Вечерние сумерки нависли над городом, и все усиливающийся ветер раскачивал ветки деревьев, росших около пятиэтажного дома.

Надежда удобно устроилась в кресле, прокручивая в памяти сегодняшние события.

Возвращаясь с работы домой, она решила идти через центр города. Вот только прогулка эта могла закончиться самым невероятным образом из-за разыгравшейся у здания администрации трагедии…

Центр города всегда в это время многолюден, а вблизи пересечения улиц Чернышевского и Володарского расположено много административных зданий, из которых разъезжаются после работы служащие.

Взгляд Надежды остановился на мужчине, который вышел из офиса и направился к машине, где находились его водитель и сотрудник фирмы. Вдруг из-за дерева выросла фигура молодого человека крепкого телосложения, на голове которого было что-то типа парика рыжего отлива. Черты его лица Надежда не запомнила – все произошло так быстро и неожиданно…

Молодой человек поднял правую руку, в которой держал пистолет с глушителем. Первый же выстрел сбил мужчину с ног, остальные пули преступник выпустил в лежащего. Убийца действовал настолько быстро, что стоявшие на ступеньках офиса сотрудники безопасности, охранявшие здание, не успели отреагировать. А сам стрелок стремительно скрылся в узкой подворотне. Когда окружающие опомнились, его уже и след простыл…

Сейчас, находясь дома, Надежда внимательно слушала телевизионные новости, которые подробно рассказывали об этом преступлении, называя его жестким, циничным, бесчеловечным, а главное, дерзким. Да это и понятно, ведь был убит советник губернатора по экономическим вопросам Артем Артурович Караян.

Показания очевидцев были очень неопределенными. Все вспоминали рыжий парик, но черты лица убийцы не запомнили. Говорили, что он довольно молод и физически неплохо сложен, да к тому же бегает очень быстро. Тот факт, что все пули попали в цель, говорил сам за себя. Милиционеры выяснили, что на соседней улице преступника ждала машина, по их мнению, это говорило о том, что он не мститель-одиночка, идиот или псих. Он не выбросил пистолет, и выстрелов произвел всего семь, хотя полный боекомплект пистолета Макарова содержит восемь патронов, – значит, последний патрон он оставил или преследователю, или себе… Как говорил диктор, по горячим следам киллер пойман не был, скорее всего, он сейчас уже либо далеко от города, либо залег «на дно», либо гниет на этом же дне (в буквальном смысле). В любом случае для многих это преступление – факт нестабильности в обществе…

Мысли женщины неожиданно перескочили на совместное с мужем пребывание в республике Сьерра-Лумпу. Некоторые события в этой африканской стране очень напоминали сегодняшнюю российскую действительность…

Вернувшись из госпиталя, Вадим с Надеждой садились за стол. Ужин всегда был легким, с большим количеством фруктов. Обязательный компонент: на десерт употреблялась папайя. Вкус ее чем-то напоминал супругам дыню, только менее сладкую. Одно время Вадима беспокоила изжога – они постоянно принимали профилактические противомалярийные дозы делагила, – и по совету главного врача он стал употреблять папайю: два дерева росли прямо под окнами дома хирурга. Изжога прошла через пару дней, но папайя успела понравиться не только ему, но и Надежде…

После ужина они ежедневно прогуливались по руале – лесному массиву в виде сада, в котором еще англичане построили несколько одноэтажных коттеджей, очень удобных для проживания. На прогулку выходили обязательно с длинными палками, ведь по дороге могли попасться скорпионы и змеи. Брали с собой и фонарик, несмотря на то что прогулка заканчивалась до наступления темноты.

Фонарик нужен был не только для того, чтобы заглянуть в гущу кустов, где могла поджидать какая-то опасность. В любой момент каждого из врачей могли вызвать в госпиталь для оказания помощи экстренному больному, а возвращаться без фонаря в темное время суток даже на машине было небезопасно…

В тот вечер врачи обсуждали между собой исчезновение сотрудника госпиталя мистера Джало. Он не был богат, но все знали его с хорошей стороны, ведь почти все, обратившиеся в госпиталь за помощью, проходили через мистера Джало, он был кем-то вроде диспетчера, сортировщика больных в зависимости от тяжести заболевания при направлении их к врачам. Главный врач говорил, что с ним могло случиться все, что угодно, лишь только потому что Джало захотел участвовать в выборах в местные органы власти. А в районе, где добывают золото и алмазы, конкуренция среди стремящихся попасть во властные структуры была очень большой. По словам Рашидика, мистера Джало могли запугать, избить, даже убить. Для советских врачей это казалось дикостью. В эпоху развитого социализма считалось, что система выборов в Стране Советов самая лучшая и самая демократичная…

«Сейчас-то все изменилось, – думала Надежда, – и человека убивают не только из-за того, что он является конкурентом на выборах, а даже за то, что у него имеется небольшое количество денег в кармане. Убийство стариков и детей, похищение людей с целью получения выкупа – все стало обыденным. Вдуматься только, по официальной статистике ежегодно в России пропадают более восьми тысяч человек. Ужасно… Что стало с людьми?»

С такими мыслями она уснула, но спала плохо. Честно говоря, Надежда уже стала привыкать к тому, что ее муж пропал и что он уже не вернется. Но где-то в уголке души еще теплилась надежда, что когда-нибудь они встретятся…

Утром она встала раньше обычного, по дороге купила свежие газеты и, придя на работу, стала их просматривать. Надежда все больше и больше понимала, что все в мире возвращается на круги своя и что движение осуществляется в виде спирали. Часто эта спираль напоминает резьбу, по которой закручивается гайка. И если рука, закручивающая гайку, переусердствует, то резьба срывается, и гайка возвращается на старое место. Спираль демократии также постоянно раскручивается на определенных этапах развития любого общества, и как бы мы ни хотели, но законы развития всегда заставляют нас идти в одном направлении, часто повторяясь на различных по своей сути этапах истории. А судьба многих руководителей претерпевает те или иные, но чаще всего очень похожие изменения.

«Сейчас конец марта 2005 года, – думала Надежда. – У формального, но уже навсегда бывшего президента Киргизии Аскара Акаева, ставшего первым демократически избранным лидером своей страны в 1990 году, было много серьезных дел, которые он никак не мог закончить. И прежде всего укрепление режима личной власти с безудержным укреплением имущественных позиций своей семьи…»

– Ты о чем размечталась? – спросила ее Виктория – коллега, с которой Надежда сошлась несколько ближе, чем с другими.

– Да вот что-то лезут в голову мысли о демократии, о том, что сейчас происходит в Киргизии. А в итоге все преобразования заканчиваются одним и тем же, – задумчиво сказала Надежда.

– И чем именно? – внимательно посмотрела на нее Виктория.

– В лучшем случае происходит отставка правителей, начавших эти демократические преобразования, а в худшем – заточение их в тюрьму или возбуждение против них уголовных дел. Если и вовсе не покушением на их жизнь… Я часто вспоминаю середину восьмидесятых годов, когда мы с мужем были в командировке в одной из африканских стран. В те времена поехать на работу за границу, пусть даже в Африку, было очень престижно. Представь себе суровую зиму 1985-го с обильными снегопадами и температурой до двадцати пяти градусов мороза в России и жаркое, палящее солнце, купание на океаническом пляже, полураздетых черных аж до синевы мужчин и женщин, в то время казавшихся нам неотличимо похожими друг на друга, изобилие экзотических фруктов и овощей… И все это всего лишь через десять часов перелета на самолете…

В той экзотической стране уже длительное время президентом был Сиака Стивенсон – пожилой человек с множеством жен, живущих в его резиденции. Рядом с резиденцией были расположены достаточно благоустроенные для этой республики «казармы», в которых жили личные гвардейцы президента, а проще сказать: его телохранители. Много лет назад глава соседней страны прислал Стивенсону отличных военных для его охраны. В качестве подарка. Так они и жили в этих казармах, устроив свою личную жизнь, как кому вздумалось. Многие женились и успели обзавестись семьями.

Уже тогда Сиака Стивенсон не доверял своим согражданам и, будучи мудрым человеком, понимал, что совершить переворот в стране не представляет большого труда. Особенно в Африке, где они происходят достаточно часто. Чужие же люди, прикормленные, обласканные, получающие стабильно хорошую зарплату, будут стоять насмерть за того, кто им создает такие условия жизни…

Некоторые называли его диктатором, но в стране была стабильность. Да и было с чего, ведь Сьерра-Лумпу имеет большие природные запасы алмазов и золота. Конечно, был у республики и внешний долг, как и предложения погасить его, если президент разрешит захоронить в стране ядерные отходы из индустриальных государств. Но Сиака Стивенсон, при всех его отрицательных качествах, категорически от этого отказался… И знаешь, мне сразу же приходит на ум то, что руководство России готово собирать чужие ядерные отходы и утилизировать их за какие-то паршивые доллары… Кстати, Советский Союз предлагал организовать промышленную добычу алмазов в Сьерра-Лумпу, но Сиака Стивенсон на это не пошел…

Был доход его стране и от того, что в прибрежных водах Сьерра-Лумпу вылавливалась рыба. Этим в основном занимались наши промысловые компании, отдавая хозяевам десять процентов от добычи. Надо сказать, что рыба там отменная. Это прежде всего рыба-капитан, она вырастает до невероятных размеров, а ее мясо чем-то напоминает осетрину. Наша флотилия, состоявшая из рыболовецких судов с рефрижераторными установками, вылавливала рыбу в огромных количествах и после заморозки отправляла ее в различные страны, в большей степени в США, получая за это хорошие деньги… Вообще для нас было очень интересно пробовать самую разнообразную океаническую рыбу, тем более что покупали мы ее у наших рыбаков по льготной цене. Да и не только рыбу. К примеру, я очень любила готовить каракатицу. Чаще всего мы ее отваривали, пропускали через мясорубку и заправляли ею блины. Получалось очень вкусное блюдо – блины с каракатицей и очень острой местной приправой.

– Даже не могу представить себе такое, – мечтательно произнесла Виктория.

– Многое, что нам трудно представить, было в этой африканской стране… Так, например, любой житель Сьерра-Лумпу мог в любое время пойти на реку и намыть себе золота или алмазы, а потом продать их, заработав на пропитание….

У президента было много сторонников, но были и враги. Куда же без них? Однажды до Стивенсона дошел слух, что вокруг него плетется заговор, якобы стар он уже и слишком долго сидит у власти. Тогда Сиака Стивенсон объявил, что собирается в скором времени уйти в отставку, сложив с себя полномочия. После этого многие вышли на улицы под руководством оппозиционеров, стали плясать, петь, радуясь «хорошей вести». Но не тут-то было! Все главные зачинщики этих манифестаций были брошены в тюрьмы, а Сиака Стивенсон вновь продолжал править в стране. Когда ему исполнилось семьдесят восемь лет, он нашел себе преемника в лице тридцатисемилетнего генерала Мо-Мо, которого и стал готовить к вступлению на пост президента. Были обговорены все условия передачи власти, и в один из дней новым президентом Сьерра-Лумпу стал этот генерал…

Вот смотри, как мудро поступил Сиака Стивенсон. Он ушел с почетом и с деньгами… А ведь в нашей стране произошло то же самое. Ельцин боялся за себя и «семью», так как оппозиция обязательно подняла бы вопрос об его ответственности за все, что им было совершено за время правления. Я предполагаю, что Ельцин и Путин обговорили добровольную передачу власти преемнику. Ельцин нашел человека, который пошел на компромисс и в то же время сдержал свое слово – человека чести. В близком окружении Ельцина таких людей не было, так как он сам человеком чести никогда не был…

– Все это только предположения. Вряд ли можно сравнивать маленькую африканскую страну и супердержаву, где совсем другие политические взаимоотношения, – возразила Виктория.

– Возможно, ты и права… Но какие-то параллели все-таки можно провести… А тогда мне казалось, что лучше социализма ничего нет, что наша великая страна будет существовать всегда, озаряя путь всему «прогрессивному человечеству»…

– А что происходило в Сьерра-Лумпу дальше? – поинтересовалась Виктория.

– Ну, это целую книгу можно написать… Разве что коротко расскажу. Придя к власти, генерал Мо-Мо провозгласил основные направления развития страны. На его знаменах, плакатах, значках было написано: демократия, свобода, равенство, справедливость. И вновь по всей стране началось ликование. Народ выходил на улицы и танцевал. А танцевать под барабаны жители этой страны очень любят, особенно когда примут пальмового вина. А уж его-то у них вволю!

– Как у нас самогонки?

– Примерно. Пальмовое вино может быть легко добыто из дерева, даже растущего около твоего дома. А представь себе, сколько этих пальм в лесу! – улыбнулась Надежда. – Так что с алкоголем в Сьерра-Лумпу не было проблем ни у кого. Может быть, поэтому тамошний народ всегда улыбчив, приветлив и дружелюбен. Танцуют там все: от мала до велика… Так вот о демократии. Страна танцует, ликует, так как, по их понятиям, они стали свободными. Везде расклеены лозунги о свободе, демократии. Выпущены значки, представляющие собой кружки, на которых нарисовано трехцветное знамя, а в центре фотография генерала Мо-Мо. Все ходят с этими значками и продолжают радоваться демократии. Ну и покатилась республика под откос. С каждым днем цены в магазинах повышались, рядовой житель не мог на свою зарплату купить даже самое необходимое. Нам платили в местной валюте, но после пересчета по курсу к доллару. Так вот если в начале так называемой демократической революции полученные деньги можно было положить в карман, то всего через год мы ходили за зарплатой с объемистой сумкой… Девальвация происходила у нас на глазах.

– Послушай, но это то же самое, что и у нас в девяностые годы! – вставила Виктория.

– Похоже. Только та страна в десятки раз меньше нашей, и происходило в ней все значительно быстрее. Поэтому многие события я предсказала еще до так называемого ГКЧП. Правда, по моему предсказанию, Ельцина должны были расстрелять или посадить в тюрьму.

– Почему это ты так решила? – спросила Виктория.

– Да потому, что в Сьерра-Лумпу президента, начавшего «демократические» преобразования, повесили, – уверенно ответила Надежда.

– В свое время коммунисты в Государственной думе тоже пытались предать Ельцина суду, – тихо проговорила Виктория.

– Такое практически везде происходит. Тот же Шеварнадзе был же смещен со своего поста после нескольких покушений. А он не просто политик из скороспелок, это человек с гигантским опытом… А посмотри, что происходит на Украине… Многие политики предполагают, что следующими на очереди могут стать Киргизия и Казахстан. Ты спросишь – с чего бы это? Киргизия первой вступила в ВТО, первой ввела собственную конвертируемую валюту, но реформы там ограничились в основном бесконечной перетряской управленческих структур с целью проведения в них все больше «своих» и нарастающими репрессиями против «не своих». По оценкам международных организаций, коррупция там даже выше, чем в России. Конечно, революция в Киргизии очень сильно отличалась от грузинской или украинской: она была стихийной, кроме того, культура среднеазиатской республики предполагает изначально более жесткие варианты социальных переворотов. Пятнадцатилетнее правление Акаева, грозившее перерасти в династическое, настолько надоело большинству, что оставшемуся в одиночестве президенту не осталось ничего, кроме бегства из страны. Только это его и спасло.

– Но какие здесь закономерности? – спросила Виктория.

– Все просто. Ужесточение режима и автономизация власти от населения ведет к более жестким сценариям социальных революций.

– Сегодня по радио передали, что президент Туркменистана объявил о том, что через четыре года в стране пройдут выборы, – сказала Виктория. – Что, и он испугался за свою власть? А, может быть, хитрит?

– Он все хорошо продумал. Ты вспомни, что сделал Сиака Стивенсон, когда почувствовал что-то неладное… Все повторяется и приходит на круги своя, – развела руками Надежда. – Ладно, пора браться за дела, а то у нас не разговор получается, а политическая дискуссия.