92
Ночь на Форт-Абрахам спускалась неожиданно. Таков уж был порядок на Бристоле – яркий закат играл в полную силу до самого последнего момента, освещая все вокруг, как днем, а затем угасал, будто его выключили. Словно из ниоткуда обрушивалась темнота, и все вокруг засыпало, погружаясь в липкий мрак, полновластно царивший до первого утреннего луча.
Клаусу всегда казалось, что у себя на Бристоле он чувствует этот момент темноты, даже если находится в закрытом помещении.
Вот и сейчас он неожиданно проснулся и понял, что этот переход уже состоялся.
Темнота давила на стены здания, множа и усиливая посторонние звуки. Немые движения невидимых форм становились осязаемы благодаря волнам, расходящимся от них, словно от брошенного в воду камня.
Клаус лежал с открытыми глазами и прислушивался к своим ощущениям, стараясь разобраться, что же заставило его проснуться.
Послышался звук. Еще не осознав, что это могло быть, Клаус положил руку на пистолет. Звук повторился. Это был легкий щелчок в стене, которая могла слегка осесть при смене ночной температуры. Однако она могла щелкнуть и оттого, что кто-то осторожно двигался по коридору.
Клаус поднял пистолет и, сунув его под подушку, передернул затвор. Патрон угнездился в стволе, казалось, оружие даже прибавило в весе.
Встав на ноги и приложив свободную ладонь к стене, Клаус ощутил легкое подрагивание.
Это могла быть вибрация бьющихся о сваи волн или даже нервная дрожь в его собственном теле.
Клаус осторожно шагнул к выходу из душевой.
В коридоре возникло напряжение. Там тоже заметили невидимые колебания и, возможно, даже почувствовали тепло, исходившее от тела Клауса.
Беззвучные силуэты, прятавшиеся от света тусклой дежурной лампочки, застыли, словно каменные изваяния, но спустя несколько мгновений продолжили движение.
Первым шел Рене. Галлауз прикрывал его, отстав на три шага.
Вот здесь, за стеной, находился Джимми Зедлер.
Оставалось только вышибить дверь и пристрелить Джимми, а затем отсечь голову и руки. Таким было условие заказчика.
Когда до двери оставалось не больше полутора метров, Рене остановился. Он почувствовал смутное беспокойство.
Остановился и Галлауз. Его сердце билось как бешеное, на лбу выступали мелкие капли пота. Охота на себе подобного не позволяла расслабиться ни на секунду. Малейшая оплошность – и из охотника ты превратишься в жертву.
Рене стоял не двигаясь, а, стало быть, у него были на то основания, и Галлауз тоже ждал. Наконец Рене сделал еще один скользящий шаг, медленно потянулся к ручке двери и приклеил к ней небольшой кусочек взрывчатки.
Галлауз вытер рукавом пот со лба. Его ладони уже пропитали влагой перчатки, однако пистолет он держал по-прежнему крепко. Это было специальное оружие, напичканное электроникой. Никакой медленной механики – все происходило мгновенно.
Это и немудрено – в споре с такими людьми, как Джимми, каждая сотая доля секунды имела значение.
Жак Рене достал дистанционный пульт, чтобы привести в действие миниатюрный взрывной механизм. Взрыв должен был только выбить замок, а остальное уже зависело от слаженности действий Жака и Удо.
Оставалась последняя секунда перед началом операции, но неожиданно Рене поднял руку, что означало – «все отменяется». Едва уловимым движением он снял с дверной ручки взрывчатку, и они с Галлаузом начали медленно отходить к лестнице.
Когда они оказались на улице, Галлауз шепотом спросил:
– В чем дело, Жак?
– Он стоял за дверью. Он ждал нас…
– Ты уверен? – В голосе Галлауза слышалось раздражение. Он понимал, что Рене едва ли ошибался, и все равно злился. Потраченное время и нервное напряжение не принесли никаких результатов.
– Ладно, нам не впервой менять засаду, ты же знаешь. Пойдем, а то у меня сегодня еще встреча с Шелли. Или, может, сходишь вместо меня? – Рене специально сказал это, чтобы взбодрить напарника.
– Нет, спасибо, лучше я посплю. Когда еще удастся…
И они направились «домой», в небольшое хранилище для пустой тары как раз под зданием бара Шелли.
Этот подвал имел съемный пол, о чем никто даже не догадывался. Благодаря этому Рене и Галлауз благополучно избегали проверок, вися над водой, в то время как поисковые команды искали их в пустом помещении.
Под пол они справляли нужду и оттуда же доставали воду для умывания. Поскольку Рене врал подружке, что живет в казарме, ему особенно приходилось блюсти чистоту тела.
Шелли упорно выясняла номер его казармы, чтобы основательнее наложить руку на богатого красавца, но Жаку пока удавалось отшучиваться.
Свои любовные свидания они устраивали в продуктовом складе, куда легко можно было попасть прямо из комнаты Шелли. Рене это устраивало. Склад был большой, и, несмотря на все запоры, из него можно было уйти.
После каждой встречи Рене давал подружке по пятьдесят кредитов. Для него это был пустяк, но Шелли при виде денег приходила в восторг. Она осыпала Жака поцелуями и называла его самыми нежными именами.
Каждую ночь Жак отвечал на ее многочисленные вопросы и вместе с тем осторожно выспрашивал то, что его интересовало. Именно от Шелли он узнал, где живет Джимми. Девушка также призналась, что хотела «навестить мистера Ландера как-то вечером», но возле самой двери услышала оханья другой женщины. И, хотя роман с Ландером не состоялся, место, где он жил, она узнала.
Шелли, когда была в хорошем настроении, могла говорить часами, и Рене был вынужден это терпеть, теша себя мыслью, что скоро навсегда заткнет эту болтливую суку.
В этот раз, закончив заниматься с Шелли любовью, он, как обычно, подарил ей пятьдесят кредитов.
Бумажка словно растворилась в руках девушки, и Рене подумал, что так виртуозно прятать деньги умеют только официантки и проститутки. Но, поскольку Шелли была и той и другой, у нее это получалось в два раза быстрее.
– Послушай, Жак, а почему ты поехал сюда, в этот вонючий Форт-Абрахам, если у тебя были деньги? – неожиданно спросила Шелли, и Рене подумал, что она не так уж и глупа.
– Я продал свою квартиру в Эль-Гео, – сказал он устало, подпустив в голос трагизма.
– А… А почему?
– Что почему?
– Почему продал квартиру?
– Потому, что жизнь потеряла для меня всякий смысл…
– А почему?
– Моя жена бросила меня и сбежала с… – тут Жак сделал небольшую паузу, – убежала с калекой.
– С калекой? – удивилась Шелли. – Я бы такого, как ты, ни на какого калеку не променяла. Я верная…
Чтобы показать, какая она верная, Шелли попыталась вернуть Жака к жизни, но он вежливо отказался.
– Извини, крошка, я сейчас не в том настроении.
Шелли оставила свои попытки, но тут же спросила:
– И много денег ты уже потратил из тех, что выручил за квартиру?
– Нет, только те, что отдал тебе. Ну и на себя немного потратил по мелочи.
На какое-то время Шелли замолчала, и Рене понял, что она что-то подсчитывает.
– Пожалуй, на эти деньги в том же Эль-Гео можно открыть небольшое заведеньице. А? Как ты думаешь?
