Глава 12
День восьмой

Студенческий городок университета К** врезался в рельеф, рассекая склон горы и занимая обширное пространство. В одном из уголков кампуса стояло трехэтажное здание из армированного бетона, в котором размещались университетские кружки и секции. Миновал день после того, как на Цунодзиме нашли шесть трупов. В среду, 2 апреля, после обеда десять членов Клуба детективов собрались в «клубной комнате» на втором этаже.

В небольшой комнате царил беспорядок. Тесноты добавляли два длинных конференц-стола, и студентам приходилось сидеть, чуть ли не прижавшись друг к другу. Среди них был и бывший член клуба Такааки Каваминами. Киёси Симада, брат инспектора, который вел дело об убийствах на Цунодзиме, не пришел.

Кёити Морису почувствовал легкое беспокойство, но быстро с ним справился.

Инспектор Симада прибыл с двумя подчиненными, опоздав на несколько минут.

В комнате было накурено. При виде табачного дыма инспектор нахмурился; заметив Такааки и Морису, махнул им рукой как старым знакомым и обратился к собравшимся:

– Спасибо всем, что пришли. Меня зовут Симада.

Представившись, он с невозмутимым видом уселся на приготовленный для него стул.

Познакомившись с членами клуба, инспектор вкратце рассказал им о случившемся на Цунодзиме. Затем, не торопясь, перешел к главному, поглядывая на студентов и время от времени сверяясь с тетрадью, которую держал в руках.

– Еще раз назову имена погибших на Цунодзиме. Ёсифуми Ямасаки, Тэцуро Судзуки, Дзюнъя Мацуура, Ёко Ивасаки, Юми Оно и Хадзимэ Хигаси. Вы должны их хорошо знать.

Морису слушал голос инспектора, и перед его мысленным взором проплывали лица этой шестерки.

По, Карр, Эллери, Агата, Орци и Леру.

– Мы полагаем, что пятеро из этих шести к моменту начала пожара уже были мертвы. Оно и Хигаси соответственно задушили и убили ударом по голове. Ямасаки, Судзуки и Ивасаки скорее всего были отравлены. Последний из них – Мацуура – еще был жив, когда вспыхнул пожар. Вероятно, он облил комнату керосином, потом облил себя и поджег.

– Выходит, Мацуура убил пять человек и покончил с собой? – спросил один из членов Клуба детективов.

– Выходит, так. Что касается яда, которым, как предполагается, были отравлены трое, то у родственников Мацууры большая аптека в О, и он часто бывал у них. Это все объясняет. Сейчас мы продолжаем расследование, исходя из этого факта.

Но есть одна проблема. Мы никак не можем понять мотив. Поэтому я и собрал вас здесь сегодня, чтобы поговорить об этом. Надеюсь, вы мне поможете.

– А может, все это совершил кто-то другой?

– Очень маловероятно.

Морису чуть не вздохнул с облегчением при этих словах инспектора, который продолжал:

– Прежде всего все указывает на то, что Дзюнъя Мацуура совершил самоубийство. Далее, пять человек были убиты разным образом и в разное время. Одна умерла за три с лишним дня до пожара… обстоятельства у всех разные. Мы слышали, что рыбаки редко посещают этот район, и, руководствуясь здравым смыслом, трудно предположить, что кто-то переплыл на остров на лодке и несколько дней убивал людей.

– Извините, господин инспектор, – прервал Симаду Такааки. – В прошлом году на Голубой вилле при схожих обстоятельствах погиб при пожаре Сэйдзи Накамура. И вроде установили, что он был убит.

– Да, с тем делом много странного. – Инспектор набычился и внимательно посмотрел на юношу. – Главная причина, почему мы так решили в то время, – это исчезновение садовника. Он должен был быть на острове, но его там не нашли. Естественно, подозрения пали на него. Мы решили, что убийца – садовник. Но теперь под развалинами Десятиугольного дома обнаружено тайное подвальное помещение, а в нем – труп мужчины, смерть которого наступила от неестественных причин. Про это писали во вчерашних газетах. Судя по предполагаемому времени смерти, возрасту и физическим параметрам, это тот самый садовник.

– Ага! Понятно.

– Соответственно нам пришлось срочно поменять нашу интерпретацию прошлогоднего дела. Сейчас мы полагаем, что причина смерти Сэйдзи Накамуры – самосожжение, и все это дело – своего рода групповое самоубийство, им организованное. – Инспектор многозначительно посмотрел на Такааки и Морису. – У нас есть новые факты в поддержку этой версии от некоторого источника.

«Киёси Симада что-то рассказал? – подумал Морису. – Не должен. Он же ясно сказал, что не собирается делиться с полицией фактами, которые стали ему известны, и своими соображениями. Вроде ему можно верить. Даже если его брат – полицейский. Но это значит, что…

– Ну ладно. – Инспектор Симада бросил беглый взгляд на студентов. – Кто из вас знал, что эти ребята собираются на остров?

Морису и Такааки подняли руки.

– Хм… Только двое? А вы знаете, кому первому пришло в голову отправиться на Цунодзиму?

– Они уже давно хотели туда поехать, – ответил Морису. – И благодаря кое-каким связям смогли договориться, что поживут в Десятиугольном доме.

– Ты говоришь: связям?

– Да. Мой дядя, его фамилия Тацуми, занимается недвижимостью. У него много проектов. Он купил Десятиугольный дом у прошлого владельца. Ну, я и сказал ребятам, что могу его попросить.

– О! Масааки Тацуми? Так ты и есть его племянник? А сам, выходит, с ними не поехал?

– Нет. У меня не было никакого желания ехать туда, где всего полгода назад произошла такая страшная трагедия. Все радовались, а мне даже подумать об этом было противно. И потом, там комнат на всех не хватило бы.

– Как так? Я слышал, в доме было семь комнат для гостей.

– Фактически не семь, а шесть. Можете спросить у дяди, но в одной комнате жить было нельзя. В дождь она протекала. В той комнате ничего не было. Только встроенные шкафы и старая мебель, нуждавшаяся в починке. Все стены в пятнах, потолок того и гляди обвалится. Пол сгнил, даже дыра в одном месте появилась.

– Я понял. И кто в группе, как бы это сказать… был организатором поездки?

– Я рассказал об этом доме Леру… извините, я имел в виду Хигаси. Потому что он должен был стать следующим главным редактором… ну, то есть первым человеком в клубе. Но он всегда советовался с Мацуурой.

– То есть двое – Хигаси и Мацуура?

– Да, верно.

– Кроме личных вещей, они привезли с собой продукты, одеяла и все такое. Кто это организовал?

– Все приготовил мой дядя, а я помог доставить на остров. За день до их приезда я нанял у рыбаков моторную лодку и перевез вещи.

– Хм… Это надо будет проверить. Так положено.

Поглаживая второй подбородок, инспектор еще раз обвел взглядом собравшихся студентов.

– Может, у кого есть идеи насчет мотива, толкнувшего Дзюнъя Мацууру на это преступление?

По комнате пронесся негромкий шелест голосов. Морису тоже подключился к разговору, хотя в голове у него были совсем другие мысли.

…Нежное белое лицо.

…Хрупкая фигурка – кажется, обними ее покрепче, и сломается.

…Длинные черные волосы, спадающие на шею.

…Тонкие брови, придававшие лицу выражение легкой растерянности. Опущенные в смущении миндалевидные глаза.

…Тонкие губы, на которых играет легкая улыбка. Нежный, как у котенка, голосок.

Они любили друг друга, избегая чужих взглядов. Тиха, но глубока была эта любовь.

Он не рассказывал об этом никому – ни членам клуба, ни друзьям. Она – тоже. Не потому что они стыдились своей любви и хотели скрыть ее. Просто они боялись. Боялись, что маленькая вселенная, существовавшая только для них двоих, разрушится, как только о ней узнает кто-то посторонний.

И вот разом все рухнуло. В ту ночь в январе прошлого года. Ошибки быть не могло – ее лишили жизни эти шесть человек. Да, именно так.

Как он упрекал, как клял себя за это! И как ненавидел этих шестерых…

Так же неожиданно он потерял в прошлом отца, мать и маленькую сестренку. Без всякого предупреждения жестокие своенравные руки лишили его тепла, которое давала ему семья, унеся ее туда, куда он не в состоянии дотянуться. И когда после всего этого он нашел дорогого ему человека – Тиори, – наступила та ночь…

Конечно, Тиори не могла так напиться, потому что очень хорошо знала, что у нее слабое сердце. Она не могла сопротивляться этой перепившейся компании, и они насильно ее напоили. И вот чем кончилось…

Они ее убили.

Убили.

– Кёити! – окликнул Морису сидевший рядом с ним Такааки.

– А? Что?

– А как с письмами?

– Что-то хотите сказать? – спросил инспектор Симада, услышав, как переговариваются Каваминами и Морису.

– Мы вам кое о чем забыли сообщить, – ответил Такааки, доставая из кармана конверт с письмом. – Вот что пришло по почте в тот день, когда группа отправилась на остров. Мне и Морису тоже.

– Письма от Сэйдзи Накамуры?

– Ага!

– Оба получили? – Инспектор взял конверт и ознакомился с содержимым.

– Точно такие же письма пришли по адресам, где проживали погибшие на Цунодзиме, включая Мацууру.

– Это может быть как-то связано с тем, что произошло на острове?

– Не могу сказать. Но это вполне может быть и чья-то дурацкая шутка, не имеющая к данному делу отношения. Потому что отправитель письма – мертвец.

Инспектор Симада криво усмехнулся, показывая желтые зубы.

Морису подхихикнул полицейскому и тут же опять погрузился в воспоминания.

Он узнал, что Сэйдзи Накамура – отец Тиори, до того, как она сказала ему об этом. Еще он слышал, что Сэйдзи поселился на островке Цунодзима, расположенном недалеко от берега у городка S, и что он большой оригинал. Полгода прошло, как Морису потерял Тиори. Все это время он жил как полубольной, не в силах справиться с одолевавшими его печалью и гневом. А одним осенним днем чуть не лишился дара речи, узнав о трагической смерти живших на Цунодзиме родителей Тиори. Тогда он и представить не мог, что это происшествие поможет ему в будущем дать выход жившей в нем ярости.

Его не оставляла мысль о том, как заставить шестерых парней и девушек, которые довели Тиори до смерти, признать свою вину и расплатиться за содеянное. Громко крикнуть им в лицо: «Вы убили Тиори!»? Нет, он не может довольствоваться этим. У него отняли то, чего нельзя заменить, без чего он не мыслил жизни. Вот чего они его лишили.

Он жаждал только одного – мести и твердо решил для себя, что отомстит за Тиори. Этот его волевой порыв стал обретать форму – он понял, что должен их убить, – лишь когда ему стало известно, что его дядя, Тацуми Масааки, приобрел Десятиугольный дом.

Голубая вилла на Цунодзиме – отчий дом Тиори. Там произошла трагедия с ее родителями. Шесть грешников, которые собираются на остров, чтобы потешить свое любопытство… Эти мысли разжигали в нем неистребимое желание расцветить тех, кто погубил Тиори, свежими красками и избавить от них мир.

Сначала он думал положить на Цунодзиме всех шестерых, а потом умереть самому. Но это означало похоронить себя среди грешников, как бы поставить себя с ними на одну доску. А он должен свершить над ними праведный суд. Отомстить во имя справедливости.

После долгих раздумий в голове его созрел план.

План убить всех шестерых, а самому остаться в живых.

Первую стрелу он выпустил в начале марта, уверенный, что добыча попадется в ловушку.

«Мой дядя приобрел Десятиугольный дом. Хотите поехать на остров? Я могу его попросить. Ну, как?»

Как и следовало ожидать, наживку они проглотили.

Когда все было решено, он взял на себя приготовления к поездке.

Выбрал подходящие дни, подходящие для всех, учел долгосрочный прогноз погоды.

Для реализации замысла требовались ясная погода и спокойное море. Ему повезло – прогноз на последнюю декаду марта был хороший. Конечно, полагаться на прогнозы – дело рискованное, но в данном случае риска не было никакого: ведь если б ситуация изменилась к худшему, он без проблем мог отложить поездку даже в день отъезда.

В конце концов было решено ехать 26 марта, на неделю.

Он приготовил спальные принадлежности, продукты, все, что могло понадобиться. Постельное белье взял напрокат, шесть комплектов. Отъезжающим на остров всячески показывал, что будет жить с ними, а всех остальных старался убедить, что на остров едут только шесть человек, а он – в стороне.

Он написал девять писем от имени Сэйдзи Накамуры. У них было две цели. Первая: естественно, предъявить обвинение. Кто-то во что бы то ни стало должен узнать: те, кого он обвиняет, убили девушку по имени Тиори Накамура. Вторая: расшевелить «письмами мертвеца» – этой пленительной приманкой – Такааки Каваминами.

Отправление письма от Сэйдзи Накамуры его брату Кодзиро тоже было частью его стратегии – Морису полагал, что Такааки, характер которого он знал очень хорошо, доберется до младшего брата. Получив письмо, Такааки начнет все вынюхивать и в конце концов явится за советом к нему. Он ждал этого. Даже если самому придется обратиться к Такааки, есть прекрасный повод – эти самые письма с угрозами.

Письма он написал на процессоре. Эти аппараты были установлены в университетских лабораториях, и студенты свободно могли ими пользоваться. В супермаркете он купил лист пластика и изготовил два комплекта табличек, извещавших будущих жертв об ожидавшей их участи.

Во вторник, 25 марта, за день до отплытия на остров, он отправил письма из О, после чего поехал в S и с помощью рыбаков перевез на Цунодзиму приготовленные припасы. Вернулся в S и, соврав дяде, что хотел бы поехать в Кунисаки, попросил у него машину. В багажник положил резиновую лодку с подвесным мотором, компрессор и канистры с керосином. На лодке дядя обычно отправлялся на рыбалку. Все это добро хранилось в чулане за гаражом, у дяди до него доходили руки только в сезон – летом и осенью, поэтому можно было не беспокоиться, что он обнаружит пропажу.

За мыс J даже в дневное время почти никто не плавал. Он спрятал лодку и компрессор в зарослях у берега и, убедившись, что прошло достаточно времени, отогнал машину обратно. Сказал дяде, что вернется к вечеру в О, а на следующий день опять поедет на Кунисаки. На самом же деле он поехал в О, чтобы взять свой мотоцикл, и посреди ночи снова вернулся на мыс J.

Днем дорога на машине от О до мыса J занимает порядка полутора часов. Но ночью на 250-кубовом мотоцикле эту дорогу можно уложить в час. А если мотоциклист имеет опыт езды по бездорожью, он может срезать путь и махнуть напрямик через пустоши и неудобья. Морису спрятал мотоцикл в перелеске, покрыв чехлом защитного цвета, с такой маскировкой можно было не опасаться, что кто-то его найдет.

Затем он собрал и накачал лодку, надел гидрокостюм. И при свете луны и автоматического маяка, установленного на мысе J, в одиночку отправился по морю к Цунодзиме.

Погода стояла почти безветренная, но было ужасно холодно. Ночь, видимость плохая. Раньше он уже брал несколько раз лодку у дяди, поэтому управлялся с ней легко, но его подвел собственный организм, и плавание до острова оказалось гораздо труднее, чем он ожидал.

Плохое самочувствие объяснялось тем, что он уже второй день ничего не пил. Отказ от воды был частью его плана.

От мыса J до Цунодзимы он плыл около получаса. Высадился на той самой площадке в скалах. Надо было спрятать лодку.

Он сложил ее и плотно запечатал в резиновый мешок вместе с компрессором и подвесным мотором, которые прежде обернул в водонепроницаемую ткань. Крепко перевязал мешок веревкой и опустил в воду между большими скалами, выбрав место, куда не достигают волны. Сверху придавил камнем. Другой веревкой примотал мешок к скале. Одну канистру с керосином пристроил здесь же, под скалами, другую еще раньше спрятал в кустах на мысе J.

Повесив на плечо большой фонарь, он по залитой лунным светом лестнице поднялся к Десятиугольному дому. Занял комнату слева от входа – ту, где протекал потолок и не было мебели. Устроился на ночлег в спальном мешке, который принес в дом днем.

Ловушка для душегубов была готова.

На следующий день, 26 марта, шестерка приехала на остров.

Никто ничего не заметил, никто ни о чем не подозревал. Теперь, что бы ни произошло, им целую неделю предстояло жить без связи с большой землей. Но даже это их ничуть не насторожило. Охватившая всех жажда приключений усыпила бдительность.

В тот вечер Морису раньше всех удалился в свою комнату, сославшись на простуду. Вот почему он не пил воду.

Ему было известно, что симптомы легкого обезвоживания организма очень напоминают симптомы простуды. Просто симулировать болезнь он не решился – боялся, что По, учившийся на врача, заметит его игру. А если тот осмотрит его и подтвердит, что он болен, никому в голову не придет его в чем-то подозревать.

Оставив новоявленных обитателей острова за веселой болтовней, он переоделся в гидрокостюм, положил в рюкзак все, что могло понадобиться, и выбрался из комнаты через окно. Спустился на площадку, подготовил лодку и поплыл по ночному морю к мысу J. Оттуда на мотоцикле вернулся в О.

Дома он был около одиннадцати. Конечно, устал, но все, что предстояло сделать, было еще впереди.

Он поспешил позвонить Каваминами. Ему нужен был свидетель, готовый подтвердить, что он находился в О.

Ответа не было, но, если Каваминами влезет в это дело, как надеялся Морису, он обязательно ему позвонит. Очень может быть, что уже звонил, и не раз. Обязательно спросит, куда Морису ездил, а ответ готов: рисовать.

Картина. Она должна служить доказательством того, что, пока шестерка сидит на острове, он занимается делами здесь. Картина – будды, вырезанные в скале. Точнее, не картина, а картины. Он приготовил их заранее. Три штуки. Первая – набросок углем, на котором работа с цветом только началась. На другой цвет уже лежал плотно, краски положены шпателем по всей картине. Третья – законченный вариант.

Естественно, на всех трех вариантах была одна и та же сцена – вид, на который Морису набрел прошлой осенью, когда бродил с разбитым сердцем в горах Кунисаки. По памяти он заранее подготовил три полотна разной степени готовности, заменив краски осени на весенние. Первую картину поставил на мольберт и, взяв письмо, которое прислал сам себе, стал дожидаться звонка Каваминами. Если связаться с ним не удастся, придется искать другого «свидетеля», думал он, стараясь подавить толкавшиеся в голове тревожные мысли.

Наконец ближе к полуночи раздался телефонный звонок.

Как он и предполагал, Каваминами все-таки проглотил наживку. Он рассказал, что ездил в Каннава к Кодзиро Накамуре. Там он познакомился с неким Киёси Симадой, и это обстоятельство не могло не вызывать у Морису пусть легкое, но беспокойство.

С одной стороны, лишний «свидетель» не помешает. Но в то же время, если этот «свидетель» станет совать нос не в свое дело, ничего хорошего не будет. Хорошо хоть эта парочка и его в свою детективную игру записала.

К счастью, ее внимание направлено не в настоящее, а в прошлое. По крайней мере можно было не беспокоиться о том, что Каваминами и Симада рванут на остров вслед за шестеркой. Чтобы произвести на них впечатление, Морису придумал выражение «кабинетный детектив», заявив, что будет играть в их группе эту роль. Сообщив «партнерам», что на следующий день поедет на Кунисаки писать свою картину, попросил их позвонить вечером. И еще посоветовал им съездить в Адзиму к Масако Ёсикаве. Цель? Надо было максимально отвлечь внимание Каваминами и Симады от Цунодзимы.

После того как они ушли, он немного поспал. Перед рассветом сел на мотоцикл, добрался до мыса J и на лодке поспешил на Цунодзиму.

В холле Десятиугольного дома никого не было. Убедившись в этом, он разложил на столе приготовленные таблички.

Зачем понадобились эти таблички? Он хотел дать понять объектам своей мести, что значит стать жертвой? Или его преследовало странное чувство долга, заставлявшее думать, что будет нечестно, если он не объявит заранее об ожидающем их наказании? Или ему просто хотелось поиздеваться над ними? Скорее всего все вместе, решил его поврежденный ум.

На следующий вечер он смог вернуться в свою комнату даже раньше, чем накануне. Правда, перед этим немного поцапался с Карром, но в итоге все обошлось, и он ушел к себе.

Из-за обезвоживания его пошатывало. Перед тем как надеть гидрокостюм, он осушил до капли целый кувшин воды, который дала ему Агата запивать лекарства.

С третьего дня в его планы не входило возвращаться по ночам на большую землю. Требовалось как можно скорее поправить водный баланс и восстановить силы.

В ту ночь путь от Цунодзимы до О выдался еще тяжелее, чем накануне. Сколько раз он собирался отказаться от борьбы и сдаться? Остается загадкой, откуда в его истощенном теле оказалось столько сил.

Вернувшись к себе, он первым делом удовлетворил мучившую его жажду. Даже когда приехали Каваминами с Симадой и они принялись обсуждать происшествие на Цунодзиме, он продолжал чашка за чашкой накачиваться чаем.

Поскольку возвращаться в О с острова в последующие дни он не собирался, надо было, покончив с ролью «кабинетного детектива», посеять у партнеров по расследованию сомнения в правильности их действий. Он заявил, что выходит из этого дела, дав понять, чтобы они больше к нему не обращались.

Резкие слова, высказанные им в адрес Симады, отражали его истинное настроение. Он помнил, как разозлился, узнав, что Симада и Каваминами начали копаться в обстоятельствах рождения Тиори.

Как и накануне, он вернулся на остров, когда еще не рассвело, и, пробравшись в свою комнату, старался успокоить в утреннем полумраке кипевшую в нем злость.

Почему его первой жертвой стала Орци? Тому было несколько причин.

Прежде всего это был своего рода акт милосердия по отношению к ней. Ранняя смерть избавит Орци от паники и страха, которые ожидали ее.

Орци… Она и Тиори очень дружили. Что-то в фигуре Орци, вечно робко опускавшей глаза, напоминало Тиори. Активного участия в ее убийстве она скорее всего не принимала – просто наблюдала за тем, что происходило. Но это не означало, что он должен избавить ее от своей мести.

Другой важной причиной было золотое кольцо, которое он увидел на среднем пальце левой руки Орци.

Прежде он ни разу не видел у нее драгоценностей. Потому-то кольцо сразу и бросилось ему в глаза. Точно такое же в свое время он подарил Тиори на день рождения.

Орци была подругой Тиори. Он помнил ее полные слез глаза на похоронах Тиори. Видимо, она получила это кольцо на память о Тиори.

Если они так дружили, Орци вполне могла знать, что Цунодзима – родной дом Тиори. Или была в курсе, что у него с Тиори были отношения.

Внутри кольца были выгравированы инициалы – его и Тиори. КМ и ТН. Даже не зная от Тиори о наших с ней отношениях, Орци вполне могла заметить гравировку после смерти Тиори. Если на острове начнутся убийства, она с большой вероятностью сможет вычислить мотив и личность убийцы.

Вот почему он убил Орци первой. Другого выбора не оставалось.

Выскользнув в холл из своей комнаты, он прямиком направился к комнате Орци. Дядя дал ему ключ, который подходил ко всем помещениям Десятиугольного дома. Естественно, никому это знать не полагалось. Он открыл дверь и вошел. Стараясь не разбудить Орци, быстро накинул на шею веревку и стал тянуть изо всех сил.

Глаза Орци открылись так широко, что, казалось, вот-вот выскочат из орбит; рот скривился. Лицо синело прямо на глазах, она уже не сопротивлялась… и испустила дух. Он сделал все аккуратно – ровно уложил Орци, поправил на постели сбившееся белье. Что ни говори, а ему было жаль ее.

Он попробовал снять кольцо с ее пальца. Конечно, ему хотелось оставить его на память о Тиори, но еще он боялся, что кто-то заметит выгравированные на нем инициалы. Однако пальцы Орци очень распухли – может, с непривычки жизнь на острове повлияла, – и кольцо не снималось.

Пока кольцо оставалось на пальце Орци, инициалы были не видны. Но он не мог просто так расстаться с дорогим воспоминанием, связывавшим его с Тиори.

И решил действовать жестоко – отрезать кисть левой руки.

Отхвати он только средний палец, это привлекло бы внимание – о кольце могли вспомнить. Кроме того, отрезанная кисть – это прямая параллель с тем, что произошло на Голубой вилле в прошлом году. Он рассчитывал, что это принесет эффект, и добился результата – прибывшая на остров компания получила намек на существование «тени Сэйдзи Накамуры».

С помощью ножа, приготовленного как одно из орудий предстоящих убийств, ему с большим трудом удалось отделить кисть от тела. Он закопал ее за домом, чтобы потом, когда все закончится, извлечь из земли и снять кольцо.

Давая понять, что убийца мог проникнуть в дом снаружи, он открыл шпингалет на окне и отпер дверь. Наконец, финальный аккорд. Он достал из ящика на кухне табличку с надписью: «Первая жертва» и приклеил на дверь.

Он намазал синильной кислотой губную помаду Агаты за день до убийства Орци, днем 27-го. Таблички обитатели Десятиугольного дома уже видели, но настороженность, которую вызвал этот зловещий знак, была еще не так сильна, что позволило ему улучить момент и пробраться в комнату Агаты.

Он рассчитывал, что результат наступит примерно в то же время, когда обнаружат тело Орци. Но из-за того, что он торопился и успел намазать ядом лишь один «карандаш» помады, «бомба замедленного действия» сработала гораздо позже ожидаемого.

Следующим номером программы стала чашка-одиннадцатигранник.

Он обнаружил эту чудну́ю чашку в тот вечер, когда на острове высадилась команда Клуба детективов. Повертев чашку в руках, понял, что ее можно использовать.

Утром второго дня, расставив сначала на столе таблички, он унес чашку к себе. Вместо нее поставил другую, которую достал из шкафа на кухне. Там чашек было с запасом.

Яд он украл в лаборатории факультета естественных наук. Синильную кислоту, цианистый калий и мышьяковую кислоту. Чашку он отравил мышьяковой кислотой, потому что она без запаха. На третий день перед ужином незаметно – все еще не отошли от потрясения, вызванного смертью Орци, – заменил отравленную чашку на одну из шести, стоявших в кухне на столе.

Вероятность, что чашка-одиннадцатигранник достанется ему, составляла один к шести. Достанься она ему, он просто не стал бы из нее пить. Но хитрость не понадобилась – и Карр стал «Второй жертвой».

Карр умер от яда у него на глазах. Его конец был куда натуралистичнее и ужаснее, чем смерть Орци. Он, Морису, совершил страшное преступление. Осознание этого факта отозвалось болью в сердце. Но пути назад уже не было. Пришлось собрать все душевные и физические силы, чтобы хладнокровно и решительно свершить свою месть.

Перед рассветом все наконец разошлись по комнатам. Подождав, пока народ уснет, он пробрался в комнату Карра, отрезал у трупа левую кисть и бросил ее в ванну. Это был еще один намек на события, разыгравшиеся на острове прошлой осенью, а заодно и маскировка причины, побудившей его отрезать кисть у Орци. Потом выбрал из остававшегося у него второго комплекта табличек ту, на которой было написано: «Вторая жертва», и прилепил ее на дверь.

Сделав свое дело, он отправился на пепелище Голубой виллы.

В его ушах звучали слова, сказанные Эллери как раз перед тем, как Карр рухнул на пол: Может, там был подвал.

О подвале ему рассказал дядя. Там среди всякого мусора он спрятал пластиковые канистры с керосином, которые вместе с другими запасами привез на остров на рыбацкой лодке.

Эллери, похоже, думал, что в подвале кто-то прячется. Рано или поздно ему взбредет в голову полезть туда и проверить.

Морису подмел в подвале пол и специально оставил следы, чтобы сложилось впечатление, будто там кто-то был. Позаимствовал из ящика с рыболовными принадлежностями, которые привез с собой По, леску и натянул поперек лестницы. Как он и ожидал, на следующий день Эллери угодил в расставленную ловушку.

Конечно, мозги у него работали просто замечательно. Но при этом он оставался невероятно беспечным и бестолковым. Разве у настоящего сыщика хватит ума лезть сломя голову в подозрительный подвал? Горе, а не сыщик. Отделался вывихом лодыжки, и хотя в душе Морису надеялся, что Эллери сломает себе шею, всерьез он все же не рассчитывал увеличить свой «боевой счет» с помощью детского трюка с леской.

Чего он не ожидал, так это ситуации с Агатиной помадой. Приглядевшись как следует, понял, что Агата пользуется помадой другого цвета, не той, что он отравил. Если и на следующий день она не умрет, придется придумывать другой способ отправить ее на тот свет.

Он был погружен в мысли, когда По предложил обыскать все комнаты. Это его не особо озаботило. Конечно, он учел такую возможность. Таблички, клей и нож были спрятаны в кустах; одежду, которую он испачкал кровью, отрезая руки, закопал. Канистры с керосином стояли в подвале; яд он носил при себе. Вряд ли дело дойдет до личного осмотра. Правда, в комнате могли найти его гидрокостюм… Ну и что? Можно соврать что-нибудь, если они на него наткнутся.

Но ему категорически не хотелось, чтобы те, кто пока еще оставался в живых, увидели, что собой представляет его комната. Конечно, всегда можно оправдаться тем, что у организатора поездки и должна быть самая плохая комната, но будет лучше, если никто этого не увидит. Потому он и не поддержал предложение По.

В тот вечер из-за истерики, случившейся с Агатой, все против ожиданий рано разошлись по комнатам. В ту ночь он не собирался покидать остров, но провести ее просто так, ничего не делая, не имело смысла. А вернувшись в О и встретившись там с Каваминами, он получит железное алиби.

Чувствовал он себя хуже некуда. Небо затянули тучи, и это его беспокоило, хотя по радио передали прогноз, что дождя и волнения на море не ожидается. И он решил вернуться в О, как уже делал два раза. Добравшись до города, первым делом поехал к себе. Привязал к мотоциклу картину – надо было как-то показать, что он возвращается с Кунисаки – и поехал к Каваминами.

Ночью прошел небольшой дождь, не помешавший, однако, его планам. На пятый день, 30 марта, он благополучно вернулся на остров, когда небо еще только начало светлеть. На подходе к скалам заглушил лодочный мотор и подгреб к берегу на веслах. Привязав лодку к скале, стал вытягивать ее из воды, и в это время случилось то, чего он никак не ожидал.

Ему показалось, что кто-то вскрикнул. Он почувствовал на себе чей-то взгляд и поднял голову. На лестнице, где-то посередине, стоял Леру и изумленно смотрел вниз.

«Он меня увидел! Я должен его убить!» – мелькнуло в голове Морису.

Что мог здесь делать этот трус Леру в такое время? Да еще один? Спокойно обдумать ответы на эти вопросы времени не было. Возможно, Леру заметил веревку, обвязанную вокруг скалы, что-то заподозрил и решил проверить. Так или иначе, он его заметил. Может, полная картина в голове у Леру сразу и не сложилась, но он наверняка понял, что происходит.

Морису схватил валявшийся рядом камень и бросился следом за Леру, пустившимся наутек. Преследователя охватил страх, а у преследуемого началась настоящая паника. Он то и дело спотыкался, и расстояние между ними быстро сокращалось. Леру громко позвал на помощь, надеясь, что в Десятиугольном доме его услышат. Морису уже почти догнал его, размахнулся и швырнул камень, метя Леру в затылок. Послышался тупой удар – камень угодил в цель, и Леру упал лицом вниз. Морису подобрал камень и стал бить по разбитой голове Леру, нанося удар за ударом…

Убедившись, что тот мертв, он поспешил обратно на площадку. Конечно, он понимал, что на земле остались его следы и их могут заметить, но охватившая его паника не позволяла адекватно оценить ситуацию. Он боялся, что в доме услышали крики Леру и кто-то выскочит посмотреть, в чем дело. Скользнув взглядом по следам, убедился, что по ним невозможно определить того, кто их оставил. Следы как следы; в конце концов, не полиция будет их изучать. Придя к такому выводу, он выбросил эту тему из головы.

Больше всего Морису боялся, что появится кто-то из обитателей Десятиугольного дома. Если они увидят лодку, это конец.

Он прыгнул в лодку и быстро поплыл к бухточке. Там загнал лодку под причал, благо места хватало – причал прилично возвышался над водой, – и стал наблюдать за тем, что творится наверху. Крики Леру никого не разбудили. Повезло.

Забравшись на причал, он сложил лодку и спрятал ее в сарае. Конечно, это было рискованно, но возвращаться на прежнюю «стоянку» еще опаснее. Пробравшись в Десятиугольный дом, он приклеил к двери комнаты Леру табличку «Третья жертва» и забрался в спальный мешок.

Поспать толком не удалось – нервы были напряжены до предела. Он чувствовал вялость и усталость во всем теле. Его мутило. Заверещал будильник в часах. Он поднялся, направился на кухню попить воды и наткнулся на тело Агаты. В то утро она решила сменить помаду.

«Хватит убийств! Не могу больше смотреть на трупы!» – кричало все внутри. Он утратил над собой контроль, тошнота подкатила к горлу. Он чувствовал себя на грани психического и физического истощения.

Но как он мог теперь сдаться? Нельзя просто взять и убежать.

В его измученной страданием душе то возникал, то исчезал образ его возлюбленной, ушедшей туда, откуда не возвращаются.

Они сидели за десятиугольным столом все вместе: он и оставшиеся в живых – Эллери и По. Развязка приближалась.

Ситуация складывалась не в пользу По. Хоть потом Эллери и отрицал это, но в тот момент все шло к тому, что именно По приписали бы все происшедшие на острове убийства.

Сердце Морису чуть не остановилось, когда Эллери заинтересовался следами, оставленными на месте убийства Леру. «Без паники. Все обойдется. Без паники, без паники…» – говорил он себе, отчаянно борясь с вновь подступающей тошнотой. Эллери посмотрел на следы и отвернулся. Морису вздохнул с облегчением. И вдруг Эллери опять вспомнил о следах.

«Неужели я где-то допустил ошибку? Ведь она может оказаться роковой».

Он бросился вслед за Эллери к месту, где стояла Голубая вилла. Когда Эллери попросил их с По запомнить расположение следов, Морису понял, в чем была его ошибка. Он клял себя за глупость и думал: «Всё, конец!»

Он понимал, что по мере того, как число жертв растет, а подозреваемых – уменьшается, площадь для маневра сужается. В принципе он приготовился к ситуации, если вдруг потребуются решительные действия. В самом худшем случае, возможно, придется схватиться с несколькими противниками сразу. Поэтому он всегда носил в кармане куртки небольшой нож.

Пока Эллери изучал следы, Морису несколько раз думал напасть на него и По с этим ножом. Но если они отобьются и скрутят его, это будет конец всему. Пока непонятно, обвинит его Эллери в убийстве Леру или нет.

Ежась от давящего звонкого голоса Эллери, он раздумывал, как лучше поступить.

На его счастье, мысль Эллери ушла в другом направлении – его замкнуло на том, что убийца – не один из них, а некий человек, приплывший на остров на лодке.

Конечно, Эллери имел в виду Сэйдзи Накамуру. Он и в самом деле верил, что тот остался жив. Морису и подумать не мог, что «тень Сэйдзи» будет так долго, вплоть до самого решающего момента, играть для него роль спасательного круга.

В голове вдруг разом прояснилось.

У Эллери кончились сигареты, и По протянул свой портсигар. «Вот он, момент!» – подумал Морису.

Он быстро вынул из кармана куртки некий предмет. Это была маленькая плоская коробочка. В ней лежала одна сигарета «Ларк», которую он отравил цианистым калием. Это оружие Морису приготовил в самом начале, рассчитывая применить его против По, если представится возможность.

Он тоже попросил сигарету, взял портсигар. Замена произошла под столом. Он достал из портсигара две сигареты – одну сунул в рот, другую положил в карман. Вместо нее в портсигаре оказалась сигарета с отравой.

По курил очень много, поэтому вполне мог взять еще одну сигарету, как только портсигар окажется в его руках. Но может получиться и по-другому – он не станет курить и протянет портсигар Эллери. Хотя какая разница? Все равно кто-то из них умрет. И останется разобраться с последним…

Отравленную сигарету закурил По.

В холле осталось двое.

Даже теперь, когда По был мертв, Эллери продолжал верить, что убийца – Сэйдзи. Похоже, Морису совсем не вызывал у него подозрений.

То есть спешить необходимости не было. Надо лишь тщательно выбрать момент. Хотелось, конечно, чтобы последняя жертва совершила «самоубийство». Ради него.

Эллери помогал ему до последнего.

Эллери мнил себя великим сыщиком, а на деле оказался ни на что не способным клоуном. По иронии судьбы, он случайно в точности предсказал такой финал – последними в живых остаются «Детектив» и «Убийца».

В то же время Морису пришлось отдать должное ясности ума Эллери, которая через чашку-одиннадцатигранник привела их в финале к открытию одиннадцатой комнаты Десятиугольного дома. Морису сам задавался вопросом о предназначении этого предмета. Но ему в голову не могло прийти, что это ключ к устройству, открывавшему вход в тайную комнату. Хотя Каваминами и рассказывал ему о любви архитектора Сэйдзи Накамуры к хитроумным приспособлениям…

Эта находка никак не угрожала положению Морису. Наоборот, она стала наилучшим подтверждением версии Эллери о том, что Сэйдзи и есть убийца.

Вдвоем они вошли в подвал. Эллери сразу принялся искать выход наружу, и они наткнулись на ужасный труп.

Увидев его, он сразу все понял. Это был труп пропавшего без вести Сэйити Ёсикавы.

Ёсикава был убит полгода назад. Сэйдзи напал на него в Голубой вилле, и, спасаясь от свихнувшегося архитектора, тот убежал сюда и умер. Или Сэйдзи заманил сюда садовника и убил.

Морису сказал об этом Эллери, который стоял и со страхом смотрел на труп. Эллери несколько раз кивнул и, прикрывая платком нос, сказал:

– Все верно. И это значит, что Сэйдзи подложил вместо себя кого-то другого тогда, в сентябре. – И добавил: – Ладно, Ван, пошли. Надо выяснить, куда ведет этот ход.

Они обошли труп и двинулись дальше. «Провожу тебя до самого конца», – подумал Морису. Ему стало казаться, что Эллери его подозревает.

Пыль толстым слоем покрывала пол, и было ясно, что здесь уже давно никто не ходил. Он подумал, что Эллери вполне мог притворяться, что ни о чем не догадывается и только и ждет подходящего момента, чтобы наброситься на него.

Морису шел за ним в темноте, сжимая нож в кармане.

Потайной ход заканчивался дверью, за которой они слышали плеск волн.

Эллери отворил дверь. Волны зашумели громче…

Дверь была прорублена где-то посередине обращенного к бухте утеса. За ней находился небольшой выступ вроде узкой террасы. Под ним простиралась непроглядная тьма. Судя по всему, до воды оставалось еще прилично.

Глядя под ноги, Эллери сделал осторожный шаг и посветил вокруг фонариком. Обернулся с удовлетворенным видом и сказал:

– Дверь так расположена, что ее трудно заметить – что сверху, что снизу, с моря. Отсюда по камням можно довольно легко добраться до каменных ступенек. Сэйдзи пользуется этим путем, когда хочет проникнуть в Десятиугольный дом.

– Ночью Сэйдзи обязательно появится, – сказал Эллери, когда они вернулись в холл. – Мы нашли этот тайный ход. Через него он придет или же через прихожую – нам бояться нечего. Нас же двое. Давай попробуем его поймать.

Кивнув, Морису стал готовить кофе на двоих. Накануне, когда По раздавал желающим снотворное, он тайком вытряс из пузырька несколько таблеток и теперь положил их в одну из чашек, так, чтобы Эллери не заметил.

С невинным видом Морису протянул чашку Эллери, и тот без малейших подозрений быстро осушил ее.

– Что-то меня в сон клонит… Ну да, напряжение вроде спало. Ты как, Ван? Я вздремну немного, лады? Если что, буди меня сразу.

Это была последняя реплика великого детектива перед уходом со сцены.

Через мгновение голова Эллери уже лежала на столе, он беззаботно спал. Убедившись, что тот полностью вырубился, Морису перетащил его в комнату и положил на кровать.

Эллери должен совершить «самосожжение», решил он. Конечно, при исследовании его останков могут обнаружить следы снотворного, но Морису рассчитывал, что, обнаружив труп Сэйити Ёсикавы, полиция придет к заключению, что смерть Сэйдзи Накамуры в прошлом году была самоубийством. Происшедшее в Десятиугольном доме схоже с обстоятельствами того дела, и это, несомненно, должно оказать влияние на мнение полиции.

Дождь прекратился и вроде не собирался снова.

Морису спустился к бухте, приготовил лодку, потом достал из подвала бывшей Голубой виллы керосин. Выкопал кисть левой руки Орци, снял кольцо и отнес кисть в ее комнату. Оставшиеся таблички, запачканную кровью одежду, яд, нож – весь компромат, подлежащий уничтожению, – перенес в комнату Эллери. Открыл там окно и облил все керосином. Поступив так же с другими комнатами, принес в холл газовый баллон, открыл вентиль и вышел из дома. Выплеснул через открытое окно остатки керосина на тело Эллери и швырнул в комнату пустую канистру.

Эллери дернулся – видимо, начал приходить в себя после снотворного, но Морису уже бросил бензиновую зажигалку на пропитавшуюся керосином кровать.

Пламя вспыхнуло и стало быстро завоевывать пространство. Он захлопнул окно, отскочил от дома на несколько шагов и зажмурился.

За плотно закрытыми веками на сетчатке все еще бешено плясал огненный водоворот.

На следующее утро долгий, казавшийся чуть ли не вечным, сон Морису прервал звонок дяди. Тот рассказал ему о происшествии на острове. Морису связался с Каваминами и немедленно выехал в S.

Первым делом он направился к дяде и взял у него машину, сказав, что хочет поехать на мыс J, выяснить, что случилось на острове. Он и в самом деле поспешил на мыс, но лишь для того, чтобы положить в багажник лодку и компрессор, спрятанные там. В это время общее внимание было обращено не на мыс J, а на Цунодзиму. Пригнав машину дяде, он положил лодку обратно в чулан. Покончив со всем, отправился к пристани на встречу с Каваминами и Симадой.

После встречи в Клубе детективов университета К** Кёити Морису поспешил домой. Эллери, он же Дзюнъя Мацуура по неизвестной причине и, возможно, в состоянии психического расстройства убил пятерых своих приятелей и совершил самосожжение. Похоже, полиция приняла эту версию и успокоилась. На встрече с инспектором на конкретном мотиве этого преступления так и не сошлись, хотя несколько эпизодов, рисующих, каким человеком был Эллери, Осаму Симада взял на заметку.

В итоге все получилось даже лучше, чем рассчитывал Морису.

Он уже уничтожил две картины, написанные, чтобы подтвердить его алиби. Они стали больше не нужны. Все необходимое сделано. Бояться больше нечего.

Все кончилось, подумал Морису. Свершилось, наконец.

Месть состоялась.