Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Все началось с головной боли.
Элиот был успешным человеком, руководителем в крупной компании. Его любили коллеги и соседи. Он умел быть обаятельным и обезоруживающе остроумным. У него было все: жена, дети, друзья и кайфовые отпуска на пляже.
И все бы хорошо, если бы не регулярные головные боли. Да не какие-нибудь обычные боли из разряда «закинься ибупрофеном». Ему как будто выдавливали мозги, вкручивая в голову огромный штопор, — и при этом лупили изнутри чугунным шаром по глазницам.
Элиот пил таблетки. Спал днем. Он пробовал не стрессовать, расслабиться, не напрягаться, забить, плюнуть и растереть. Но боль возвращалась снова и снова. Более того, становилась только сильнее. Очень скоро Элиот дошел до того, что уже не мог ни спать ночами, ни работать днем.
В конце концов он пошел к врачу. Врач провернул свои врачебные манипуляции, сделал свои врачебные обследования, получил свои врачебные результаты и сообщил Элиоту печальную новость: у него опухоль мозга — вот прямо тут, в лобной доле. Вот она. Видите? Да-да, серое пятно спереди. Угу, здоровенная. С бейсбольный мяч, наверное.
Хирург вырезал опухоль, и Элиот вернулся домой. Он вышел на работу. Вернулся к семье и друзьям. Казалось, все опять пришло в норму.
Но потом все посыпалось.
Элиот перестал справляться с работой. Задачи, которые он раньше щелкал как орешки, теперь требовали массы концентрации и усилий. Элементарные вопросы — вроде того, писать синей ручкой или черной — могли занимать его часами. Он делал простейшие ошибки и неделями не мог их исправить. Он превратился в черную дыру рабочего графика и игнорировал встречи и дедлайны так, будто они противны самой природе пространства и времени.
Поначалу коллеги его жалели и старались прикрыть. В конце концов, ему из головы только что вырезали опухоль размером с немаленькое яблоко. Но вскоре разгребать за ним стало слишком напряжно, а его оправдания стали уж совсем неадекватными. Ты пропустил встречу с инвестором, чтобы купить новый степлер? Серьезно? Ты чем думал, Элиот?
Месяцы запоротых встреч и околесицы однозначно показали: вместе с опухолью из головы Элиота ушло еще что-то очень важное, заодно прихватив с собой, по мнению коллег, нехилый кусок бюджета компании. Так что Элиота уволили.
При этом и дома все стало как-то паршиво. Представьте диванного лежебоку, которого нафаршировали нерадивым папашей, слегка приправили телевикторинами и оставили печься при температуре 175 °C двадцать четыре часа в сутки. Вот это и был новый Элиот. Он не пошел на игры сына в Малой бейсбольной лиге. Он забил на родительское собрание, чтобы посмотреть марафон бондианы по ТВ. У него даже не возникало мысли, что с женой можно бы разговаривать и почаще, чем раз в неделю.
Для семейных скандалов появились совершенно новые и неожиданные основания — правда, скандалами это было сложно назвать. В скандале нужны две заинтересованные стороны. Но хотя жена Элиота аж кипела от ярости, сам он с трудом улавливал ход развития сюжета. Вместо того чтобы сразу бросаться что-то менять и подлатывать в попытках продемонстрировать родным людям свою любовь и заботу, он оставался замкнутым и безучастным. Он как будто жил вне зоны доступа для всех других обитателей Земли.
В итоге жена не выдержала. Ему не только опухоль вырезали, орала она, но и хреново сердце. Она развелась с ним и забрала детей. Элиот остался один.
Приуныв и вконец растерявшись, Элиот начал думать, как ему реанимировать карьеру. Его завлекли в сомнительные аферы. Мошенник вытянул из него почти все сбережения. Роковая красотка соблазнила его, уговорила на тайную женитьбу, а год спустя подала на развод и откусила половину его собственности. Он кочевал по городу, снимая все более дешевые и убитые квартиры, и через несколько лет благополучно превратился в бомжа. Тогда брат подобрал его с улицы и привез жить к себе. Друзья и близкие с ужасом наблюдали, как всего за несколько лет человек, которым они когда-то восхищались, буквально выбросил свою жизнь на помойку. Никто не мог понять, как так вышло. Было очевидно, что в Элиоте что-то изменилось — что за теми мучительными головными болями скрывалось нечто большее.
Но вот что именно?
Брат Элиота водил его под белы рученьки от одного врача к другому. «Он сам не свой, — говорил он. — С ним что-то не так. На вид все нормально, но это только кажется. Честное слово».
Врачи провели свои врачебные обследования, получили свои врачебные результаты и, к несчастью, заключили, что у Элиота все в норме — по крайней мере в их представлении о норме — и даже лучше среднего. На КТ-снимках все было в порядке. IQ был по-прежнему высоким. Мышление — ясным. Память — отменной. Он мог долго и пространно рассуждать о последствиях своих неудачных решений. Он поддерживал беседы на самые разные темы, юморил и вообще был само очарование. Психиатр заключил, что у Элиота нет депрессии. Напротив, у него высокая самооценка и нет ни малейших признаков хронической тревоги или стресса — в эпицентре бури, которую он вызвал своим безразличием, он сохранял такое спокойствие, будто постиг дзен.
Брат не мог с этим смириться. Что-то было не так. Чего-то он лишился.
Наконец, в отчаянной попытке все-таки найти объяснение он отправил Элиота к знаменитому нейробиологу Антонио Дамасио.
Первым делом Антонио Дамасио сделал то же, что и другие врачи: дал Элиоту кучу тестов на когнитивные способности. Память, рефлексы, интеллект, личность, пространственные отношения, моральные оценки — вот это все. Элиот был безупречен.
Тогда Дамасио сделал то, до чего не додумался ни один другой врач: поговорил с Элиотом — нормально, по-человечески. Его интересовало все: каждая ошибка, каждый промах, каждое сожаление. Как он остался без работы, семьи, дома, сбережений? Расскажите мне о каждом решении, объясните ход своих мыслей (или, если уж на то пошло, их отсутствие).
Элиот мог подробно рассказать, какие решения он принял, — но вот зачем, он сказать не мог. Он без труда излагал факты и последовательность событий и даже подбавлял в нужных местах драматизма, но когда Дамасио просил его проанализировать свою мотивацию: почему он решил, что купить новый степлер важнее, чем встретиться с инвестором, или рассудил, что Джеймс Бонд интереснее собственных детей, — он не знал, что ответить. Эти вопросы ставили его в тупик. Но что еще важнее: его это не смущало. По сути, ему было все равно.
Этот человек из-за своих ошибок и глупых решений потерял все, он напрочь утратил контроль над своей жизнью и прекрасно осознавал, во что ее превратил, — но не проявлял никакого раскаяния, никакого отвращения к себе, даже малейшего стыда. На том свете полно таких, кто покончил с собой из-за куда меньших неудач. Но Элиот не просто спокойно переживал свою катастрофу — он был к ней безразличен.
Вот тут Дамасио осенило: все психологические тесты, которые Элиот проходил, оценивали его способность думать, но ни один из них не оценивал его способность чувствовать. Врачи были так поглощены исследованием мыслительных способностей Элиота, что ни одному не приходило в голову, что, возможно, сбой тут в эмоциональной восприимчивости. А если и приходило, то стандартизированного теста для такой оценки все равно не было.
Тогда один из коллег Дамасио распечатал стопку жутких изображений: жертвы пожаров, места убийств во всех кошмарных подробностях, разрушенные войной города, умирающие от голода дети — и стал поочередно показывать их Элиоту.
Элиот и глазом не моргнул. Он ничего не почувствовал. Его безразличие просто шокировало — он и сам согласился, что это уже патология. Он был уверен, что в прошлом эти изображения его бы, безусловно, зацепили, что его сердце наполнилось бы ужасом и сопереживанием, что от каких-то из них он бы с отвращением отвернулся. Но теперь... Он просто сидел и глядел на самые мрачные стороны человеческого бытия, не испытывая никаких эмоций.
Дамасио понял, что в этом и была вся проблема: знания и мышление Элиота не пострадали, но опухоль и/или ее удаление лишили его способности чувствовать и сопереживать. В его внутреннем мире не осталось ни света, ни мрака — только серый туман без конца и края. Фортепианный концерт дочери вызывал в нем не больше радостных переживаний и отцовской гордости, чем покупка пары новых носков. Потерять миллионы долларов по ощущениям стояло в том же ряду, что и заправить машину, постирать рубашку или посмотреть какую-нибудь чушь по ТВ. Он превратился в ходячую, говорящую равнодушную машину. И каким бы разумным он ни был, без способности расставлять приоритеты и отличать хорошее от плохого он полностью утратил самоконтроль.
Но тогда возникал большой вопрос: если когнитивные способности Элиота (его интеллект, память, внимание) никак не изменились, почему он перестал принимать эффективные решения?
Этот вопрос поставил Дамасио и его коллег в тупик. Всем нам иногда хочется отключить эмоции, потому что из-за них мы часто делаем какую-то тупую хрень, за которую нам потом мучительно стыдно. Психологи и философы веками считали, что сдерживание или подавление эмоций решает все наши жизненные проблемы. Но вот перед нами человек, полностью лишенный чувств и сопереживания, движимый только логикой и рассудком — и при этом в кратчайшие сроки похеривший свою жизнь. И его пример никак не вяжется со всей этой народной мудростью про рациональные решения и самоконтроль.
И тут же возникает второй, не менее каверзный вопрос: если Элиот по-прежнему оставался умником-разумником и мог принимать рациональные решения, то что ж у него работа под откос полетела? Почему он все профукал? Почему игнорировал родных, прекрасно зная, чем это может кончиться? Даже если тебе стали пофиг и семья, и работа, логично было бы все же попытаться их сохранить, разве нет? Те же социопаты вполне в состоянии это понять. Почему же Элиот не смог? Неужели было так сложно время от времени заглядывать на игры Малой лиги? Но утратив способность чувствовать, Элиот утратил и способность принимать решения. Он перестал контролировать свою жизнь.
У всех нас бывало так, что ты вроде прекрасно знаешь, как нужно поступить, но делаешь все наоборот. Все мы откладывали на потом важные дела, игнорировали дорогих нам людей и действовали в ущерб собственным интересам. И, как правило, объясняли это тем, что поддались эмоциям. Мы привыкли считать, что все дело в недисциплинированности и неразумности.
Но история Элиота заставляет в этом усомниться. Она ставит под вопрос саму идею самоконтроля, саму мысль о том, что мы способны осознанно заставить себя делать полезные вещи вопреки своим внутренним импульсам и эмоциям.
Чтобы пробудить в себе надежду, нужно для начала внушить себе чувство контроля над жизнью. Нужно стремиться к чему-то доброму и светлому и верить, что мы сможем «сделать этот мир лучше». Однако многим из нас никак не удается наставить себя на путь истинный. И случай Элиота может открыть нам глаза на то, почему так происходит. Этот бедный, изолированный от общества, одинокий человек, безразлично глядящий на фотографии изломанных тел и разрушенных землетрясением домов, которые легко бы сошли за метафору его собственной жизни; человек, который потерял все, абсолютно все, но умудрялся рассказывать об этом даже с улыбкой, — этот человек послужит ключом к совершенно новому пониманию того, как работает наше сознание, как мы принимаем решения и насколько мы вообще способны на самоконтроль.
Однажды, когда музыканта Тома Уэйтса спросили о его алкоголизме, он буркнул знаменитое: «I’d rather have a bottle in front of me than a frontal lobotomy» («Лучше бутылка зеленого змия, чем фронтальная лоботомия»). Он был при этом явно на бровях. А, да, и еще на всех телеэкранах страны.
Фронтальная лоботомия — это такая хирургическая операция на мозге: вам просверливают через нос дырку в черепе, а потом аккуратно отсекают лобную долю ножом для колки льда. Эта процедура была изобретена в 1935 г. неврологом по имени Антониу Эгаш Мониш. Он обнаружил, что если взять человека с чрезвычайно повышенной тревожностью, суицидальной депрессией и другими психическими расстройствами (вспоминаем про кризис надежды) и правильно искромсать ему мозг, он становится на загляденье спокойным.
Эгаш Мониш был уверен, что лоботомия — в своей усовершенствованной версии — станет средством от всех болезней, и разрекламировал ее всему миру. К концу 1940-х гг. она стала суперхитом: ее делали десяткам тысяч пациентов по всему свету. А Мониш даже получил за свою разработку Нобелевскую премию.
Но к 1950-м гг. люди начали замечать, что если просверлить человеку дыру в голове и срезать ему кусок мозга таким же макаром, как счищаешь лед с лобового стекла, это может вызвать — кто бы мог подумать! — кое-какие негативные последствия. И под «кое-какими негативными последствиями» подразумевается превращение в овощ. Да, эта процедура «исцеляла» пациентов от эмоциональных нарушений, но еще и лишала их способности фокусироваться, принимать решения, строить карьеру и долгосрочные планы, абстрактно мыслить о самих себе. В итоге они становились тупо довольными жизнью зомби. Превращались в Элиотов.
СССР стал, как ни удивительно, первой страной, запретившей лоботомию. Советы объявили, что процедура «противоречит принципам гуманизма» и «превращает психически больного человека в идиота». Тут и остальной мир наконец очухался: уж если Иосиф Сталин рассказывает вам об этике и человеколюбии, то, наверное, дела совсем плохи.
Постепенно лоботомию стали запрещать и в других странах, и к 1960-м гг. почти все стали ее ярыми противниками. Последняя такая операция была проведена в США в 1967 г., и пациент умер. Еще десять лет спустя пьяный Том Уэйтс пробурчал по ТВ свою знаменитую фразу — ну а дальше, как говорится, уже другая история.
Том Уэйтс был лютым алкоголиком и провел большую часть 1970-х в попытках разлепить глаза и вспомнить, где в последний раз оставил сигареты. Параллельно он нашел время сочинить и записать в этот период семь изумительных альбомов. Он писал много, сильно, выигрывал награды, продавал миллионы записей и пользовался популярностью во всем мире. Он был одним из тех редких художников, чье умение выразить состояние человеческой души порой аж пугает.
Его фразочка про лоботомию кажется просто удачной шуткой, но в ней есть скрытая мудрость: она намекает, что лучше страдать от пристрастия к бутылке, чем стать совсем бесстрастным; что лучше быть на самом дне, но иметь надежду, чем жить без нее; что без своих неконтролируемых порывов мы пустое место.
В мире почти всегда существовало некое молчаливое убеждение в том, что все наши проблемы от эмоций и что разуму приходится разгребать бардак, который они устраивают. Так рассуждал еще Сократ: он объявил разум корнем всех добродетелей. В начале эпохи Просвещения Декарт утверждал, что в каждом из нас сосуществуют разумное начало и животные страсти и что эти самые страсти мы непременно должны научиться контролировать. Кант говорил, по сути, примерно то же самое. И Фрейд тоже, хотя у него там еще и сплошные члены. И я уверен, что когда Эгаш Мониш делал в 1935 г. лоботомию своему первому пациенту, он считал, что открыл способ воплотить в жизнь то, о чем философы твердили больше двух тысяч лет: дать разуму контроль над неуправляемыми страстями, чтобы все гребаное человечество наконец взяло себя в руки.
Это убеждение (что с помощью разума мы должны взять верх над эмоциями) дошло до нас сквозь века и продолжает во многом определять нашу культуру. Назовем его Классическим убеждением. Классическое убеждение гласит, что если человек недисциплинирован, несдержан или злобен, это все потому, что он неспособен контролировать свои эмоции, слабоволен или просто псих. По Классическому убеждению, страсти и чувства — это недостатки, ошибки человеческой психики, которые нужно в себе исправить.
И по сей день мы нередко судим людей, исходя из Классического убеждения. Людей с лишним весом высмеивают и стыдят потому, что их полнота воспринимается как недостаток самоконтроля. Они знают, что им надо похудеть, но продолжают есть. Почему? Наверное, с ними что-то не так, заключаем мы. Курильщики — та же история. И наркоманы, естественно, воспринимаются так же, только у них, как правило, есть еще одно клеймо: мы априори считаем их преступниками.
Для людей с депрессией и суицидальными наклонностями Классическое убеждение может быть даже опасным: мало кому становится легче, когда ему говорят, что он сам, придурок, виноват в неспособности наполнить свою жизнь надеждой и смыслом и что, может, если бы он поднапрягся и пошевелился, мысль повеситься на своем галстуке не казалась бы ему такой соблазнительной.
Мы считаем, что потакать своим эмоциональным порывам значит низко пасть в моральном плане. Мы воспринимаем недостаток самоконтроля как изъян в характере человека. И напротив, превозносим тех, кому удается задавить в себе все эмоции. У нас коллективно стоит на спортсменов, бизнесменов и вождей, которые смогли превратить себя в бессердечных, высокоэффективных роботов. Если гендир спит под рабочим столом и не видит своих детей по шесть недель кряду — вот это да, целеустремленность! Видали? Стать успешным может каждый!
Конечно, нетрудно заметить, как легко Классическое убеждение порождает всякие другие пагубные… хм, убеждения. Если Классическое убеждение справедливо, мы должны уметь держать себя под контролем, избегать взрывов эмоций, не совершать преступлений в состоянии аффекта, отказываться от вредных привычек и мелких слабостей — и все это только за счет силы воли. А если нам это не удается, вывод один: какие-то мы бракованные.
Отсюда эта ложная уверенность, будто для полного счастья нам обязательно нужно себя изменить. Ведь если мы не в состоянии добиться своей цели, сбросить лишний вес, получить должность повыше или приобрести новый навык, это, без всяких сомнений, признак нашей неполноценности. А потому, чтобы не утратить надежду, мы решаем, что непременно должны себя изменить, стать совершенно новым, другим человеком. Стремление измениться подзаряжает нас свежей порцией надежды. «Старый я» не мог избавиться от жуткой тяги к сигаретам, но «новый я» сможет. И мы снова бежим все по тому же замкнутому кругу.
Так постоянное желание измениться превращается в своего рода зависимость: каждый цикл «нового меня» заканчивается утратой самоконтроля и ощущением, что пора «менять себя» снова. Каждый цикл — новая доза надежды. Но Классическое убеждение — истинный корень проблемы — по-прежнему не вызывает ни у кого сомнений или подозрений, не говоря уж о мысли наконец от него избавиться, как от сорняка.
За последние пару столетий вокруг этой идеи «изменения себя» расползлась, как запущенное акне, целая индустрия. Эта индустрия пичкает нас лживыми обещаниями и сулит даровать ключи к счастью, успеху и самоконтролю. Но на деле добивается лишь одного: усиления все тех же импульсов, которые изначально заставляют людей чувствовать себя ущербными.
Проблема в том, что человеческое сознание куда сложнее любого «ключа». И просто так изменить себя не получится — более того, я готов поспорить, что это далеко не всегда нужно.
Мы цепляемся за эту сказку о самоконтроле, потому что уверенность в безграничной власти над самим собой — это один из главных источников надежды. Мы хотим верить в то, что изменить себя так же просто, как найти в себе неприглядные черты. Мы хотим верить в то, что предпринять реальные действия не труднее, чем решить их предпринять и собрать для этого в кулак волю и душевные силы. Мы хотим верить в то, что мы сами хозяева своей судьбы и можем добиться исполнения всех своих желаний.
Но открытие, которое благодаря Элиоту сделал Дамасио, тем и ценно, что показало несостоятельность Классического убеждения. Если бы оно было справедливо, если бы от нас по жизни требовалось лишь научиться контролировать свои эмоции и принимать решения, опираясь на доводы рассудка, Элиот был бы просто суперменом — бесконечно работоспособным, неудержимым и беспощадным в своей практичности. А лоботомии были бы нарасхват. Мы бы копили на них деньги, как сейчас копят на увеличение груди.
Но лоботомии никому не помогают, а Элиот потерял в этой жизни все.
На самом деле для того, чтобы обрести контроль над собой, одной силы воли мало. Как оказалось, без эмоций нам не обойтись: от них во многом зависят все наши решения и поступки. Мы просто не всегда это замечаем.
Давайте представим, что ваш разум — это автомобиль. Назовем его Машиной сознания. Ваша Машина сознания едет по магистрали жизни, на которой попадаются перекрестки, съезды и въезды. Эти дороги и перекрестки символизируют решения, которые вам нужно принять по ходу путешествия, и от них зависит, куда вы приедете.
В Машине сознания едут двое: мозг Думающий и мозг Чувствующий. Думающий мозг — это ваш сознательный мыслительный процесс, ваша способность производить расчеты, делать обоснованный выбор между разными вариантами и выражать мысли с помощью языка. Чувствующий мозг — это ваши эмоции, импульсы, интуиция и инстинкты. Пока ваш Думающий мозг рассчитывает схему взносов по кредитной карте, Чувствующий мозг хочет все продать и сбежать на Таити.
У каждого из них есть свои сильные и слабые стороны. Думающий мозг — исполнительный, точный и объективный. Он методичен и рационален, но при этом медлителен. Он требует много энергии и сил и, как мышца, нуждается в регулярных тренировках, но может дать сбой, если его перенапрячь. Чувствующий мозг, наоборот, делает выводы быстро и без усилий. Но у него другая проблема: он часто бывает необъективен и нерационален. И вообще имеет дурную склонность все драматизировать — эдакая внутренняя истеричка.
Думая о себе и своем мыслительном процессе, мы, как правило, представляем, что ведет нашу Машину сознания Думающий мозг, а Чувствующий мозг сидит на пассажирском месте и орет во всю глотку, куда ему на этот раз надо. Мы едем себе тихонько по спланированному маршруту от одной цели к другой, думаем о том, как будем добираться домой, и тут чертов Чувствующий мозг замечает какую-нибудь блестяшку, какую-нибудь аппетитную или забавную штучку, выкручивает руль в другую сторону — и мы выскакиваем на встречную полосу, сминая и чужие Машины сознания, и свою собственную.
Это, опять же, Классическое убеждение: уверенность в том, что нашей жизнью целиком и полностью управляет рассудок, а эмоции надо приструнить — пусть сядут ровно, заткнутся и не мешают взрослым рулить. За жестокое обращение с эмоциями принято себя хвалить — ведь вы достигли вершин самоконтроля.
Но Машина сознания устроена совсем иначе. Когда Элиоту удалили опухоль, его Чувствующий мозг на полном ходу вылетел из распахнутой дверцы на обочину — но его жизнь не стала от этого лучше. Машина его сознания просто заглохла. Чувствующий мозг пациентов, перенесших лоботомию, оказывается связан по рукам и ногам и заперт в багажнике — и от этого они становятся лишь апатичными и ленивыми, неспособными, как правило, ни встать с кровати, ни самостоятельно одеться.
А вот Том Уэйтс почти всегда жил одним Чувствующим мозгом — и ему платили бешеные деньги за то, чтобы он посидел пьяным на телевизионном ток-шоу. Такие дела.
Вывод: за рулем Машины сознания сидит Чувствующий мозг. И меня не волнует, каким умником вы себя мните и сколько у вас регалий, — вы все равно один из нас, зазнайка. Вы такой же безумный мясной робот под управлением Чувствующего мозга, как и все мы. И не надо тут своими телесными жидкостями брызгать, пожалуйста.
Машину сознания ведет Чувствующий мозг, потому что к действиям нас подталкивают эмоции. На самом деле действия и есть эмоции. Эмоции — это биологическая гидросистема, которая приводит наше тело в движение. Страх — это не какое-то волшебное порождение нашего мозга. Нет, это реакция нашего тела. Это сжавшийся желудок, напряжение мышц, выброс адреналина, нестерпимое желание перенести свое тело в пустое, открытое пространство. Думающий мозг обитает только в синаптических связях внутри вашей черепной коробки, а Чувствующий мозг — это мудрость и идиотизм всего вашего тела. Ярость провоцирует резкие движения. Тревога заставляет забиться в дальний угол. Радость оживляет лицевые мышцы, а грусть приводит к тому, что вы словно пытаетесь сделать свое существование как можно менее заметным. Эмоции подталкивают нас к действиям, а действия порождают эмоции. Они неотделимы друг от друга.
Из этого всего логически вытекает самый простой и очевидный ответ на извечный вопрос: почему мы не делаем то, что нужно сделать, хотя отлично об этом знаем?
Потому что не хочется.
Все проблемы с самоконтролем объясняются не отсутствием информации, дисциплины или ума, а эмоциями. Самоконтроль — это эмоциональная проблема, лень — это эмоциональная проблема, прокрастинация — это эмоциональная проблема, нерезультативность — это эмоциональная проблема, импульсивность — это эмоциональная проблема.
И это хреново. Потому что с эмоциональными проблемами разобраться куда труднее, чем с логическими задачами. Чтобы рассчитать ежемесячные взносы по кредиту на машину, есть уравнение. Но нет такого уравнения, чтобы определить самый подходящий момент для разрыва неудачных отношений.
И, как вы, наверное, уже догадываетесь, даже если вы мозгами понимаете, как надо изменить свое поведение, это совершенно не значит, что вы измените его на практике. (Поверьте мне, я прочитал примерно двенадцать книжек о правильном питании — но пишу это, уминая буррито.) Мы знаем, что пора прекращать курить, есть сахар или перемывать кости друзьям в их отсутствие, но продолжаем как ни в чем не бывало. И не потому, что не можем иначе, а потому, что не хочется.
Эмоциональные проблемы иррациональны, а значит, против них не работают никакие логические доводы. Отсюда еще более безрадостный вывод: эмоциональные проблемы требуют эмоциональных решений. То есть ими полностью заведует Чувствующий мозг. А судя по тому, как рулит Чувствующий мозг большинства людей, это просто страх.
Тем временем Думающий мозг сидит на пассажирском месте и воображает, будто полностью контролирует ситуацию. Если Чувствующий мозг — водитель, Думающий — навигатор. Он обложился стопками карт реального мира, которые начертил и собрал в течение жизни. Он знает, как вернуться в исходную точку и найти альтернативный путь к той же цели. Он знает, куда лучше не заезжать и где можно срезать. Он справедливо считает себя разумным, рациональным мозгом и верит, что это дает ему особое право вести Машину сознания туда, куда он считает нужным. Но, увы, это не так. Как однажды заметил Даниэль Канеман, Думающий мозг — это «второстепенный персонаж, который считает себя героем».
Как бы они порой друг друга ни ненавидели, оба наши мозга тесно связаны между собой. Чувствующий мозг порождает эмоции, которые заставляют нас действовать, а Думающий мозг подсказывает, на что эти действия лучше направить. Но ключевое слово здесь «подсказывает». Думающий мозг неспособен контролировать Чувствующий мозг, но может влиять на него — и порой очень существенно. Думающий мозг может убедить Чувствующий мозг выбрать другую дорогу к лучшему будущему, развернуться на 180 градусов, когда совершил ошибку, или отправиться исследовать те пути и места, которые раньше даже не принимались в расчет. Но Чувствующий мозг — страшный упрямец, и если ему приперло ехать куда-то, он поедет, вне зависимости от того, сколько доводов ему приведет Думающий мозг. Моральный психолог Джонатан Хайдт сравнивает эти два мозга со слоном и его наездником: наездник может легонько тянуть и подталкивать слона в каком-то направлении, но в итоге слон все равно пойдет туда, куда захочет.
У Чувствующего мозга, каким бы классным он ни был, есть своя темная сторона. В Машине сознания он ведет себя как муж-грубиян, который ни в какую не желает остановиться и спросить дорогу: его бесит, когда ему говорят, куда ехать, и он откусит вам голову, если будете критиковать его вождение.
Во избежание скандалов и ради сохранения надежды Думающий мозг вырабатывает привычку оправдывать и обосновывать поездки туда, куда Чувствующий мозг уже и так решил отправиться. Если Чувствующему мозгу захочется мороженого, вместо того, чтобы отговаривать его, приводя неприятные факты о рафинированном сахаре и лишних калориях, ваш Думающий мозг рассудит: «А знаете что, я сегодня так уработался. Я заслужил мороженое», — и Чувствующий мозг отзовется ощущением легкости и удовлетворения. Если Чувствующий мозг решит, что ваш партнер сволочь, а вы во всем и всегда правы, ваш Думающий мозг тут же припомнит случаи, когда вы действительно были само спокойствие и смирение, а ваш партнер тайно замышлял сломать вам жизнь.
Таким образом, два мозга устанавливают между собой откровенно нездоровые отношения и ведут себя так, как, возможно, вели себя ваши мама и папа, когда вы семьей ездили куда-нибудь на машине. Думающий мозг сочиняет бредни, лишь бы сделать Чувствующему мозгу приятно. А Чувствующий мозг взамен обещает не вылетать на встречку, сшибая всех и вся на своем пути.
Думающий мозг с невероятной легкостью попадается на эту удочку и начинает прокладывать исключительно те маршруты, по которым Чувствующий мозг захочет поехать. Это называется «искажением в собственную пользу» — и оно лежит в основе почти всех гадостей, на которые способно человечество.
Как правило, искажение в собственную пользу просто делает вас пристрастным и слегка эгоцентричным. Вы считаете, будто то, что кажется вам правильным, и есть правильно. Вы делаете поспешные выводы о людях, местах, группах и идеях — зачастую несправедливые или даже несколько опрометчивые.
Но в своей крайней форме искажение в собственную пользу может конкретно заморочить вам голову, заставить поверить в то, чего нет, размыть воспоминания и преувеличить факты — и все из-за потакания бесконечным капризам Чувствующего мозга. Если Думающий мозг слаб и неопытен — или если Чувствующий мозг уж очень разошелся, — Думающий мозг сдает позиции и безропотно терпит его безумные выходки и опасные маневры. Он теряет способность делать собственные выводы и оспаривать решения напарника.
И тогда Машина сознания рискует превратиться в Клоунскую машину — с огромными, пружинящими красными колесами и цирковой музыкой, орущей из динамика. Это случается при полной капитуляции Думающего мозга перед Чувствующим, когда все ваши жизненные цели сводятся исключительно к удовлетворению собственных желаний, когда истина заворачивается в мультяшную обертку искажения в собственную пользу, когда все убеждения и принципы пропадают в океане нигилизма.
Клоунская машина с завидным постоянством сворачивает в сторону зависимостей, нарциссизма и насилия. Люди с Клоунской машиной в голове легко подпадают под влияние личностей или групп, которые стабильно обеспечивают их ощущением комфорта — будь то религиозный лидер, политик, гуру самопомощи или сомнительный интернет-форум. Клоунская машина с удовольствием давит чужие Машины сознания (т.е. других людей) своими большущими упругими красными шинами, потому что ее Думающий мозг легко находит этому оправдание: в его интерпретации они всегда этого заслуживают — потому что они злы, ничтожны или повинны в какой-то надуманной проблеме.
Некоторые Клоунские машины прут исключительно в сторону веселья — их интересуют только бухло, секс и тусовки. Другие рулят к власти. Это самые опасные Клоунские машины, потому что их Думающий мозг научился оправдывать жестокость и пренебрежение, с которыми они относятся к другим людям, якобы научно обоснованными теориями об экономике, политике, расе, генетике, гендере, биологии, истории и т.д. Порой Клоунские машины стремятся еще и к ненависти, потому что ненависть доставляет им своеобразное удовольствие, подкрепляет уверенность в себе. Такое сознание склонно к праведному гневу, потому что, направляя его на какую-то внешнюю цель, оно подпитывает в себе веру в собственное моральное превосходство. Это неизбежно подталкивает его крушить чужие Машины сознания, потому что только разрушение и подавление внешнего мира могут унять его бесконечный внутренний зуд.
Вызволить Думающий мозг из Клоунской машины очень трудно. Он уже так привык терпеть издевательства Чувствующего мозга, что у него возникает нечто вроде стокгольмского синдрома: он не представляет себе жизни без потакания Чувствующему мозгу. Он не понимает, как можно не согласиться с Чувствующим мозгом или не дать ему поехать по выбранной дороге, и будет возмущаться, если вы скажете ему, что это следовало бы делать. В Клоунской машине некому выдавать независимые идеи, взвешивать за и против, пересматривать мнения и убеждения. В этом смысле человек с Клоунской машиной в голове вообще перестает быть индивидуальностью.
Именно поэтому лидеры, создающие вокруг своей личности культ, всегда начинают с того, что убеждают людей засунуть их Думающий мозг как можно дальше. Поначалу людям кажется, что в этом есть какая-то глубокая мудрость, — ведь Думающий мозг вечно критикует Чувствующий и тычет его носом во все промахи. Так что заткнуть его на какое-то время было бы очень приятно и хорошо. Но люди вечно путают то, что хорошо по их ощущениям, с тем, что действительно хорошо.
Эта метафорическая Клоунская машина была знакома еще античным философам, которые говорили об опасности чрезмерного потакания своим желаниям и культа чувств. Страх перед Клоунской машиной породил древнегреческое и древнеримское учение о добродетелях, а позже заставлял христианскую церковь продвигать идею воздержания и самоотверженности. И античные философы, и церковь видели, какие ужасы творят самовлюбленные, деспотичные властители. И все больше верили в то, что единственный способ победить Чувствующий мозг — скрутить его в бараний рог и перекрыть ему кислород, чтобы он не рванул и не разнес в щепки все вокруг. Отсюда и пошло Классическое убеждение: если хочешь быть хорошим человеком, изволь подчинить свой Чувствующий мозг Думающему, поставить разум над эмоциями и долг над желаниями.
На протяжении большей части своей истории люди были жестокими, суеверными и безграмотными. В Средние века они развлекались издевательствами над кошками и приводили детишек посмотреть, как местному грабителю отсекают на городской площади яйца. По сути, мир населяли импульсивные ублюдки-садисты, и жить в нем почти все то время было сомнительным удовольствием — и виной тому в основном был безудержный разгул Чувствующего мозга, которым страдали практически все и вся. Классическое убеждение часто бывало единственной преградой, отделявшей цивилизацию от тотальной анархии.
Но в последние пару сотен лет что-то изменилось. Люди стали делать поезда и машины, изобрели центральное отопление и прочие полезные штуки. Экономическое благополучие превзошло человеческие ожидания. Люди перестали бояться, что умрут от голода или что их казнят за оскорбление короля. Жизнь стала гораздо легче и комфортнее. И появилась масса свободного времени, так что теперь можно было сидеть, думать и переживать из-за всего этого экзистенциального дерьма, на которое они раньше даже внимания не обращали.
В результате в конце XX в. возникло несколько движений за права Чувствующего мозга. И действительно, освобождение Чувствующего мозга из-под гнета Думающего принесло невероятное облегчение миллионам людей (и продолжает приносить по сей день).
Но проблема в том, что люди стали заходить в этом направлении слишком далеко. Поначалу они просто признали свои чувства и их право на существование, но вскоре ударились в другую крайность и решили, что в мире нет ничего важнее их чувств. Особенно этой идеей увлеклись белые яппи среднего класса, которые росли несчастными и обделенными в тисках Классического убеждения, а затем, в гораздо более старшем возрасте, восстановили связь со своим Чувствующим мозгом. Поскольку никаких реальных проблем, кроме плохого настроения, в жизни этих людей никогда не было, они ошибочно заключили, что чувства — это главное в жизни, а карты и маршруты Думающего мозга — просто досадная помеха, не дающая предаться этим самым чувствам. Многие из них окрестили свой разрыв с Думающим мозгом в пользу Чувствующего «духовным ростом» и убедили себя, что, не будь они такими зацикленными на себе придурками, они бы никогда не достигли этого просветления — хотя в реальности они стали, опять же, рабами Чувствующего мозга. Это все та же Клоунская машина, но с «духовно» окрашенным кузовом.
Потакание эмоциям ведет к кризису надежды, но к тому же ведет и их подавление.
Человек, который игнорирует свой Чувствующий мозг, отгораживается от всего остального мира. Отказываясь от эмоций, он отказывается от оценочных суждений — то есть даже не пытается понять, что хорошо, а что плохо. В итоге он становится равнодушным к жизни и результатам собственных решений. Ему становится трудно общаться с другими людьми. От этого страдают его отношения. И в конце концов, хроническое равнодушие устраивает ему свидание с Неприятной правдой. Ведь если вы не можете решить, что для вас важно, а что нет, у вас пропадает стимул что-либо делать. А если у вас нет стимула что-либо делать, зачем вообще жить?
В то же время человек, который игнорирует свой Думающий мозг, становится импульсивным и эгоистичным и начинает искажать реальность, чтобы оправдать свои бесконечные, неутолимые желания и прихоти. Кризис надежды настигает его оттого, что, сколько бы он ни ел, ни пил, ни трахался и ни подчинял себе других, ему всегда будет мало — в этом никогда не будет достаточного смысла, ничто из этого никогда не покажется достаточно значимым. Он как будто оказался на беговой дорожке отчаяния, которую никак нельзя остановить: он все бежит куда-то, но на самом деле не двигается с места. А стоит затормозить, как его тут же настигает Неприятная правда.
Знаю. Я опять драматизирую. Но уж извини, Думающий мозг, приходится. Иначе Чувствующий мозг заскучает и закроет книжку. Вы когда-нибудь задумывались, почему не можете оторваться от интересного текста? Это не вы глотаете страницу за страницей, идиот, а ваш Чувствующий мозг. Все дело в ожидании и предвкушении, радости открытия и удовлетворении от того, что конфликт был разрешен. Хорошо написанный текст — это текст, который одновременно включает и стимулирует оба мозга.
А в этом как раз и есть наша главная задача: припрячь оба мозга, сделать из них взаимодействующее, согласованное единое целое. Ведь если самоконтроль — это иллюзия, которую порождает раздутое самомнение нашего Думающего мозга, тогда наше спасение в принятии себя — в принятии наших эмоций и работе с ними, а не их подавлении. Но чтобы научиться принимать себя, нам с тобой, Думающий мозг, придется немного потрудиться. Давай поговорим. Встретимся в следующем разделе.
Привет, Думающий мозг.
Как дела? Как семья? Решил тот вопрос с налогами?
А вообще стоп. Не суть. Совсем забыл: мне насрать.
Слушай, я знаю, что Чувствующий мозг временами сильно портит тебе жизнь. Рушит важные отношения. Заставляет делать глупые звонки в три часа ночи. Или постоянно закидывается веществами, которые совсем не идут вам на пользу. Я знаю, что есть такие штуки, которые ты хотел бы, но не можешь контролировать. И я понимаю, что порой эта проблема убивает в тебе всякую надежду.
Но вот что я тебе скажу: да, Чувствующий мозг бесит тебя своими вечными «хочу», своими порывами и тупейшими решениями. Но нужно проявить к нему сочувствие. Потому что это единственный язык, который он понимает, — язык эмпатии. Чувствующий мозг — хрупкое создание, ведь он и есть все эти ваши хреновы эмоции в чистом виде. К сожалению, с ним нельзя иначе. Да, было бы куда лучше, если бы ему можно было просто показать табличку с расчетами — и он бы сразу понял все так же, как мы это понимаем. Но нет, ничего не выйдет.
Вместо того чтобы бомбардировать Чувствующий мозг фактами и доводами, попробуй для начала спросить его, как ему та или иная идея. Скажи что-то вроде: «Эй, Чувствующий мозг, как насчет сходить сегодня в тренажерку?», или «Как тебе идея поменять сферу деятельности?», или «А может, нам все продать и махнуть на Таити, как считаешь?».
Чувствующий мозг не ответит словами. Слова — это для него слишком медленно. Он ответит чувствами. Знаю-знаю, это и так очевидно, но ты, Думающий мозг, порой жутко тупишь.
Чувствующий мозг может ответить ленью или тревогой. Или даже целым набором эмоций: немножко предвкушения и радости — и там же щепотка раздражения. Как бы то ни было, ты, Думающий мозг (т.е. более ответственный обитатель этой черепной коробки), не должен с ходу осуждать возникшие чувства. Охватила лень? Ну, не страшно, мы все порой ленимся. Приступ ненависти к себе? Быть может, стоит обсудить это подробнее. А тренажерный зал подождет.
Очень важно давать Чувствующему мозгу выплеснуть все свои сопливые, идиотские чувства. Вышвырни их наружу, пусть подышат, потому что чем больше они проветриваются, тем слабее хватаются за руль вашей Машины сознания.
Затем, когда взаимопонимание с Чувствующим мозгом будет достигнуто, можно обратиться к нему единственным понятным ему образом — посредством чувств. Можно подумать обо всех приятных бонусах новых привычек, которыми ты хотел бы обзавестись. Можно упомянуть все блестяшки, все аппетитные и забавные штучки, которые ждут вас на этом пути. Можно напомнить Чувствующему мозгу, какие классные ощущения возникают после тренировки, как здорово вы будете смотреться на пляже этим летом, как вы будете себя уважать, если не отступитесь от своих целей, как счастливо вам вообще живется, когда вы следуете собственным правилам и служите примером для своих близких.
Представь, что ты торгуешься со своим Чувствующим мозгом, как с марокканским продавцом ковров: он должен поверить, что ты предлагаешь ему выгодную сделку, — а иначе вы будете долго кричать и махать руками, но ничего не добьетесь. Быть может, стоит согласиться на что-то, чего хочется Чувствующему мозгу, если он согласится на что-то, чего ему не хочется. Посмотрите любимый сериал, но с беговой дорожки в зале. Потусите с друзьями, но только после того, как оплатите все счета за месяц.
Начни с чего-то попроще. Помни о том, что Чувствующий мозг ужасно впечатлительный и совершенно неразумный.
Если ты предложишь ему свою идею ненавязчиво и с приятным эмоциональным довеском (примеры: хорошее самоощущение после тренировки; чувство, что вы занимаетесь важной и полезной работой; уважение и восхищение со стороны ваших детей), Чувствующий мозг тоже среагирует какой-то эмоцией — позитивной или негативной. Если эмоция позитивная, Чувствующий мозг захочет проехать немного в эту сторону — но только совсем немножко! Помни: чувства быстро проходят. Поэтому и нужно начинать с чего попроще. Давай просто наденем сегодня кроссовки для тренажерного зала, Чувствующий мозг. И все. А там как пойдет.
Если ответ Чувствующего мозга негативный, нужно просто принять эту негативную эмоцию, предложить другой компромисс и посмотреть, какая теперь будет реакция. Вспенить, смыть и повторить.
Но что бы ты ни делал, главное, не бодайся с Чувствующим мозгом. От этого становится только хуже. Во-первых, ты не победишь — никогда. Рулит всегда Чувствующий мозг. Во-вторых, если будешь спорить с ним из-за его негативных эмоций, этих самых негативных эмоций станет только больше. Оно тебе надо? Ты же у нас за умного, Думающий мозг.
Этот диалог с Чувствующим мозгом будет продолжаться очень долго, вы будете возвращаться к нему еще несколько дней, недель, может даже месяцев. Если не лет. Для таких диалогов нужна практика. Вполне возможно, придется еще учиться распознавать, какую именно эмоцию выдает твой Чувствующий мозг. Думающий мозг некоторых людей так долго игнорировал Чувствующий, что не сразу начинает его понимать. А у кого-то, может быть, возникнет другая проблема: потребуется учить свой Думающий мозг высказываться, заставлять его предлагать собственные идеи (иное направление), независимые от мнения Чувствующего мозга. Тогда придется задаться вопросом: «А что, если желания и ощущения моего Чувствующего мозга — ошибка?» И потом рассматривать альтернативные варианты. Поначалу это будет трудно. Но чем чаще этот диалог будет происходить, тем чаще оба мозга будут прислушиваться друг к другу. Чувствующий мозг начнет делиться самыми разными эмоциями, а Думающий мозг будет лучше понимать, как помочь ему с выбором поворотов на жизненном пути.
Это то, что в психологии называется «эмоциональная саморегуляция» — по сути, она сводится к тому, чтобы понатыкать вдоль дороги жизни побольше заграждений и знаков «Одностороннее движение», чтобы не дать Чувствующему мозгу слететь с обрыва. Задача трудная, но, пожалуй, это единственное, что ты можешь сделать.
Потому что контролировать чувства ты, Думающий мозг, не можешь. Самоконтроль — это иллюзия. Иллюзия, которая возникает, когда оба мозга сходятся во мнении и придерживаются одного курса. Иллюзия, которая дает людям надежду. А когда Думающий мозг не в ладах с Чувствующим, люди чувствуют себя беспомощными, и мир вокруг начинает казаться им безнадежным. Единственный способ постоянно поддерживать в себе эту иллюзию — регулярно заставлять Думающий и Чувствующий мозг общаться друг с другом и находить точки соприкосновения. Это навык, и он мало чем отличается от любого другого навыка — например, игры в водное поло или жонглирования ножами. Над ним надо работать. И без неудачных попыток тут не обойтись. Быть может, вы рассечете себе руку и заляпаете кровью все вокруг. Но это плата за входной билет.
И вот с этим у тебя, Думающий мозг, все хорошо. Может, у тебя и нет самоконтроля, но ты способен контролировать смысл. Это твоя суперсила. Твой дар. Ты можешь контролировать смысл своих импульсов и чувств. Ты можешь интерпретировать их так, как тебе угодно. Ты сам чертишь свою карту. И это невероятно мощная сверхспособность, потому что, приписывая своим эмоциям то или иное значение, ты можешь влиять на то, как Чувствующий мозг будет на них реагировать.
Вот отсюда и берется надежда. Вот так и возникает чувство, что нас ждет приятное и плодотворное будущее — нужно лишь найти разумное и полезное объяснение дерьму, которое на тебя вываливает Чувствующий мозг. Вместо того чтобы оправдывать его порывы и подчиняться его желаниям, попробуй взглянуть на них со стороны и проанализировать. Изменить их форму и характер.
На это, однозначно, нацелена вся хорошая психотерапия. Принятие себя, эмоциональный интеллект и все такое. Вообще-то, вот это «научите свой Думающий мозг понимать и привлекать Чувствующий мозг к сотрудничеству, а не осуждать его и воспринимать как злобного засранца» лежит в основе и когнитивно-поведенческой терапии (CBT — cognitive behavioral therapy), и терапии принятия и ответственности (ACT — acceptance and commitment therapy), и еще кучи других забавных аббревиатур, придуманных клиническими психологами, чтобы облегчить нам жизнь.
Наш кризис надежды очень часто начинается с общего ощущения, что мы неспособны контролировать самих себя и свою судьбу. Мы чувствуем себя жертвами окружающего мира или, еще хуже, собственного сознания. Мы боремся с Чувствующим мозгом, стараясь добиться от него покорности. Или, наоборот, бездумно ему подчиняемся. Мы комплексуем из-за Классического убеждения и стараемся сидеть тихо и не отсвечивать. В некотором смысле современный мир с его изобилием и активной коммуникацией только усиливает наши страдания от иллюзии самоконтроля.
Но ты, Думающий мозг, можешь взять на себя ответственную миссию: научиться играть с Чувствующим мозгом по его правилам. Создать такую обстановку, в которой он будет делиться с тобой своими лучшими, а не худшими, прозрениями и идеями. Принять его и начать сотрудничать, а не отбиваться от него — что бы он перед тобой ни вываливал.
Все остальное (любые суждения, убеждения и бахвальство) — это иллюзия. И всегда ею было. Нет у тебя контроля, Думающий мозг. Не было и не будет. Но это не повод терять надежду.
После истории с Элиотом и массы других исследований Антонио Дамасио написал знаменитую книгу «Ошибка Декарта». В ней он утверждает, что в то время, как Думающий мозг отвечает за логическую, фактологическую форму знания, Чувствующий мозг работает с собственным типом знания — оценочным. Думающий мозг сводит воедино факты, данные и наблюдения. А Чувствующий мозг выносит на основе тех же фактов, данных и наблюдений свои оценочные суждения. Чувствующий мозг решает, что хорошо, а что плохо, что желательно, а что нежелательно — и, главное, чего мы заслуживаем и чего не заслуживаем.
Думающий мозг объективен и беспристрастен. Чувствующий мозг субъективен и пристрастен. И что бы мы ни делали, нам никак не перевести одну форму знания в другую. В этом настоящая проблема надежды. Редко бывает такое, чтобы мы умом не понимали, как это — перестать жрать в таких количествах углеводы, начать раньше вставать по утрам или бросить курить. Другое дело, что где-то в глубине своего Чувствующего мозга мы решили, что не заслуживаем других привычек и не стоит даже пытаться. И потому все мысли о том, чтобы что-то поменять, вызывают лишь тоску и уныние.
Это чувство никчемности, как правило, результат какого-то дерьма, с которым мы столкнулись по жизни. Мы переживаем какое-то жуткое событие, и наш Чувствующий мозг решает, что мы сами заслужили эту катастрофу. А потом, вопреки всем уговорам Думающего мозга, начинает упорно повторять и заново переживать все ту же фигню.
Это фундаментальная проблема самоконтроля. Это фундаментальная проблема надежды — дело не в недоразвитом Думающем мозге, а в недоразвитом Чувствующем, который вынес и стал применять неверные оценочные суждения о себе и о мире вокруг. И вот к этому и должно сводиться все, что хоть отдаленно напоминает психологическую помощь: нужно сначала по-честному разобраться со своими внутренними оценками, а уже потом — с внешними проблемами.
Другими словами, проблема не в том, что мы не знаем, как не получить по лбу. Проблема в том, что когда-то, возможно, очень давно, мы получили по лбу, но вместо того, чтобы дать сдачи, решили, что так нам и надо.
Войти с помощью соц. сетей: