1
Заканчивался 1942 год, совсем рядом с Астраханью шли ожесточенные бои с фашистскими захватчиками. Мужчин в семьях рабочего района, расположенного на берегу одного из рукавов Волги – Болде, осталось совсем немного, да и те уходили на работу ранним утром и возвращались поздно вечером. Вместо мужчин, ушедших на фронт, работали женщины, которые, придя с работы, должны были еще и заниматься нескончаемыми домашними делами. Только неугомонная детвора все так же, как и раньше, с гиком носилась по улице.
Елена все меньше и меньше участвовала в этих играх – много времени отнимали дела, связанные с ведением домашнего хозяйства. Да и возраст (ей 2 декабря уже исполнилось шестнадцать лет) накладывал определенный отпечаток на поведение почти взрослой девочки. Отец погиб, когда она была еще совсем малышкой, и ее добросовестная трудяга мать была главной кормилицей семьи, где кроме них была еще старенькая бабушка.
Их двор после начала войны превратился в строение из множества землянок, расположенных буквой «П» по периметру задней части двора. Эти нехитрые строения спешно пристроили к основной землянке после того, как из многих регионов страны съехались родственники, которые бежали не только от войны, но и от голода. Ведь в Астрахани можно было прожить практически на одной рыбе, которой было очень много в различных рукавах матушки-Волги.
Ее мама была старшей среди женщин во дворе, это заставляло Марию Семеновну быть ответственной за всех взрослых и детей, живущих здесь. Ей пришлось уйти с работы на рыбоконсервном комбинате, где она была мастером, и устроиться на хлебозавод, где в ее обязанности входило выбивать мешки из-под муки. Работа была тяжелой. Но больше всего угнетало то, что приходилось вдыхать через респиратор муку и пыль, которые вызывали сильный кашель. Эту муку с пылью они должны были сметать и выбрасывать вместе с мусором, но женщины собирали ее в платки и несли домой. Пусть такая, а все же мука!
Нередко Марие Семеновне приходилось делиться этой смесью и с соседями, которые были за это очень благодарны. Да и вообще она всегда была готова помочь тем, с кем приходилось общаться. Ведь кому, как не ей, было хорошо известно о трудностях жизни без мужа? А если учесть еще и переживания по поводу того, что муж постоянно рискует жизнью на фронте, то нужно делать все возможное, чтобы как-то скрасить быт этих несчастных женщин, покинувших свой родной дом из-за проклятой войны…
Елена выглядела несколько старше своих лет. Занятия спортом и балетом в детстве сделали ее тело развитым, ладненькая фигурка подчеркивала все женские выпуклости и заставляла нередко даже взрослых мужчин провожать девочку внимательными взглядами. Улыбка редко сходила с ее лица и привлекала своей искренностью и обаянием. Не улыбалась девушка, когда слушала по репродуктору сводки Совинформбюро: ведь бои шли совсем близко от Астрахани. Но вот наконец передали о разгроме фашистов под Сталинградом. Ей очень хотелось быть чем-то полезной там. Ведь Сталинград был практически весь разрушен…
Историческая справка:
За время боев на Сталинград было сброшено с воздуха и выпущено из орудий и минометов более 2900 тыс. бомб, снарядов и мин. Страшную картину разрушения представлял он. На протяжении 40 км – от Мечетки до Купоросной балки – сплошные руины. Остовы разбитых, сожженных зданий с черными глазницами изуродованных проемов застыли в мертвом молчании. Повсюду – горы обломков рухнувших домов, перепаханной взрывами земли, тысячи трупов фашистских солдат и офицеров. Улицы и площади завалены битым кирпичом, искореженной арматурой, разбитой вражеской техникой, изрыты воронками авиабомб, снарядов и мин. В некоторых воронках, а их насчитывалось более 150 тыс., блестела вода: фашистские летчики сбрасывали торпеды и бомбы такой разрушительной силы, что взрывы разбрасывали землю до грунтовых вод.
А.С. Чуянов, объехавший 3 февраля 1943 г. районы, в которых шли бои, вспоминал: «Немецко-фашистские варвары уничтожили в Сталинграде 41 895 зданий, или около 90 % довоенного жилого фонда. Без крова осталось полмиллиона жителей города. Все городское хозяйство было разрушено. Перестали существовать 110 школ, 120 детских садов, 14 детских консультаций, 61 детские ясли. Фашисты сожгли и разбомбили 7 театров, Дом пионеров, Дворец физкультуры, 15 клубов и дворцов культуры, 2 цирка, 7 кинотеатров, 2 музея и зоопарк; горожане лишились 15 больниц, 68 амбулаторий и поликлиник, 6 родильных домов, физиотерапевтического, медицинского, педагогического и механического институтов; превратились в развалины десятки техникумов, научно-исследовательских институтов и станций, несколько десятков библиотек, в том числе областная библиотека, в которой хранилось 800 тыс. книг. Разрушены все предприятия.
Общий ущерб, нанесенный хозяйству Сталинграда и области, составил в денежном выражении более 19 млрд. руб. Материальные потери населения превышали 9 млрд. рублей».
Но фронту нужны были танки, орудия, минометы, боеприпасы. Поэтому правительство постановило в кратчайшие сроки вернуть к жизни Сталинградский тракторный завод, «Красный Октябрь», «Баррикады»…
Комсомольцев Микояновского района Астрахани собрали в здании Дома культуры рыбоконсервно-холодильного комбината. Всех прибывающих на собрание регистрировали с указанием не только фамилии, имени и отчества, но и адреса. Спрашивали почему-то и о родителях, делая какие-то пометки в журналах.
Седовласый секретарь райкома, прихрамывающий на правую ногу, вышел на сцену и заговорил о том, что происходило сейчас в Сталинграде. Страшную картину разрушения представлял он.
– Город лежит в развалинах. Не сохранилось ни одного из 126 предприятий, при этом 48 заводов стерты с лица земли. Мертвыми гигантами замерли «Красный Октябрь», «Баррикады», СТЗ! – громко говорил он. – И в этих условиях надо сделать все возможное, чтобы Сталинград восстал из руин, а предприятия в максимально короткий срок стали выпускать свою продукцию.
После паузы он продолжил, поглаживая рукой верхнюю часть бедра правой ноги:
– Обком партии и комсомола обращается к вам с призывом помочь сталинградцам восстановить свой город. Всю любовь к Отчизне необходимо вложить в труд, и каждый комсомолец должен сейчас же записаться добровольцем, ехать восстанавливать Сталинград. Отказом от поездки может служить только одно – болезнь.
Все зааплодировали. После того как зал утих, Елена встала со стула и громко произнесла:
– Я хочу, чтобы меня записали первой!
Зал будто взорвался выкриками, требуя, чтобы всех записали на восстановление города, остановившего наступление гитлеровских орд…
Елена по дороге домой оживленно обсуждала со своими подругами случившееся. Она заранее предчувствовала реакцию мамы на это, но чувство долга перед страной, оказавшейся в тяжелом положении, перед всеми советскими людьми захлестнуло, как волной, отодвинуло на второй план переживания о доме и близких.
Дома она не стала ничего говорить о своем решении сразу, но, когда мама вернулась с работы, она ее отозвала в сторону и тихо сказала, что ей надо собираться в дорогу. Для Марии Семеновны это оказалось ударом, она даже присела на стул и долго ничего не смогла сказать. После некоторого перерыва смогла лишь вымолвить:
– А как же я без тебя?
– Мамочка, кто же тогда, если не я? Ведь только мы, молодые и сильные, сможем поднять из руин Сталинград.
– Но это не игра в мяч и даже не работа в поле. Там, по сути дела, еще идет война. Там можно погибнуть в любой момент!
– Мы с подружками решили, что справимся! – выпалила Елена.
– Девчонки вы еще сопливые!
– Может, и сопливые, но сознательные! – резко оборвала ее девушка и выскочила из землянки.
Потом еще было много «душеспасительных» бесед с родственниками, которые так ни к чему и не привели. На товарном поезде Елена с другими молодыми астраханцами выехали в Сталинград.
