1944 год

Письмо-завещание защитника Ленинграда капитана Гавриила Масловского сыну

4 января

Ну вот, мой милый сын, мы больше не увидимся.

Час назад я получил задание, выполняя которое живым не вернусь. Этого ты, мой малыш, не пугайся и не унывай. Гордись такой гордостью, с какой идет твой папа на смерть: не каждому доверено умирать за Родину. Приму все меры, чтобы это письмо переслали тебе, а ты с ним будь осторожнее, не пугай свою бабусю.

Славному городу Ленина – колыбели революции – грозит опасность. От выполнения моего задания зависит его дальнейшее благополучие. Ради этого великого благополучия буду выполнять задание до последнего вздоха, до последней капли крови. Отказаться от такого задания я не собирался, наоборот, горю желанием, как бы скорее приступить к выполнению.

В ожидании машины роюсь в неугомонных мыслях, с молниеносной скоростью задаю сам себе вопросы и тут же даю ответ. Одним из первых вопросов будет такой: какие силы помогают мне совершить мужественный поступок? – Воинская дисциплина и партийный долг. Правильно говорят: от дисциплины до геройства – один шаг. Это, сын, запомни раз и навсегда. А пока есть время, надо отвинтить от кителя ордена, поцеловать их по своей гвардейской привычке. Рассказываю тебе обо всем подробно, хочу, чтобы ты знал, кто был твой отец, как и за что отдал жизнь.

Вырастешь большим – осмыслишь, будешь дорожить Родиной. Хорошо, очень хорошо дорожить Родиной.

У меня есть сын. Жизнь моя – продолжается, вот почему мне легко умереть. Я знаю, что там, в глубоком тылу, живет и растет наследник моего духа, сердца, чувства. Я умираю и вижу свое продолжение. Сын, ты в каждом письме просил и ждал моего возвращения домой с фронта. Без обмана: его больше не жди и не огорчайся, ты не один. При жизни нам, сынка, мало пришлось жить вместе, но я на расстоянии любил тебя и жил только тобой. Вот и сейчас думается, хоть я буду мертвый, но сердце продолжает жить тобой, даже смерть не вытеснит тебя из моего скупого сердца.

В своем прощальном письме прошу командование определить сына воспитанником Суворовского военного училища, желательно в Ленинградскую область – это для того, чтобы он мог посетить Поддорский район, Сокольский сельсовет, потому что возле деревни Хлебоедово закончит жизненный путь его отец. Когда начнется мирная жизнь, возродятся колхозы, сын будет шефом колхоза деревни Хлебоедово.

Прощай, мой сын, прощай, дорогая жена!

Поля, Юра! Жена, сын! Радость вы моя, кровь моя, жизнь моя! Люблю, люблю до последней капли крови!

Выполняйте мое завещание.

Целую, искренне любящий Гавриил

Гвардейская стрелковая дивизия, в которой воевал капитан, занимала позиции недалеко от деревни Хлебоедово Поддорского района Новгородской области. Разведка доложила, что в роще Круглая противник организовал крупный склад бомб и снарядов для отправки под Ленинград. Командование дивизии приняло решение взорвать склад и поручило провести эту операцию Г. Масловскому.

Перед уходом на задание Гавриил Павлович и написал это письмо-завещание сыну Юрию и жене Полине, которая тоже была на фронте – врач в полевом госпитале… А через несколько часов в ночное небо взметнулся столб пламени и содрогнулась земля от мощного взрыва. Задание было выполнено, но капитан Г. П. Масловский не вернулся.

Письмо капитана боевые товарищи переслали его сыну Юрию, который окончил в 1952 году Свердловское суворовское училище, а затем и военное автотракторное училище, стал офицером. Копия письма после войны была передана в Центральный музей Советской Армии.

Из Акта о зверствах немецко-фашистских мерзавцев в станице Голубицкая Краснодарского края

4 января

Озверелые немецкие оккупанты грабили и убивали мирное население. Они открыли в станице три тюрьмы и два концлагеря. В этих застенках гестаповцы мучили и пытали арестованных советских граждан. Массовые расстрелы мирных жителей происходили на голубицком кладбище и в других местах. От рук гитлеровских палачей погибли колхозники Григорий Штеба, Николай Штеба, Едена Хамчук, Матрена Пимахина, Тамара Леурда и многие другие. Отступая под ударами Красной Армии, немецкие захватчики насильно угнали большую часть населения. Специальные команды солдат из 646-го немецкого инженерно-строительного батальона под командованием майора Штройта врывались в дома и прикладами выгоняли колхозников на большак. Здесь немцы объявили всем жителям, что они арестованы, и под усиленным конвоем угнали их к Керченскому проливу. Гитлеровцы разрушили все школы станицы, здание станичного совета, разобрали церковь, сожгли и разрушили 168 домов колхозников. В рыболовецком колхозе «Труженик моря» немцы вывели из строя весь парусно-гребной флот, 7 моторных катеров и уничтожили 3 тысячи сетей. Фашистские дикари вырубили в садах 4 тысячи фруктовых деревьев и уничтожили виноградники. Виновниками всех этих преступлений мы считаем майора Штройта, коменданта станицы Гауптмана и солдат 646-го немецкого инженерно-строительного батальона.

Акт подписали жители станицы: Яков Капуста, Лука Пащенко, Захар Гриценко, Мария Костенко, Иван Миггель. Документ был опубликован в газете «Известия» 4 января 1944 года.

Завещание младшего лейтенанта Георгия Мороза

5 января

Хочу оставить маленькое завещание в случае гибели моей в борьбе с немецкими захватчиками.

Я – коммунист. Эта маленькая кандидатская карточка за № 5902866 и преданность моя ведет вперед до полного изгнания оккупантов из нашей Родины.

Мною руководит большевистская партия, она посылает на новые подвиги в этой борьбе.

Во мне воспитали преданного своей Родине и Красной Армии советского красного офицера, и все то, что я приобрел в результате упорной учебы в Сызранском танковом училище, использую вполне на поле боя.

Я буду драться с врагом до последней капли крови и дыхания.

Прошу вас, боевые товарищи, после моей смерти написать моим родителям о том, как я сражался за Родину, как я истреблял фашистов и их технику на своей машине и как погиб.

Прошу отослать мой партийный билет и другие документы, находящиеся при мне, моей любимой матери и отцу, вложив в них это завещание. Пусть эти скромные бумаги напоминают им о их сыне Георгии и о том, что он погиб в годы Отечественной войны.

Их адрес: Саратовская область, станция Безымянная, РУ ж. д., селъ-хоз ИТК № 9 НКВД, Морозу Ивану Ивановичу.

Любимой сестре Феодосии большевистский привет и наилучшие пожелания в учебе.

Привет моим близким товарищам: Надежде Рисман и Валентину Савичеву.

Привет моим учителям по училищу: капитану Зуеву и ст. л-ту Голяшову и др.

Написано перед боем.

Мл. лейтенант Г. Мороз

Танковая часть, в которой воевал Георгий Ивановича Мороз, получила задание перерезать важную коммуникацию противника. Танк под его командованием первым ворвался в расположение вражеской пехоты, но был подбит. Экипаж продолжал обстреливать врага. Когда боеприпасы кончились, командир танка приказал членам экипажа отходить, а сам стал прикрывать их отход.

Неподвижный танк атаковали гитлеровцы, младший лейтенант отбивал их атаки гранатами. Подоспевшие на помощь советские бойцы нашли героя уже мертвым. В кармане его кителя лежало завещание. Этот документ был передан в ЦК ВЛКСМ.

Надпись подпольщицы Паши Савельевой на стене тюремной камеры в Луцке

20 января

Приближается черная, страшная минута! Все тело изувечено – ни рук, ни ног… Но умираю молча. Страшно умирать в 22 года. Как хотелось жить! Во имя жизни будущих после нас людей, во имя тебя, Родина, уходим мы… Расцветай, будь прекрасна, родимая, и прощай.

Твоя Паша

Летом 1940-го после окончания Московского кредитно-экономического института девушка приехала на работу в Луцк. Здесь ее и застала война. Не успев эвакуироваться, приняла решение бороться с оккупантами в городе. Вместе с другими комсомольцами организовала подпольную группу. Смелые подпольщики собирали сведения о расположении гитлеровских войск, оказывали помощь бежавшим советским военнопленным, изготовляли для них документы и снабжали одеждой.

Ранней весной 1943 года установили связь с действовавшими в их местности партизанами под командованием Д. Н. Медведева. По заданию партизан совершали диверсии на железнодорожной станции.

22 декабря 1943 года поздним вечером гестаповцы арестовали Пашу Савельеву. После ужасных пыток и мучений в январе 1944 года фашисты сожгли патриотку во дворе средневекового католического монастыря, превращенного гитлеровцами в кровавый застенок. Приведенная выше надпись была опубликована в «Литературной газете» 2 июня 1960 года.

Письмо Абдуллы Алишева из берлинской тюрьмы

28 января

Моя дорогая подруга жизни, любимая мать, мои дорогие дети, родные и друзья!

Шлю вам, быть может, последний свой пламенный привет.

Я, Алишев Абдулла Бареевич, писатель А. Алиш, красноармеец, будучи в окружении, попал в плен 12 октября 41 года под Брянском. Путешествуя по различным лагерям, под конец попал в Чехословакию, где работал на заводе шлифовальщиком.

В конце 1942 года в лагере близ Берлина встретил поэтов: Мусу Джалиля, Р. Саттара (из газеты «Кызыл Яшьляр»). В августе 1943 года арестован по обвинению в распространении листовок среди татарских военнопленных, так называемых легионеров.

Со мною арестованы были следующие лица:

1. Муса Джалиль – поэт из Казани.

2. Гариф Шабаев – финансовый работник из Ташкента.

3. Сайфульмулюков – зам. наркома торговли Узб. ССР.

4. Фуат Булатов – инженер из Казани.

5. Ахмет Симаев – журналист из Москвы и человек 20–25 из легиона.

Мы просидели полгода в берлинской тюрьме. Суд должен состояться 7 февраля 44 года в Дрездене…

Татарский детский писатель Абдулла Бареевич Алиш активно сотрудничал в пионерской газете «Яшьленинче». Первый сборник его рассказов «Знамя пионерского отряда» вышел в свет в 1931 году. После окончания Казанского землеустроительного техникума работал в строительной организации города Мензелинска.

С началом войны ушел на фронт. В октябре 1941-го попал в плен. Два раза пытался бежать, но безуспешно. В лагере близ Берлина в 1942 году случайно встретился с известным татарским поэтом Мусой Джалилем, с которым был знаком еще в Казани, по Союзу писателей Татарии. Абдулла с радостью принял предложение вступить в руководимую Мусой Джалилем подпольную антифашистскую организацию.

12 августа 1943 года по доносу предателя члены организации были схвачены и заключены в берлинскую тюрьму Моабит. В тюрьме А. Алиш сидел в соседней камере с М. Джалилем. В знаменитой «Моабитской тетради» М. Джалиля А. Алишу посвящено несколько стихотворений.

А. Алишев был расстрелян вместе с другими подпольщиками в конце 1944 года. Свое предсмертное письмо он передал соседу по камере в берлинской тюрьме бельгийскому антифашисту Эмилю Майзону. После войны, когда Эмиль вернулся домой, он передал письмо в советское посольство в Брюсселе. Так предсмертное послание попало его адресату – вдове писателя. Письмо было опубликовано в газете «Советская Россия» 7 декабря 1957 года.

Из рапорта командира эскадрильи капитан Дымченко

5 февраля

Героические женщины трое суток везли нас проселочными дорогами в расположение наших войск. Тяжелое состояние, в котором мы находились тогда, не дало возможности узнать, кто наши спасители. После выздоровления, приступив к своей работе, я все время помнил об этих славных патриотках, но нас разъединяла линия фронта. Позднее, принимая участие в освобождении этой территории, я разыскал своих спасительниц. Они находились в селе Вешки, Смоленской области. Нашими спасительницами оказались сельские учительницы Вера Александровна Доброхотова и ее дочь Маргарита Гавриловна Доброхотова.

В октябре 1941 года капитан Дымченко с товарищами вылетели на бомбардировку колонны танков противника. На высоте 150–200 метров при облачности в 10 баллов наши самолеты были атакованы истребителями врага. Разгорелся воздушный бой. Машина капитана Дымченко оказалась подбитой. Пламя охватило лицо и руки летчика. Превозмогая боль, летчик посадил горящий самолет на лес, расположенный вблизи линии фронта. Раненым пилотам угрожала опасность попасть в лапы гитлеровцев. Но на помощь им пришли две советские патриотки. Они подобрали весь экипаж и, хотя кругом рыскали немцы, доставили летчиков в одну из частей Красной Армии.

Два года экипаж Дымченко не знал, кто их спасительницы, – этот район был оккупирован немцами. Но в сердцах пилотов жила горячая признательность к патриоткам, спасшим их в трудную минуту.

Как вспоминала Вера Александровна Доброхотова: «В тот день я с дочерью Маргаритой была в деревне Доманово, Смоленской области. Здесь мы в то время учительствовали. Вдруг мы увидели в воздухе дымовой столб, который приближался к деревне. Дети – первые разведчики – бросились навстречу ему. Мы побежали туда же. Приблизившись на расстояние 200 метров, услышали выстрелы из горящего самолета. Подошли ближе. Видим – самолет наш, экипажа нет. Где он, что с ним, это была первая наша мысль. Тут мы увидели летчиков. Они шли, еле-еле двигаясь. Мы бросились с ними в хату на краю села, оказали им первую помощь, разорвали парашют и сделали перевязку. Один был особенно тяжело ранен. У него обгорело лицо, руки, ноги. Я сняла с себя пальто и завернула тяжелобольного. Тут же раздобыли подводу, уложили на нее раненых, укрыли и повезли к своим. Враг был недалеко, всюду шныряла немецкая разведка. Вскоре место падения самолета было занято немцами, и малейшее промедление грозило погибелью летчикам. Но нам все же удалось доставить их в часть Красной Армии».

Советские патриотки после занятия их села немецкими оккупантами не раз, рискуя жизнью, оказывали помощь раненым бойцам и офицерам Красной Армии. 5 февраля 1944 года в газете «Красная звезда» напечатан Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденом Отечественной войны 2-й степени Доброхотовой Веры Александровны и орденом Красной Звезды Доброхотовой Маргариты Гавриловны за спасение жизни экипажа самолета и помощь, оказанную раненым бойцам и офицерам Красной Армии в тылу врага.

Из письма танкиста Ивана Яценко брату

16 февраля

Наш танк всегда идет впереди. И не раз фашистские гады на своей шкуре испытали его грозную мощь. С проклятой немчурой надо расправляться беспощадно, и наши боевые друзья-танкисты так и поступают, уничтожая врагов метким огнем.

В семье Яценко – семь братьев. Пять из них служат в Красной Армии. Трое – на Дальнем Востоке. Приведенное выше письмо получил сержант Степан Яценко, он счастлив, что брат полон сил, боевого задора и чувствует себя хорошо. Иван, кстати, попутно проводит и воспитательную работу: призывает брата в совершенстве овладеть боевой техникой и всегда относиться к службе с полным сознанием долга перед Родиной.

16 февраля 1944 года газета «Красная звезда» опубликовала это письмо, попутно отметив, что в части Дальневосточного фронта ежедневно поступают многочисленные письма из действующей армии. Участники Отечественной войны – бойцы, командиры и политработники – пишут своим братьям, друзьям, знакомым о подвигах фронтовиков, делятся с ними боевым опытом.

Завещание перед боем артиллериста Вадима Усова

20 февраля

Идя в этот бой, я клянусь, что выполню святой долг перед Отчизной, всю свою ненависть вложил в боевое уменье, она утроила мои силы!

Меня нет, но мой ратный труд не пропадет. Ведь я так хотел жить, но я лучше пожертвую собой, чтобы жила и цвела моя счастливая Родина, чтоб жили другие.

Родина, дорогая, прими мой скромный дар для блага твоего и знай, что я, взращенный, вскормленный, вспоенный тобой, отплатил тебе всем, чем мог.

Я, твой сын, тебе был предан до последнего дыхания и выполнил с чистой душой свой долг коммуниста и воина.

Я умер для того, чтоб ты жила. Я так горячо любил тебя, Родина, как ненавидел врагов твоих.

…Отгремят последние залпы, и в радости своей вздохнет свободно Отчизна, народ. И кто из вас доживет до дня великой победы, в этот ясный, счастливый день вспомните и расскажите о тех, кто ничего не пожалел для этого дня и отдал жизнь для него, приближая это торжество.

Я ведь тоже хотел быть с вами в этот день.

Пусть вспомнит в этот день Наташенька о том, который жил тобой и, умирая, думал о тебе, незабвенной любимой.

Дорогие мамуся, Лялечка, Павлик и Ленечка!

Не надо горевать и плакать обо мне, облегчите свое горе мыслью, что я был верен долгу до конца, своим трудом солдатским, кровью алой я день победы приближал.

Дорогие друзья!

Я вас прошу в последний раз, чтоб это завещание было известно братьям по оружию. Пошлите его моим родным и напишите обо мне Ивановой Наталье Сергеевне, живущей по адресу: Кемеровская обл., г. Анжеро-Судженск, Советский пер., 1/4.

Адрес моей матери: Ивановская область. Небыловский район, совхоз «Леднево», Валентине Николаевне Усовой».

Вадим Николаевич Усов (1923–1944) перед войной успел окончить ленинградскую среднюю школу и поступить в Высшее военно-морское инженерное училище имени Ф. Э. Дзержинского. Но уже в конце 1941-го вместе с другими курсантами училища попал на фронт. На войне мужают быстро, товарищи любили его за скромность и отзывчивость. Нередко после боя Вадим читал сослуживцам свои первые стихи:

 

Согретый любовью в Карельском лесу,

От пуль невредимый в бою,

Я вместе с победой тебе принесу

Солдатскую верность свою.

 

Последний бой был 20 февраля 1944 года. Из дзота на возвышенности гитлеровцы яростно обстреливали каждый метр. Наши бойцы поднять головы не могли. Тогда командиру орудийного расчета главстаршине Усову было приказано прямой наводкой расстрелять вражеский дзот. После восьмого выстрела дзот загорелся. А между тем две артиллерийские батареи противника открыли огонь по позиции Усова. Вражеские снаряды ложились густо. Усов приказал расчету укрыться в траншеях, а сам, выскочив из своего окопа, побежал снова к орудию, но сделать выстрела не успел: осколок сразил мужественного воина. После боя боевые товарищи в документах Вадима нашли «Завещание перед боем». Оно было опубликовано в газете «Кузбасс» 7 апреля 1944 года.

Слова заместителя председателя исполкома Ленинградского совета депутатов трудящихся тов. Мотылева из речи на митинге

1 марта

Мощными ударами с тыла народные мстители помогли Красной Армии полностью снять блокаду с Ленинграда. Трудящиеся города никогда не забудут отважных подвигов во славу Родины.

Это был для ленинградцев радостный день. Город на Неве встречал большую группу партизан, действовавших в теперь уже освобожденных от врага районах Ленинградской области. В походных колоннах пришли они в город Ленина. Красные ленточки алели на шапках. Кони везли пушки, отбитые у немцев. Впереди колонны развевались знамена. Их несли самые отважные – командир разведки Георгий Булатов, до войны мастер Кировского завода, и 19-летний колхозник из Валдайского района разведчик Михаил Савельев. Ленинградцы тепло приветствовали сводную колонну партизан.

По этому случаю состоялся большой митинг. С приветствием от имени областного и городского комитетов ВКП (б) выступил секретарь Кировского райкома партии тов. Ефремов. Он говорил, что ленинградские партизаны, как подлинные патриоты, свято выполняли наказ товарища Сталина – «Не давать покоя врагу».

«Среди партизан бесстрашно сражались сотни русских женщин, – это из выступления партизанки, старшей медсестры Прокофьевой. – Они были автоматчиками, пулеметчиками, подрывниками, санитарами».

На трибуне 12-летний разведчик Миша Богданов. С июля 1941 года он неразлучно находился с партизанами. Десятки раз ходил в смелые разведки, с автоматом в руках отражал атаки карателей. «Когда немцы пришли на нашу землю, мы всей семьей – две сестры, 4 брата, отец – стали партизанами. С того дня наша семья дралась с ненавистным врагом». Здесь же возле трибуны произошла трогательная встреча Миши с двоюродной сестрой Зиной Орловой, работницей одного из ленинградских заводов.

Об этом событии рассказала газета «Правда» 2 марта 1944 года.

Письма командира танка В. А. Сивкова и радиста П. К. Крестьянинова

15 марта

Мы остаемся двое в танке № 17: командир танка – младший лейтенант Сивков Вадим Александрович и радист – красноармеец Крестьянинов Петр Константинович, решив лучше умереть в своем родном танке, чем покидать его.

В плен сдаваться не думаем, оставляя по 2–3 патрона для себя. Виновным в аварии прошу считать механика-водителя, который не выполнил моего приказа: повернуть влево. Когда он выскакивал, я не пристрелил его, чтобы не забить люки.

Немцы два раза подходили к танку, но открыть не смогли. В последнюю минуту жизни взорвем гранатами танк, чтобы (он) не попал врагу. Просим сообщить домой, что мы выполнили свой долг перед Родиной – заняв одним танком Явкино и там погибнув.

Мой адрес: Удмуртская АССР, село Каракулино, райвоенкомат подполковнику Сивкову.

Кировская область, Шурминский район, село Ральники, Крестъянинову Константину Михайловичу.

Сивков

П. Крестъянинов

15 марта 1944 года, 6 часов 10 минут

* * *

Здравствуйте, дорогие мои папа, мама и Тасенька.

Сообщаю, что на фронте мне пришлось быть всего немного более месяца. В наступлении прошли уже более 100 километров. 13 марта я одним своим танком занял большое село Явкино (1167 дворов по карте 1930 года).

В ночь на 25 марта немцы пошли в атаку, заняли село. Благодаря ночи мой танк упал в противотанковый ров. Остались вдвоем с радистом. Решили погибнуть при крайнем случае, но в плен не идти. Немцы два-три раза подходили к танку, но пока не открыли. Живу, может быть, последние минуты. Вот коротко все о себе. Не волнуйтесь за меня. На то есть война. Желаю вам дальнейшей счастливой жизни.

Последняя просьба к вам: сообщите в Ижевск всем ребятам о моей смерти. Ну вот все, кончаю.

До свидания навеки.

Ваш сын Вадим Сивков

15 марта 1944 года, 7 часов утра

Утром 13 марта 1944 года танк из состава 212-й отдельного танкового полка на предельной скорости ворвался в село Явкино. Умело маневрируя между домами, он создавал видимость, что в селе ведут бой, по меньшей мере, несколько боевых машин. Фашисты метались от дома к дому, но их настигали гусеницы и огонь советского танка. К полудню в селе не осталось вражеских солдат, а вскоре сюда подошли пехотные подразделения наступающих советских войск. Так, в результате смелых действий экипажа танка № 17 было уничтожено до 250 гитлеровцев, более 100 различных повозок. Среди трофеев оказались 3 исправных танка, 12 бронетранспортеров, 3 орудия, 5 минометов, 75 автомашин и 250 повозок.

Прошло два дня. Противник, подтянув резервы, перешел в контрнаступление. И снова танк, маневрируя по селу, мешал врагу продвигаться вперед. Но случилось несчастье: круто разворачиваясь у одного из домов, он попал в противотанковый ров и намертво засел в нем. Пушка, уткнувшись в стенку рва, замолчала.

Гитлеровцы просочились в село и окружили танк. Но в танке находились младший лейтенант Вадим Александрович Сивков (1925–1944) и радист – красноармеец Петр Константинович Крестьянинов (1925–1944). И когда гитлеровцы, стуча прикладами по танку, кричали: «Рус, сдавайся!» – им в ответ слышалось одно: «Комсомольцы не сдаются!»

Видя, что живыми танкистов не взять, гитлеровцы подтянули артиллерию. Но раздался взрыв, и там, где стоял танк, взметнулось пламя, сметая сгрудившихся вокруг него врагов…

Через день в село вновь вошли наши части. Останки героев-танкистов были похоронены с воинскими почестями, а боец, осматривавший танк, извлек из-за его железной обшивки небольшую жестяную коробку, в которой оказались прощальные письма. 4 июня 1944 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении танкистам звания Героя Советского Союза. Подлинники писем были переданы в Центральный архив Министерства обороны.

Из письма писателю Илье Эренбургу от офицеров части, освободившей город Дубно

17 марта

Простая русская женщина В. И. Красова вырыла под своим домом убежище и в течение почти 3 лет оккупации прятала там 11 евреев, кормила их. О настоящем советском патриоте рассказали советские офицеры

Войска 1-го Украинского фронта освободили город Дубно, важный опорный пункт обороны немцев на Львовском направлении, а также с боями заняли более 40 других населенных пунктов. Вскоре Илья Эренбург, один из самых почитаемых публицистов времен войны, получил письмо от советских офицеров.

Эренбург вспоминал: «Я написал об этом М. И. Калинину, спрашивал, не сочтет ли он справедливым наградить Красову орденом или медалью. Вскоре после этого Калинин вручал мне орден. Когда церемония кончилась, Михаил Иванович сказал: «Получил я ваше письмо. Вы правы – хорошо бы отметить. Но, видите ли, сейчас это невозможно…».

Надпись красноармейца Ахмета Симаева на стене в камере дрезденской тюрьмы

24 марта

Здесь сидел Ахмет Симаев, журналист, москвич. Нас из России одиннадцать человек. Все мы осуждены вторым германским имперским судом на смертную казнь. Кто обнаружит эту надпись и вернется живым на Родину, прошу сообщить родным и близким о нашей судьбе.

До войны работал на строительстве первой очереди метрополитена, комбината «Правда», в лаборатории по испытанию прочности бетона. В дни войны, будучи десантником, попал в плен при выполнении боевого задания в тылу врага. Там вошел в подпольную организацию поэта Мусы Джалиля, с которым был знаком еще в 1930-е годы по занятиям в литературном кружке при Татарском доме рабочей молодежи в Замоскворечье. Кружком руководил Джалиль.

Став переводчиком в радиостудии комитета «Идель Урал» в Берлине, Симаев вместе с другими подпольщиками слушал радиопередачи из Москвы. Записывая сводки Совинформбюро, размножал их на ротаторе в виде листовок и переправлял в лагерь.

После провала подпольной организации 12 августа 1943 года берлинскую группу увезли в тюрьму гестапо и держали около месяца в одиночках. Затем их присоединили к основной группе в тюрьме «Моабит». Расстреляли в Берлине в конце 1944 года.

После войны в дрезденской тюрьме обнаружили надпись на тюремной стене, в конце которой был адрес Фоттеха Симаева, брата Ахмета. Текст надписи опубликован в книге Юр. Королькова «Не пропавший без вести…» (М., 1972).

Письмо родным с фронта Василия Гондарева

2 апреля

Здравствуйте мои родненькие

дочь Панюся и жена Мусинька!

Панюся, поздравляю тебя с днем рождения, который будет 22 апреля, так как наша почта медленно идет, но я надеюсь, что к этому дню оно дойдет. Панюся, желаю тебе быть здоровой, расти и дождаться своего папки. Он вернется только к вам с мамой. Я пока чувствую себя хорошо, но как вы – я не знаю, давно получал от вас письма. Прошу вас с мамой не обижаться на меня за мои письма. Я вам стал реже писать ввиду того, у меня нет бумаги. Вот пока все. Привет всем нашим. Я всех прошу, чтобы не обижались на меня. А пока до свидания. Крепко, несчетно вас целую с мамочкой.

Ваш папа Вася.

Боевые друзья Василия сообщили об его гибели жене Марии Гондаревой:

29 апреля

С фронтовым приветом.

Здравствуй тов. Гондарева М. Хочу я вам сообщить нерадостную весть, что ваш муж Гондарев Василий погиб в боях за Родину геройской смертью под Севастополем в районе Бальбек и похоронен. Я вам сообщаю как его командир расчета, и отсылаю вам обратно 3 фотокарточки, которые присылали ему. Тов. Гондарева, конечно, тяжело вам такую весть читать, но мы, бойцы и командиры, поклялись отомстить за смерть Василия немецким гадам, и мы уверены, что это будет исполнено, еще не одну сотню гитлеровцев уничтожим из своего вверенного нам оружия, а затем до свидания. Не расстраивайтесь, будьте живы с дочкой и здоровы. До свидания.

Гв. сержант Ф. Г. Кольцов

Письмо руководителя рижского подполья Иманта Судмалиса жене и детям

25 мая

Дорогая Марусенька, Айюк, Сармук!

Не знаю, будете ли вы когда-нибудь читать мои последние слова, но все же напишу. Через пару часов приведут в исполнение смертный приговор… Оглядываясь на прожитые дни, мне не в чем себя упрекнуть. Я был человеком и борцом в эти столь роковые дни для человечества.

Хоть бы будущее было лучшим и счастливым, оно таким должно быть! Понапрасну так много крови не может быть пролито.

Много не горюй, Марусенька, – вечно еще никто не жил. Воспитывай Айюка и Сармука так, чтобы они когда-нибудь обо мне вспомнили, чтобы их жизнь была радостнее и лучше.

Будь здорова, Марусенька, спасибо за все хорошее, что ты мне дала. Знаешь, приласкай Айюка и Сармука за меня.

На второй день войны комсомольцы Лиепаи создали стрелковую роту, которую возглавили секретарь Лиепайского уездного комитета комсомола и член ЦК ЛКСМ Латвии И. Судмалис и секретарь Лиепайского горкома комсомола Борис Пелнен. Пять дней продолжалось беспримерное сопротивление рабочих отрядов Лиепаи вместе с моряками и воинами Красной Армии, составлявшими небольшой гарнизон города. После падения города Имантс группой комсомольцев прорвался из окружения в районе порта и перебрался на нелегальное положение в Курземе. Вскоре перебирается в Ригу, где сразу начинает создавать подпольную организацию. В мае 1942 года было решено, что И. Судмалис перейдет фронт, чтобы доложить о результатах работы и получить новое задание. В ноябре 1942-го в советском тылу был создан Латышский партизанский отряд, парторгом которого стал Имант Судмалис. В начале декабря в трудных условиях суровой зимы отряд перешел в районе Великих Лук линию фронта и, проделав более 300 километров по Калининской области, обосновался в белорусских лесах возле границ Латвии. Тогда удалось объединить действовавшие в пограничной полосе партизанские группы Лудзенского и Даугавпилсского уездов. Своими действиями отряд обеспечил базу для будущей деятельности Оперативной группы Центрального Комитета КП(б) Латвии – организационного штаба подпольного движения в Латвии. 22 марта 1943 года на базе этого отряда была создана Латышская партизанская бригада, и Имант Судмалис стал парторгом бригады.

В июле возвратился в Ригу, где руководил подпольными группами, лично участвовал во многих опасных боевых операциях. Самая громкая из них – срыв инсценированного гитлеровцами «митинга протеста латышского народа» в связи с работой Московской конференции союзников, на которой обсуждались вопросы, связанные с Прибалтикой. Митинг должен был состояться 13 ноября 1943 года на Домской площади Риги. Планировалось даже выступление рейхскомиссара Лозе. В 10 часов утра на площади взорвали бомбу, которую подпольщики подложили к трибуне. Организаторы митинга бежали. Разбежался и народ, согнанный полицией на площадь. За голову организатора взрыва фашисты обещали награду в 30 тысяч имперских марок. Но Имант был неуловим. В декабре ему удалось организовать в Риге подпольную типографию.

Гестапо бросило все силы на ликвидацию рижского подполья. В феврале 1944 года начались массовые аресты. Почувствовав, что в ряды подпольщиков проник провокатор, И. Судмалис ликвидировал все старые явочные квартиры, разобщил подпольные группы, переправил к партизанам всех товарищей, которые могли быть на подозрении. Разгром подполья был предотвращен, но сам Имант был схвачен и 25 мая 1944 года в 6 часов вечера повешен в Рижской центральной тюрьме. Посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

Письма Иманта, написанные на латышском языке, найдены после войны в щели стены камеры смертников. Они были переданы на хранение в Государственный музей революции Латвийской ССР.

Из записной книжки командира-артиллериста Ивана Алексеева

30 мая

Я обороняю очень ценный, важный и решающий район. Есть чего оборонять. Важные дороги. Хотя место опасное, но эту огневую позицию бросить никак нельзя. Если помереть – есть за что.

Слава погибшему младшему лейтенанту В. М. Щекину. Его имя в моем сердце как о лучшем моем подчиненном будет жить вечно. Он до последнего дыхания сражался за Родину.

Передайте после моей смерти мой орден седому отцу. Передайте ему мои слова:

«Ваш сын Ваня Ваши советы и наказы отцовские выполнил, не жалея ни сил, ни самой жизни.

Выполнил неплохо. Он своим подразделением сбил 23 самолета противника. 6 июля 1941 г. в районе Трони (Бессарабия) уничтожил больше батальона пехоты. 8 июля 1941 г. отразил атаку 12 танков, один танк поджег, другие повернули восвояси».

Ваня Алексеев

Иван Ефремович Алексеев (1919–1944) мечтал окончить Чебоксарский педагогический институт и вернуться в родные края, чтобы быть учителем и бороться с неграмотностью. Но студентом второго курса ему пришлось стать зенитчиком.

Командуя батареей, сражался храбро. Молодого чуваша уважали и любили в части. 13 июня 1944 года, когда смерть вырвала его из рядов советских воинов, его друзья написали о нем стихи:

 

Ваня Алексеев – чуваш,

Ваня Алексеев – сын наш.

Ваня Алексеев погиб как герой,

Ваня Алексеев, спи, дорогой.

За смерть твою молодую

Врагу не уйти никогда,

О тебе песнь боевую

Оставим Родине навсегда.

 

После войны копию записной книжки артиллериста боевые друзья передали в редакцию газеты «Правда».

Письмо подпольщицы Александры Свершниковой из гестаповской тюрьмы Риги

31 мая

Дорогие друзья!

Спасибо за внимание и за вашу отвагу. Вы меня только и воодушевляете немножко. Полна душа, нет больше надежд на жизнь. Напрасно вы так много беспокоились о том, чтобы передать мне кушать. Не надо, не ломайте об этом головы, я сейчас меньше всего думаю и считаюсь со своим желудком, приказано молчать. Сейчас не время ему предъявлять свои требования.

Самое главное – спасибо за коротенькую сводку от Информбюро. Хотя немного даете почувствовать, что я не совсем оторвана от мира, и только этим поддерживаю сейчас свое маленькое существование…

Писать вам много мне нечего, так как я человек, отрезанный от всей мирской суеты, и даже от тюремной. Во все время моего пребывания я ни разу не была на прогулке. Так хочется погреться на солнышке, временами я замерзаю окончательно…

Жена советского офицера, оказавшись в Риге во время фашистской оккупации, участвовала в подпольной работе, укрывала раненых красноармейцев, скрывавшихся от гестапо, распространяла листовки, вела агитацию среди населения. Весной 1944 года ее арестовали и в мае 1944 года казнили. Последнее письмо накануне казни ей удалось передать на волю. После войны было передано на хранение в Государственный музей революции Латвийской ССР.

Стихи и надпись военнопленного А. А. Меркулова на нарах гестаповского каземата города Крустпилс

20 июня

 

Я в плену в краю чужом, далеком!

Дни идут печальной чередой.

Далеко отсюда на востоке

Милый край и отчий дом родной.

Часто снятся мне родные лица,

Ночью слышу близких голоса.

Грезится далекая станица

И любимой милые глаза.

Наяву завидую я птицам,

Облакам, плывущим на восток,

Там моя любимая столица,

Там живет любимый мой народ.

Пусть пожар повсюду полыхает,

Кто умеет пламенно любить,

Тот придет, я это точно знаю,

Чтоб оковы рабские разбить.

 

Товарищи! Как тяжело, когда твердо знаешь, что скоро ты будешь убит рукой палача-немца. Они вырвали меня из советской семьи, приговорили к смерти. Но всех они не убьют. Настанет день, когда немцам отомстят за нас. Тяжело в каземате. Ничто тебя здесь не веселит и никто не приласкает. Солнце и то не может проникнуть, пригреть своими лучами через эти стены тюрьмы. Проклятые немцы! Как ненавижу я их!..

А. А. Меркулов, попав в руки к гитлеровцам, был перевезен в латвийский город Крустпилс. Его бросили в одиночку гестаповского застенка на Рижской улице. Ожидая казни, военнопленный на досках тюремной койки нарисовал календарь на июнь 1944 года, где зачеркивал каждый прожитый день. Последним был зачеркнут вторник 20 июня 1944 года. Стихи и надписи сделаны карандашом, опубликованы в газете «Красная звезда» 22 октября 1944 года.

Надписи на стенах в гестаповской тюрьме города Могилева

25 июня

Здесь сидел П. П. Зайкин, 1919 года рождения. Расстрелян 19 сентября 1941 года.

* * *

Здесь сидел за партизанство Свеноидковский Веня. Забран 7 мая 1944 года.

* * *

Я жил в Козимировке. Моего отца убили в декабре месяце. Я остался сиротой. Только осталась одна мама, и то не знаю, где она…

Последняя сделана Василием Шестаковым. Расстрелян 25 июня 1944 года.

Записка матроса Александр Мокшина

27 июня

Клянусь, не щадя своей крови и самой жизни, драться до полного освобождения нашей прекрасной Родины!

Летом 1944 года при планировании Свирско-Петрозаводской операции командующий Карельским фронтом генерал армии К. А. Мерецков принял решение силами Ладожской военной флотилии (командующий контр-адмирал В. С. Чероков) высадить озерный десант в тыл финских войск в междуречье Видлицы и Тулоксы. Цель десанта – перерезать шоссейную и железную дороги, идущие вдоль берега Ладожского озера к линии фронта по реке Свирь, лишить противника возможности подвода резервов и подвоза боеприпасов. При удачном развитии наступления действия десанта создавали угрозу охвата олонецкой группировки врага, лишали бы финнов удобных путей для эвакуации и возможности занимать промежуточные рубежи обороны. В десант была выделена 70-я морская стрелковая бригада Карельского фронта (3169 человек, командир подполковник А. В. Блак).

Во время упорных боев матрос-десантник Александр Мокшин, будучи в разведке в районе деревни Видлицы, натолкнулся на неприятельский заслон. Отступать было некуда, и он принял бой. Один против целого взвода фашистов сражался автоматом и гранатами. Одиннадцать гитлеровцев погибли от его руки. Чтобы не попасть в плен, Александр Мокшин последней гранатой подорвал себя. После захвата деревни нашими войсками товарищи нашли в партийном билете десантника записку с его клятвой. Опубликовано в книге Н. К. Смирнова «Матросы защищают Родину» (М., 1962).

Из рассказа 75-летнего олончанина Василия Вилкина

4 июля

На окраине Олонца, там, где река делает крутой изгиб, расположился финский концентрационный лагерь для военнопленных и гражданского населения. Высокая изгородь колючей проволоки в 2–3 кола отделяет его от внешнего мира. Каждый день ранним утром финские солдаты выгоняли из лагеря на работу измученных людей. Они еле волочили ноги от недоедания и болезней. Многие падали. Тогда на них обрушивались плети, пинки. Кто не мог встать – так и умирал на дороге. Люди гибли сотнями от голода и побоев.

Все же, что творилось в самом лагере, финские фашисты тщательно скрывали, никого не подпуская близко. Только немногочисленные документы, оставленные финнами при поспешном отступлении, да самый лагерь, его строения – немые свидетели злодеяний, – дают представление о кровавой драме, разыгравшейся здесь. В лагере первоначально находилось около 5000 пленных. Среди них было много жителей карельских деревень, загнанных финнами в лагерь. Отступая, финны угнали с собой всего 600–700 человек. Где же остальные? Финны расстреливали пленных группами по 5–20 человек, расстреливали в одиночку. Здесь финские бандиты замучили верную дочь советского народа Анастасию Звездину. Здесь погибли Филиппова, Осипов и сотни других товарищей.

В бараках, в одном из них, советские бойцы обнаружили запрятанную в щель записку. Вероятно, из-за боязни быть обнаруженным, пленный не указал своей фамилии. Голос безвестного товарища звучит из лагеря смерти, напоминая о долге мести: «Товарищи из Красной Армии, не попадайте в плен! Здесь голод и холод. Кто был, тот не забудет никогда. Умирало в день по сорок и пятьдесят человек».

Заключенных заставляли работать в мастерских, где чинилось солдатское обмундирование, изготовлялись ботинки на деревянных подошвах. Рабочий день длился 14 часов. Хлеба выдавали на день всего 100 граммов. Били за все: за минутное опоздание на работу, за отсутствие старания. Люди гибли от истощения, непомерной работы, избиений.

Когда в лагерь стала доноситься уже канонада, всех охватило страшное возбуждение. Шестеро юношей – пятнадцатилетний Иван Порфиненко, восемнадцатилетние Анатолий Сахаров, Алексей Ларионов. Владимир Кабаченков, Александр Толчанов и девятнадцатилетний Николай Голубев бежали из лагеря. Они решили организовать партизанский отряд и двигаться навстречу Красной Армии. Юношам удалось раздобыть только две гранаты. С их помощью они намеревались достать остальное оружие. На лесной дороге смельчаки напали на группу отступающих финнов. Но гранаты подвели – не взорвались. Финны изловили юных партизан и учинили над ними кровавую расправу: отрезали пальцы, выкололи глаза, пробили черепа. Об этом написала газета «Красная звезда» 4 июля 1944 года.

Речь Василия Порика на нелегальном собрании французских коммунистов

14 июля

Дорогие товарищи!

Позвольте мне от имени советских патриотов во Франции передать вам в день вашего национального праздника наш партизанский привет.

Мы, советские патриоты, не стоим в стороне от битвы, которую ведет наша Родина, и по примеру Красной Армии вместе с французскими патриотами мы бьем и будем бить фашистов до конца.

Мы сражаемся за Советскую Родину, за свободу всех народов, всего мира.

Мы просим французский народ помочь нам во всем и таким образом ускорить победу над фашизмом.

Да здравствует свободная Франция! Да здравствуют французские и советские патриоты!

В советских людях воспитано золотое качество – куда бы тебя ни забросила судьба, всегда и всюду оставаться верным Родине, всегда и всеми силами отстаивать дело Октябрьской революции и социализма.

Василий Васильевич Порик (1920–1944) родился в селе Соломирка Литинского уезда Подольской губернии (ныне село Порик Хмельницкого района Винницкой области Украины) в крестьянской семье. В Красной Армии с 1939 года. В 1941 году окончил Харьковское пехотное училище. На фронте воевал в составе 6-й армии Юго-Западного фронта. В июле 1941 года лейтенант Порик попал в окружение под Уманью, воевал до последнего патрона. Был ранен, попал в плен.

Летом 1942 года был отправлен в концлагерь Бомон в провинции Артуа департамента Па-де-Кале (Франция). В плену Василий Порик участвовал в организации подпольного комитета военнопленных. Установил связь с французским Сопротивлением. Сумел бежать из концлагеря. После побега создал партизанский отряд, воевавший против оккупантов в северной Франции. В одном из боев был ранен, схвачен и посажен в тюрьму Сен-Никез. Ему удалось совершить побег, и он вновь возглавил отряд. В начале апреля 1944 года отряд Василия Порика взорвал 2 вражеских эшелона, уничтожил более 200 гитлеровцев, разгромил охрану концлагеря Бомон и освободил всех узников. 25 июня 1944 года Порик вошел в качестве заместителя в созданный в тот день Марком Слободинским штаб военного и политического руководства советских партизан на севере Франции.

22 июля 1944 года под городом Аррас отряд попал в засаду. Василий Порик был схвачен и в тот же день расстрелян. Похоронен на кладбище коммуны Энен-Бомон.

Звания Героя Советского Союза удостоен посмертно в 1964 году. Документы Василия Порика опубликованы в газете «Известия» 21 апреля 1964 года.

Письмо рядового П. Иванова

17 июля

Ha днях я отправил домой в Якутию письмо. Я написал жене и всем, кто меня помнит в колхозе «Третья пятилетка», о том, что меня наградили орденом Славы III степени и орденом Красной Звезды. Это награды за бои на Перекопе и штурм Севастополя. Скоро письмо дойдет до родной деревни, где я рос, ходил убивать волков, медведей, сохатых. Мой прадед, дед и отец были отличными охотниками. Я тоже стал охотником. Под Севастополем на высоте я убил расчеты трех немецких пулеметов. Убить немца – моя работа, мой долг. Не достану пулей, ползу с гранатой, но все равно убью.

Письмо было опубликовано 17 июля 1944 г. в армейской газете «Вперед на врага».

Надписи узников лагеря военнопленных в городе Ламсдорф

25 июля

Здесь сидел приговоренный к расстрелу за политическую работу казах Жакулбеков Коля. Бывший ст. л-т, танкист, я недавно прибыл сюда из Люблина, ожидаю смерти. Прощай, белый свет!

Прощай, страна моя родная!

Коля Щуп

Во время оккупации Польши на ее территории гитлеровские палачи создали большое количество концлагерей, в которых содержалось и гражданское население, и военнопленные. Когда советские войска приступили к очищению территории Польши от немецко-фашистских захватчиков, гитлеровские преступники, чувствуя неминуемую кару, принялись уничтожать следы своих злодеяний. Они сжигали трупы казненных людей, взрывали лагерные постройки. Но масштабы их преступлений были настолько велики, что, несмотря на все их старания, они не могли замести следы.

При освобождении Советской Армией лагеря Ламсдорф в Польше на стенах бараков, на нарах, на дверях камер были обнаружены десятки надписей, сделанных обреченными на смерть советскими патриотами, сумевшими в ужасных условиях гитлеровских застенков сохранить мужество. Фотокопии надписей после войны были переданы в Центральный государственный архив Октябрьской революции и социалистического строительства СССР.

Записка на полях немецкой книги, обнаруженная советскими бойцами в библиотеке тюрьмы «Моабит»

25 августа

Я, известный татарский поэт Муса Джалиль, заключен в Моабитскую тюрьму за политику и приговорен к расстрелу… Прошу передать мой привет А. Фадееву, П. Тычине, моим родным.

Муса Джалиль в самом начале Великой Отечественной вступил в Красную Армию и по окончании курсов политработников был направлен на Волховский фронт, во 2-ю Ударную армию. В июле 1942 года под Мясным Бором, попав в окружение, тяжело раненный, был взят в плен и помещен в лагерь под Хэлмом, в Польше. Весной 1943-го Джалиля отправили в Германию, в лагерь Вустрау, недалеко от Берлина. Здесь по заданию подпольной группы он принял предложение работать в комитете «Идель Урал», который занимался вербовкой гитлеровских легионеров среди татар, башкир и других народностей, населяющих восточные районы СССР. Имея возможность бывать во многих лагерях военнопленных, Джалиль наладил связь с подпольными группами этих лагерей. Вместе с Джалилем в подпольной организации состояли татарский детский писатель Абдулла Алишев, московский журналист Ахмет Симаев, страховой агент из Ташкента Тариф Шабаев, инженер Фуад Булатов и другие.

В начале лета 1943 года Муса выехал в центральный едлинский лагерь татарского легиона «Идель Урал», который находился под Радомом, в сотне километров южнее Варшавы. Рота пропаганды и ее культвзвод, в котором работал Муса, сделались центром подполья в лагере. Но в ночь на 12 августа 1943 года по доносу провокатора все подпольщики были арестованы. Арестованных отправили сначала в варшавскую тюрьму, а оттуда – в Берлин, в тюрьму Моабит. Полгода длилось следствие, и, наконец весной 1944 года в Дрездене состоялся суд, приговоривший их к смерти.

 

Не преклоню колен, палач, перед тобою,

Хотя я узник твой, я раб в тюрьме твоей.

Придет мой час – умру. Но знай: умру я стоя,

Хотя ты голову отрубишь мне, злодей.

 

Джалиль был казнен 25 августа 1944 года. Посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

Письмо рижского подпольщика X. Лапсы с припиской Э. Индулена из центральной рижской тюрьмы (перевод с латышского)

26 августа Ок. 10 часов вечера

Дорогая сестричка!

Ты, наверное, удивишься моей охоте писать, когда получишь от Петра это длинное письмо. Но ничего не поделаешь: перед тем, как меня сегодня наградят 8 граммами свинца, хочу выложить все, что во мне за эти два месяца накопилось. В этом письме я больше не буду говорить о своем, а о тех несчастных товарищах, с которыми я был вместе. Так что вы за меня отомстите так, чтобы и их нечеловеческие мучения были отомщены стократ, чтобы они получили удовлетворение. Не знаю, сумею ли я это показать, но все же попытаюсь. Я видел выкопанных, изуродованных немцами мертвецов, которые лежали в земле уже несколько месяцев. Тогда мне еще и в голову не приходило, что в таком положении увижу людей живыми и здесь же, в Риге, в погребах улицы Реймерса. Будь проклят этот дом со всеми его обитателями и немцами-убийцами и послушными им палачами-садистами тобаками и другими собаками.

Меня арестовали 2 июня сего года. В тот же день я был помещен в погреб этого ужасного дома. Сидел в первой камере, в которой среди 7–8 арестованных был также кузнец Клява, или Клявинь, насколько помню, из Огрской волости. Вначале я никого не замечал, ибо был взволнован своим арестом. Через пару часов успокоился и начал разговаривать со своими товарищами по несчастью. Каждый рассказывал о своих горестях и показывал револьвер. За это несуществующее оружие латышские полицейские его били шесть дней подряд. Первый день был ужасным, второй еще ужаснее, а в дальнейшем боли больше не чувствовал.

Господа убийцы в большинстве своем всегда были пьяны. Они посменно «работали» втроем, до тех пор, пока жертва не падала в обморок. Когда он очнулся, «работа» продолжалась. Как уже сказал, это продолжалось шесть дней, и тогда Клява был отправлен в Ригу. Арестовали и его жену, что с ней и детьми произошло, он, конечно, не знал.

Этого несчастного мученика я встречал еще три или четыре раза при поездках на допрос. Что его и здесь били, об этом не надо даже говорить, ибо все «право» фашистов опирается только на нечеловеческое применение власти.

В последний раз Кляву после допроса, от ужаса и бессильного гнева не знал что начать. Через несколько часов его впустили в нашу камеру. Он явился не как живой человек, а как снятый со скамьи пыток мученик. Если бы товарищи по камере его не удержали и не посадили на скамью у радиатора центрального отопления, который он использовал для охлаждения своего разбитого лица, он бы упал. Мученик был в полусознательном состоянии: лицо его было ужасно избито, левое ухо немного оторвано, лицо в крови и набухшее, бледное как у мертвеца, за исключением следов, оставленных побоями. Я никогда не плакал, но когда я это увидел, у меня навернулись слезы.

С того времени у меня только одно желание: чтобы он и те другие, например, Людвиг и Малвина Кукуревичи, которых убили 8 августа, были отомщены. Еще, милая сестричка, я тебе смог бы много рассказать, но мое время истекает – в любой момент меня повезут в Бикерниекский лес.

Сестричка! Ты всегда была настоящей советской женщиной, и твоя обязанность – постараться, чтобы в тот момент, когда этот прогнивший строй падет, имена тех несчастных мучеников, которые можно прочесть на стенах второй камеры Центральной тюрьмы, стали бы обвинителями этих проклятых гитлеровцев и еще более презренных латышских предателей – бангерских, тобаков и других убийц-садистов.

Все эти собаки должны получить по заслугам. Чтобы никогда не были забыты слова П. Озола на суде о том, что его били стеком, табуреткой, топтали ногами и что три дня после допроса у него вместо урина выделялась кровь.

Никогда нельзя простить этим выродкам то, что они морили людей заваренной водой (похлебкой) до тех пор, пока они не падали от голода и бессилия, как это случилось со мной.

Не забывайте вы, живые, что за каждый пустяк нас били по лицу и угрожали расстрелом. Мы переживали этот ужас каждую ночь, ожидая, когда поведут на виселицу или в Бикерниекский лес. Мы слышали стоны и крики своих товарищей, когда их увозили. Мы видели, что приведенный с допроса избитый умирал через полчаса, не приходя в сознание. (такой случай был в 26-й камере первого корпуса. Свидетели – мои товарищи Андрей Грауд и М. Кланис). Смерть кровавым собакам СД и помощникам немецких фашистов!

Я надеюсь, что ты не будешь сомневаться в истинности этого короткого письма. Все здесь написанное слишком бледно по сравнению с действительностью, но, как я уже тебе сказал, времени очень мало.

Не знаю, смогу ли я еще дописать этот листок. Поэтому попрошу тебя исполнить еще одно мое желание. Я верю и умру глубоко убежденным в том, что я и мой последний соратник Индулен и эти многие убитые и замученные борцы будут по достоинству отомщены, и их родственники будут удовлетворены. Но я желаю, чтобы тогда, когда Латвия снова будет свободна и ты получишь это письмо, оно было бы опубликовано и оставшиеся в живых знали о том, как мы тысячами умирали.

Еще раз прошу тебя – из-за меня не грусти и не проливай слез, ибо я умираю за свои убеждения, сознавая, что много сделал для разрушения страны рабов – Германии и навеки останусь в памяти своих товарищей как человек, который не боялся ни правды, ни смерти.

Твой брат Хадо

Привет всем от Инда, который все время в хорошем настроении и умрет, улыбаясь.

Э. Индулен

Хадо Лапса и Эдуард Индулен – активные участники антифашистского подполья в Латвии. Под их руководством в Риге изготовлялись документы и паспорта для членов нелегальных антифашистских организаций. 2 июня 1944 года Хадо Лапса был арестован. Вскоре попал в гестапо и Эдуард Индулен. Утром 27 августа 1944 года советские патриоты были расстреляны рижским гестапо. Последнее письмо X. Лапсы опубликовано в газете «Циня» 10 января 1944 года.

Клятва Героя Советского Союза Дмитрия Суховарова

5 сентября

Три с лишним года я не знал о судьбе моей родной семьи. Она была под немецкой оккупацией в Белоруссии. И как только Советское Информбюро сообщило об освобождении моего родного города Чаусы Могилевской области, я в тот же день послал письмо родным. Долго не было ответа. Наконец, я получил небольшой листок бумаги, исписанный детской ученической рукой. Моя сестренка Ева сообщает, что из всей семьи осталась она одна, немцы не пощадили никого, даже старуху-мать. Проклятые и подлые немецкие изверги убили мою мать, воспитавшую восемь сыновей и двух дочерей. Любимая моя мама! За твои мухи, страдания и смерть я клянусь моей Родине, что пока бьется во мне сердце, пока руки держат грозное оружие, я буду мстить, беспощадно мстить проклятому врагу. Отомстят за мать и мои родные братья – артиллерист Сергей и летчик-истребитель Андрей.

Герой Советского Союза Д. Суховаров

Опубликовано в газете «Красная звезда» 5 сентября 1944 года.

Дмитрий Гаврилович Суховаров (1904–1982) – командир 53-го танкового полка (69-я механизированная бригада, 9-й механизированный корпус, 3-я гвардейская танковая армия, 1-й Украинский фронт), гвардии подполковник.

Родился в семье крестьянина. С 1920 года работал учеником в портняжной мастерской, подмастерьем, плотничал, был шахтером в Юзовке (ныне Донецк). В 1926 году призван в Красную Армию. Окончил полковую школу младших командиров при 33-й стрелковой дивизии. В 1931 году Суховаров поступил в Киевское военное пехотное училище, в 1935 году окончил Курсы усовершенствования командного состава при Военной академии механизации и моторизации РККА. Член ВКП(б)/КПСС с 1931 года. Был командиром роты, танкового батальона.

Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года. Воевал на Центральном, Калининском, Донском, Сталинградском, Степном, Брянском и 1-м Украинском фронтах. Первый бой старший лейтенант Суховаров пронял в Прибалтике, со своим батальоном с боями отступал к Риге. Весной 1942 года капитан Суховаров был назначен командиром учебного танкового полка Северо-Западного фронта, но вскоре написал рапорт с просьбой перевода его в действующую часть. В сентябре 1942 года назначен начальником оперативного отделения штаба танкового корпуса на Донском фронте.

В начале 1943-го назначен командиром 53-го танкового полка, который был брошен в район Калача для отражения крупных сил противника, пытающихся деблокировать гитлеровские войска, взятые в котел под Сталинградом. В июне полк Суховарова включен в состав 69-й механизированной бригады, которая была переброшена на Воронежский фронт. В сентябре полк участвовал в боях на Букринском плацдарме, затем был переброшен на Лютежский плацдарм.

5 ноября 69-я мехбригада перешла в наступление в юго-западном направлении в обход Киева с запада, быстро прорвала оборону противника и, развивая наступление по восточному берегу реки Ирпень, перекрыла мосты и броды, не дав возможности противнику свободно подвести резервы к Киеву. Гвардии подполковник Суховаров на своем участке умело выполнил задачу по блокированию врага в Киеве. Посадив на танки два батальона мотострелков, порвал оборону противника и умелым маневром перерезал дорогу Киев – Коростень, где захватил большой склад с горючим. За день полк перерезал пять трасс, отрезав врагу пути отступления на Житомир и Ясногородку, в этих боях уничтожил большое количество живой силы и техники противника, захватил трофеи. Своими действиями обеспечил выполнение боевой задачи бригадой.

В дальнейшем полк под его командование успешно участвовал в наступательных боях в Житомирско-Бердичевской и Проскуровско-Черновицкой операциях. Был ранен, но остался в строю. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1944 года гвардии подполковнику Суховарову Дмитрию Гавриловичу присвоено звание Героя Советского Союза.

В сентябре 1944-го Д. Суховаров назначен командиром 51-й гвардейской танковой бригады. Командовал бригадой в боях за освобождение Польши, на Сандомирском плацдарме. После разгрома гитлеровской Германии участвовал в боевых действиях на Дальнем Востоке, разгроме Квантунской армии.

Записка красноармейца Николая Сучкова

9 сентября

Я отдал свою жизнь за нашу Коммунистическую партию, за наш славный комсомол, который меня воспитал.

Прошу вас, товарищи, передать нашему батальонному комсоргу этот листок. Пусть знает, что комсомолец не подвел в бою.

Эта записка была обнаружена после жаркого боя с фашистскими автоматчиками у погибшего красноармейца Николая Сучкова. 18-летний комсомолец в пылу боевой схватки вырвался вперед и оказался в окружении врагов. Гранат у него не осталось, патроны были на исходе. Поняв, что живым от фашистов не уйти, Н. Сучков на клочке бумаги успел написать записку, которая затем была передана в ЦГАОР СССР.

Предсмертная записка лейтенанта Ивана Новикова

16 сентября

Я, сын белорусского народа, идя в решительный бой на врага, клянусь перед своим народом и любимой Родиной, что, не щадя крови и самой жизни, буду драться до полной победы над врагом. Мое молодое сердце коммуниста рвется в бой, к возмездию и мщению немцам за муки наших отцов, матерей, братьев и сестер – белорусов. Я буду идти вперед, я вырву из бандитских лап свою племянницу-сиротку, угнанную в Германию на каторгу.

А если паду от злодейской пули, то паду героем за свою родную землю, за народ, за будущую счастливую жизнь, за партию Ленина-Сталина, за победу над врагом! И пусть моя любимая дивизия считает меня в живых, в своих боевых рядах полков! Кто найдет мое завещание, прошу послать его моей матери, а потом – моей любимой девушке Зое, с именем которой я шел в бой и побеждал врага. Вперед, товарищи, победа близка!

Дважды орденоносец лейтенант Иван Степанович Новиков

В жестокой схватке с врагом пал смертью героя лейтенант Иван Новиков. Товарищи вынесли тело храбреца и в кармане его гимнастерки нашли пробитый пулей партийный билет и в нем записку.

Произошло данное событие севернее Праги (предместье Варшавы), где наши войска, действующие совместно с частями 1-й Польской Армии, заняли в этот день несколько населенных пунктов. Немцы оказывали упорное сопротивление. Они ввели в дело штрафные батальоны, различные тыловые подразделения, а также венгерскую кавалерийскую дивизию. Всю ночь и весь день, не утихая, продолжались бои на улицах варшавских пригородов на восточном берегу Вислы. Немецкая пехота, поддержанная группами танков и самоходных орудий, неоднократно бросалась в контратаки. Но все контратаки гитлеровцев были отбиты. Уничтожено 8 танков и до 600 солдат и офицеров противника. Пленные сообщали, что советская артиллерия за один день вывела из строя всю боевую технику 173-го немецкого артиллерийского полка.

Из сообщения Чрезвычайной государственной комиссии о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в Минске

20 сентября

Гитлеровские палачи истязали и уничтожали мирных граждан.

Ниже приводится лишь фрагмент этого материала:

«Немецко-фашистские захватчики ввели в Минске режим кровавого террора и насилия. Это подтверждают в своих показаниях не только советские люди, содержавшиеся в тюрьмах и лагерях, но и пленные немцы. Вот что рассказал председатель военного трибунала 267-й немецкой стрелковой дивизии, капитан Райхоф Юлиус:

«17 июня 1941 года Гитлером был издан приказ, в, котором говорилось, что немецкие солдаты имеют право грабить советское население и истреблять его. За действия, чинимые немецкими солдатами над советскими гражданами, солдат не разрешалось по приказу Гитлера предавать суду военного трибунала. Солдата мог наказать только командир его части, если он сочтет это необходимым. По тому же приказу Гитлера офицер немецкой армии имел более широкие права… Он мог истреблять русское население по своему усмотрению… Командиру было предоставлено полное право применять к мирному населению карательные меры борьбы, как-то: полностью сжигать деревни и города, отбирать у населения продовольствие и скот, по своему усмотрению угонять советских граждан на работы в Германию. Приказ Гитлера был доведен до сведения рядового состава немецкой армии за день до нападения Германии на Советский Союз… В соответствии с приказом Гитлера немецкие солдаты, руководимые офицерами… учиняли различного рода зверства».

Выполняя этот приказ Гитлера, фашистские мерзавцы истязали, грабили и убивали всех тех, кто им попадался под руку. В Минске и его окрестностях они создали для истребления советских людей целую систему концентрационных лагерей.

От рук немецких палачей погибли тысячи советских граждан в концентрационных лагерях. Редко кому удавалось выбраться живым из минского лагеря, находившегося на Широкой улице. «За время моего пребывания в лагере на Широкой улице с 21 августа 1943 года по 30 июня 1944 года, – сообщил комиссии Мойсиевич Л. А., – немецкие палачи уничтожили около 10 тысяч советских людей. Они убивали стариков, женщин, подростков, не щадили беременных женщин и женщин-матерей с новорожденными. Я был очевидцем того, как немцы уничтожали людей в «душегубках». В каждую «душегубку» они насильно вталкивали от 70 до 80 человек и увозили в неизвестном направлении. Я видел, как в «душегубку» были посажены содержавшиеся в лагере жители города Минск профессора Клумов и Анисимов».

Показания Мойсиевича подтвердил также другой свидетель, содержавшийся в лагере на Широкой улице, Беляев Г. И. «Мне известно, – сообщил он, – что много людей было уничтожено в специальной автомашине —»душегубке». Я неоднократно присутствовал во время промывки такой машины и видел, что кузов ее обит оцинкованным железом, двери закрываются плотно, от выхлопной трубы мотора в кузов проведена труба, через которую поступают отработанные газы, на полу положена деревянная решетка. 3–4 раза в день в «душегубке» увозили заключенных из лагеря. С 17 по 26 февраля 1943 года гитлеровцы вывезли в «душегубке» 3000 советских граждан, доставленных из города Полоцк. Мне известию также, что немецкие палачи: комендант лагеря Вакс и его помощники – вешали и расстреливали людей в самом лагере».

Для массового истребления людей гитлеровские изверги использовали также обычные бани, в которые загоняли советских людей и отравляли окисью углерода. В сентябре 1941 года таким способом они уничтожали 200 больных, находившихся в загородной больнице Новинки. Служащие этой больницы Колоницкая Е. К. и Науменко В. И. сообщили комиссии: «Фашисты загоняли больных в баню, запирали их там, а затем через специальные отверстия в двери по шлангам, соединенным с автомашинами, пускали газы. Через несколько минут они вытаскивали оттуда умерших и загоняли новую партию больных».

В специальном лагере-гетто, находившемся в западной части города Минск, немцы содержали до 100 тысяч евреев. Свидетели Бруднер М. И., Божко Ф. Ф., Нестерович Р. А., Ермоленко В. Ф., Чертова Р. А. и другие сообщили, что комендант лагеря Риддер и его помощники Готтенбах и Бенцке глумились над заключенными, пытали и убивали их без всякого повода. Заключенных травили собаками, кололи штыками и кинжалами, расстреливали, бросали живыми в огонь. Помощник начальника лагеря-гетто Готтенбах под музыку провозглашал тосты за уничтожение евреев, заставлял обреченных петь песни, плясать и сам лично расстреливал заключенных».

Полностью текст опубликован в газете «Правда» 20 сентября 1944 года.

Письмо матери красноармейца Виктора Павленко, погибшего 25 января под Кенигсбергом

28 сентября

Здравствуй, дорогая мамочка,

шлю тебе свой горячий красноармейский привет и сообщаю, что я жив, здоров, чего и вам желаю.

Чувствую себя еще лучше, чем до ранения. Ранило меня, как я тебе уже писал, в поясницу. В прорыве между Оршей и Витебском. В госпитале лежал в г. Ярцево Смоленской области. Мама, деньги, которые ты мне выслала, я еще не получил. Сфотографироваться, конечно, есть возможность, но нет денег. Мама, напиши подробней, что с Николаем Борисовичем. Ну а пока писать кончаю, остаюсь ваш сын Виктор. Привет всем родным и знакомым.

Виктор

Письмо гвардии сержанта Герая Асадова родным

28 сентября

Уважаемые папа и мама! Прежде всего посылаю привет и наилучшие пожелания. Если вы хотите спросить о моем здоровье, то я до сегодняшнего дня жив и здоров, чего желаю и вам.

Я сейчас нахожусь на фронте. Мама, знайте, что я давно не получаю писем от вас. Волнуюсь из-за дома, не знаю, как вы живете? Мама, за меня не беспокойтесь. Дай бог, если я не умру, где бы ни находился, обязательно вернусь домой. Если я получил бы весточку от дяди, тогда у меня не было бы никакого горя.

Я нахожусь в Румынии. Здесь такие горы, которые сразу не пройдешь. Сейчас здесь идут бои.

Мама, я всегда писал вам письма, но не знаю, вы получаете их или нет? Как получите это письмо, напишите ответ, может быть, я успею получить ваш ответ.

Мама, знаю, что теперь вам трудно жить. Папа, береги маленьких, не допускай, чтобы они в чем-нибудь нуждались. О чем еще мне написать? Сообщите, какие новости в нашей деревне? Где сейчас Талыш, Самед, Адыширин, Гуммат, Самандар, Закария, Гахроман, Авез, Новруз, Ашраф, Джумшуд и другие односельчане, которые были призваны в армию. Пишут ли они письма? От кого есть весточки?

Еще сообщите, кто председатель колхоза в селении, кто бригадир, кто председатель сельсовета?

Пишите и о том, как обстоит дело насчет обеспечения хлебом.

Пока до свидания.

Привет от меня друзьям, родственникам, тем, кто меня знает. До свидания.

Ваш сын Асадов Герай

Герай Лятифоглы Асадов (1923–1944) родился в селе Шахсеван Ждановского района Азербайджанской ССР. Он был воспитанником Ленинского комсомола. В ноябре 1941 года добровольно вступил в ряды Красной Армии, был смелым и инициативным воином. А когда окончил полковую школу, сам начал обучать своих подчиненных искусству боя и владению различными видами оружия.

В предгорьях Кавказа в жарких схватках с фашистскими захватчиками вражеская пуля повредила ему правую руку. После выздоровления в тбилисском госпитале вновь возвратился на фронт. Бывший колхозный пастух неоднократно отличался в боях. В результате разгрома немецко-фашистских войск в районе Кишинев – Яссы наши воины стали освобождать Румынию. Жаркие бои были за город и большую железнодорожную станцию Мергит. Огонь вражеских пулеметов преграждал путь нашим солдатам. В эти напряженные минуты командир отделения сержант Герай Асадов стремительно пополз вперед. Под обстрелом фашистов приблизился к зданию, где находились огневые точки, и метнул в них противотанковые гранаты. Огонь прекратился. Гвардейцы поднялись в атаку. Неожиданно из окон другого здания фашисты снова открыли пулеметный огонь. У Герая Асадова не оставалось гранат, и он бросился на амбразуру. Фашистский пулемет заглох. Советские бойцы, воодушевленные подвигом однополчанина, ринулись вперед и разгромили вражеские силы. Город был освобожден.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 марта 1945 года гвардии сержанту Гераю Лятифоглы Асадову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Только после войны будет установлено, что первым подвиг Александра Матросова совершил 24 августа 1941 года 27-летний политрук танковой роты Александр Константинович Панкратов. Это произошло под Новгородом. В критический момент, увлекая за собой бойцов, он бросился на вражеский пулемет и грудью закрыл огонь. Более того, у Матросова, о чьем подвиге сообщат в конце февраля 1943 года, было еще по меньшей мере 45 предшественников. Всего за годы войны собственным телом закрыли огневые точки противника 215 человек; 134 из них присвоят звание Героя Советского Союза.

Из письма Евсея Кругликова родным

6 октября

Здравствуйте, мои дорогие!

За последнее время я стал еще реже писать. Пусть это вас не беспокоит. Я жив, здоров, цел и невредим. За прошедшее время со дня моего отъезда я побывал во многих местах, многое видел и пережил. Повстречал я людей из-под Ленинграда, Новгорода, Калининской и Орловской областей и других районов, людей наших, советских, превращенных гитлеровцами в рабов, а ныне нами освобожденных. Можете себе представить, с какой радостью они встречают своих освободителей, стремясь скорее попасть к себе на Родину. Видел я сотни советских деревень и городов, разрушенных до основания гитлеровскими бандитами. Посетил места, где гитлеровские палачи замучили и истребили тысячи и десятки тысяч наших советских людей, в том числе совершенно ни в чем не повинных детей. Никто из нас никогда не забудет то, что лично видел и что узнал из сообщений печати о зверствах гитлеровских разбойников в других местах.

И вот теперь, когда мы приближаемся к границам Германии и собираемся непременно там побывать, перед каждым из нас встает вопрос: как отомстить за все эти злодеяния? Разумеется, мы не сможем вести себя на территории Германии так, как они вели себя на нашей земле. Но как же им заплатить за все? Трудно придумать. Поживем – увидим…

Крепко обнимаю и целую.

Евсей

Родился в 1902 году в городе Мглине бывшей Черниговской губернии (ныне Брянская область), в семье рабочего. С 11 лет работал, участник Гражданской войны, воевал против Деникина на Дону. После демобилизации учился, работал в партийных органах, а с апреля 1924-го по январь 1948-го вновь служил в рядах Красной Армии.

Великую Отечественную Евсей Зиновьевич встретил в должности Военного комиссара Тульского артиллерийского училища, а в октябре 1941-го участвовал в одном из самых ожесточенных по накалу сражений начального периода войны – обороне Тулы в районе Мценска. В 1944-м на 1-м Прибалтийском фронте командовал полком в составе 6-й гвардейской и 4-й ударной армий. В победный 1945-й служил заместителем командира дивизии. За ратный труд полковник Е. Кругликов награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны II степени, медалями.

Из боевого донесения

20 октября

Самолет-разведчик в районе Тана-фьорда обнаружил конвой в составе двух транспортов и 12 кораблей охранения, уходивших на запад. На перехват кораблей подняли в воздух пять торпедоносцев. При атаке был подбит самолет лейтенанта Вельдяскина. Зенитчики врага сосредоточили на нем весь огонь. Воспользовавшись этим, другие летчики произвели точный сброс торпед, в результате чего были потоплены тральщик, сторожевой корабль и один из транспортов водоизмещением 10000 тонн. Торпедоносец Вельдяскина загорелся. Отважный летчик таранил второй транспорт и разломил его надвое…

Письмо узника Заксенхаузена Александра Русанова соотечественникам

3 ноября

Победа наша. В эту победу я вложил свою лепту, но не пришлось посмотреть плоды своей работы, ибо страданию должен быть предел: пытки невыносимы.

Прощай, Родина и соотечественники.

Твой сын А. Русанов

…Родину не предал, секретов не выдал. Да здравствует Родина!

С этим письмом Александр Дмитриевич Русанов (1919–1944) обратился к соотечественникам в последние минуты жизни. Он написал его на своем удостоверении личности и спрятал в железную баночку. Нашел ее советский солдат Василий Заболотный во время очистки нашей воинской частью территории бывшего концлагеря Заксенхаузен.

Александр Русанов родился в городе Тиме Курской губернии в семье портного. Учился в средней школе, поступил в школу токарей. Работал в МТС и на заводе. Был призван в армию. Младший командир комсомолец Русанов нес службу отлично, получал благодарности. За мужество и отвагу в боях с белофиннами награжден орденом Красного Знамени. На этом же фронте получил тяжелое ранение. Позже работал в органах НКВД на западной границе Украины.

Во время Отечественной войны Александр Русанов стал адъютантом начальника Украинского штаба партизанского движения. В январе 1943 года был назначен начальником штаба партизанского отряда имени 25 лет РККА, а затем стал его командиром. Отряд успешно провел ряд боевых операций в районе Хинельских лесов на Сумщине. Во время боя с противником в селе Спарта Русанов был ранен в руку. Но он продолжал вести бой до полного разгрома вражеского гарнизона.

Весной 1943 года гитлеровское командование стремилось взять реванш за поражение под Сталинградом. В тот период, когда на фронте активных действий еще не было, немецкие захватчики направили против украинских, орловских и курских партизанских сил несколько дивизий. Выбиваясь из последних сил, партизаны отряда Русанова стойко защищались. В одном из боев он был ранен и попал в плен. Но под покровом ночи ему вместе с товарищем удалось сбежать. И тут они напоролись на мину. Русанова, израненного осколками, снова схватили.

Сначала отважного партизанского командира держали в гестаповской тюрьме в Орле, а затем в тюрьмах Лютцена и Берлина, а после в концлагере Заксенхаузен. Фашисты, чтобы добыть интересующие сведения, применяли невыносимые пытки, пускались на лесть и провокации. Все вытерпел Русанов и остался верным сыном своей Родины. Его последнее письмо было опубликовано в газете «Правда» 23 октября 1963 года.

Последние слова разведчика Рихарда Зорге перед казнью

7 ноября

Да здравствует Коммунистическая партия, Советский Союз, Красная Армия!

Рихард Зорге (1895–1944) родился в Баку, в семье немецкого инженера Адольфа Зорге – родственника Фридриха Зорге, известного революционера, соратника К. Маркса и Ф. Энгельса. Рихарда увезли в Германию, когда ему исполнилось три года. Там он окончил школу и был призван в кайзеровскую армию во время Первой мировой войны. В окопах он возненавидел войну. На его мировоззрение сильно подействовали нелегальные издания, которые ходили по рукам солдат и звали к борьбе за прекращение грязной империалистической бойни.

В 1925-м Рихард в Москве, выполняет задания Коминтерна, пишет научные труды, статьи, рефераты. В 1929-м становится разведчиком. Его направляют в Германию и Китай. С конца 1933 года он в Японии, правящие круги которой активно готовились к войне с СССР. И все годы, выдавая себя за нациста, с помощью верных помощников, он систематически по радио и иным каналам сообщал в СССР важнейшую информацию, особенно по вопросам подготовки войны Германией и Японией. Особенно ценными были сведения о времени нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, итогах государственного совещания с участием японского императора 2 июля 1941 года и решении японского правительства отложить войну с СССР.

После нападения Германии на Советский Союз Зорге и его группа активизировали работу, всячески препятствуя разжиганию антисоветской истерии в Японии. Главная задача – не допустить нападения Японии на СССР – требовала напряжения всех сил. Когда он готовил для передачи в Москву телеграмму: «Наша миссия в Японии выполнена. Войны между Японией и СССР удалось избежать. Верните нас в Москву или направьте в Германию», его схватили. Это случилось 18 октября 1941 года.

Тюрьма, наручники, бесконечные допросы, издевательства, томительные будни полного одиночества. Но ничто не могло сломить мужественного борца. А когда в день Октябрьской революции – 7 ноября 1944 года – его возвели на эшафот, он умер со словами последнего приветствия Коммунистической партии и Родине.

В 1964-м Рихард Зорге посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Его письма и другие документы широко публиковались в советских изданиях.

Поздравительные письма Политическому управлению пограничных войск к 27-й годовщине Великого Октября от москвичей – пограничников из Литвы и Белоруссии

7 ноября

Мы выросли в рядах рабочего класса Москвы, работали слесарями на заводах, а теперь мы пограничники-связисты, охраняем границу Совесткой Литвы. Мы знаем, какой ценой обеспечен наш выход на государственную границу. Сделаем все возможное для ее надежной охраны. За могущество и процветание Советской Родины и неприкосновенность советских городов, за полный разгром фашистского зверя в его собственной берлоге – такой смысл нашей жизни и борьбы сегодня…

Дьяконов, Ершов. Вильно

* * *

Мы клянемся вам, дорогие друзья, что не посрамим чести советских пограничников. Мы будем бдительно и надежно охранять священные рубежи нашей страны социализма, чтобы ни один вражеский лазутчик не нарушал безнаказанно нашу границу!

Перед лицом Родины, перед лицом нашего народа мы даем вам клятву, что не будем знать усталости, ни одна дорога не покажется нам трудной, нет ни одной преграды, непреодолимой в борьбе с врагами нашей Родины.

Мы будем неустанно повышать наше пограничное мастерство, настойчиво овладевать военным делом, повседневно укреплять советско-воинскую дисциплину и порядок в наших рядах…

Минск. Передал майор Алексеев

К 27-й годовщине Великого Октября Политическое управление пограничных войск получило огромное количество поздравительных писем, телеграмм. К этому времени Красная Армия почти полностью изгнала фашистские войска с территории Советского Союза. Началось восстановление государственной границы нашей страны.

Письмо старшины В. Михиенко, кавалера орденов Славы 2-й и 3-й степени

9 ноября

Войну я начал под Ленинградом. Там же встречал Октябрьский праздник сорок первого года. Ленинград голодал, окруженный врагом. Москва была под ударом.

Сегодня, находясь в Восточной Пруссии, на земле врага, и оглядываясь назад, я говорю себе: мы достигли великих побед, потому что сумели выстоять в тяжелые дни сорок первого года, потому что не дрогнул в те дни наш народ.

Сильно душа радуется! Посмотрите – вся земля советская очищена от фашистской чумы! И мне хочется сказать, что я, русский солдат, артиллерист-самоходчик, три с лишним года находящийся на переднем крае, чувствую себя счастливым. Мое счастье в том состоит, что мне одному из первых довелось прибыть на советских самоходках в фашистскую Германию. И хотя я четыре раза ранен, и хотя нет в живых брата и многих моих друзей, и хотя моя мать на Смоленщине натерпелась от гитлеровцев всякого горя, и нет сейчас в семье ни кола, ни двора, я счастлив потому, что несу проклятым захватчикам справедливую кару.

Горячий бой был у нас под селением Гросс-Варупенен. Наша самоходная пушка прямой наводкой била по вражеским траншеям. Выбирали позиции на 200–300 метров позади пехоты. А сейчас отражаем контратаки танков, перемалываем гитлеровские резервы. Но думаю, что не много пройдет времени, как мы снова рванем вперед.

Опубликовано в газете «Правда» 9 ноября 1944 года.

Письмо друга Петра Ивченко жене Доре Ивченко о гибели ее мужа

2 декабря

Здравствуйте, глубокоуважаемая Дора Тихоновна!

Я друг и товарищ Вашего любимого и дорогого мужа Петра Титовича, с которым я в октябре 1942 г. пришел в это соединение и прошел весь боевой путь от Волги до Немана. До сентября т/г мы были в разных частях, но с сентября его перевели к нам в часть, и мы снова стали с ним вместе служить. Он был верный товарищ, который верно служил нашей матери Родине и боролся за свободу и независимость, не щадя свои силы, здоровье… Я знаю, что письмо принесет очень печальную весть, но что ж сделать – случившееся не вернешь. Война, навязанная нам проклятым врагом, которого мы истребляем за причиненное нам горе и несчастья, много принесла тягот нашему народу. Я Вам очень сочувствую и вместе с Вами переживаю несчастье, постигшее Вас.

29 ноября в 10.05 мин. вечера мы потеряли своего боевого друга и товарища, а Вы любимого мужа и отца детей.

Случилось это так.

Вечером 29 ноября мы пошли с ним на передний край проверять оборону. Окопы расположены в 500 метрах от леса по берегу реки Неман, и вот, когда мы вышли из леса и пошли лугом к берегу реки, со стороны противника раздался выстрел. Петя вскрикнул: «Ой, я, кажется, ранен» и стал опускаться на правый бок. Я быстро перевязал ему раненую грудь и повел его до повозки, чтоб отправить в полевой лазарет. Идти нам пришлось метров 300–400. Когда его клали на повозку, он еще был в сознании – говорил и просил: «Если что случится, сообщи домой…» … Хирург делал вскрытие трупа и обнаружил, что пуля задела сердце, если бы она прошла хоть на полсантиметра в стороне, сердце было бы сохранено, и он остался бы живой. Смерть наступила от излияния крови.

Похоронили мы его со всеми воинскими почестями, с отдачей салюта. Перед погребением мы его сфотографировали, правда, день был пасмурный и видимость плохая, но как только я получу карточки, я их Вам вышлю.

Похоронен он на кладбище деревни Пектупинен (Почегенской) вол. Мемельской обл. на шоссе Тильзит-Шауляй, в 12 км от Тольятти.

Личные вещи я передал по описи в штаб части для отправления их нам, а эти 12 фотокарточек, что Петя снят в гражданской форме, я послал сыну Михаилу по адресу Полевая почта 70968 ж.

На могиле Петра Титовича мы поклялись отомстить за нашего друга и товарища и Вашего спутника жизни.

Желаю Вам бодрости, здоровья.

С искренним приветом – сочувствием вашему горю…

Письмо радиотелеграфистки А. В. Колбатовой родным

12 декабря

С Новым 1945 годом!

Здравствуйте, дорогие мои – мамуля, Лидия и Тамарочка. Крепко целую вас несчетно раз и желаю доброго здоровья. Да, скоро Новый год. Каков он будет? Конечно, без сомнения, год окончательной победы над проклятым врагом. Ведь до Берлина осталось совсем недалеко.

Мамулька, родная, не падай духом, скоро вернусь и непременно встретимся! Роднулечка, за меня не беспокойся, ведь у меня все в порядке, живу хорошо по-прежнему. Ну а как окончится война, я тебе заготовлю почву на веселого жениха, только непременно веселого!

Пишите, как только будет свободное времечко. Пишите обо всем, о вашей жизни и жизни родного города. Как занимается и работает Тамарочка. Привет всем знакомым и родным, крепко, крепко целую вас несчетно раз.

Остаюсь ваша прежняя курносая —

Сашка

Александра Колбатова (1923–1945) родилась в Ленинграде. Окончив семилетку, подала заявление в техникум физкультуры, поскольку любила спорт, была увлечена им, ей хотелось быть смелой и сильной. Война застала Сашу Колбатову инструктором физкультуры в одном из ремесленных училищ Выборгской стороны города Ленина.

Она поступила на курсы медсестер и, окончив их, добровольно ушла на фронт. После снятия блокады часть, в которой служила Саша, отошла на отдых. В это время девушке предложили учиться радиоделу. Так стала радисткой.

Опять начались боевые будни. Часть снова пошла в наступление. Саша со своей рацией все время находилась в первых рядах наступающих. Было немало трудностей и опасностей. Но отважная радистка переносила их стойко и мужественно. Бойцы доверяли ей и избрали комсоргом.

Шел 1945-й. 334-й стрелковый полк, в котором служила Саша, успешно продвигался вперед, освобождая Польши. Советские воины выбивали врага из местечка Тлединец, северо-западнее города Пултуск. Враг отчаянно сопротивлялся. Саша получила задание корректировать наших артиллеристов, чтобы подавить батарею гитлеровцев. Радистка под огнем выдвинулась вперед. Устроилась в одной из воронок, начала работу. И в этот момент взрыв вражеского снаряда поразил мужественную девушку.

Надписи на стенах здания концентрационного лагеря в городе Каунас

20 декабря

Отомстите за нас! Пускай весь мир знает и поймет, как зверски уничтожали наших детей. Наши дни уже сочтены, прощайте!

* * *

Пусть весь мир знает и не забудет отомстить за наших невинных детей. Женщины всего мира! Вспомните и поймите все зверства, которые произошли в XX веке с нашими невинными детьми. Моего ребенка уже нет…

После захвата города гитлеровские оккупанты создали на его территории многочисленные лагеря для военнопленных. Тяжелые антисанитарные условия, невероятная скученность, голод и болезни, расстрелы вели к массовой гибели военнопленных и мирных советских людей. К концу 1943-го в бывший лагерь для военнопленных возле аэродрома в Каунасе были пригнаны мирные жители – мужчины, женщины и дети. Количество заключенных в лагере достигло полутора тысяч человек, из них около трехсот детей. В начале 1944 года гитлеровцы насильно отобрали у заключенных детей в возрасте от шести до двенадцати лет и увезли в неизвестном направлении.

После освобождения Красной Армией Литовской ССР Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников обнаружила внутри лагеря на стенах здания надписи узников. Некоторые из них опубликованы в газете «Правда» 20 декабря 1944 года.