123
Наконец пробил долгожданный час, и набитые пассажирами вертолеты начали поочередно отрываться от взлетной полосы.
Первыми поднялись двадцать машин с десантом.
На борту головной машины находился полковник Густавсон, которому предстояло командовать всей операцией.
Оценив обстановку с воздуха, полковник дал «добро» на взлет еще десяти машин, несших на подвесках ракеты и спрятанную под обтекателями киноаппаратуру.
На краю взлетной площадки, удерживаемая цепью солдат, бесновалась провожавшая кинобригаду толпа обслуживающего персонала.
Едва тяжелые вертолеты построились в походный порядок, как следом за ними начали выруливать для взлета легкие истребители «буканир».
Эффектный отрыв от взлетной полосы первого звена истребителей вызвал бурю восторгов. На поле полетели букеты цветов, сигареты, жвачка и все, что попадалось под руку разгоряченным алкоголем людям.
К оцеплению было срочно вызвано подкрепление, и солдаты стали оттеснять толпу дальше, в то время как механики бегали по полю и собирали разбросанные «подарки».
Наконец порядок был восстановлен, и «буканиры» снова начали взлетать.
Тем временем полковник Густавсон сидел в штабном отсеке вертолета и внимательно следил за походным построением, к которому добавлялись все новые поднимавшиеся в воздух истребители.
– Как обстановка на месте? – спросил Густавсон у своего помощника, майора Борна.
– Началась дуэль, сэр. Флот болотного барона обстреливает промысловый городок из орудий.
– Ага, значит, пушки они сдали не все. Отъявленные нарушители. Ну ничего, через час мы уже будем на месте.
Густавсон переключился на волну управления авиацией:
– Всем внимание, говорит полковник Густавсон. Поражать цели будем не сразу, а постепенно. Киношники должны успеть заснять все эту красоту, поэтому дайте своим жертвам пожить. Поиграйте с ними.
– Есть поиграть, сэр, – отозвался командир авиационного отряда.
Густавсон отключил связь и посмотрел в иллюминатор. Внизу тянулась бесконечная череда заросших водоемов и редких мангровых рощ.
– Поганая планетка, – позволил себе высказаться майор Борн. – На вынужденную пойти невозможно.
– Об этом лучше не говорить, майор. Впереди тяжелая и хлопотная работа. То, что нам предстоит сделать, никто до нас не выполнял – снимать кино во время реального боя.
Головной вертолет слегка тряхнуло, и он начал стремительно ускоряться. Следуя его примеру, остальные машины также включили турбины и стали набирать крейсерскую скорость.
Теперь клочки тины и редкие линзы чистой воды мелькали внизу очень быстро и сливались в единую кашу цвета болотной зелени.
Полковник оторвал взгляд от забортного пейзажа и вздохнул. Турбины издавали монотонный свист, который действовал на Густавсона как снотворное. Решив немного размяться, он открыл дверь штабного отсека и вышел к десантникам.
Почти все они уже дремали, не обращая внимания на вибрацию корпуса и шум двигателей. Военные вертолеты не были оборудованы шумопоглощающими экранами, поэтому даже разговаривать в десантном отделении было невозможно.
На плечо полковника легла чья-то рука. Густавсон обернулся.
– На связи мистер Найджел, сэр, – прокричал Борн, и полковник вернулся в штабной отсек.
– Полковник Густавсон, – представился он, включив микрофон.
– Здравствуйте, полковник, с вами говорит Десмонд Найджел.
– Здравствуйте, мистер Найджел, – сдержанно ответил Густавсон. Голос режиссера ему сразу не понравился, какой-то гнусавый, со всхлипом. Голос шизофреника, пребывающего в одном из своих кошмарных снов.
– Нам нужно открыть дверь, дорогой полковник. Мы хотели бы снять панораму со всеми этими гигантскими винтокрылыми машинами и страшными самолетами.
– Снимайте через иллюминатор.
– Нет, это нам не подходит. Необходим чистый воздух, понимаете? Художественная съемка любит чистый воздух.
– Открывать дверь нельзя, поскольку мы идем на крейсерской скорости семьсот километров в час.
– Ну хоть маленькую щелочку, полковник, – стал канючить Найджел.
– Это невозможно. Если разгерметизировать салон, некоторые из вас могут погибнуть.
Понимая, что до пьяного человека искусства смысл его слов не доходит, Густавсон добавил:
– Если открыть дверь, то мы задержимся, а значит, опоздаем к началу битвы. Все взрывы и все драматические моменты произойдут без вас.
– Да? Тогда я снимаю свои претензии, полковник.
– Вот и отлично. Отдыхайте, мистер Найджел.
