Глава 3. Феодальная раздробленность

Раннее Средневековье закончилось XI веком. И вот примерно с этого времени, конца XI – начала XII века, начинается, наверное, самая бурная эпоха в истории средневековой Руси – период феодальной раздробленности. Почему же и каким образом все развалилось? Что происходило внутри княжества в то время?

Здесь можно выделить три основных момента: политическая история – как все это выглядело внешне, экономическая составляющая и внутренние процессы, происходившие в разных сословиях, формировавших древнерусское общество того времени, то есть в княжеской, боярской и дружинной среде, в духовенстве, в среде крестьян, ремесленников, горожан и пр.

Небольшое отступление, чтобы было понятнее. Есть масса терминов внутри нашей историографии: Киевская Русь, Владимиро-Суздальская Русь, масса прозвищ: Ярослав Мудрый, Иван Калита, Юрий Долгорукий и так далее. Нужно понимать, что часть из них – это поздние историографические термины, которые появляются в XVIII–XIX вв., то есть они не имеют отношения к оригинальным прозвищам тех или иных персонажей. К примеру, Ярослава Мудрого не звали Мудрым, а величали по имени-отчеству. Прозвищем «Мудрый» его наградили лишь в XVIII веке. Точно так же Киевская и Владимирская Русь – это термины тоже очень поздние, которые введены в историографии просто для удобства. Говоря «Киевская Русь», понимаешь, что речь идет о временах примерно от Святослава до Андрея Боголюбского, после чего столица великого княжения переехала из Киева во Владимир. Это с одной стороны. А с другой, многие оригинальные средневековые прозвища наших князей вызывают исключительно умиление.

Например, Иван Калита – тот самый, кто начал собирать земли вокруг Москвы. «Калита» значит «кошель». Так его прозвали в XIV веке за дикую жадность и за то, что он постоянно пытался что-то отнять, отобрать и прибрать к рукам. То есть такое прозвище имело негативное значение.

Или Юрий Долгорукий – основатель Москвы. Это сейчас мы думаем, что «Долгорукий» означает длинную руку, которая может далеко достать. Современникам он очень не нравился, поскольку постоянно пытался подгрести под себя даже то, что ему не принадлежит, очень далеко дотягиваясь. За это его не сильно любили.

А вот Алексей «Тишайший», при котором было относительно тихое время, в том числе и в отношениях с соседями, явно заслужил симпатию окружающих.

Как уже упоминалось, в 1097 году князья собрались на съезд в Любече, где постановили, что каждый теперь будет держать свою отчину. То есть русскую землю среди потомков Ярослава поделили примерно по-братски – каждому крупному княжескому роду досталось свое большое княжение. И они поклялись, что на землю родственника претендовать больше не будут ни в коем случае. Таким образом, на Руси сложилось несколько поддинастий в рамках одной династии – Рюриковичей, и князья каким-то образом должны были оставаться каждый на своей территории.

А внутри этих земель, среди маленьких и больших удельных городков, сохранялась прежняя Лествичная система наследования. И только когда никого из братьев не оставалось, престол получал старший сын, а затем его братья. Такая система наследования характерна для очень архаичных родоплеменных отношений, несмотря на то что Русь уже тогда представляла собой централизованное государство от Балтийского моря до Черного, очень большое по средневековым меркам.

Вот с этого момента раздробленность была в большей мере преодолена. Несколько поколений (при Рюрике, Олеге, Игоре и Святославе) собирали землю, но далеко не все территории, которые потом стали называться Русью, были включены во время правления этих князей.

Соответственно, во Владимире начали формироваться контуры раннесредневекового русского государства, когда появилась та самая Киевская Русь с центром в Киеве, а при Ярославе Владимировиче уже начинается немирье. Потому что Ярослав, как мы помним, всходил на трон с большим трудом, его братья не всегда были согласны с таким положением дел. А он сам был не всегда согласен с волей своего престарелого батюшки Владимира и даже был готов воевать против него. Хоть и единое государство, но внутри уже появилась какая-то червоточина, позже мы обсудим, почему так случилось. Пока же сконцентрируемся на политических событиях.

Забегая вперед, заметим, что существует условная дата, от которой принято считать начало феодальной раздробленности Руси, а именно 30-е годы XII века. Тогда и записал летописец эту показательную фразу: «И раздрася вся земля Русская». Не в том смысле, что все стали драться – имеется в виду, что распалась на части. Эта дата условна, поскольку на самом деле раздробленность началась гораздо ранее, но ее до какого-то момента удавалось сдерживать.

Не углубляясь в историю каждого отдельного княжества и персонажа на политическом полотне, попробуем вспомнить, что происходило от смерти Ярослава Мудрого до начала удельного периода.

Итак, в 1054 году в Вышгороде умер Ярослав Мудрый, и великим князем стал его сын Изяслав. Ярослав по завещанию отдал своим детям различные уделы Руси. Изяслав правил в Киеве, Святославу полагалось править в Чернигове, Всеволоду – в Переяславле, Вячеславу и Игорю – во Владимире-Волынском и Смоленске. Также Ярослав завещал, чтобы после Изяслава престол перешел к Святославу, затем – к Всеволоду и так далее. Таким образом, Ярослав законодательно оформил Лествичную систему правления. И на какой-то момент недовольство младших членов рода было погашено, поскольку они понимали все существующие в то время опасности: люди много воевали, получали плохую медицинскую помощь, и было вполне реально дождаться, пока все дядья умрут. Поэтому младшие в роду знали, что рано или поздно им достанется Киев, так что переживать было не из-за чего.

Однако уже при детях самого Ярослава стали нарушать эту систему, потому что ссоры все же возникали. Игорь и Вячеслав умерли относительно молодыми, и Русь разделили трое Ярославичей из старших детей: Изяслав, Святослав и Всеволод.

Первым, кто покусился на власть Ярославичей, стал полоцкий князь Всеслав Брячиславич – правнук Владимира Красно Солнышко. Мы уже рассказывали, что полоцкие князья считали себя прямыми потомками отдельной династии, но Рюриковичи так не считали. Это действительно уникальная ситуация, когда такая большая страна, несмотря на разделение на несколько удельных частей, принадлежала одной династии Рюриковичей. И такое положение сохранилось до начала XVII: последний Рюрикович на престоле – это Василий Шуйский, который хоть и недолго, но царствовал. А прямые потомки Рюриковичей живут и здравствуют до сих пор. Это одна из самых старых княжеских династий в мире, сравниться с ними могут только герцоги Ольденбургские, близкие родственники наших Романовых, которые тоже ведут свой род из раннего Средневековья. И, наверное, потомки французских Капетингов, то есть Бурбоны и Валуа.

Так вот, первая война была с Всеславом Брячиславичем, полочанами и князем-изгоем Борисом Вячеславичем. Князь-изгой – это князь, который выпал из Лествичной системы наследования и оказался без княжения. Как правило, князья-изгои находили себе новое княжество, поскольку имели собственную казну и дружину, состоящую из профессиональных военных. Они предпочитали уезжать в маленькие удаленные земли, где получали желанное княжение, хоть это и было не совсем законно.

В 1067 году Всеслав Полоцкий напал на Новгород и даже сжег Софийский собор. В том же году Ярославичи разбили войско Всеслава на реке Немиге, после чего как настоящие средневековые правители пригласили его для мирных переговоров, где немедленно захватили в плен и посадили в поруб.

И оставаться бы ему там навсегда, но в 1068 году на Русь нашла новая напасть в виде половецких орд, которые нанесли тяжелейший урон, заходя очень далеко в глубь территории. Это была настоящая катастрофа, которой никто не ожидал. Казалось бы, только что князь Владимир окончательно замирил Степь, разбив Хазарский каганат, тут же били печенегов, они уже стали скорее союзниками, поскольку не осмеливались больше нападать на единую Русь. Но все же началось немирье внутри, и немедленно появилась угроза из Степи.

В 1067 году произошла битва с Полоцком из-за Новгорода, а в 1068 году пришли половцы. И эти даты можно считать достоверными, а не условными. Ярославичи не смогли организовать отпор, и, когда половцы стали подступать уже к Киеву, киевляне на народном собрании потребовали вооружить город. А Изяслав как совершенно нормальный феодал не горел желанием вооружать город. Тем не менее вече в то время было очень сильно, даже в Киеве, и горожане, поняв, что никто не собирается открывать арсеналы и вооружать их, похватали все, что у них было, и вынудили Изяслава уехать в Польшу. Поскольку тамошние правители часто сбегали в Киев, соответственно, киевские властители могли рассчитывать на то, что их там тоже могут принять. Более того, Изяслав был женат на польской принцессе.

Поскольку без князя невозможно было существовать, нужен был верховный правитель, в результате вече выбрало Всеслава Полоцкого, однако в 1069 году Изяслав привел польскую армию и вернул себе киевский престол. Он изгнал Всеслава из Киева и позже отнял у него еще и Полоцк. Поэтому Всеслав был вынужден бежать и только через несколько лет ему удалось вернуть себе Полоцк.

В 1072 году в Новгороде произошло восстание язычников против христиан. Пришлось перенести в город мощи Бориса и Глеба, которых недавно при очень смутных обстоятельствах, вероятнее всего, убил Святополк Окаянный. Их довольно быстро канонизировали, потому что нужны были свои святые для нивелирования языческих настроений хотя бы в верхушке власти. Нужен был кто-то хорошо знакомый, кого можно было выставить вместо каких-то старых богов, духов и пр. Все известные на тот момент святые были греческие, а это что-то далекое и полумифическое, поэтому были необходимы собственные святые. (В будущем одним из самых главных приверженцев культа Бориса и Глеба станет Владимир Мономах, знаменитый князь XII века.)

Однако это не сильно помогло. Потому что уже в 1073 году, через год после подавления языческого восстания в Новгороде, Святослав и Всеволод снова изгнали Изяслава из Киева. И править стал Святослав Ярославич, поскольку был старше, но продолжалось это недолго. Как мы знаем из летописи, в 1076 году он умер из-за неудачно проведенной медицинской операции – от разрезания желвака. Поскольку никто из врачей наказан не был, есть вероятность, что к смерти брата приложил руку Всеволод, который занял престол. Но в 1077 году вернувшийся из Польши Изяслав отобрал у него все полномочия, однако вскоре погиб – в 1078 году в сражении со своими племянниками Олегом Святославичем и Борисом Вячеславичем (то есть детьми младших братьев Святослава Ярославича и Всеволода Ярославича, о которых мы только что говорили). Последний из оставшихся в живых сыновей Ярослава – Всеволод – оказался наконец на киевском престоле и правил целых 15 лет. Других законных претендентов больше не было. Судя по данным летописи, он был незлобивым и кротким человеком, который тихо скончался.

Затем на престол сел старший сын Изяслава (и единственный, оставшийся к тому времени в живых) – Святополк, крещенный Михаилом. Тогда он уже был женат на дочери половецкого хана Тугоркана, известного нам по былинам как Тугарин Змеевич. Вторым браком он женился на дочери византийского императора Алексея Комнина Варваре. Святополка не очень любили в народе из-за того, что он постоянно вводил новые налоги и пытался пополнить свою казну всякими дополнительными поборами, тарифами и пр.

Династия Рюриковичей к тому времени очень сильно разрослась (у Ярослава было 5 сыновей, и все они оставили потомство), и родственники начали друг с другом ссориться, вопреки воле Ярослава. Двоюродные братья Святополк и Олег Святославичи и Давыд Игоревич посчитали, что их несправедливо обошли в порядке престолонаследия, поэтому Олег регулярно приводил на Русь половцев, которым платил за помощь тем, что отдавал города и веси на разграбление. Ну а Давыд Игоревич, который, судя по всему, много читал про византийскую политическую жизнь, вместе со Святополком в 1097 году взяли в плен своего дальнего родственника Василько Ростиславича, правнука Ярослава Мудрого, и ослепили, а убивать не стали.

Мы сейчас подробно рассмотрели все это, чтобы было понятно: феодальная раздробленность начиналась не вдруг, процесс этот был довольно долгим.

И вот в 1097 году в Любече, во главе со Святополком Изяславичем шесть князей сказали: «Зачем мы губим Русскую землю, сами между собой устраивая распри, а половцы землю нашу несут розно и рады, что между нами идет война». И решили князья: Киев – это великое княжение, вокруг которого строится Русь, и каждый пусть владеет своей отчиной. Святополк Изяславич – Киевом, Изяславлевой отчиной; Владимир – Всеволодовой; Давыд, Олег и Ярослав – Святославлевой отчиной, то есть Давыду – Владимир, Ростиславичам – Перемышль, Василько (который был ослеплен) – Теребовля. А киевский престол остался в качестве переходящего приза от старшего брата к младшему, что, кстати, оказалось очень спорным решением, из-за которого все сразу же принялись ссориться вновь.

Пока в Киеве не было своей независимой династии, которая никого не пускала бы им править, все окружающие покушались на княжество. Это неудивительно: все-таки самый большой город на всей территории. К концу XII века Киев занимал около 450 гектаров, и население составляло около 50 тысяч человек, а это исключительно много.

Кстати, Любечский съезд породил добрую традицию – периодически устраивать такие съезды. И продолжалась это до 1223 года: князья регулярно собирались, чтобы обсудить, как они будут править дальше. В 23 году XIII века прошел последний съезд, на котором обсуждалась планируемая война против монголов. Так как многие участники этого съезда погибли после неудачного боя с монголами на реке Калке, съезды не проводились очень долго после этого – вплоть до 70-х годов XIV века.

В 1101 году состоялся съезд под Киевом, где русские князья начали выяснять, что они будут делать с половецкой угрозой. От половцев больше всего страдали южные и юго-восточные территории, но заходили они и гораздо дальше. При этом какой-нибудь удельный князь всегда мог открыть для них границу и пригласить вместе с их армией отправиться захватывать Киев.

В 1113 году умер Святополк Изяславич, и разгорелось страшное восстание. Прямо с вече пошли громить дома самых богатых бояр, купцов, ростовщиков и за 4 дня растоптали почти весь город. Оказавшись на пепелище, стали думать, что же делать теперь, и решили пригласить на престол Владимира Мономаха. Сын Всеволода Владимир Мономах оказался как раз тем человеком, который был очень нужен на престоле.

Кстати, тут нарушилась Лествичная система престолонаследия – следующим должен был стать старший из сыновей Святослава Ярославича, а только потом Мономах. Но это было вызвано борьбой за киевское княжение между поддинастиями Рюриковичей: старшими – Олеговичами, или Ольговичами, потомками Святослава Ярославича, и младшими – Мономашичами, потомками Владимира Мономаха.

Владимир Мономах занял престол лишь в 60 лет (а это по средневековым меркам уже весьма старый человек), но при этом он был вполне крепок, провел к тому времени в боях и походах всю свою жизнь, поэтому имел большой опыт и знал, как управлять княжеством. И на время его правления (1113–1125) на Руси установился порядок.

Одним из первых мероприятий князя стали реформы – он углубил и расширил Русскую Правду, создав некий «устав Владимира Мономаха», который вошел в летописи; заботился о податных слоях населения, не давал их грабить; значительно ущемил в правах ростовщиков. Всем, кто ослушался Мономаха и стал брать больший процент, чем тот установил, было предложено в 24 часа покинуть город с тем, что они сумеют унести с собой. А то, что не смогут взять – отдать должникам.

Семья, к которой принадлежал князь, очень интересная. Мономах – это родовое прозвище, он был так назван по матери (византийской принцессе, дочери императора Константина Мономаха), что означает «единоборец». Мономах носил христианское имя Василий, то есть «царственный» (имя Владимир тогда еще не было крестильным). Царственный Единоборец, так его красиво звали по-гречески. У него было две жены и от обоих браков родились два сына и четыре дочери, о дочерях почти ничего не известно. Его младший брат – Ростислав Всеволодович, князь переяславский, погиб в борьбе с половцами – утонул в реке Стугне. А его сестра – Евпраксия Всеволодовна – была весьма известна. Она была одной из известнейших женщин русского раннего Средневековья, поскольку была женой саксонского маркграфа Генриха, которому позже суждено было стать императором Священной Римской империи Генрихом VI. Правда, она развелась с ним из-за его непотребного поведения и даже выступала на процессе, инициированным папой римским, обличая бывшего мужа.

Сам Владимир Мономах успел побывать князем ростовским, смоленским, владимиро-волынским, туровским, черниговским, переяславским и только потом, к 60 годам, стал киевским. До 1125 года он сумел погасить княжеские усобицы по всей Руси, первым удачно ходил в половецкие степи. Долго готовился к походу и дождался ранней весны, когда лошади кочевников сильно ослабнут из-за того, что всю зиму питались одним подножным кормом. И как раз в это время Владимир привел свое войско к половецким вежам и устроил там жуткий погром.

В 1103 и 1111 году случились два масштабных похода на половцев. Некоторые представители современной историографии склонны считать их своего рода русским крестовым походом на язычников. Как раз в это время в Европе активно развивалось крестоносное движение, а наш княжеский дом Рюриковичей был очень тесно связан с Западной Европой. Начиная с IX века и до конца XI – начала XII века эти связи не прекращались. Доказать, что это был именно крестовый поход, невозможно, такой термин был для нас неизвестен. К тому же, судя по всему, походы на половцев не носили религиозной окраски. Но в целом как общее движение европейских правителей на Восток и Юг это признать можно, поскольку походы были в самом деле значительные и успешные.

В это время древняя Киевская Русь достигла своего максимального расцвета. Была создана «Повесть временных лет», были построены многочисленные каменные храмы, то есть уже не деревянные церкви, а именно храмы, большие соборы.

Правление Мономаха оказалось настолько значимым, что, когда стали создавать легендарные генеалогии для наших правителей, поздних Рюриковичей, ввели название «шапка Мономаха» – та самая, которая является регалией русских царей. Хотя понятно, что к XII веку никакого отношения она иметь не может, но называть ее стали именно так: якобы Владимир получил эту шапку от своих византийских царственных родственников. Настолько знаковой была его фигура.

Владимир Мономах оставил потомкам завещание, укажем некоторые выдержки из него. Это действительно святые слова для мальчиков, их нужно просто запомнить и делать именно так.

«Что умеете хорошего, то не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь – как отец мой, дома сидя, знал пять языков, оттого и честь от других стран. Леность ведь всему мать: что кто умеет, то забудет, а чего не умеет, тому не научится. Добро же творя, не ленитесь ни на что хорошее, прежде всего к церкви: пусть не застанет вас солнце в постели.

Что надлежало делать отроку (младшему дружиннику) моему, то сам делал – на войне и на охотах, ночью и днем, в жару и в стужу, не давая себе покоя. На посадников не полагаясь, ни на биричей, сам делал, что было надо; весь распорядок и в доме у себя также сам устанавливал. И у ловчих охотничий распорядок сам устанавливал, и у конюхов, и о соколах и о ястребах заботился.

Также и бедного смерда, и убогую вдовицу не давал в обиду сильным и за церковным порядком, и за службой сам наблюдал.

Не осуждайте меня, дети мои или другой, кто прочтет: не хвалю ведь я ни себя, ни смелости своей, но хвалю Бога и прославляю милость его, ибо меня, грешного и ничтожного, столько лет хранил от тех смертных опасностей и не ленивым меня, дурного, создал, на всякие дела человеческие годным. Прочитав эту грамотку, потщитесь делать всякие добрые дела, славя Бога со святыми его. Смерти, дети, не бойтесь, ни войны, ни зверя, дело исполняйте мужское, как вам бог пошлет».

Владимир Всеволодович умер 19 мая 1125 года и оставил в общем очень большую семью. Была у него жена Гита Харольдсон, дочка Харольда Годвинсона (Harold Godinson), последнего англо-саксонского короля Англии, погибшего при Гастингсе в 1066 году. Эта же самая принцесса была родственницей датскому королю Свену и некоторое время жила при датском дворе.

Старшего сына Мономаха Мстислава крестили как Федора, а в скандинавских летописях он проходит как Харольд. Он был князем киевским в 1125–1132 гг. и известен нам как Мстислав Великий. И даже Русской православной церковью отнесен к лику святых благоверных князей. (Нужно понимать, «благоверный» – тот, кто прославился в церковной истории не каким-то святым особым житием, а большими заслугами перед русской страной и православной церковью вообще. Вот, к примеру, Александр Невский – тоже благоверный. Не потому, что он был особенно благочестив, а именно из-за того, что совершал определенные государственные деяния.)

Мстислав был первое время князем в Новгороде, и его первой женой стала дочь короля Инге Стенкильссона (Ingi Steinkelsson) Христина, которая скончалась в Новгороде, а второй женой – дочь новгородского посадника. И нужно понимать, что Мстислав Великий все время поддерживал теснейшие связи со Скандинавией, это была его любимая страна. Как раз именно с Мстиславом связана вторая волна моды среди русских князей на скандинавские имена. Потому что после Игоря и Олега на долгое время пропадают, по крайней мере в широком обиходе, скандинавские имена, у нас все заменяется на русские составные имена: Ярополк, Святополк, Изяслав, Мечеслав и так далее. Двусоставные имена, которые оканчиваются на – слав, были самыми популярными среди Рюриковичей.

После Мстислава у Мономаха родились три дочери: Рогнхед, Ингеборга, Мальмфрида. Последняя стала женой норвежского конунга Сигурда Магнуссона (потомка Харольда Прекрасноволосого), затем ее мужем стал датский конунг Эрик II, король Дании. Таким образом, все они постоянно смешивались со скандинавами. Это еще раз говорит о том, что скандинавы для княжеского дома Рюриковичей чужими не были.

Так вот, после старшего Мстислава у Мономаха родились еще 3 дочери и 7 сыновей: Изяслав Владимирович (князь курский, погиб в конце XI века во время княжеской усобицы); Святослав Владимирович (князь смоленский); Ярополк Владимирович (князь переяславский, который оказался в результате наследником Мстислава на киевском престоле); Вячеслав Владимирович (князь туровский, он правил Киевом после смерти Ярополка, но, что удивительно, всего 2 недели, потому что его сместил ловкий Всеволод Ольгович); Роман Владимирович (князь владимиро-волынский); Андрей Владимирович «Добрый» (самый младший сын Мономаха, который потом также княжил во Владимире-Волынском, Переяславле). Когда власть в Киеве опять поменялась, и новый князь Всеволод Ольгович предложил Андрею Владимировичу княжить в удельном городе Курске, тот ответил, что лучше смерть с дружиной своей на земле отца, нежели княжение в Курске.

Но с этими шестью Мономашичами все оказалось непросто, ведь потомства они не оставили, по крайней мере, известного. Семьи их пресеклись на детях или внуках. Хотя один сын Мономаха – Георгий, он же Юрий Долгорукий, – оказался как раз очень плодовитым князем, но о нем нужно говорить отдельно.

Так вот, к середине XII века феодальная раздробленность уже полностью оформилась. Первым, как я говорил, отделился Полоцк, в 1136 году – Новгород и Псков (тогда Псков был частью Новгородской земли). Это был второй город, который не признавал великого княжения Киевского. В Новгороде установилась первая ярко выраженная боярская республика. Сначала она была, видимо, народно-вечевая, а потом – боярско-вечевая, и к началу XIII века все это привело к уже настоящей олигархии, с чем в Новгороде постоянно боролись. Об этом городе мы поговорим отдельно, когда будем рассматривать княжеские земли. С начала XIII века до 30-х годов XIII века Новгород находился в состоянии постоянных восстаний, при которых одна боярская семья сменялась другой. Целью было избавиться от воров-бояр, только вместо одних преступников на престоле обязательно оказывались другие.

К середине XII века на Руси образовалось около 15 княжеств, и установить строгую систему наследования столов стало практически невозможно. Причин тому было несколько. Как я уже говорил, Киев всегда был неким яблоком раздора – все хотели там княжить, потому что он был самый богатый. И даже если кандидат не имел на это права, но имел силы, соблазн был слишком велик. При этом среди огромной династии Рюриковичей доказать, имеешь ли ты право или нет, было крайне затруднительно, потому что все они относились к одной семье. К середине XII века наследники перемешались настолько, что разобраться в старшинстве было очень сложно. И если бы речь шла только о братьях великого князя, но тут же активно включались и племянники. И все эти родственники непрерывно ссорились друг с другом.

При этом нельзя забывать о том, что Киев все равно оставался главным русским городом. Во-первых, он был самый большой, во-вторых, очень долгое время самый богатый, в-третьих, имел нагрузку общей исторической памяти – все помнили, что именно отсюда началось собирание земель и когда-то эта земля была одним целым. А в-четвертых, там находилась, как я уже говорил, митрополия православной церкви. До конца XIII – начала XIV века Киев, хоть уже и не был самым главным политическим центром, но одной из точек притяжения он всегда оставался.

История Киева как места, где сидел великий князь, закончилась Андреем Боголюбским, который в 1168 году сжег город. Взял его штурмом, сжег, возглавив, кстати, большую коалицию князей, но сам там княжить не стал. Оставил наместника и уехал во Владимир. С этого момента принято отсчитывать время уже Владимирской Руси.

При этом постоянно приходилось взаимодействовать с половцами, которые стали фактором непрерывной угрозы из Степи. Причем в первую очередь для простых людей, потому что для князей, как правило, они опасность представляли очень слабую. Зачастую это были их родственники, потому что с половцами русские стали родниться очень активно и регулярно приводили их с собой в качестве наемных отрядов на Русь.

Мы не зря называем данное время периодом феодальной раздробленности. С начала XI, в середине XII и к концу XII века феодализм приобретает вполне оформленные значения в экономическом плане. К тому времени произошли следующие события: появились зависимые крестьяне, не считая рабов (хотя в это время рабы не производили главного общественного продукта, ведь делали это зависимые крестьяне); дружина начала активно рассаживаться на земли, заселенные этими самыми крестьянами, превратившись таким образом в боярство, то есть в старшую дружину.

В это время появился термин «дворянин». В 1175 году его впервые упомянули в летописной повести об убийстве Андрея Боголюбского. Дворянин – это дружинник, который жил при дворе князя. Причем он не обязательно исполнял воинские функции, а мог выполнять лишь хозяйственные. Так началось явно выраженное расслоение дружины.

Дворянин, который является прямым аналогом европейского министериала, – это рыцарь, который жил не своим замком или деревней, а при дворе господина, непосредственно в замке, дворце, городе, и мог выступить в поход в составе его ближнего окружения. То есть сначала это был всего лишь слуга, но потом, в силу возрастающей военной значимости, его статус вырос.

А боярство в общем-то стало превращаться в прямой аналог князей, только помельче. У них была своя дружина, просто не такая большая, как у князя. Впрочем, смотря какого князя и какого боярина. А младшая дружина – это те, кто непосредственно при князе занимались военным делом. То есть боярин считался большим офицером, а рядовые дружинники (гридни или отроки) – это простые воины.

Как это отразилось на конкретных материальных предметах? Мы имеем массу археологических источников того времени, а именно раскопанных городищ. Например, в Великом княжестве Киевском того времени земли были одинаково устроены: центральные столичные города (такие как Киев или Чернигов), города меньшего значения (Вышгород, Звенигород, Переяславль-Южный и т. п.). Они, конечно, были гораздо меньше Киева, который занимал 450 гектаров, а Переяславль-Южный – 70 гектаров, но тем не менее это много. И вокруг – около двухсот городищ размером в полгектара, 3 гектара. Если взять и с Черниговской землей, и с Переяславлем-Южным, и Владимиром-Волынским, и с Туровым, то есть те земли, которые постепенно выделились непосредственно из Киевского княжества, можно насчитать сотни таких городищ.

Там жили бояре со своим хозяйством и дружиной. Эти городища были очень сильно укреплены. Их населяли местные земельные феодалы, которые, что очень характерно для южной и юго-западной Руси, старались находиться как можно дальше от центра, чтобы как можно реже попадаться на глаза начальству.

А в это время на северо-западе Руси, там, где Новгород и Псков, все боярство, наоборот, стремилось жить в городе, ведь это торговая республика. На своей земле они оставляли приказчика, который решал все вопросы, а сами оставались в Новгороде, где самая большая прибыль была с торговли. То есть уехать из Новгорода был бы нонсенс. Таким образом они оказались бы вне веча и могли получить прямой ущерб, пропустив очередное заседание, поэтому все старались жить в городе.

По данным археологических раскопок можно понять, какие усадьбы принадлежали боярам, а какие – нет. И находки актовых печатей и берестяных грамот позволяют нам выявлять фамилии тех или иных боярских родов, которые жили на определенных усадьбах.

Выяснилось, что усадьбы в первую очередь разнились по размерам. Большие усадьбы бояр могли занимать около 1200 квадратных метров, а могли доходить до 400–800 квадратных метров – гораздо меньше, но все равно очень много. При этом боярская семья старалась жить компактно: не все в одной усадьбе, а несколько усадеб вместе образовывали квартал. Кварталы ограничивались, как правило, церковными постройками, строительство и содержание которых спонсировалось данным семейством. Получалась некая крепость, в которой жили несколько родственных семей одного крупного боярского рода. Это была их корпорация.

В Новгороде было пять концов: Славенский (Торговый), Людин конец, Плотницкий, Неревский, Загородский и прочие. Небольшие крепости концентрировались именно на улицах, то есть внутри города. Очень похоже на то, что строили в городах-государствах Италии (Флоренции, Вероне и др.). И там бушевали настоящие страсти, поскольку на одной территории было слишком много людей, заинтересованных в конкретном материальном выражении своей деятельности. Естественно, из-за этого постоянно возникали конфликты.

Особенно характерны такие укрепленные усадьбы были для южнорусских земель, ведь выделять по чуть-чуть их начал еще Владимир Святой. Цель была следующей: боярин, находясь на земле, мог лично следить за самым главным – за трудом крестьян, приносящих основной прибавочный продукт, который можно продавать и покупать себе и своим дружинникам военное снаряжение. И расселяли их, что очень важно, на южном и восточном лимесах княжества – для того чтобы укрепленные усадьбы первыми получали удары Степи. Понятно, что эти маленькие замки не смогут удержать настоящего нашествия, но в силах его задержать и, самое главное, предупредить столичный город.

И было таких усадеб очень много. Подробнее об этом можно прочитать в очень интересной книге исследователя-археолога А.В. Кузы и Ю.А. Рапопорта. Там приводятся размеры усадеб (точнее городищ, «усадьбы» в данном случае – условное название), как они были укреплены, какого были размера, как располагались жилища внутри – это все раскрывает археология.

Положение крестьян и мелких ремесленников было в то время крайне незавидным. Потому что на Руси их, как и в Западной Европе, в середине XII века уже перестали считать за полноценных людей, особенно зависимых крестьян. Становится все меньше свободных общинников, которых называли в раннем Средневековье «словен» или «рус», то есть не «смерд» и при этом не «гридень», то есть не княжеский и не боярский человек. Постепенно они вообще пропадают из летописи актового материала. Видимо, о них перестали писать в товарных количествах, поскольку их стало настолько мало, что они уже не играли какую-либо роль, сконцентрировавшись в городах в качестве свободного городского торгово-ремесленного населения. А крестьяне были поделены в виде той или иной формы зависимости, вплоть до рабской.

Следовательно, именно в это время – к началу XII века – полностью исчезло народное ополчение. То есть пока народ был вооружен и выставлял войско, относиться к нему нужно было уважительно, потому что они были: а) полезны; б) опасны. Ведь в раннем Средневековье народное ополчение вообще представляло собой основу войска – все здоровое мужское население так или иначе оказывалось воинами. Компанию им составляла элита – дружина князей и бояр, которые профессионально занимались военным ремеслом.

Как только бояре отделились от князей в собственное землевладение, оставаясь зависимыми или, по крайней мере, подчиненными князю людьми, у них появились собственные дружины. Дружина расслаивалась, дружин стало довольно много, они уже были способны участвовать в решении стратегических задач. Так отпала необходимость в народном ополчении, народ разоружили, загнали в ярмо и начали эксплуатировать. С одной стороны, для людей это было хорошо: их защищали, на войну они больше не ходили, – только в случае непосредственной военной угрозы. Но с другой стороны, как я уже говорил, все больше крестьян и смердов перестали считаться нормальными людьми, то есть с ними можно было делать почти все что угодно. Как уже упоминалось ранее, штрафы за незаконное использование транспортного средства, то есть коня, и убийство зависимого крестьянина были одинаковы. Это элементарный показатель статуса. Потому что смердов довольно много и они имеют при этом неизмеримо более низкий статус, чем, например, княжеский дружинник или свободный общинник – словен или рус. Это и есть феодализм. По-другому общество не могло быть организовано, потому что кто-то должен был воевать, а в то время военная угроза была почти ежедневной.

Военные нападения, как я уже говорил, должны отражаться профессионалами. Профессионалы могли сражаться в любое время года и в любом месте своей территории, потому что все ездили на лошадях. Все это стоило очень дорого и требовало множество ресурсов, которые можно было взять только у крестьян. Соответственно, для этого крестьянина нужно заставить работать. В основном для того, чтобы он сам не попал под очередной удар какой-нибудь половецкой орды и не оказался с колодкой на шее на невольничьем рынке в Крыму. Просто в первую очередь там мог оказаться именно крестьянин, а не дружинник.

При этом, как мы уже говорили, это время колоссального культурного расцвета Руси. Нельзя не отметить невероятно изысканные шедевры архитектуры: церковь Покрова на Нерли (ее строили итальянцы, но по нашему проекту) и Дмитриевский собор во Владимире, Софийский собор и Золотые ворота в Киеве и т. д. Если посмотреть клады, которые впоследствии стали зарывать при половецкой или монгольской угрозе, можно увидеть просто фантастические ювелирные украшения. Кроме того, было заложено начало русской книжности. Одно «Моление Даниила Заточника» чего стоит или «Слово о законе и благодати» митрополита Иллариона. На самом деле это верх того, что могла обеспечить ранняя феодальная организация. Это можно сравнить с поэзией трубадуров во Франции, в целом с этой эпохой, или, например, миннезингерами в Германии. Аналогией может являться и каролингский ренессанс в Европе.

Это означает, что, по крайней мере, внутри себя княжества, а некоторое время и вся Русь, были едины. Существовало профессиональное войско, охранявшее порядок и защищавшее пределы княжества, прибавочный продукт, на котором внутри княжества расцветала культура – она являлась тем самым базисом, на чем выросли все мы. Ведь если бы не было угнетаемых крестьян, которые тогда выполняли свою историческую функцию, не было бы «Слова о полку Игореве».

При этом с конца XI века и до времени прихода татар (30-е годы XIII века) – это примерно 235 лет – насчитывается около 320 военных конфликтов, в которых участвовала Русь. Из них 170 составляют внутренние конфликты, то есть больше половины войн Русь обеспечила себе сама.

И если посмотреть на наших западных соседей – там было ровно то же самое. Говоря о феодальной раздробленности, давайте вспомним, когда она закончилась в Западной Европе – при Отто фон Бисмарке, а это 70-е годы XIX века. Хотя, к примеру, в Италии раздробленность была не совсем феодальная, потому что города были разделены еще и по хозяйственным принципам, ведь каждый город был самодостаточен, и они были друг другу просто не нужны. И когда возникла серьезная внешняя военная угроза (Итальянские войны конца XV – первой половины XVI века), итальянцы с удивлением обнаружили, что по их земле ходят коалиции ландскнехтов, испанцев, гасконцев, швейцарцев и режут друг друга, в том числе и итальянцев, сражаясь при этом за Италию. В результате они втоптали страну практически в каменный век. Оправиться от такого итальянцы не смогли, и все эти прекрасные города-государства пропали с лица земли. В результате их присоединила к себе Австрия, и только Виктор Эммануил, король Италии, сумел освободить и объединить страну.

Как же вообще получилось, что на Руси возникла раздробленность? Можно выделить три основные причины.

Первая – это, конечно, формирование феодализма. Ведь при этой форме устройства (по крайней мере, в раннем ее исполнении) началась сильнейшая децентрализация власти. Как только ты выделяешь своему вассалу землю с крестьянами, с которой он начинает кормиться, набирать свое войско, он делается самостоятельным правителем. И этот вассал вынужден раздавать землю своим дружинникам, которые тоже становятся самостоятельными правителями, но поменьше. И вот эта карусель начала разрывать единое тело государства центробежными устремлениями. И никуда от этого было не деться просто потому, что иначе невозможно было иметь войско.

Вторая причина. Мы очень долго были едины, это началось еще при Рюрике и продолжалось до правления Ярослава Мудрого включительно и чуть позже. На тот момент такое положение было наиболее выгодным. Мы не раз уже говорили о пути «из варяг в греки», это был самый прибыльный транзитный путь в данном регионе. А в конце XI века случилось одно важное событие – Первый крестовый поход. Образовалась Латинская империя, произошло завоевание Иерусалима, после чего в Европе появился самый короткий торговый путь через море: из Венеции в Святую землю. И варяжский путь стал не сильно нужен. Таким образом, сидеть всем вместе на одном транзитном потоке стало невыгодно, а новгородцы ведь привыкли к хорошей жизни. И вдруг выяснилось: можно торговать пушным зверем, воском, пенькой и древесиной и ни в ком больше не нуждаться.

Финальную точку на этом поставили половцы, потому что на некоторое время Русь оказалась практически беспомощна перед угрозой из Степи, погруженная во внутренние конфликты. К счастью, половцы никогда не выступали как единое государственное образование, это были просто разрозненные орды, которые постоянно резали друг друга. Характерной для Средних веков является абсолютно прозрачная граница, ведь содержать на тысячекилометровой территории постоянную пограничную стражу стало возможно только в XVI веке благодаря нашему первому пограничнику – Михаилу Ивановичу Воротынскому, герою битвы при Молодях. Ни в XI, ни в XII веке это было невозможно, поэтому даже маленькая орда спокойно проезжала через границу и ехала до места назначения.

Некоторым людям оказалось очень выгодно дружить с половцами – без всяких усилий с твоей стороны у тебя появляется несколько тысяч неплохой степной конницы. Ведешь ее на Киев, берешь его, устраиваешься там и ждешь, когда какой-нибудь твой племянник приведет других половцев. Браки с половцами общего единства не добавляли, тем более каждый поход половцев по Руси для экономического базиса, то есть простых людей, был страшным ударом. И тех, кто их привел – своих собственных князей, – мягко говоря, очень не любили и не собирались объединяться под их властью.

Когда придет организованная сила, неважно – с востока, запада или юга, чтобы забрать все себе, был лишь вопрос времени, потому что единой организованной силе наша распавшаяся Русь сопротивляться уже не могла.

Таблица 3. Турово-пинская ветвь Рюриковичей