Марина Гранатштейн

Мама, я жулика люблю: эволюционные корни тяги к рисковым парням, преступникам, социопатам и донжуанам

Среди многочисленных стереотипов, навязываемых нам поп-культурой, есть и такой: женщины якобы «самой природой» настроены на поиск долговременных, стабильных отношений с надежным парнем, который станет хорошим отцом для их детей. Если бы «природа» могла об этом узнать, она бы громко посмеялась – ведь на самом деле все гораздо сложнее.

В середине лета 1984 года пригороды Лос-Анджелеса содрогнулись от жуткого преступления. Проживавшая в тихом Гласселл-Парке 79-летняя вдова была зарезана в собственной кровати. Убийца проник в комнату через окно и напал на жертву, пока она спала. Удары наносились с такой жестокостью, что труп оказался практически обезглавлен. Менее чем через год, в марте 1985-го, тот же человек стреляет в лицо двум девушкам в пригороде Роузмид.

Одну из них спас счастливый случай: пуля срикошетила от ключей, которые она рефлекторно поднесла к лицу в попытке защититься. Другой повезло меньше. После второго убийства преступник уже не ждет несколько месяцев – следующую атаку он совершает в тот же день. Вскоре вырисовывается характерный почерк маньяка: ночные нападения на семейные пары в тихих районах, убийство мужа, насилие (как правило, с последующим убийством) над женой.

С марта по август Ночной Сталкер, как его назовет пресса, совершит более десятка подобных зверств. Дважды он надругается над пожилыми, прикованными к постели женщинами, один раз унесет с собой в коробочке глаза жертвы.

Ночной Сталкер хвастлив (охотно сообщает перед преступлениями свое газетное прозвище) и неаккуратен – оставляет отпечатки подошв. Выжившие жертвы помогают составить фоторобот.

В конце августа 1985 года полиция устанавливает личность убийцы. Это Ричард Рамирез, 24-летний любитель тяжелого рока, наркотиков и почитатель Сатаны, ранее привлекавшийся за угоны машин и промышлявший мелкими ограблениями. Портреты Ночного Сталкера печатают в газетах. В тот же день на одной из улиц Лос-Анджелеса убийцу опознают местные жители. Они ловят его и избивают принадлежностями для барбекю, а затем сдают полиции (редкий случай, когда «обезумевшая от ярости толпа» совершила общественно полезный поступок).

Рамиреза арестовывают, начинается суд, процесс, естественно, широко освещается в прессе. И тут происходит нечто поистине удивительное.

Ночного Сталкера внезапно начинают любить женщины. Он получает больше внимания, чем среднестатистический мужчина за целую жизнь, а может, и за все три. В тюрьму выстраиваются очереди из поклонниц, жаждущих свидания с ним.

Они толпятся перед залом суда – хоть краем глаза увидеть демонического мужчину своих грез. Рамирезу шлют стихи, фотографии, кексы с надписью «Я люблю тебя». С ним хотят заняться сексом, вылечить его внутреннего ребенка, обратить бедняжку к Христу, выйти за него замуж.

Во время суда в убийцу влюбляется одна из присяжных. Она требует, чтобы Ричарда оправдали, ведь преступления совершал не он, а вселившийся в него дьявол.

После суда Рамирез отправляется в тюрьму Сан-Квентин – дожидаться смертной казни. Поток любовной корреспонденции не иссякает.

В какой-то момент Рамирезу присылают анкету наподобие школьной, которую он аккуратно, по-школьному же, заполняет. «Идеальный мужчина или женщина: я. Главное мое достоинство: член. Отношение к сексу: супер, люблю все. Отношение к наркотикам: супер, их надо легализовать. Предпочтения в сексе: все, кроме педиков, – лесбиянок можно. Если бы я был животным, то: тираннозавром».

Спустя несколько лет в Сан-Квентине Ночной Сталкер женится на своей поклоннице, и, хотя со временем их брак рухнет, одиноким он не останется. В конце жизни (умер Рамирез своей смертью) 53-летний заключенный встречался с 23-летней девушкой.

Ночной Сталкер не единственный убийца, купавшийся в женской любви и обожании. «Я получила твое письмо и перечитывала его раз за разом. Целовала и прижимала к груди. Плакала. Я просто не могу больше это переносить – так сильно я люблю тебя». «Мне так жаль твои кудряшки! Они такие милые. Мне так нравится твоя внешность! Ты красавец. У тебя такие руки, такие глаза». «Я люблю тебя… и никогда не забуду душевную щедрость, с которой ты ответил на мое письмо. Я буду любить тебя вечно». Это цитаты из писем, отправленных Теду Банди (более 30 убитых и изнасилованных женщин – точное число жертв неизвестно до сих пор), Джеймсу Холмсу (12 человек, расстрелянных в кинотеатре в Колорадо в 2012 году) и Иэну Брэйди (пятеро детей, убитых на английских болотах). Адвокат Николаса Круза, застрелившего 17 человек в школе Марджори Стоунман Дуглас в начале этого года, признаётся, что «ни разу не видел, чтобы кому-то из его подзащитных столько писали». Послания от фанаток получал и Джеффри Дамер (17 убитых мужчин и мальчиков), хотя женщины его никогда не интересовали – ни как сексуальные объекты, ни как жертвы. Кстати, ему поклонницы слали и деньги (примерно 11 тысяч долларов за 1993 год) – так что у него не было проблем с покупкой сигарет, почтовых марок и книг. Очень мило!

Рамирез, Банди и Дамер обладали внешностью, укладывающейся в стандарты красоты (правда, в числе особых примет Ночного Сталкера жертвы упоминали «гнилые зубы»). Но дело здесь совсем в другом. Любовные письма сыпались и на Сына Сэма – Дэвида Берковица, выглядевшего (и бывшего) несчастным и больным, – и даже на усатого 73-летнего дедушку Фритцля.

Толстые и тонкие, молодые и старые, блондины и брюнеты, из самых разных слоев общества – любые убийцы привлекают внимание поклонниц. Кажется, единственное обязательное условие – как минимум три жертвы (многолетний инцест тоже считается) и широкая огласка в прессе.

Гибристофилия – влечение к лицам, нарушающим нормы общества, – явление давно известное и подробно задокументированное.

Есть и старые примеры, вроде фанаток Банди и Рамиреза, и новые: представители субкультуры «колумбайнерок» – не только девушки, которых большинство, но и парни – обожают Харриса и Клиболда, устроивших стрельбу в школе «Колумбайн». Подобную тягу можно объяснить с точки зрения индивидуальной психологии: детские травмы; потребность выразить обиду и злость на окружающий мир; стремление прославиться (видео с девушкой, объяснявшей, почему она хочет выйти замуж за Мэнсона, набрало немало просмотров); желание иметь романтические отношения без вложений и разочарований (если партнер в тюрьме, любовная лодка не разобьется о быт); вера в собственное всемогущество («я изменю несчастного, вылечив его внутреннего ребенка»)…

Но можно рассматривать гибристофилию и с точки зрения эволюционной психологии. Не существует «генов убийства», преступником человек всегда становится под влиянием множества факторов окружающей среды (в первую очередь семьи и социума). У Рамиреза были множественные травмы головы в раннем детстве, а также «уроки», вынесенные из общения с психически неадекватным двоюродным братом – ветераном Вьетнама. Он демонстрировал маленькому Ричарду фотографии издевательств над местными женщинами и их трупами с той страшной войны, «учил убивать», а позже на его глазах застрелил собственную жену. Ночной Сталкер был социопатом, но далеко не все социопаты – преступники.

Если бы Рамирез родился в другой стране, в другое время или хотя бы в другой семье, те же самые данные от природы качества, которые проявились в моменты преступлений (быстрое принятие решений без раскаяния и сомнений, хладнокровие, низкая эмпатия), могли бы помочь ему стать талантливым врачом, успешным политиком или профессиональным переговорщиком. Социопаты процветают во многих профессиях, где необходимо мыслить спокойно вне зависимости от уровня стресса.

Сексуальная привлекательность Рамиреза и его собратьев по камере смертников отчасти может объясняться тем, что окружающим они кажутся носителями «выгодных» генов.

Многие психологи и биологи заявляют, что главная причина гибристофилии – присущая женщинам биологическая тяга к доминантным мужчинам.

По мнению психотерапевта Леона Зельцера, пишущего о серийных убийцах в Psychology Today, маньяк или стрелок, положивший толпу народа, может подсознательно восприниматься окружающими как «сильный» и «компетентный» член социума. Действительно, не каждому удастся за несколько часов отправить на тот свет пятнадцать человек или выстроить бункер и десятилетиями прятать в нем собственную дочь. Убийства, совершенные Рамирезом, – это своего рода извращенная, изуверская реклама его генетических качеств.

Похожей точки зрения придерживаются скандально известные нейробиологи Оги Огас и Саи Гаддам. В 2010 году они выпустили книгу «Миллиард порочных мыслей». При помощи вычислительной техники ученые обработали около миллиарда «сексуальных» запросов в интернете и тысячу любовных романов («аналог порно у женщин» в трактовке авторов). Прибегнув к компьютерному моделированию (наподобие того, что используется в исследованиях процессов визуальной обработки), они выяснили, что «на самом деле заводит людей». «Главная фантазия» женщин – доминантность. Логика проста: если идешь под ручку с бруталом, на тебя не нападут хулиганы. Бьет – значит смог бы, если что, убить саблезубого тигра у входа в пещеру, сразиться с краснокожими у ворот форта – и т. д. и т. п.

В книге Огаса и Гаддама, определенно, больше популярности, чем научности. Их справедливо критикуют за:

– чересчур смелые обобщения (любовные романы читает очень небольшой процент женщин, так что странно экстраполировать результаты, полученные в ходе анализа их предпочтений, на все культуры земного шара);

– сомнительные концепции (вроде «особого женского типа возбуждения», почему-то встречающегося и у некоторых мужчин, – так зачем вообще называть его «женским»?);

– почти тотальное игнорирование лесбиянок;

– то, что они подтверждают гендерные стереотипы, объясняя их якобы неоспоримыми «биологическими истинами».

Кроме того, далеко не все исследователи принимают тезис «доминантность = сексуальность» как аксиому. Джеффри Снайдер, Ли Киркпатрик и Кларк Барретт в своей недавней работе «Дилемма доминантности» пришли к прямо противоположным выводам. На примере выборки студенток двух американских университетов исследователи выяснили, что если разделить понятия «доминантность» и «престиж», то испытуемые однозначно выберут второе. Девушки предпочитали мужчин, добившихся высокого положения в группе благодаря собственным достижениям, а не тех, кто расталкивал окружающих локтями и вел себя как «альфач». Единственной сферой, где доминантность и привлекательность «синонимичны», оказался спорт.

Утверждение «всех женщин тянет к бруталам» притянуто за уши. Но кое в чем Огас и Гаддам совершенно правы: доминантность – одна из самых продаваемых и популярных фантазий в жанровой литературе.

Чтобы в этом убедиться, достаточно зайти на любой тематический сайт.

Эротическая беллетристика и произведения «романтической фантастики», где героиня влюбляется во «властного брутала», – одни из самых популярных и обсуждаемых. Главные персонажи в них занимаются насилием и буквально ходят по трупам. «Твои руки запятнаны кровью. У тебя нет сердца, нет души. Ты живешь по законам другого мира… Мира, где чужая жизнь ничего не значит. С тобой я испытала боль, унижения, познала все грани жестокости… Так почему же я не желаю тебе смерти, почему я стремлюсь к тебе, зная, что ты причинишь мне еще большую боль…» Приведенная аннотация к одной из романтических книг могла бы быть письмом к Рамирезу или Банди. На форумах, посвященных такой литературе, есть целые треды о том, как этот сюжетный ход – изнасилование героини бруталом – поднимает рейтинг книги и повышает читательский интерес к ней.

Вероятно, большинство женщин, фантазирующих о «мужчинах-тираннозаврах», забывают о своих грезах, как только захлопывают очередной том. Однако некоторые из них, по-видимому, всё же попадают в ловушку эволюционно обусловленной привлекательности «плохих парней». В женских романах такой bad guy, как правило, раскаивается, перевоспитывается, самозабвенно любит героиню и остается верен ей до гроба. В жизни же этого «перелома» в большинстве случаев приходится ждать вечно, и зачастую для ожидающей его все заканчивается трагически. По данным ВОЗ, 38 % из общего числа убитых в мире женщин погибают именно от рук партнеров.

В конце 1990-х, учась в старших классах школы, мы с подругами фанатели от песни «Чижа» «Она не вышла замуж». Речь в ней шла о простой московской девушке («Она хотела каждый вечер / Возвращаться домой… / Она жила на Сумской»), влюбленной в рок-музыканта:

У нее был парень, гитарист и певец,

О нем говорили: это полный… вперед.

Он играл буги-вуги, пел блюзы

И рок-н-ролл.

Он курил анашу, пил вино,

Употреблял димедрол.

Отношения у героев явно несимметричные: она «мечтает стать второй его тенью», а он даже не думает отказываться от случайного секса в турах. В итоге девушка беременеет, парень исчезает в тумане: «Говорят, музыканты – самый циничный народ».

Сюжет, очень распространенный в песнях, кино, литературе – и в обычной жизни. Но можно посмотреть на него и по-новому – через призму эволюционной теории. Кажется, что «девушка с Сумской» проиграла в войне полов. Во-первых, музыкант не меняет памперсы, не покупает продукты и не платит алименты, во-вторых, шансы героини на дальнейшее воспроизводство в патриархальном обществе могут быть сильно снижены (в западной культуре факт рождения внебрачных детей принято было скрывать еще несколько десятилетий назад). Тем не менее, возможно, все как раз наоборот. «Девушка с Сумской» выиграла, только репродуктивную выгоду она получит не сразу, а спустя поколение – если у нее родится сын, похожий на привлекательного, но легкомысленного отца.

Статистик, генетик и биолог-эволюционист Рональд Фишер в 1930 году сформулировал «гипотезу сексуального сына»: особям женского пола выгодно выбирать партнеров, от связи с которыми родятся те самые «сексуальные сыновья».

Пользуясь успехом у противоположного пола, они обеспечат свою матушку огромным количеством внуков, а значит, ее гены в популяции широко распространятся. Возможность родить сексуальных сыновей настолько важна, что сводит на нет значимость прочих факторов: брачных подарков, совместной с благоверным охраны территории, вложений в потомство. Все, что требуется от самца, – это гены «сексуальной привлекательности».

Если сын «девушки с Сумской» весь пойдет в папу-музыканта и унаследует не только внешний шарм и умение энергично трясти головой во время гитарных проигрышей, но еще и его склонность к промискуитету, то героиня имеет шансы стать многократной бабушкой лет через двадцать. Сомнительное удовольствие с социальной точки зрения – но колоссальный эволюционный успех, если иметь в виду «продвижение» своих генов.

Конечно, Фишера интересовала вовсе не личная жизнь богемы. Гипотеза сексуальных сыновей должна была объяснить причуды полового отбора у животных, а именно – появление в процессе эволюции неадаптивных, никак не влияющих на выживание, а иногда и мешающих признаков, таких как увеличенные тестикулы у шимпанзе, большой хвост у самца павлина, длинные перья райских птиц.

Фишер считал, что желание самок иметь сексуальных сыновей нарастает по принципу снежного кома: стоит каким-то женским особям в популяции «решить», что большой хвост – это бомба (то есть стоит в результате мутации возникнуть соответствующему предпочтению), как количество самцов, обладающих таким плюмажем, начнет резко увеличиваться. Чем больше самок хотят совокупляться с «пышнохвостыми», тем многочисленнее потомство, которое они от них оставляют. Появившиеся на свет особи мужского пола с высокой вероятностью унаследуют этот признак, а самки – симпатии к его носителям. Вскоре мода на «большехвостость» охватит всю популяцию. Теперь, даже если самке абсолютно безразличны подобные украшения, ей всё равно придется выбирать партнеров, которые ими обладают, – ведь именно эти признаки востребованы в птичьем сообществе, и с ними шансы ее сыновей на репродуктивный успех повышаются. И конечно, хвост в процессе такого отбора будет расти всё больше и больше.

Описанный процесс можно сравнить с модой на определенные фасоны одежды: как только «это» появляется у всех, ты уже вынужден стремиться к «этому», чтобы не оказаться на периферии. Но мода меняется каждый год или пару лет, а вот процесс «убегания генов», по идее, может остановиться только в одном случае – если признак, который стал предпочтительным, разовьется до такой степени, что окажется несовместим с выживанием.

Почему в названии гипотезы фигурируют «сексуальные сыновья», а не «потомки»? У многих видов обезьян (как и других животных) доступ к размножению связан с положением в стае: небольшой процент самцов становятся отцами большинства детей. У человека всё не так драматично – считается, что сегодня потомков оставляют около 80 % женщин и примерно в два раза меньше мужчин. Но в прежние времена это соотношение могло быть и другим. Недавние исследования Y-хромосом и митохондриальных ДНК показали, что через несколько тысяч лет после распространения земледелия на 17 женщин, оставлявших потомков, приходился только один размножавшийся мужчина. Следовательно, в деле распространения своих генов может быть «выгоднее» ставить именно на сыновей, а не на дочерей.

Кроме того, за всю жизнь женщина физически неспособна выносить более пары-другой десятков отпрысков (зафиксированный рекорд принадлежит российской крестьянке Васильевой, жившей в XIX веке, – 69 детей), а мужчина может передать свой генетический материал сотни и тысячи раз. К примеру, у марокканского султана Исмаила ибн Шерифа официально было почти 900 наследников. В наше время, с запретом рабства и изнасилования, с распространением контрацептивов и абортов, повторить такой репродуктивный успех в западном мире сложновато, но некоторым удается. Возвращаясь к крестьянке Васильевой – даже ту в итоге обскакал муж: женившись после ее смерти повторно, он завел еще более 10 детей с новой супругой, доведя общее число потомков до 82.

Наш пример с «девушкой с Сумской» всего лишь шутка. Всерьез рассуждать о личной жизни людей исключительно с позиций биологии по меньшей мере глупо: даже когда речь идет о краткосрочных сексуальных отношениях, на каждый выбор и решение человека влияет множество индивидуальных и социальных факторов. Тем не менее забавно, что, возможно, само существование в популяции донжуанов, казанов, рокера из песни «Чижа» и прочих мужчин, ценящих промискуитет, но не стремящихся признавать детей, – следствие того, что в биологическом смысле их беспорядочная половая жизнь выгодна не только им самим, но и женщинам вокруг.

И напоследок интересная деталь: недавно вышла работа, в которой механизм оргазма у женщин рассматривается в контексте гипотезы сексуальных сыновей.

Изучив отчеты 493 участниц опроса, исследователи пришли к парадоксальному выводу: испытает ли женщина оргазм, зависит вовсе не от того, насколько привлекательным партнер кажется ей самой, а от того, насколько он, с ее точки зрения, привлекателен для других девушек.

Ученые предполагают, что оргазм женщины способствует удержанию в организме спермы мужчины, обладающего «общепризнанно» сексуальными качествами, которые передадутся детям и повысят их шансы на репродуктивный успех.

Когда-то ни один приличный бульварный роман не обходился без хорошего антагониста: самовлюбленного эгоиста, коварного лжеца, жестокого циника. Эти типы людей не исчезли – просто стали по-другому называться, но мы продолжаем читать и говорить о них. Блоги околопсихологической направленности набирают просмотры на историях о «темной триаде». Нарциссизм, макиавеллизм, социопатия – три комплекса черт, характеризующихся тем, что в английской «Википедии» называют словом malevolent, а на русский можно перевести как «злоумышленный» или «злой по натуре». «Как Маша повстречалась с хорошим парнем Петей» – скучно, зато «Как хищник Петр окучивал Машу» или «Как Маша с трудом спаслась от перверзного социопата Петра» – совсем другое дело: появляется драма. В англоязычном «Реддите» есть целый саб, посвященный взрослым детям нарциссов, причем состоит в нем, на минуточку, 300 000 человек.

Историй о неудачных отношениях с представителями триады столько, что может сложиться впечатление, будто многие из нас специально стремятся выбрать себе в партнеры этих в лучшем случае сложных, а в худшем – очень опасных людей. И похоже, все так и есть.

Недавние исследования, проведенные с участием студенток одного из английских университетов, показали, что люди из темной триады действительно могут обладать особой привлекательностью, когда речь идет о кратковременных отношениях. Участницам эксперимента предлагали оценить две группы вымышленных персонажей. Половина из них имела черты темной триады (так называемая «грязная дюжина» особенностей характера: стремление к вниманию, восхищению, престижу и привилегиям; манипуляция, эксплуатация окружающих, обман и лесть; слабая способность к раскаянию, моральным сомнениям и чувствительности, цинизм). А в качестве контрольной группы использовались «нормальные» персонажи (не имеющие черт триады, но приближенные к ней по базовым личностным характеристикам – например, экстраверсии и открытости опыту). Студентки явно предпочитали нарциссов, социопатов и манипуляторов «обычным» людям.

В чем же тут дело? Исследователи предлагают два объяснения. Первое – довольно простое, с отсылкой всё к той же «дилемме доминантности». Люди из темной триады, как правило, упрямы, готовы рисковать, стремятся во что бы то ни стало добиться своего, и эти черты могут восприниматься как эволюционно полезные.

Второе – гораздо интереснее. Известно, что нарциссов, социопатов и манипуляторов значительно больше среди мужчин, чем среди женщин. Все они, как правило, умеют врать (социопаты и манипуляторы – осознанно, нарциссы – часто подсознательно). Это – «типы-продавцы»: одно из их главных свойств – умение казаться лучше, чем они есть. Возможно, такие комплексы черт возникли в результате эволюции как часть «гонки вооружений» полов.

Вранье, стремление получить как можно больше внимания, умение производить впечатление, отсутствие раскаяния и моральных сомнений – все это может быть приспособительным механизмом, позволяющим темной триаде добиваться репродуктивного успеха.

В другом исследовании студенткам и студентам предлагалось сравнить внешность представителей темной триады (сейчас уже известно, что нарциссов, макиавеллистов и социопатов действительно можно определить «на глаз», по характерным чертам лица, хотя различия и довольно тонкие) и контрольной группы в двух состояниях. Сперва – в том виде, в каком они пришли в лабораторию для фотографирования. Затем – в простых серых футболках и трениках, без косметики, без аксессуаров, с забранными назад волосами и сбритыми бородами. Выяснилось, что в «неукрашенном» виде люди из темной триады воспринимаются нейтрально, так же как и контрольная группа, а в «украшенном» – как значительно более привлекательные. Их главная сила – в умении подать себя, нередко – ради того, чтобы обмануть незадачливого партнера.

Автору этих строк однажды посчастливилось увидеть Совершенного Молодого Человека. Даже в общих чертах не могу описать, как выглядел этот персонаж и во что был одет, зато хорошо помню, что он делал. Стоя на крыльце одной из окраинных станций питерского метро, парень крутил обратное сальто, переворачиваясь в воздухе два раза и приземляясь у основания каменных ступенек. Но самое интересное, что исполнял он свои трюки подчеркнуто буднично, в толпе, не выпуская изо рта сигареты. Это и превращало простое гимнастическое упражнение, доступное, наверное, большинству хороших акробатов, в завораживающее действо, заставляющее задуматься. Раз этот парень может вот так ненавязчиво прыгать с «палочками смерти» в зубах, то на что он будет способен, бросив курить? Левитировать? Перемахнуть через дом?

Тут-то при чем эволюционная психология? А вот при чем.

В 1975 году биолог Амоц Захави ввел в науку понятие «принцип гандикапа». Он гласит, что в условиях, когда животные заинтересованы в том, чтобы обмануть друг друга (например, когда самцу надо произвести впечатление на свою избранницу), иногда формируется система «честных» сигналов, то есть таких, подделать которые сложно или невозможно. Для этого они должны быть очень «дорогими» – опасными или ресурсозатратными. Слабое животное не сможет их посылать просто потому, что у него не хватит сил (или оно погибнет в процессе). Идеальный сигнал – это и есть «гандикап», что-то такое, что усложняет выживание, вроде дополнительного груза на лошади, который должен, по идее, сделать ее слабее. Если такая (утяжеленная) кляча все-таки придет на гонках первой, значит она и впрямь чемпион.

Гандикапы бывают морфологические и поведенческие. Пример первых – павлиний хвост. Объективно он ужасно неудобен и понижает шансы спастись от хищника (только представьте: вы красивая птица, и вдруг кто-то большой и страшный наступил на ваше оперение!). Лишь сильная, витальная особь в состоянии, нося такое «дорогостоящее» украшение, дожить до репродуктивного возраста. Раскрывать хвост, кстати, тоже тяжело, подобный трюк требует немалого количества энергии, так что слабак не сдюжит. В общем, если у павлина хвост большой и при этом он еще жив, значит гены у него отличные.

Пример поведенческого гандикапа – привычка газелей некоторых видов в ситуации угрозы не спасаться сразу, а сперва несколько раз подпрыгивать на месте, отталкиваясь всеми четырьмя ногами. Любой дурак может ускакать от врага, но только подлинный король способен отплясывать джигу на краю смертельной пропасти и броситься прочь лишь в самую последнюю секунду.

Возвращаясь к прыгуну с сигаретой: «палочка смерти» в зубах в данном случае отличный маркер его физической формы. Разик сделать сальто, поднатужившись и собрав все силы, с группой поддержки на заднем плане смогут многие. А вот прыгать вниз головой, продолжая при этом курить и вообще вроде бы не обращая никакого внимания на происходящее, способен только очень хорошо физически подготовленный человек. Саморазрушительное поведение становится честным сигналом, о котором пишет Захави.

Гандикапом может выступать в том числе инвалидность. Пример из области популярной культуры: многие смотрели бы в 2000-х сериал «Доктор Хаус», если бы не хромота героя? Просто хороший врач с отличным чувством юмора – интересно, но не более. А вот человек, который ухитряется быть хорошим врачом с отличным чувством юмора, каждый день страдая от невыносимой боли, – это настоящий герой.

Хромая нога Хауса сигнализирует не только о его уязвимости, заставляя нас испытывать сочувствие и симпатию, но еще и (в сочетании с образом жизни) о том, что он – сильный человек.

Здесь уместно провести параллель с экономикой, где действует так называемый принцип демонстративного потребления. Лишь состоятельный человек может позволить себе выкинуть тысячи долларов на какое-нибудь платье Valentino или сумку Louis Vuitton. Эти вещи становятся однозначно интерпретируемыми метками «реального богатства» (причем нередко символическая ценность – единственное их достоинство). Такое же значение в старину имели вещи из драгметаллов или расшитые самоцветами платья – вспомните золотую упряжь на рыцарских лошадях из сказок и выходной наряд Золушки. Возможно, именно потому, что сигналы богатства должны быть честными, ношение поддельной сумки и вообще попытка одеться дороже, чем можешь себе позволить (к примеру, покупать вещи прошлых коллекций в аутлете), вызывает у многих людей в буквальном смысле животную злобу.

Принцип Захави универсален. Во-первых, как и гипотеза Фишера, он приложим к живым организмам самых разных видов. Взять хотя бы дрожжи. Эти милые скромные существа, крохотные труженики, благодаря которым мы можем наслаждаться кексами, белой булочкой и пивом, способны размножаться двумя способами: вегетативным и половым. Во втором случае они создают крохотные фитюльки – молекулы феромонов, призванные привлечь к ним другую клетку для спаривания.

Лаасья Самхита, микробиолог из Индийского научного института в Бангалоре, замечает, что чаще всего дрожжи «украшают» свой феромон – пристраивают к нему олигосахаридные фрагменты или даже липиды. Такой тюнинг «стоит» больше, по нему сразу видно: эта клетка дрожжей – хороший добытчик (ведь слабенький грибок не сможет «зря» потратить столько сахара, да и лишних липидов ему тоже взять негде). Дорогой феромон становится четким сигналом хорошей физической формы – гандикапом. Эта гипотеза, пишет Самхита, подтверждена лабораторными исследованиями: дрожжи действительно предпочитают партнеров, чьи феромоны украшены «богаче», чем у других.

Принцип Захави применим не только к половому отбору, но и к взаимодействию животных разных видов. К межвидовым гандикап-сигналам можно отнести уже упомянутые прыжки газелей: хищники, наблюдая такую демонстрацию хорошей формы, нередко разворачиваются и уходят, понимая, что тут им ничего не светит.

Эта гипотеза объясняет и разные стороны человеческого поведения: от демонстративного потребления, о котором речь шла выше, до альтруизма в отношении собратьев. Готовность к таким действиям представляет собой отличный гандикап – ведь отдавать может только тот, кто по-настоящему силен и богат.

То же касается и склонности к риску: как показали многие исследования, в среднем она значительно сильнее выражена у парней, чем у девушек, причем некоторые эксперименты дают основания полагать, что риск напрямую связан с желанием произвести впечатление на противоположный пол.

Исследователи, изучавшие поведение скейтбордистов в Австралии, выяснили, что в присутствии наблюдающих за ними женщин спортсмены выполняли значительно больше опасных трюков.

Рискованное или (умеренно) саморазрушительное поведение – это эффективный гандикап: слабый человек позволить себе его не может (или может, но только один раз). Если юноша, к примеру, весь день пьет водку в фонтане, потом на спор разбивает бутылку о лоб, а с утра просыпается не на больничной койке, а в собственной кровати, с улыбкой на губах и тягой к новым приключениям в душе – значит он, определенно, силен генетически (хотя совсем не обязательно – интеллектуально).

Возможно, принципом Захави объясняется и ассоциативная связь между сексом и высокими каблуками (ношение которых, слава богу, уже не входит в число обязательных требований к «следящей за собой» девушке, как это было еще 30–40 лет назад).

Если женщина в состоянии на шпильках продефилировать по заледеневшей улице до автобуса или метро, потом весь день ходить на них по офису, а после добраться до дома – значит она исключительно сильна физически и, кроме того, обладает развитой силой воли – не хуже доктора Хауса с его больной ногой. Словом, если вы хотите произвести впечатление на окружающих, то, делая что-то хорошее для других или для себя, не нойте и не показывайте, как вам тяжело, – ведите себя так, словно все произошло само собой. А гипотеза сексуального сына, несмотря на свое, на первый взгляд, патриархальное название, служит напоминанием: женщинам вовсе не обязательно нужен «хороший отец», «добытчик» и «каменная стена» – мы отлично можем обойтись и без всего вышеперечисленного. Природа не «прошивала» в нас непреодолимое стремление к стабильности, и за это ей, наверное, следует сказать спасибо.