тоже немало. За несколько месяцев он успевает поднять народное восстание в северных провинциях, сместить одного шаха и поставить другого. На юге Ирана он провозглашает Гилянскую советскую республику, собирает в городке Энзели съезд социал-демократической партии «Адалят» и предлагает переименовать партию в Иранскую коммунистическую. Съезд ему подчиняется, партию переименовывают. И ее тут же принимают в Коминтерн. Исполком Коминтерна в восторге, он ставит перед новой партией важную задачу – отменить англо-иранский договор 1919 года, а заодно ликвидировать монархию. Иранские коммунисты ретиво исполняют и то и другое. Шах изгнан. Древняя Персия без пяти минут республика. Довольный этими достижениями Блюмкин хлопает их лидера Хайдар-хана Аму-оглы Таривердиева по плечу и отбывает на Дальний Восток. Однако после его отъезда за считаные недели все разваливается. Власть в Иране захватывает новый шах, воинственный и властный Реза Пехлеви. Почти всех новоиспеченных коммунистов он сажает в тюрьму. Прощай, республика! Ах, если бы Блюмкин задержался на месяц-другой! Но горячему авантюристу уже не до этого. Его манят Китай, Индия, Непал, а особенно таинственная Шамбала.

За короткое время он объездил половину Азии. И везде – с тайной миссией. В один из заездов в Москву он участвует в создании ИНО – иностранного отдела ЧК-ОГПУ, иными словами – внешней разведки. Он призывает не очень еще опытных ее сотрудников к созданию советской шпионской сети по всему свету. Он – первый реальный и фантастически успешный организатор этой сети. О нем складывают легенды, где невероятные вымыслы перепутаны с еще более причудливой реальностью.

У него поразительная способность к языкам. Еще с детства он свободно говорил на идише и по-немецки. И теперешние курсы в Академии РККА не прошли даром. Ему хватает месяца, чтобы овладеть очередным языком. А далее все это закрепляется практикой путешествий. Он свободно говорит на фарси, арабском, по-монгольски, в Индии на хинди урду и тамили, в Непале на языке чхетри, в других краях Гималаев – на тибетских наречиях.

По дороге он устанавливает советскую власть в Монголии и помогает Сухэ-Батору получить должность главнокомандующего монгольской революционной армией. Затем Блюмкин проникает в Китай и создает там разветвленную разведывательную сеть. Разумеется, он начинает говорить по-китайски. Далее он направляется в Индию и Афганистан, где тоже создает ряд подпольных организаций левой ориентации. Но самое интересное – это его путешествие в Тибет. Он свято верит легендам о Шамбале, он пытается отыскать в ущельях высочайших гор планеты эту волшебную страну, которая (по тайным слухам) являет собою клад высочайших технологий и секретов исчезнувших цивилизаций. Вот почему она есть ключ к овладению миром, как полагают посвященные. Разумеется, русские коммунисты должны вступить в ее священные подземелья первыми. Блюмкин обряжается в одежду ламы, мажет темным кремом лицо и в таком виде бродит по Тибету. Буддийские монахи охотно делятся с ним тайным знанием.

В какой-то момент лжеламу разоблачают, но он достает из секретной складки письмо, удостоверяющее его полномочия. Подписано оно Дзержинским. Тут уже его без промедления везут к самому далай-ламе. Русский разведчик сообщает ему, что советское правительство готово предоставить Тибету в кредит оружие и деньги. Духовному лидеру Тибета, который опасается китайского вторжения, это предложение нравится, он обещает подумать. В своем воображении лама-Блюмкин уже включил Тибет в состав Российской Федерации. (Такое могло бы случиться, будь Дзержинский и Сталин порасторопнее и поумнее, но… Но Дзержинский скоро загадочно умрет, а Сталин все силы души бросит на подготовку собственного термидорианского переворота.)

А далее на горных тропах Тибета происходит вот что: некий лама присоединяется в качестве советника и проводника к знаменитой восточной экспедиции Николая и Елены Рерихов. Рерих поражен умом и познаниями незнакомого ламы, который оказался не просто полезным помощником, но и храбрым защитником. Несколько раз на экспедицию пытались напасть какие-то местные бандиты, и однажды этот лама в одиночку раскидал десяток нападавших, вооруженных палками. После этого случая нападения прекратились. Но самое неожиданное для Рериха заключалось в том, что лама оказался интересным, глубоким собеседником. Он не только понимал мистику Востока, он был в курсе европейских потрясений и страстно рассуждал о свободе, которую должна принести революция. И в какой-то момент Николай Константинович потрясенно записывает в своем дневнике: «Надо же! Оказывается, наш лама умеет говорить по-русски».

А «лама» тем временем, не найдя с первого захода Шамбалы и благословив Рерихов, перебирается на Ближний Восток. Там у него важное дело: он подготавливает антибританское восстание в Палестине. Одновременно он, овладев ивритом, открывает торговлю древними еврейскими книгами. Часть этих книг тайными тропами прибывает из атеистической России. Деньги он выручает неплохие, и они очень нужны – для дела революции на Святой земле.

В этих бесконечных странствиях он выдавал себя то за иудейского проповедника, то за турецкого купца, то за персидского дервиша. В Китае он осваивает приемы восточных единоборств, в Средней Азии привыкает к наркотикам, в Персии отдает дань вину. Он действительно любит выпить, пьет много, но не пьянеет. Впрочем, иногда перебирает. И, когда вокруг никого нет, прикорнув под каким-нибудь фиговым деревом, полусонно напевает или, скорее, бормочет газеллы Руми, а то и строчки Николая Гумилева, самые разные, но чаще из подходящего к месту стихотворения «Пьяный дервиш»:

 

Соловьи на кипарисах, и над озером луна,

Камень черный, камень белый, много выпил я вина.

Мне сейчас бутылка пела громче сердца моего:

«Мир лишь луч от лика друга, все иное – тень его!»

 

Удивительное дело, но эти строки словно питают его энергией. Блюмкин обожает стихи Гумилева, с которым короткое время был дружен.