73

Джек лежал совершенно опустошенный и мучительно раздумывал о том, было ли то, что он делал с Биркс, изменой Саре.

Традиционного контакта не было.

«Пожалуйста, Джек, подержи меня за руку», – попросила она, и Джек не смог ей отказать в такой малости. Знал был он, что потом произойдет.

А произошло следующее. Биркс вроде бы спала, уткнувшись Джеку в плечо, но он чувствовал, как волны опьяняющего расслабления прокатываются по его спине. Затем приятно защекотало суставы, закружилась голова, и он вдруг почувствовал жар разгоряченного женского тела. Джек намеренно глядел по сторонам, стараясь убедиться, что ничего такого не происходит, но все сопутствующие ощущения были при нем, как будто все совершалось прямо сейчас.

Это было настолько необычно и восхитительно, что Джек, не в силах оказать сопротивление, прошел по всем ступеням – от начала до конца.

И вот теперь Биркс спала, а Джек лежал и прислушивался к ее дыханию. Девушка дышала тихо, как мышка.

Джек вспомнил, как познакомился с Глокусом, двухметровым удавом Биркс.

Тот выбрался из стенной дыры, как только Биркс вынула из нее пробку.

– Поздоровайся с Джеком, шалунишка, – сказала хозяйка, и удав легко шлепнул Джека хвостом.

Затем он попытался забраться под ванну, но Биркс его остановила. Она озабоченно ощупала брюхо своего любимца и строго спросила:

– Ты опять ел кроликов мистера Барцмана?

– Он ворует кроликов? – удивился Джек, наблюдая за двигающимися кольцами удава. Бедняга пытался улизнуть под ванну.

– Да. И самое страшное, что мистер Барцман – художник-психоделик. Он расписывает кроликов и через них постигает суть мироздания.

– Через кроликов?

– Через их образы. Он красит кроликов в различные цвета, а поскольку краски ядовиты, у бедного Глокуса потом болит живот, – пояснила Биркс и погладила своего любимца.

– А что же мистер Барцман? Как он относится к воровству его кроликов?

– О, этот вопрос мы решаем быстро. К счастью, он сторонник физического секса, а это не отнимает у меня много сил.

На Джека накатила волна ярости, но он сумел взять себя в руки и только спросил:

– А чем ты еще занимаешься, кроме того, что расплачиваешься с соседями физическим сексом?

– Ну, вообще-то я фотомодель, и, когда много работы, у меня совершенно нет времени на физический секс, а уж тем более на беседы.

– То, чем ты занимаешься, называется проституцией. Ты в курсе? – стараясь говорить спокойно, пояснил Джек.

– Когда я училась в школе, что-то такое нам говорили…

– И долго ты училась в школе? – иронически спросил Джек. С высоты своего колледжа он мог себе это позволить.

– Лет восемь. Или десять – я уже не помню.

– Но почему ты приглашаешь к себе мужчин? Тебе что, не хватает денег от основной работы?

– Ну что ты заладил, Джек: «тебе», «для тебя». Нельзя же жить только своими интересами. Нужно дарить людям радость, если есть такая возможность.

– И мужчинам особенно.

– А почему нет? Они тоже люди.

Возразить против очевидного факта было нечего, и Джек промолчал.

– Мой хороший песик, сейчас мы тебя полечим, – просюсюкала Биркс, гладя своего любимца Глокуса. – Нужно подержать ему пасть, чтобы накормить лекарством. Ты мне поможешь, Джек?

Джек согласился и, замотав руки полотенцем, несколько минут крепко держал челюсти удава.

Принимать лекарство Глокус не хотел и вырывался как мог. Однако, несмотря на сопротивление пациента, дело было сделано, и только после этого удаву разрешили спрятаться под ванну.

«Веселый был денек», – заключил Джек. Он вздохнул и, повернувшись на бок, случайно прислонился к теплому бедру Биркс. Однако это его не взволновало.

Он всецело погрузился в анализ создавшейся ситуации.

Вот те самые злополучные часы, которые подтолкнули Джека к бегству. Они лежат на крохотной тумбочке рядом с кроватью. Золотой корпус тускло поблескивает, отражая попадающий в окно свет от случайных автомобилей.

«И почему за ними гоняется этот Коррадо? Что в них за тайна?.. Скорей бы убраться с этой планеты… Быть может, завтра я получу разрешение на вылет». Джек улегся поудобнее и уже стал засыпать, когда до его слуха донесся легкий шорох.

Джек приоткрыл глаза, но тут же закрыл их снова, мысленно себе выговаривая: «Это все нервы, Джек. Нужно спать».

Он снова погрузился в дрему, ощущая, как все его тело переходит в состояние целительного сна и отдыха. Полный вдох – полный выдох. Только тишина и покой. Спать, Джек, спать… Но неожиданно в царство сновидений ворвался рев пожарной сирены.

«Пожар, мой уиндер горит! Мой груз!» – промелькнуло в голове Джека. Он подскочил на месте, и в это время из темной прихожей послышались выстрелы.

Дикие крики, беспорядочная стрельба и жуткий шум борьбы, – казалось, что квартиру Биркс штурмует целое подразделение. Удары в дверь чередовались с новыми выстрелами и криками, пока наконец они не переместились на лестничную клетку. Потом послышался топот на лестнице, и вскоре все стихло.

– Что это было? – дрожащим голосом спросила Биркс.

Она вцепилась в плечо Джека, чувствуя в нем свою единственную защиту.

– Подожди, Биркс. Отпусти меня – я пойду посмотрю.

– Н-нет, Джек! Не ходи – я боюсь!

– Нужно закрыть дверь. Мы же не можем провести остаток ночи с открытой дверью?

Наконец Биркс отпустила Джека, и он вышел в прихожую. Включив свет, он ахнул. Стеклянная дверь в ванную была прострелена в трех местах. Еще с полдюжины пробоин имелось на стенах и потолке в прихожей. Куски штукатурки покрывали пол, а в воздухе еще держался запах пороха.

Подойдя к входной двери, Джек осмотрел замок и заметил потеки машинного масла. «Вот почему я ничего не слышал».

– Придется делать ремонт, – сказала Биркс, появившись за спиной Джека.

– Это все из-за меня… Утром я уеду.

– А почему они так кричали?

– Думаю, их напугал Глокус.