Тело и телесность

Чтобы сделать человека счастливым, заполни его руки работой, его сердце – любовью, его разум – целью, его память – полезным знанием, его будущее – надеждой…

Просыпаться утром, когда ничего не болит, – радость, дар и благо, которое мы не ценим. Нам порой просто не с чем сравнивать (и дай Бог, чтобы так и было). Мы очень неблагодарны, потому как свое хорошее здоровье воспринимаем как нечто само собой разумеющееся, данное навсегда, которое всегда в хорошем состоянии и с которым не нужно возиться. Опыт жизни в теле – урок заботы о нем как о храме, где живет душа, образ и подобие Его. Опыт бережного и вдумчивого отношения, осознанности. Так-то оно так, но это не мешает вечно быть чем-то в себе недовольными, самому и окружающим. Мы не умеем себя слушать и слышать. Любить тоже.

Не смешно ли? В попытках снискать собственное расположение можно полжизни копить на обещанное себе же счастье и проживать его наискосок, по диагонали, вскользь. Нужно просто остановиться и оглядеться. И окажется, что уже все есть, здесь и сейчас. Не хватает малости – собственного присутствия.

Мир, в котором живем, очень выматывает и неблагодарен. Мы устали даже от того, что просто живем в нем. Устали заставлять себя кого-то любить, заботиться, что-то безвозвратно отдавать миру, который, как нам видится, ничего не дает взамен. Устали от неопределенности, серых будней и бестолковых праздников.

Когда-то мы были переполнены светлыми надеждами и оптимизм перевешивал цинизм. Были готовы отдавать безвозмездно, даром. Утраченные грезы, разбитое сердце, обман, невыполненные обещания, неудавшиеся планы постепенно приземляли и возвращали нас с неба на землю. Мир не всегда был добр, мы теряли больше, чем находили. Так было. Итог – в нас не осталось огонька, вдохновения, чтобы попытаться начать заново. Мы все устали – каждый. И не представляем, как устало наше тело от незавершенных действий (п. 8–12).

Человек – создание не только одушевленное, но и телесное. События жизни, проблемные ситуации на работе и в семье вызывают не только душевный отклик, но и проявления в теле. Проблемы с телесным здоровьем, которые мы привыкли лечить у врача, чаще всего не что иное, как «невыплаканные слезы обид, тревог, рухнувших иллюзий и злости на себя и не весь мир» (п. 11). Боль и хвори являются символическим выражением глубоких, неосознанных и нерешенных внутренних проблем. А стойкий терапевтический эффект возможен только при условии соединения душевных и телесных ресурсов.

В момент поступления информации (п. 1, 2) тело готово к действиям, мы испытываем гамму эмоций, от жестко негативных до позитивных и сексуально окрашенных. Если действие совершается (п. 4–6), напряжение уходит, ситуация разрешена и наступает полное расслабление. Если реакции не последовало, она оказалась безрезультатна или бессмысленна (п. 7), напряжение (полное или частичное) осталось и приводит к блокировкам в теле. При этом на уровне социальной реакции ситуация «зависает».

Блоки связаны с характером действия и реагирования, появляются там, где произошла блокировка импульса, а не где попало. Если вы хотели высказаться, но не высказались, у вас сначала появится напряжение шеи, гортани, нижней челюсти, скул, носогубного треугольника и т. д. Это тема для огромного количества спекуляций, так как люди часто забывают, что реагирует ВСЕ тело, а не его части.

В результате получения негативного опыта сдерживания или переживания возникает постоянное напряжение, на которое слой за слоем будут накладываться напряжения при повторах. Как торт наполеон, где каждый новый слой связан с проблемой, аналогичной предыдущей (п. 8–12).

Далее, как только пришла стандартно неразрешимая ситуация (информация), в нас мгновенно пробуждаются ассоциации и воспоминания. Тело реагирует: что-то зажалось, скулы окаменели, в боку закололо, а внутри что-то «оборвалось», диафрагма спазмирует. Это и есть память тела о неприятностях, которые мы уже испытали и вроде забыли, но в теле они живут. Дурные воспоминания остаются в памяти мышц, зажимах и блоках, сковывающих тело панцирем. Пока мы съеженные/скукоженные, масса сил уходит на поддержание хоть какой-то формы, и нам не помогут никакие лидерские курсы. Главный источник зажимов – характер (п. 9), запечатленный в мышечных зажимах и привычной реакции тела на дистресс. Именно они диктуют нам стандартное поведение в дистрессе и кризисе (п. 12). Его реакции определяют стиль нашего поведения, привычку держать удар, осанку, двигаться.

Слова могут быть обманом, а телесное выражение состояний никогда не лжет. Выражение «по одежке встречают» характеризует отношение к нам, на которое мы первым делом наталкиваемся, общаясь с социумом как те, кого «обидела жизнь», или как «наглые рожи». От нас ждут совершенно иного, конструктивных предложений, например, а у нас «ужас сковывает члены». Нечего удивляться, что с нами поступают не так, как мы «заслуживаем»! Наша поза – уже сигнал, крик: «Вот я какой!» Правда, от этого не легче.

В поп-психологии много внимания уделяют межличностным конфликтам и способам их преодоления. Дают массу рецептов, как спасти семью, наладить общение, повысить самооценку, добиться признания. Но чтобы найти, нужно потерять! Разрушительное начало надо утратить – что-то должно отмереть, уйти и затаиться, насколько необходимо, чтобы отмерла прежняя сущность. Обращение внутрь исходит из желания скорейшей гибели истощенного старого «Я» и реализации телом нового содержания.

То, что отказывается признать психика, отражает тело.

Мы очень устали друг от друга – от игр, в которые играем; лжи, которую транслируем; неопределенности, которую дарим друг другу. Мы не хотим надевать маску, но и оставаться наивным недоумком тоже не нравится. Приходится играть нелюбимые роли и кем-то притворяться, потому что мы не уверены в своем выборе.

Сложно что-то делать, хотеть и предпринимать новые попытки, когда силы на исходе, а идеалы, в которые мы верили, кажутся наивными. Когда вы близки к тому, чтобы сдаться, рекомендую: «Не надо! Бесполезно. Нужно сделать еще одну попытку. Изо всех сил!» Помните, в таких случаях обычных усилий недостаточно: «В зачет идут только усилия и сверхусилия!»

– Что значит «сверхусилие»? – спросил кто-то.

– Это усилие, превосходящее то, которое требуется для достижения данной цели, – отвечал Гурджиев. – Вообразите, что я шел пешком целый день и очень устал. К тому же плохая погода, холодно, льет дождь. Вечером я прихожу домой, пройдя, скажем, сорок верст. Дома готов ужин, тепло и уютно. Но вместо того, чтобы сесть ужинать, я снова выхожу под дождь, чтобы пройти по дороге еще три версты, и лишь потом вернуться домой. Это и будет сверхусилие. Идя домой, я совершал обычное усилие, которое не в счет. Я шел домой; холод и голод подгоняли меня. Во втором случае я иду потому, что сам решил идти. Подобного рода сверхусилия становятся еще труднее, когда я решаю идти не сам, а повинуюсь учителю, который в непредвиденный момент требует от меня новых усилий, когда я уже решил, что на сегодня усилий хватит.

Другая форма сверхусилия – выполнение какой-либо работы в более быстром темпе, чем требует ее характер. Вы делаете что-то, скажем, моете полы или колете дрова. Это работа на час. Сделайте ее за полчаса – это и будет сверхусилием.

Мы намного более оптимистичны, чем можем себе представить. Способны отдавать больше любви, надежд и душевного пламени, чем отдаем сейчас. Мы хотим немедленных результатов и сдаемся, если не видим сиюминутного эффекта (п. 7–12). Поэтому разочаровываемся. Не видим обратной связи (п. 13) и прекращаем попытки.

Никто из нас не может быть вдохновлен постоянно. «Батарейки» надо подзаряжать каждый день. Мы выдыхаемся, расстраиваемся, утомляемся и устаем. Тот факт, что переутомились и устали, не означает, что мы тут же выпали из течения жизни и стоим на месте. Все, даже гении, устают и отчаиваются, но восстанавливаются и создают шедевры. Вот и все!

Для начала сбейте привычный темпоритм жизни. Замедлите движения (они должны быть более спокойными), делайте все не спеша, плавно, осознанно и с удовольствием. Усталость объективна, бороться с ней не нужно. Достаточно задать себе вопрос: «Как сегодня мне отдохнуть? Полежать? Сходить в парк? Посидеть в кафе одному? Пойти в баню? Посмотреть фильм или послушать музыку? Заняться физкультурой?» Тогда будут результаты при занятии с телом. В нем обязательно начнутся изменения, благодаря нашим усилиям, которые всегда сопровождают развитие. Этот процесс еще не раз вдохновит на новые свершения. Одиночество портит всех, даже женщин: они привыкают все проблемы решать самостоятельно, ни на кого не полагаясь. Самое плохое то, что они перестают верить, что бывает иначе.

Что сделать, чтобы одиночество стало продуктивным? Нужно его дозировать (п. 13–3):

Во время плавания Тура Хейердала на судне «Тигрис» экипаж взял в качестве эмоциональной разгрузки (напряжение в замкнутом мужском коллективе всегда высокое) обезьянку. Ее любил весь экипаж. Но на третьей неделе плавания она вдруг стала себя вести настолько отвратительно, что подумывали, как бы ее взять за хвост и выкинуть за борт: шкодила, хулиганила, вредничала, пакостничала, злилась и дралась. Кто-то из членов экипажа сообразил оставить ящик из-под бананов и вырезал в нем отверстие, поставил в уголок. Обезьянка туда пряталась, так сказать, уединялась на 40 минут в день и вскоре опять стала прежним зверьком – веселым, милым, ласковым и беззаботным.

Представляете, стайное животное нуждается в одиночестве! Пусть и ненадолго. Так и нам, всем и каждому, регулярно и систематически необходимо выделять в жизни пространство и время, чтобы побыть ГАРАНТИРОВАННО одному. И чтобы покой никто не нарушал без нашего согласия. «У католиков не напрасно существуют retraites (убежища), куда приезжают и где временно живут “мирские”, как бы отбывая поверочные сборы, подобно солдатам, которые в гражданской жизни могут опускаться и забывать военное дело. Для христианства каждый христианин – солдат. И каждого надо сохранять в боевой готовности. Католики поняли это отлично. Не станут возражать и православные» (Б. К. Зайцев, «Афон. Путевой очерк»).

Важно! Это поможет успешно восстанавливаться и не чувствовать себя виноватым в том, что «бездельничаешь». На стройке особенно хорошо видно такое отношение к отдыху. Сидят рабочие. Тот, кто курит, – «перекуривает» и заслуженно отдыхает, а тот, кто «просто сидит», – лентяй?

Одиночество бывает четырех типов:

1. Одиночество вынужденное. Переселение на ПМЖ в другой город, страну. Новая работа в отдаленной и пустынной местности. Командировка туда же, работа лесником, егерем… Тяжелая болезнь. Изоляция, бойкот. Неумение заводить знакомства, сложности в общении, запрет на него.

2. Одиночество из-за гордыни. Это в тех случаях, когда не видишь рядом никого, «равного» тебе по развитию, начитанности, образованности, духовности, интеллигентности, эрудиции, красоте, духовности: «И встретиться нам не дает размах наших крыльев!» Гордо и пафосно.

3. Одиночество из-за обычной усталости от всего – тела, души, психики. Из-за перегруженности от насыщенного энергоинформационного обмена, общения, дел, трудов, работы, дел и делишек.

4. Одиночество для переработки и усвоения полученного опыта, чаще всего духовного. Уединение всегда необходимо, чтобы приобретенный опыт стал своим, усвоился. В скиты, горы, пустыню, в себя уходили после полученного Откровения пророки, святые и мистики, желая усвоить полученный опыт, присоединить его к себе и выйти обновленными.

Дело за вами. Какой тип одиночества ваш (п. 13)? Исходя из него и нужно создавать, выстраивать процесс самовосстановления. Активно переводить проблему в задачу (п. 13–3, 4, 5) и не путать причины. Если устали, показан отдых, а не «К черту, к дьяволу, в монастырь!» Если неумение общаться, ему можно научиться. Если гордыня, то не знаю – как получится. Важно помнить, что подлинное одиночество наступает, когда некому сказать, что ты одинок. Остальное – иллюзия и привычка (п. 7–12).

Одиночество – хорошая вещь, когда есть кому сказать, что оно хорошо. Мне нравится эта шутка, потому что в ней присутствует лишь доля шутки.

Напоследок. Важное ощущение и фактор в жизни – так называемый основной инстинкт, то есть секс. Как ни парадоксально, но подлинная новизна возникает, только если хранишь верность одному партнеру. Донжуаны-куртизанки, как правило, лишены воображения. Что Мессалина, что Казанова – обычные лентяи. Почему? Потому что, как ни меняй позы, места коитусов, партнеров, аксессуары, «примочки», ты остаешься той же примитивной особью, неважно мужеского или женского пола. Примитивным поборником пути наименьшего сопротивления, своих шаблонов, стереотипов, привычек, зависимости, своеобразной «наркотизации» (п. 10). Чтобы хранить верность, необходимы навык, внутреннее равновесие и талант.