Отсчет второй жизни для оборонявшейся на Можайском направлении 5-й армии (до этого этот номер носила погибшая в киевском «котле» армия М. Потапова) начался 9 октября 1941 г. «Для лучшего управления войсками» Ставка ВГК директивой № 002815 приказывает:

«1. Командующего войсками Можайской оборонительной линии генерал-лейтенанта Артемьева с его аппаратом управления переименовать в управление Московского Резервного фронта. Командующим этого фронта назначить генерал-лейтенанта Артемьева.

[…]

2. Образовать к 11 октября в Московском Резервном фронте 5-ю армию в составе 32, 312 и 110-й стрелковых дивизий, 11, 19 и 20-й танковых бригад и 36-го мотоциклетного полка и других частей усиления, находящихся на бывшей Можайской оборонительной линии.

Командующим войсками 5-й армии назначить командира 1-го гвардейского [стрелкового] корпуса генерал-майора Лелюшенко».

Одновременно из 1-го гв. ск формировалась 26-я армия (номер сгинувшей на ЮЗФ армии Ф.Я. Костенко), объединившая имевшиеся резервы.

Однако до вступления 5-й армии в бой оставались еще минимум сутки. Как это часто происходило в условиях катастроф и окружений, на внешнем фронте «котла» действовали разнообразные сборные группы, в том числе отдельные полки. На подступах к Гжатску советское командование пыталось восстановить фронт с помощью сборной группы под командованием генерал-майора Н.Т. Щербакова (руководившего учебными частями). Непосредственно под Гжатском занял оборону 365-й стрелковый полк майора В.Л. Кузьменко. Первоначально полк изымается из 119-й сд в Оленино (к западу от Ржева) и перебрасывается для прикрытия Сычевки. Однако по прибытии в Сычевку полк получает приказ двигаться дальше на юг, на подступы к Гжатску, в пустоту, зиявшую после окружения под Вязьмой. Сычевкой в итоге пожертвовали, ее потеряли уже 10 октября. В Гжатск 365-й полк прибывает к исходу дня 8 октября и занимает оборону не только в городе Гжатске, но и южнее его, на рубеже Слобода – Буслаево, перекрывая обе идущие на восток автотрассы. Помимо 365-го полка под Гжатском находился 202-й запасной стрелковый полк (непосредственно к западу от Можайска), учебная бригада, противотанковый полк и сборный батальон из отходящих бойцов и командиров. Частично эти части уже вступили в соприкосновение с противником. Так учебная бригада вела бой на дороге Юхнов, Гжатск, и, как писал позднее генерал Щербаков в своем докладе: «в этих районах понесла большие потери и рассеялась по лесам». В разведывательных сводках немецкой 4-й танковой группы учебную бригаду также назвали «соединение с низкими боевыми качествами».

Немецкие части двигались к Гжатску даже не с запада, как можно было бы ожидать, а строго с юга – от Юхнова. Целью моторизованной дивизии СС «Дас Райх» являлось шоссе Смоленск – Москва и Гжатск. 8 октября наступление возглавлял полк СС «Дойчланд», усиленный дивизионом артполка «Дас Райха» и батареей штурмовых орудий. Эсэсовцы уже в 12.00 8 октября берлинского времени заняли Покров на дороге Юхнов – Гжатск, в 15 км к югу от Гжатска. При этом нельзя сказать, что продвижению не оказывалось никакого сопротивления. 8 октября серьезно пострадал бронированный «таран» эсэсовского полка – штурмовые орудия. Противником немецких самоходок стали зенитки, которые все чаще использовались на прямой наводке. Штурмовое орудие командира роты подбила советская зенитка у Слободки еще утром, еще одна САУ получает несколько попаданий и выходит из строя уже вечером. Однако расчетам, ставшим противотанковыми орудиями зениток, противостоять приземистым «Штурмгешюцам» было непросто. Дуэль с ними не всегда заканчивалась в пользу советских артиллеристов. По докладу Н.Т. Щербакова, позиции 508-го противотанкового полка также подвергались ударам с воздуха, немецкая авиация активно расчищала дорогу эсэсовцам. Итогом дня для «Дойчланда» стал выход на Минское шоссе в районе Сверчково и перехват движения в обе стороны, захват 7 зенитных орудий, 23 пулеметов и 335 пленных. Собственно, именно поэтому 365-му полку пришлось занимать оборону в деревнях к востоку от реки Гжать – прорвавшиеся с юга эсэсовцы уже не позволяли опереться на реку.

Для представления о численности участников событий можно сказать, что на 1 октября 1941 г. полк СС «Дойчланд» дивизии «Дас Райх» насчитывал 2459 человек «едоков» и 1623 человека в «боевой численности» (Gefechtsstaerken). Эсэсовцы «Дойчланда» располагали 130 ручными и 36 станковыми пулеметами, 50-мм и 82-мм минометами, противотанковыми пушками, легкими и тяжелыми пехотными орудиями. Однако, например, 50-мм противотанковых пушек они не имели, только 37-мм «дверные молотки», что снижало возможности по борьбе с советскими танками.

Первые атаки на позиции 365-го полка последовали уже с утра 9 октября. Для вырванного из своей дивизии стрелкового полка без поддержки артиллерии моторизованный полк со штурмовыми орудиями являлся крайне опасным противником. Тем более атаки последовали в разгар окапывания на новом рубеже. Тем не менее сопротивление советских войск в истории «Дас Райха» описывается как достаточно упорное, с переходом в контратаки. В разведсводке 4-й ТГр, надо сказать, 365-й полк был высоко оценен: «получил молодое пополнение, имеет хороший боевой дух, но не имеет артиллерии». Собственно, использование отдельных полков имело неустранимые недостатки, к числу которых относилась слабость артиллерийской поддержки.

Через несколько часов боя Гжатск все же пришлось оставить. Мосты подрываются в 12.00 по распоряжению начальника гарнизона города полковника Иевлева. По докладу Щербакова, «от Гжатска наши части были отброшены в 14.00 9.10.41 г.». Это перекликается с данными противника, претендующего на занятие города в 12.30 берлинского времени, т. е. в 13.30 московского. Генерал Щербаков также свидетельствовал, что Гжатск ударам авиации противника не подвергался, и в городе успешно прошла эвакуация важного имущества. Во второй половине дня генерал-майор Щербаков приказывает 365-му полку отойти и занять позиции фронтом на юг, на участке Слобода – Ветцы. Причина этого проста – с юга к шоссе подходил второй эсэсовский полк, «Дер Фюрер». Соответственно западнее Гжатска на шоссе вышел мотоциклетный батальон дивизии «Дас Райх», ставший заслоном на пути отходящих по шоссе одиночек и мелких групп.

Если бы 365-й полк был последним резервом, то «Дас Райх» максимум через сутки понесся бы на всех парах на восток. Однако типовой схемой действий советских войск на Можайской линии обороны являлось выдвижение вперед, по дорогам на запад, танковых бригад. Важность Можайского направления, как приводящего к Москве по кратчайшему расстоянию, обусловила использование именно здесь сразу нескольких танковых бригад – 18-й тбр, 19-й и 20-й тбр.

18-я и 20-я тбр формировались в г. Владимир, 19-я тбр – в г. Костерево Московской области. 18-я тбр формировалась за счет личного состава 48-й и 34-й танковых дивизии, уже получивших боевой опыт. Последняя участвовала в легендарном танковом сражении в районе Дубно. Именно 34-я тд получила до войны и повела в бой пятибашенные гиганты Т-35 и прорывалась на подступы к Дубно, блокируя «панцерштрассе» немецкого XXXXVIII моторизованного корпуса. Командиром танкового полка бригады стал бывший начальник штаба 34-й тд подполковник Александр Григорьевич Курепин, именно он писал отчет о действиях 34-й тд в Дубненских боях после гибели командира дивизии. Сроком готовности 18-й тбр назначается 25 сентября 1941 г., но реально формирование завершилось к 4 октября. К этой дате бригада имеет 100 % комплектность в расчете на личный состав (1982 человека), 29 Т-34, 31 БТ, 7 бронеавтомобилей, 8 37-мм зенитных автоматов и 8 57-мм противотанковых пушек. Предполагавшиеся штатом танкового полка № 010/87 7 тяжелых танков КВ заменялись 7 «тридцатьчетверками». Командиром 18-й тбр назначается подполковник А.С. Дружинин. 6 октября 1941 г. бригада грузится в шесть эшелонов, уходящих на запад, в неизвестность.

На укомплектование 20-й тбр поступает личный состав все той же обстрелянной под Дубно 34-й тд. Одновременно 18-я тбр получила достаточно опытного командира – ее возглавил полковник Т.С. Орленко, ранее командовавший 23-й тд 12-го МК в Прибалтике. Фактически формирование бригады еще не было закончено к 7 октября, когда поступили указания на ее переброску на фронт. 8 октября бригада грузится в эшелоны во Владимире, а 10 октября выгружается на станции Шаликово к востоку от Владимира. По состоянию на 7 октября 20-я тбр располагала 29 Т-34, прибывшими с СТЗ вместе с экипажами. Еще 20 Т-26, 12 Т-40 и 8 57-мм орудий присоединились к бригаде уже в пути следования на фронт. Порядком изношенные Т-26 заводились с трудом, а 14 машин не заводились вовсе. Нельзя не обратить внимание на тот факт, что обе бригады из Владимира не имели штатных тяжелых танков КВ, они заменялись средними Т-34, хотя формально соответствующая рота называлась «тяжелой».

Еще одним резервом стал бронепоезд «За Сталина!», построенный сверхпланово на Коломенском заводе им. Куйбышева и укомплектованный добровольцами. Строительство оформлялось постановлением ГКО № 287. БЕПО «За Сталина!» включал бронепаровоз, две бронеплощадки (с двумя башнями танков Т-34 каждая), две платформы ПВО (с 12,7-мм ДШК и 37-мм автоматической пушкой) и контрольные платформы. Бронепоезд строился с конца июля и к 10 сентября 1941 г. уже мог идти в бой.

Первой прибыла на место 18-я тбр. Она выгружалась на четырех станциях в районе Можайска. Уже 8 октября, успев разгрузиться лишь на 40 % своего состава, бригада направляется в бой распоряжением заместителя командующего войсками Западного фронта генерал-лейтенанта Г.К. Маландина. Полученный устно приказ отправляет бригаду в район Крутицы, Барщевня (к востоку от Гжатска), чтобы «ударом накоротке уничтожить мелкие группы противника, продвигающиеся на восток по автостраде из района Волосово». Предполагалось взаимодействие со стрелковым и артиллерийским полком неизвестной нумерации.

Однако это являлось лишь первой задачей, после которой следовало выполнять следующий, куда более амбициозный приказ, предполагавший «соединение с частями 16-й А в районе Туманово». Этот приказ, по сути своей, предполагал деблокирующий удар в направлении вяземского «котла». Туманово – это станция к северо-востоку от Вязьмы на железной дороге, идущей на Гжатск и Можайск. Нацеливание бригады именно на ж.д. станцию, вероятно, связано с планами использования в операции бронепоездов.

Удар на Туманово пусть даже свежей танковой бригады при поддержке бронепоезда являлся сомнительным предприятием, но обстановку на периметре окружения он все же мог изменить. Наверняка немцам пришлось бы разворачивать часть сил на восток, что ослабило бы оборону внутреннего периметра вяземского «котла» и давало больше шансов на прорыв. В других обстоятельствах бросок 18-й тбр мог стать спасительным для многих жизней. Реальность 8 октября перечеркивала эти планы прорывом на шоссе крупных сил «Дас Райха». Выше уже показывалась на конкретном примере склонность товарища Маландина приуменьшать силы противника, и в случае с постановкой задач 18-й тбр это также имело место. «Мелкие группы» в действительности являлись главными силами полка СС «Дойчланд» вышедшими на шоссе у соседней с Волосово деревни Сверчково.

Несмотря на неполный состав, направленный к Гжатску отряд 18-й тбр можно назвать довольно сильным: батальон средних танков, батальон легких танков и мотострелковый батальон. Батальон легких танков отправляется своим маршрутом по Можайскому шоссе и подминается под себя генералом Щербаковым, он действовал отдельно от бригады до 12 октября. Щербаков предполагал задействовать его вдоль «тракта» (т. е. Можайского шоссе) вместе со сборным батальоном из окруженцев, но «подминание» прибывшего резерва имело свою оборотную сторону – оторванный от бригады батальон не имел горючего и до 10 октября бездействовал.

Тем временем уже в 9.00 9 октября средние танки и мотострелки 18-й тбр вышли на подступы к Гжатску, но принять участие в боях за город они уже не смогли – с юга подошел полк «Дер Фюрер» и атаковал отряд 18-й тбр. Советская контратака приводит к танковым боям между Т-34 и штурмовыми орудиями немцев. По немецкой заявке один Т-34 удается вывести из строя несколькими попаданиями в башню.

Однако в итоге боя эсэсовцам приходится отойти и закрепиться. Обстановка оказывается настолько кризисной, что уже в темноте полк СС «Дойчланд» получает приказ атаковать во фланг советские части перед фронтом «Дер Фюрера». В темноте, без разведки от атаки неизвестного противника эсэсовцы все же отказываются.

Брошенную танкистами 18-й тбр перчатку командир «Дас Райха» Хауссер поднимает: на 10 октября дивизии ставятся наступательные задачи. Вообще надо сказать, что для Хауссера переход в СС стал тормозом карьеры, и для командира соединения его квалификация была в некоторой степени избыточной. Хауссер отдает приказ на наступление с охватом обоих флангов выставленного 18-го тбр заслона на шоссе с задействованием всей артиллерии и штурмовых орудий. Более того, в дальний обход направляется разведбат «Дас Райха» с целью перехватить отход советских войск по шоссе. Приказ завершается словами «Все подразделения обязаны предпринять усилия, чтобы полностью уничтожить противника». Начало наступления назначается на 8.00 10 октября.

В ЖБД 18-й тбр события 10 октября описываются словами: «Под сильным арт. и мин. огнем пр-ка бригада, понеся потери в живой силе и мат. части, вынуждена была отойти вдоль трассы». Отход, однако, можно оценить как тактический – на рубеж реки Чечера, буквально на несколько километров. В качестве заслона от обхода с фланга поставили 365-й полк (точнее, то, что от него осталось), приказом подчиненный командиру танковой бригады. Потери 18-й тбр за день составили 8 танков подбитыми и сожженными. Согласно записи в ЖБД ХХХХ танкового корпуса это обошлось дивизии Хауссера в 500 человек общих потерь. В целом можно оценить действия 18-й тбр 10 октября как достаточно успешные, были выиграны минимум сутки на организацию обороны на Можайском рубеже.

На следующий день «Дас Райх» усиливается так называемой «группой Хауншильда» в составе изъятого из 10-й тд 7-го танкового полка, усиленного мотоциклетным батальоном и дивизионом артиллерии. Главные силы 10-й тд оставались на периметре вяземского «котла». В наступлении сразу же используется I батальон 7-го тп в составе 70 танков. Пехота одного батальона «Дер Фюрера» используется в атаке в качестве танкового десанта. Общая тактика принимается прежняя – охват открытых флангов противника. В ходе прорыва в глубину советской обороны состоялся танковый бой между батальоном 7-м тп 10-й тд и батальоном танков 18-й тбр. Немцы претендовали на 10 подбитых советских танков, 18-я тбр заявляла о 20 подбитых немецких танках и потере 8 своих. Немецким танкам удается прорваться в Холопово, деревню на подступах к шоссе, и образовать там «ежа» – опорный пункт с круговой обороной. Еще одна ударная группа вышла к шоссе с юга, заняв деревню Ивники.

В середине дня на командный пункт «Дас Райха» прибыл командир корпуса генерал кавалерии Штумме. Действительно, в этот момент решалось, как быстро удастся прорваться дальше на восток, к Можайску. При содействии танков, в ходе упорного боя, длившегося с 11.00 утра до 20.00, немцам удается окружить 18-ю тбр. В бою 11 октября бригада потеряла около 200 человек убитыми и ранеными. Погибли командир танкового полка подполковник А.Г. Курепин, командир батальона средних танков капитан Г.С. Коган. В ночь на 12 октября бригада мелкими группами выходит из окружения на восток в район Старьково, Кундасово, продолжая седлать шоссе. В строю оставались 5 Т-34, 1 ВТ и 1 Т-26. 18-я тбр входит в состав группы полковника А.М. Томашевского (командир учебной бригады).

11 октября в состав группы Щербакова подошел бронепоезд «За Сталина!». Согласно отчету 365-го полка бронепоезд действовал в районе Батюшково вместе с небольшой группой личного состава полка, включая командира. Бой с бронепоездом довольно подробно описан в истории «Дас Райха», по немецким данным, «За Сталина!» расстреливается штурмовым орудием, к которому вскоре присоединяются орудия артполка, стрелявшие почти в упор. Локомотив достаточно быстро вышел из строя, но бронепоезд продолжал «вести сильный огонь». Тем не менее к 12.00 11 октября бронепоезд окончательно выведен из строя, и экипаж его покинул. На снимках, сделанных после боя, хорошо видна разрушенная взрывом одна из бронеплощадок, ее обломки с танковыми башнями лежат под откосом ж.д. насыпи. Вероятно, сдетонировал боекомплект. В том же бою ранение получает командир 365-го полка майор В.Л. Кузьменко, а действовавший с бронепоездом отряд отходит к основным силам полка.

Если действовавшая под Гжатском немецкая группировка усиливается 11 октября «группой Хауншильда», то с востока к полю сражения во второй половине дня подходит советская 19-я танковая бригада полковника С.А. Калиховича. Бригада получила от командующего Можайской группой генерал-лейтенанта Калинина задачу наступать на Гжатск совместно с группой Щербакова. Командование наобещало Калиховичу золотые горы в лице 3500 хорошо вооруженных бойцов группы Щербакова, которых предстояло вести на Гжатск. Этих 3500 бойцов на месте не обнаружилось (такова могла быть численность группы Щербакова до разгрома учебной бригады и потерь 365-го полка в боях за Гжатск). Обнаруженный вместо обещанного мощного отряда сборный батальон из окруженцев вскоре ушел на восток.

В 15.00 11 октября 19-я тбр атаковала противника. Фактически имел место встречный бой между усиленным артиллерией полком СС «Дойчланд» и советскими танками. Если бои с 18-й тбр происходили на оси трассы Вязьма – Москва, то 19-я тбр действовала севернее, на Можайском шоссе. За 11 октября «Дойчланд» претендовал на 14 уничтоженных советских танков, в том числе 6 силами приданной артиллерии. В отчете 19-й тбр в качестве потерь этого дня признаются 4 подбитых Т-34 (все были эвакуированы), 2 сожженных Т-34 и 2 сожженных Т-40. Уже вечером в подчинение «Дойчланда» перешел II батальон 7-го танкового полка 10-й тд, в бою ввиду наступления темноты уже не участвовавший. В свою очередь командир 19-й тбр в 19.00, когда еще гремел бой, получает приказ от генерал-лейтенанта Калинина… отложить наступление на 8.00 утра следующего дня.

Ночью к 19-й тбр подошли тылы, появилась возможность пополниться горючим и боеприпасами. Однако уже утром танкистов ждал сюрприз: на рассвете в 6.30 началось наступление немцев. С.А. Калихович решает разбить свои танки на две группы, одну в составе 7 Т-34 бросил для атаки противника в лоб, а вторую (10 Т-34) направил в обход. К сожалению, обходящая группа встретила бывшего командира 45-й кд генерал-майора Н.М. Дрейера, не знавшего замысел командира бригады и отдавшего приказание наступать в лоб. Результатом стала потеря 8 Т-34 сожженными. Общие потери 19-й тбр за день 12 октября по уточненным позднее данным составили сразу 17 Т-34 (из них 10 оставлены на поле боя и 7 эвакуированы) и 12 Т-40 (из них 7 удалось эвакуировать). Немецкие части на направлении действий бригады («Дойчланд» и II батальон 7-го тп) претендовали на 41 подбитый советский танк ценой потери 4 своих. После неудачи контрудара 19-я тбр выходит из боя.

Тем временем 18-я тбр снова подвергается атакам усиленного танками «Дер Фюрера». На этот раз атаку танков предваряет удар пикирующих бомбардировщиков. ВЖБД 18-й тбр указывается, что противник прорвал передний край и «отбросил неустойчивые пехотные части полковника Томашевского». Снова вспыхивает танковый бой, в котором советские танкисты претендовали на уничтожение 4 танков противника ценой потери 4 собственных (тип не уточняется). В отчете 1с 10-й тд заявка на подбитые советские танки выглядела внушительно: «До 13.10 группа Хауншильда уничтожила 54 танка противника, в том числе 11 34-тонных [т. е. Т-34. – А.И.]». Для немецких танков, которыми оснащалась 10-я тд, советские легкие танки действительно являлись легкой жертвой.

Раз за разом повторявшиеся удары на окружение привели к тому, что подразделения 18-й тбр оказались обойдены и даже отрезаны от Можайского рубежа, они находились далеко впереди укреплений, в районе Хващевки и Кундасово. Причем прорыв танков 7-го тп в район Хващевки и Александровки привел к избиению тылов бригады с потерей 33 ЗИС-5 и 15 ГАЗ-АА. В ЖБД бригады ситуация на 13 октября описывается без обиняков: «Противник обходом нашего левого фланга вышел в наш тыл, расстреливая части бригады с тыла». Бригада 13 октября выходила из боя по шоссе в район Артемки.

В то время как под Гжатском гремели танковые бои, на позиции 36-го УР (Можайского укрепрайона) выдвигалась 32-я сд полковника В.И. Полосухина. Дивизия относилась к соединениям довоенного формирования, еще сохранившем к осени 1941 г. штатную организацию с двумя артполками. Укомплектованность соединения можно оценить как отличную. На 12 октября дивизия насчитывала 14 678 человек личного состава, вооруженных 8593 обычными и 2128 автоматическими (СВТ) винтовками, 166 станковыми и 444 ручными пулеметами, 872 ППД. Дивизия Полосухина даже располагала 11 Т-26 и 1 плавающим танком. Проблемой, однако, являлось прибытие всей этой без преувеличения внушительной массы людей и вооружения в эшелонах по частям, под ударами авиации.

По состоянию на 12 октября в состав 5-й армии входили: 32-я стрелковая дивизия, 151-я мотострелковая бригада, 230-й запасной учебный стрелковый полк (1819 человек), два батальона курсантов и слушателей Военно-политического училища (1489 человек), 36-й мотоциклетный полк, 305-й пульбат (УРовская часть, 49 ручных и 68 станковых пулеметов), 18, 19 и 20-я танковые бригады и артиллерийские части. Достаточно традиционно для битвы за Москву в качестве противотанковых средств задействовались зенитки: 121-й и 367-й полки ПТО 5-й армии насчитывали по 8 37-мм и 8 85-мм пушек.

Ввиду задержки с прибытием по железной дороге 322-го стрелкового полка 32-й сд задачи на оборону В.И. Полосухин ставил 17-м и 113-му стрелковым полкам, 230-му запасному полку, батальону курсантов и артиллерии. В итоге 17-й полк дивизии с батальоном курсантов и батальоном запасного полка получил фронт около 10 км. Командовал полком 40-летний М.В. Решетников, обладавший лишь опытом Гражданской войны. Далее на север 113-й полк занял оборону на фронте около 25 км, но фактически занимался фронт около 12 км от Логиново до Авдотьино. Участок же от Авдотьино до Болычево (на стыке с соседом, 16-й армией) прикрывался лишь разведдозорами. 151-ю мотострелковую бригаду, как сколь-нибудь подвижное соединение (с поправкой на дорожные условия), Д.Д. Лелюшенко поставил в оборону Вереи, на левом фланге 5-й армии, на стыке с другим соседом. Сюда же, под Верею, направили 7 танков Т-34 из состава 20-й тбр с танковым десантом (рота мотострелков). 12 октября под Верею также направляется мотострелковый батальон 20-й тбр. Решения, с одной стороны, объяснимые, с другой – приводившие к растаскиванию не самого сильного резерва и ухудшению условий использования танков. Танки 20-й тбр изначально обрекали на действия с «чужой», не получившей соответствующей подготовки пехотой.

Причем относительно характера использования 20-й тбр имелось прямое и недвусмысленное указание командующего фронтом Г.К. Жукова, который еще 12 октября приказал «20-ю танковую бригаду выдвинуть в район перекрестка дороги на Михайловское с автострадой для укрепления направления автострады». Тем же приказом Г.К. Жуков предписывал восстановить 18-ю тбр и задействовать «для укрепления переднего края УР. Часть танков закопать в землю и использовать как ПТО».

Обход заслона 18-й тбр на Минской автостраде позволил немцам развить успех дальше на восток. Первоначальной задачей продвигавшегося на восток севернее автострады отряда «Дас Райха» являлась разведка. Поскольку автотранспорт эсэсовцев застряли на бездонных дорогах, передвижение осуществлялось танковым десантом на боевых машинах II батальона танкового полка 10-й тд. Они двигались не по оси автострады, а несколько севернее, ближе к железной дороге. Подробности действий этой группы, сыгравшей важную роль на Можайском направлении, известны благодаря сохранившемуся «отчету о действиях» танкистов 10-й тд.

Ранним утром 13 октября немецкие танки с пехотой вышли в район Колоцкое, Акинынино и далее двинулись по оси железной дороги к укреплениям Можайского рубежа, занятых бойцами-дальневосточниками. Первые выстрелы прозвучали только у станции Головино в непосредственной близости к узлам обороны УР-а. Эсэсовцы спешились. В бинокль немцы видели продолжавшиеся работы по обустройству обороны. Танки начали осторожно продвигаться к советским позициям. Когда двигавшийся впереди танк оказался всего в 50 метрах от переправы через речушку Колоча, мост взлетел на воздух. Это сразу исключило прорыв танков в глубину обороны, поскольку помимо речки путь преграждал противотанковый ров. Однако это не мешало танкам вести огонь по ДОТам с близлежащей высоты, поддерживая атаку эсэсовцев пешим порядком. В этом бою участвовали танки Pz.IV с 75-мм орудиями, которым оказалось вполне по силам поражать ДОТы (во фронтальную амбразуру). В конечном итоге это позволило пехотинцам «Дойчланда» продвинуться вперед и обеспечить подрыв участка противотанкового рва. После забрасывания подорванного рва фашинами из деревьев он стал пригоден для преодоления его танками.

К тому моменту к полю боя подошел батальон пехоты «Дойчланда». Командир полка Биттрих запрашивает командование о продолжении атаки (первоначально, напомню, предполагалась только разведка) и получает санкцию на развитие успеха танкового десанта. Бои за укрепления разгорелись с новой силой.

В 16.12 13 октября «Дойчланд» докладывает в дивизию: «Мы прорвались через передовые позиции и достигли района деревни в трех километрах северо-восточнее Ельни». Парадокс, но в 16.00 группа танков 10-й тд оказывается отозвана, эсэсовцы лишаются танковой поддержки в самый решительный момент. Биттриху остается в бессильной злобе назвать отвод танков «невменяемым приказом». Вскоре эсэсовцы получили зримое подтверждение этого: попытка возобновить атаки в 17.30, уже в сгустившихся сумерках, остановлена упорным сопротивлением советской обороны в 400 метрах от Ельни.

Первоначально план действий предусматривал прорыв полка СС «Дер Фюрер» дивизии Хауссера вдоль автомагистрали на Ельню. Столь прямолинейный вариант объяснялся тем, что авиаразведка донесла: «укрепления на шоссе никем не заняты». Однако при подходе к линии обороны 13 октября немцев ждало разочарование: «в реальности оказалось, что враг располагает здесь большим количеством ПТО, зениток, пулеметов, реактивных минометов и артиллерии». Как указывалось в отчете отдела Ic (разведка и контрразведка) 10-й тд, оборона включала «встроенные огнеметы [имеются в виду, очевидно, ФОГи. – А.И.], колючую проволоку, естественный ров с водой, танковые ловушки, полевые позиции, линия надолбов, глубокий противотанковый ров, бетонные ДОТы, а дорога во многих местах разрушена». Все это заставило искать решение в прорыве в стороне от шоссе и действия «Дойчланда» здесь оказались весьма кстати для ХХХХ корпуса в целом. При этом нельзя не отметить, что разведка велась ХХХХ АК на широком фронте. Разведбат 10-й тд двигался от Гжатска на север с задачей «нащупать слабое место в поясе укреплений». Под Булычево он столкнулся с обороной уже «севшего на колышки» 1075-го полка дивизии И.В. Панфилова «с тяжелым вооружением, артиллерией и зенитками».

Подразделения второго эсэсовского полка («Дер Фюрер») подошли к позициям УРа вечером 13 октября. Частично эсэсовцы передвигались танковым десантом на танках 10-й тд. Отказавшись от атаки занятых и упорно обороняемых позиций на шоссе, немцы перенесли усилия севернее. Ночной атакой «Дер Фюрер» вклинивается в советскую оборону между Рогачево и Ельней, преодолев ее почти на всю глубину, но на очень узком фронте.

Следует отметить, что информация о вклинении противника в оборону 32-й сд появляется в утренней оперсводке дивизии от 8.00 14 октября. Однако информация о потере Рогачево в сводку штаба 5-й армии от 7.00 еще не попала. На бумаге в состав 5-й армии прибывала 133-я сд, снятая с правого крыла Западного фронта. Однако перехват немцами железнодорожной магистрали на Клин и общий кризис в районе Калинина лишил Можайское направление этого резерва. Прибывающую дивизию решили поставить на открытый участок на стыке с 16-й армией К.К. Рокоссовского, и три батальона (из разных полков) сосредотачивались именно на этом участке. Учитывая активное прощупывание немцами обороны Можайского рубежа на широком фронте, данное решение нельзя назвать неразумным, но одновременно эти батальоны исключались из разгоравшейся битвы на шоссе.

С утра 14 октября состоялся решительный штурм позиций 36-го У Ра с целью развития достигнутых «Дас Райхом» вклинений. Следует отметить, что немцам удалось подтянуть на этот участок зенитки и артиллерию усиления, что позволило вести атаку советских позиций по всем правилам. Командовал артиллерией ХХХХ АК в тот момент не кто иной как полковник Гельмут Вейдлинг, ставший комендантом Берлина в 1945 г. Задачей наступления в этот день стало высвобождение шоссе для продвижения вперед 10-й тд. «Дас Райх», объединив усилия двух полков, развивал успех предыдущего дня, атаковав позиции в районе Ельни с фланга и тыла, а также продвигаясь на восток. Эсэсовцы вышли на шоссе с севера и захватили село Утицы, обеспечивая прорыв от атак с востока.

Именно здесь, на шоссе, на командном пункте полка «Дер Фюрер» получил ранение командир дивизии СС «Дас Райх» обергруппенфюрер П. Хауссер. Согласно описанию в истории соединения Хауссер получил ранение в голову, приведшее к потере правого глаза, от осколка снаряда, выпущенного советским танком. Скорее всего, удачный выстрел сделала одна из боевых машин 18-й тбр, причем необязательно Т-34, действительно находившихся в районе шоссе под Ельней.

На первый взгляд крайне странно и труднообъяснимой выглядит пассивность Д.Д. Лелюшенко в использовании резервов. Поддержку пехоте 17-го си в бою 14 октября оказывали только немногочисленные танки 18-й тбр, в этот день все остававшиеся в строю машины бригады выходят из строя. Более того, в вечерней сводке за 14 октября о деятельности и местоположении 18-й тбр написано «неизвестно», потом зачеркнуто и подписано «лес 1,5 км вое. Артемки». Т. е. лишь в последний момент перед отправкой сводки выяснилось, где она, а само участие бригады в бою за УР не являлось частью плана действий командарма. 20-я тбр лишь вела разведку в направлении на Тропарево (к югу от Минского шоссе) и в бою 14 октября не участвовала. Более того, днем 14 октября в подчинении Д.Д. Лелюшенко имелась еще одна танковая бригада – 22-я тбр, прибывшая 12 октября. Ее лишь частично задействовали под Боровском, а главные силы 22-й тбр занимались боевой учебой и приводили себя в порядок.

Картина становится яснее, если обратиться к вечерней оперативной сводке 32-й сд за 14 октября. В ней сказано буквально следующее: «В течение ночи с 13 на 14.10 и днем 14.10 части дивизии на участке Головино, Рогачево, Ельня вели бой с пехотой противника силою до батальона, усиленной минометами и легкими орудиями, пытавшейся удержать Рогачев». Налицо просто поразительная недооценка противника (хотя чаще его переоценивали). Через УР прорывается два полка мотопехоты противника, поддержанные бронетехникой (как минимум поддержку штурмовых орудий эсэсовцы имели на всем протяжении боя за укрепления в районе Рогачева и Ельни).

Может возникнуть закономерный вопрос: как, по мнению штаба 32-й сд, всего один батальон противника смог преодолеть линию долговременных укреплений? Ответ на этот вопрос тоже есть в сводке, в ней утверждалось, что 2-я и 3-я стрелковые роты 17-го сп, взвод ПТА и рота пульбата «самовольно оставили позиции». Хотя в действительности они оказываются выбиты с УРовского узла обороны после упорного боя. Вообще картина становится яснее, если обратить внимание на обозначенное в сводке расположение штаба 32-й сд – «лес 1 км воет. Кукарино». Деревня Кукарино находится прямо под Можайском, штаб В.И. Полосухина фактически располагается на окраине Можайска. При широком фронте соединения это объяснимо, но привело к поистине роковой недооценке противника по донесениям с передовой. Хотя в тот момент самое место для командира 32-й сд находилось по другую сторону фронта от наблюдательного пункта Хауссера, хотя бы в Артемках. Штаб 5-й армии в тот момент, к слову, находился в Можайске.

Одним из факторов, обусловивших неблагоприятное развитие событий, несомненно, является продолжавшийся процесс прибытия и выгрузки подразделений 32-й сд. Именно 14 октября выгружались батальоны связи, саперный, разведывательный, а также противотанковый, зенитный дивизионы и тылы. Организационными вопросами выгрузки войск на большом пространстве не самый опытный штаб 32-й сд оказывается перегружен, и начавшийся штурм воспринимается как разведка боем. Тем более что на остальных участках обороны соединения соприкосновения с противником не фиксировалось.

Несмотря на в целом успешное преодоление УРовских позиций эсэсовцами, катастрофа оказывается отложенной. Рывок танков 10-й тд на Можайск 14 октября не состоялся, поскольку продолжал сопротивляться один из ДОТов в районе Ельни, уже обойденный с тыла. Огонь этого ДОТа не позволял немецким саперам снимать заграждения и восстанавливать полотно дороги.

День 14 октября оказался весьма насыщенным событиями. Помимо прочего имел место весьма неприятный инцидент на перекрестке дорог в 5 км к юго-западу от Можайска. Командир 20-й тбр полковник Т.С. Орленко ехал в расположение бригады в Артемки. Увидев двигавшиеся навстречу две машины ГАЗ-АА, Орленко остановил их и потребовал возвращаться на фронт. Отдав приказ, полковник повернулся к своей машине. В этот момент прогремели четыре выстрела из «нагана», ставшие для Т.С. Орленко смертельными. Вряд ли имел место рейд немецких диверсантов, скорее командир бригады стал жертвой потерявших голову дезертиров. Этот эпизод тоже добавляет маленькую черточку в картину обстановки октября 1941 г. под Москвой. Именно черточку – комбриг В.М. Горелов погиб от пули мародера 28 января 1945 г., в конце вполне успешной Висло-Одерской операции. В командование 20-й тбр вступил 42-летний командир танкового полка полковник Г.П. Антонов, ветеран Гражданской войны (против Колчака, Дутова, Эмира Бухарского), Финской и Северо-Западного фронта в начале Отечественной.

Продвинуть вперед по шоссе танки 10-й тд немцам удается лишь утром 15 октября. Появление на поле боя немецких танков, а не только штурмовых орудий эсэсовцев существенно меняло соотношение сил на подступах к Можайску. Как писал в своем донесении за 15 октября полковник Полосухин «1 и 3/17 сп под натиском противника были рассеяны танками противника и отошли». Здесь нельзя не заметить, что командир 17-го сп М.В. Решетников впоследствии яркой карьеры не сделал и с декабря 1941 г. командовал запасными частями.

Чем располагало для восстановления положения командование 5-й армии? По донесению командира 18-й тбр А.С. Дружинина, по состоянию на 15 октября бригада не имела ни одного боеготового танка. 14 танков Т-34 числились в безвозвратных потерях, еще 16 «тридцатьчетверок» требовали капитального и среднего ремонта, соответственно из танков БТ 16 машин проходили как безвозвратные потери, 15 БТ требовали капитального и среднего ремонта, были безвозвратно потеряны оба имевшихся в бригаде Т-26. В строю осталось 3 57-мм противотанковые пушки, 5 орудий потеряли безвозвратно. Людские потери составили 40–50 %. По существу бригада утратила боеспособность.

В распоряжении командира 32-й сд, однако, еще находились стрелковые подразделения, прибывающие по железной дороге. 322-й полк 32-й сд грузился в эшелоны только 8 октября и два из четырех эшелонов прибыли на станцию Можайск как раз утром и днем 14 октября. Полком командовал немолодой 43-летний полковник Николай Иванович Полянский, участник Гражданской войны, ветеран Хасана и Халхин-Гола. Можно сказать прямо из вагонов бойцы и командиры 322-го полка бросаются в бой, одним батальоном 15 октября полк участвовал в контратаке села Рогачево (еще на линии 36-го УРа). Контратака батальона успеха не имела, и он отошел на 1 км от Рогачево на восток.

Наиболее сильным резервом в распоряжении командования 5-й армии на тот момент являлась 20-я тбр. Ее решили использовать совместно с 17-м сп тремя группами для трех ударов, сходившихся в одной точке – в районе Ельни. Первая группа в составе 1 Т-34 и 3 Т-40 нацеливалась от станции Бородино на Верхнюю Ельню. Вторая, наиболее сильная (в составе 11 Т-34) атаковала вдоль шоссе на Ниж. Ельню. Наконец третья наступала южнее шоссе и состояла из 5 Т-34. Еще 6 Т-26 (те самые, что хотя бы заводились) оставались в резерве. Вместе с тем нельзя не признать, что 15 октября «окно возможностей» для результативного удара по вражескому вклинению еще оставалось. Мотопехотные части 10-й тд пока оставались в районе вяземского «котла», через укрепления прорвались лишь эсэсовцы и танки 10-й тд.

Контрудар 20-й тбр с самого начала не обещал ничего хорошего. Навстречу танкам хлестал мокрый снег. Правая группа, состоявшая из 1 Т-34 и 3 Т-40, успеха предсказуемо не добилась. По выходе из леса боевые машины встречают огонь противотанковых пушек, теряют 1 Т-40 сгоревшим. Т-34 претендовал на уничтожение одной противотанковой пушки с расчетом. Двигавшаяся колонной (потом в отсутствии развертывания для атаки упрекали командовавшего атакой командира батальона капитана Воробьева) центральная группа на своем пути встретила противотанковый ров, наполненный водой. Также торфяная почва от дождей раскисла и с трудом преодолевалась даже танками. По другую сторону рва уже занимали позиции немецкие пехотинцы. Результатом атаки стали сразу девять выведенных из строя «тридцатьчетверок». Как указывалось в оперативной сводке 20-й тбр того же дня «все подбитые машины эвакуированы и восстанавливаются», но факт остается фактом: контрудар не привел к «запечатыванию» прорыва позиций УРа, но к обвальному падению числа Т-34 в строю. Атака левой группы 20-й тбр также завершилась неудачей, в условиях снегопада один Т-34 попал в противотанковый ров и, уже будучи обездвижен, стал жертвой немецкой артиллерии. Остальные вернулись обратно.

Неудача 20-й тбр тем обиднее, что начертание заграждений 36-го УРа не являлось тайной, требовалось лишь учесть их при планировании действий танков. В целом приходится констатировать, что болезни танковых войск Красной армии, проявлявшиеся летом 1941 г., к осени оставались не изжитыми. Непродуманный выбор направления контрудара привел к его неудаче, израсходованию резервов и дальнейшему ухудшению обстановки. Как одну из причин неудачи можно назвать также потерю 14 октября опытного командира бригады, полковника Т.С. Орленко.

Несмотря на взлом обороны Можайского УРа под Ельней, путь на восток по шоссе для 10-й тд еще не был открыт. Седлавший шоссе советский опорный пункт в районе деревни Артемки немцы не решились таранить лобовым ударом. Принимается решение выполнить обходной маневр через Утицы на северо-восток, на Псарево и далее выйти к восточной окраине Можайска. Маршрут продвижения немецких частей при выполнении этого маневра проходил через поле знаменитого сражения войны 1812 г.

Сам образ сражения на Бородинском поле, с которым обычно связывают боевые действия 5-й армии на можайском направлении, мало кого может оставить равнодушным. Однако собственно Бородинское поле все же находилось несколько в стороне от главных событий. Таковыми являлись все же бои с прорывом УРа на шоссе. Выход немцев в район Бородино обуславливался обходным маневром, призванным обойти очередной заслон на шоссе на Москву уже после состоявшегося прорыва. Еще одним ярким образом является участие в боях на Бородино французского легиона вермахта. Эта картинка совсем далека от действительности, французский полк прибыл заметно позднее, когда Бородинское поле уже находилось в немецком тылу (об участии французов в боях под Москвой будет сказано несколько позже).

Последствия неудачи и напрасных потерь 20-й тбр 15 октября сказались на событиях следующего дня, 16 октября, когда состоялась контратака главных сил прибывшего 322-го полка 32-й сд на Бородино и Семеновское. Почти безнадежным предприятием делал предстоящий контрудар тот факт, что о нем оказались извещены немцы. В отчете отдела 1с 10-й тд прямо указывается: «Согласно показаниям пленных 1-й и 2-й батальон 322-го сп собираются в ночь на 16.10 атаковать и захватить Ельню». Подразделения «Дас Райха» и 10-й тд ждали атаку и готовились к ней.

Контрудар проводился в итоге силами 3-го и 1-го батальонов 322-го полка. Эсэсовцы обещанной перебежчиками контратаки не дождались. Противником советской пехоты стали подразделения 10-й тд, в том числе танки. Поддержки своих танков атака не имела, что в конечном итоге предопределило неудачу этого выпада. Встреченные немецкими танками и сильным пулеметным огнем противника батальоны понесли большие потери, по оценке в ЖБД полка «до 60 % состава». Тем не менее удар дальневосточников произвел впечатление на противника, он оценивается как: «Крупные силы противника атакуют Татарин [о] с запада». Одновременно отмечалось, что контрудар получил значимую артподдержку: «Мощный обстрел с фланга, из района Воронино – Шевадино». Это вели огонь артиллеристы, оказавшиеся на фланге вклинения в позиции УРа. В ночь с 16 на 17 октября остатки батальонов 322-го полка сводятся в один 2-й батальон. В тот же день 16 октября на наблюдательном пункте армии был ранен командарм Д.Д. Лелюшенко. 18 октября в командование 5-й армией вступил генерал Л.А. Говоров.

По состоянию на 17 октября 1941 г. танковые бригады на Можайском направлении могли противопоставить противнику:

18- я тбр – ни одного боеготового танка;

19- я тбр – 4 Т-34 и 17 Т-40;

20- я тбр – 14 Т-34, 5 Т-40 и 13 Т-26 (часть боевых машин бригады находилась на Верейском направлении).

Обходной маневр противника распознается советским командованием, и вновь организуется контрудар оставшимися в строю танками 20-й тбр. В атаку на Утицу и ст. Бородино идут 5 Т-34 и 4 Т-40, которым придается рота пехотинцев из 17-го си. Противником эта вылазка оценивается как: «Вклинилось несколько тяжелых танков». По итогам дня из числа атаковавших боевых машин 4 Т-34 и 1 Т-40 подбиты и сожжены. Также немцев контратакуют с запада (!) обойденные части, занимавшие оборону на Можайском УРе.

Утром 17 октября штаб 5-й армии также предпринимает попытку сдержать продвижение противника контрударом последнего резерва – 19-й тбр. Бригаде приказывается контратаковать в направлении станции Бородино. Несмотря на то, что начало атаки подстраивается к моменту готовности артиллерии, выпад успеха не имел и обошелся в 2 Т-34 и 3 Т-40 сожженными.

Одновременно советское командование пытается активнее использовать в борьбе за район Бородино авиацию. В районе Бородино действовали сразу два авиасоединения, 46-я и 47-я авиадивизии. Первая выполнила 30 самолето-вылетов на разведку, сбросив 48 ФАБ-100, 168 ФАБ-50 и мелкие бомбы. Согласно донесениям: «Экипажи наблюдали прямые попадания по танкам и автомашинам». Однако налет обошелся недешево, не вернулись с задания сразу 4 Пе-2 и 1 СБ. 47-я авиадивизия выполнила 46 вылетов на штурмовку (силами МиГ-3 и Ил-2), использовав в основном PC, потери составили 4 Ил-2 и 1 МиГ-3. По оценке 10-й тд 17 октября наблюдались «активные действия вражеской авиации, наша действует очень мало».

Отразив контратаки, немцы завершают обходной маневр через Бородинское поле, занимая 17 октября Семеновское, Псарево и Татарино. На карте 36-го УР последние два населенных пункта обозначены как узел обороны. Перед 10-й тд открывается дорога на Можайск.

В докладе Военному совету Западного фронта от 18 октября командование 5-й армии описывало ситуацию следующим образом: «В результате прорыва фронт 32 сд оказался разорванным на 2 изолированных участка: к северу от Можайского шоссе оказались оборонявшиеся здесь 230 зап. си и 322 си, на юге – 17 сп и батальон курсантов. В центре прорыва на Можайском направлении наша пехота была рассеяна…»

В проведенном по горячим следам событий расследовании обстоятельств потери Можайска обращалось внимание на тот факт, что после прорыва противника через позиции УРа в плане обороны собственно города возникла опасная двойственность. Участок обороны к северу от шоссе на Можайск поручался В.И. Полосухину, а южнее шоссе – командиру 20-й тбр полковнику Г.П. Антонову.

Причем по устному приказанию командования армии Можайск включался в участок обороны 20-й тбр, а по письменному приказу – исключался, т. е. относился к полосе обороны 32-й сд.

В итоге положение советских войск на подступах к Можайску, прямо скажем, не способствовало прочной обороне города. 20-я тбр в составе всего трех танков, сводного батальона (из 17-го сп 32-й сд) и нескольких артиллерийских подразделений седлала автостраду, прикрывая перекресток дорог южнее Ямская, южнее Можайска. На западной окраине Можайска находились 8 танков 19-й тбр (в том числе всего один Т-34) и артиллерия ПТО. Здесь же находились всего около 80 человек самообороны коменданта города, в том числе 30 собранных одиночных отходивших бойцов. Еще около 80 человек самообороны группами по 20–30 человек находились на северной, южной и восточной окраинах Можайска. Самооборона вооружались только винтовками, и могла противостоять в лучшем случае экипажам сбитых самолетов.

В середине дня на позиции 19-й тбр на окраине Можайска последовательно обрушивается три удара авиации противника, в результате которого выводятся из строя три танка (единственный Т-34 и два Т-40), а оставшиеся пять Т-40 в качестве стального щита Можайска могли вызвать лишь горькую усмешку. По немецким данным, два штурмовых орудия, с которыми эсэсовцы подошли к городу по шоссе, открыли огонь, и советские танки, не приняв боя, отошли. Поединок на Т-40 против «Штурмгешюца» действительно обещал лишь бессмысленную гибель. Эсэсовцы также отчитались о захвате на подступах к городу четырех «тяжелых зенитных пушек» (очевидно, 85-мм зенитки в качестве противотанковых орудий) с тягачами и захвате 94 пленных. Т. е. артиллерийский заслон также оказался смят наступающими. В итоге город оказывается практически беззащитным.

Прорыву непосредственно в город препятствовали взорванные на шоссе мосты и противотанковый ров, заставивший танки 10-й тд в середине дня двинуться в обход высоты 211,2 с северо-запада. После обходного маневра немецкий танковый батальон беспрепятственно входит в город. Подошедшие танки с мотопехотой минометным огнем вынуждают отойти отряд самообороны. Беспрепятственно проскочив сквозь город, батальон немецких танков продвигается до Чертаново (уже к востоку от Можайска). По немецким данным, здесь, в районе Чертаново, жертвой немецких танков стали 5 советских боевых машин. Наиболее подходящим кандидатом на это являются 1–2 Т-40 19-й тбр. Мотострелковый батальон 19-й тбр был окружен и выходил из боя мелкими группами, командир батальона пропал без вести. Уже в темноте мотопехота 10-й тд устанавливает контакт с эсэсовцами к востоку от Можайска. По немецким данным, в 18.00 берлинского времени город полностью контролировался 10-й тд и «Дас Райхом».

Во многом быстрота захвата Можайска объясняется слабой подготовкой города к обороне. В отчете отдела 1с 10-й танковой дивизии на этот счет сказано следующее: «Все мосты в Можайске не заминированы. На железнодорожной станции на рельсах были сняты и уничтожены тридцать 200-граммовых подрывных зарядов. Железнодорожные сооружения основательно разрушены. Вокзал не заминирован». Т. е. подготовка к возможному оставлению города и узла дорог велась преимущественно железнодорожниками, и то в ограниченных масштабах.

После захвата Можайска командование ХХХХ танкового корпуса отдает приказ на продолжение наступления, причем не на прорыв прямо на восток в направлении Москвы, а на развитие успеха в сторону левого фланга. 10-й тд получает приказ наступать через Шелковскую (Шелковка) на Рузу с дальнейшим прорывом на Звенигород, «Дас Райх» – очищать шоссе до Михайловского (т. е. оттеснять советские подразделения от шоссе на юг, Михайловское находится на трассе, которую седлала 20-я тбр, к востоку от Можайска). Также к наступлению присоединяется 5-я тд, получившая от командира корпуса Штумме приказ продвигаться через Можайск на север.

В упомянутом выше расследовании обстоятельств потери Можайска помощник начальника оперативного отдела штаба Западного фронта полковник Васильев писал: «В целом, при сравнительно неплохой организации обороны севернее и южнее Можайск командованием 5-й армии и 32-й дивизии почти не было уделено достаточного внимания обороне центрального направления – подступов к городу. Вследствие этого г. Можайск без особого воздействия со стороны противника, 18 октября 1941 г. был оставлен нашими частями».

Действительно, обстановку к моменту оставления Можайска иначе как «своеобразной» не назовешь. К северу и югу от шоссе еще оставались боеспособные советские части. Они отходили на восток с боем, перекатываясь через уже прорвавшиеся в глубину немецкие соединения. В частности, кризисная обстановка сложилась в ночь с 18 на 19 октября в 10-й танковой дивизии. Охваченный с фланга 322-й сп понес тяжелые потери в неудачных контратаках под Бородино, но не потерял боеспособности. Командование полка расценивало положение как «окружение» (что было правдой, если интерпретировать «окружение» как перехват коммуникаций). Остатки полка разворачиваются на 180° и к вечеру 18 октября выдвигаются к Новой Деревне. В 21.00 они переходят в наступление, которое оказывается весьма результативным. 322-й сп претендовал на захват 15 танков, 6 бронемашин, 20 автомашин, 30 мотоциклов и др. трофеев. Как указывалось в ЖБД полка «все трофеи ввиду, невозможности вывезти были на месте сожжены».

Казалось бы, есть все основания не поверить этим заявкам, которые можно воспринять как оправдание неудач предыдущих дней. Однако немецкая версия событий выглядит следующим образом: «вражеская атака с северо-запада и юго-запада при поддержке танков и артиллерии, а также с севера на Новую Деревню, где расположен КП дивизии. Штаб дивизии несет большие потери. Атакованный в Кривушино разведывательный батальон также несет большие потери. С 22:00 штаб дивизии и другие штабы ведут тяжелый бой. Большие потери, штаб пока не в состоянии продолжить движение». Не вполне понятно, откуда могли взяться танки, но, возможно, это «заблудившиеся» отремонтированные машины 18-й или 20-й тбр. Так или иначе, бойцам и командирам 322-го си удается хоть в какой-то мере рассчитаться за потерянных на Бородинском поле товарищей. Общее превосходство и контроль над ситуацией на данном участке все же оставались на стороне немцев. С утра 19 октября немцами подтягиваются танки и следует ответный удар по остаткам полка полковника Н.И. Полянского. После дневного боя сведенные в одну роту подразделения 322-го полка отходят из окружения на север, в район Вяземского.

Однако контратаки все же оказали влияние на обстановку, не позволив немедленно развить успех. В ЖБД 4-й ТГр в записи за 19 октября указывалось: «Противник атакует со всех сторон, пытаясь исправить ситуацию в районе Можайска. Силы корпуса полностью задействованы для отражения атак противника на этом протяженном участке фронта. В такой ситуации наступать невозможно».

Обвал обороны УРа, неудачи контрударов и потеря Можайска заставляют командующего 5-й армии ослабить оборону Верейского направления и снять со своего левого фланга 50-ю сд, уже ввязавшуюся в бой с противником. В середине дня 20 октября 50-я сд выдвигается на Можайское шоссе в районе Шаликово, к востоку от Можайска.

Надо сказать, что быстрый прорыв через 36-й УР недешево обошелся 10-й тд (точнее, ее 7-му танковому полку). Если на 11 октября 7-й танковый полк насчитывал 124 танка всех типов (включая командирские) в строю, то на 21 октября их число снизилось до 75 единиц. Немалая часть потерь, очевидно, приходится на период борьбы с 18-й и 19-й танковыми бригадами под Гжатском.

Однако организованный отход на новый рубеж обороны в ночь на 21 октября удалось осуществить лишь частично. 32-я сд (113-й и 322-й полки) с 230-м запасным полком, отходя на указанный ей рубеж Воскресенское, Ратчино, Тихоново, натолкнулась на противника и пробивалась с боем. Связь со штабом Полосухина поддерживалась по радио, хотя и с перебоями. В числе пытающихся пробиться из окружения присутствовал 322-й полк, точнее, уже его остатки. Весь день 20 октября они продвигались на Вяземское, а вечером попытались преодолеть шоссе. Однако попытка успеха не имела, пехотинцы попали под огонь пулеметов, артиллерии и танков. Проблема заключалась в том, что немецкое командование проталкивало через это шоссе подтянутую с запада 5-ю тд, причем для данного соединения Можайск являлся лишь перевалочным пунктом, предполагалось использование дивизии в полосе соседнего XXXXVI корпуса. Причем штабу ХХХХ корпуса настойчиво не рекомендовалось втягивать 5-ю тд в бой. Обстановка, впрочем, не оставляла выбора, и маршевые колонны 5-й тд заняли оборону фронтом на запад на пути прорывающихся подразделений 32-й сд. Причем формально немецкая танковая дивизия уже подчинялась XXXXVI танковому корпусу.

В целом нельзя не признать, что оказавшимся севернее шоссе подразделениям 32-й сд сильно не повезло. Вместо относительно спокойного отхода по бездорожью дальневосточникам пришлось пробиваться с боем ввиду решения командования 4-й ТГр протолкнуть 5-ю тд именно этим маршрутом. Причем если поначалу действия 5-й тд носили оборонительный характер, то 23 октября последовал удар по окруженцам. В ЖБД 4-й ТГр на этот счет имеется запись: «5-я тд XXXXVI тк зачистила лес северо-восточнее Введенского и юго-западнее Ратчино от крупных групп противника, некоторые из которых оборонялись в полевых укреплениях».

Тем не менее остаткам 32-й сд 23 октября все же удается пробиться из окружения заметно севернее Можайска, прорвавшись через шоссе в районе Вандово. В последующем остатки дивизии выходили на рубеж р. Руза и занимали оборону на ее рубеже. 322-й полк вышел мелкими группами в район Ахлебихино (южнее Рузы на реке Руза). Согласно ЖБД с 14 по 20 октября 1941 г. полк полковника Н.И. Полянского потерял 871 человека убитыми, 697 пропавшими без вести и 1025 ранеными. Фактически это означало потерю боеспособности. По состоянию на 27 октября 322-й полк насчитывал всего 466 человек со стрелковым оружием. Впрочем, остальные полки 32-й сд находились не в лучшем состоянии: 17-й сп насчитывал 784 человека, а 113-й сп – 338 человек.

Соединение сохранило часть артиллерии, но в целом 32-я сд к тому моменту стала лишь бледной тенью той дивизии, которая свежей прибыла на Можайскую линию обороны.

Практически катастрофическое развитие событий для 32-й сд заставило Л.А. Говорова отказаться от уже запланированного контрудара на Можайск. 50-я сд, вечером 20 октября занявшая исходное положение для наступления на Можайск, получила приказ перейти к обороне на занятом рубеже. Приказ оказался как нельзя более своевременным и предотвратил совсем уж катастрофическое развитие событий. Тем не менее удар вдоль шоссе от Можайска на восток и севернее шоссе от Опарино на Шаликово отбросил подразделения 50-й сд дальше на восток, за Шаликово.

Маневр немцев с переброской 5-й тд лишил Л.А. Говорова даже тех невеликих сил, которые могли отойти севернее шоссе, в обход занятого немцами Можайска. По существу, новый командующий 5-й армии оказался в куда худшем, чем его предшественник, положении. «Окно возможностей», когда советские войска на Можайской линии обороны противостояли только соединениям немцев на внешнем фронте окружения под Вязьмой, к 20 октября окончательно закрылось. Говоров об этом еще не знал, но командованием ГА «Центр» уже принимается решение передать в 4-ю ТГр пехоту VIIАК и VIIIАК. Уже 21 октября 7-я пд VIIАК выходил к Борисову в районе Можайска и устанавливает контакт с «Дас Райхом».

Одним из ключевых пунктов на Можайском шоссе являлся узел дорог в Дорохово. Отсюда на север уходила хорошая дорога на Рузу, идеальная для снабжения ударной группировки немецких танков, ушедших на север, к Скирманово. Кроме того, в Дорохово располагались интендантские склады и склады ГСМ 5-й армии. Единственной силой, которая могла противостоять немцам в Дорохово, оставалась 50-я сд и танковые бригады. В составе формально свежей, но уже частично растащенной 22-й тбр на 21 октября насчитывалось 10 Т-34 и 10 Т-30.

Командир 50-й сд генерал-майор Н.Ф. Лебеденко в записке на имя лично Г.К. Жукова писал: «Я решил в Дорохово держаться до последнего бойца и командира, но прошу вашего влияния в оказании мне помощи». Лебеденко просил артиллерию, т. к. в Дорохово имелся 703-й полк ПТО из 8 орудий. 22 октября немцы атаковали седлавший шоссе 2-й си 50-й сд, для содействия соседу задействовался в контрударе 359-й сп, а оборонявший Дорохово фронтом на юг 49-й сп частично развернули фронтом на запад. Танки 22-й тбр расставили в засады на нескольких участках, включая Кузовлево (в тылу). 19-я тбр в тот момент была представлена «ротой в пешем строю» и одним танком Т-40 на высотах на подступах к деревне Грибцово, к югу от шоссе.

Решающий бой за ключевую деревню разгорелся с раннего утра 23 октября. Выставленные в засаду танки на подступах к Дорохово Т-34 из 22-й тбр расстреляли все снаряды и ушли в тыл. По существу, исход боя определился до полудня, когда два полка 50-й сд отошли в район стекольного завода на юго-восточной окраине Дорохово. Как писал в своем докладе о бое в Дорохово командир 50-й сд генерал-майор Лебеденко, одной из причин неудачи стало отсутствие поддержки артиллерии, не имевшей боеприпасов. Огонь по противнику вели только «катюши». Винтовками и пулеметами от немцев отбиться не удалось, несмотря на ввод в бой связистов и саперов. К вечеру Дорохове было оставлено, а части 50-й сд отошли дальше по Можайскому шоссе на восток.

По итогам боя за Дорохове не обошлось без поисков и наказания виновных. Командир 49-го си полковник П.В. Кудашев был предан суду и расстрелян. Он обвинялся в том, что «дважды бросал свой полк», «бросил свой полк у Дорохове, а сам уехал в тыл». Позднее, 27 октября, Л.А. Говоров в рассылке приказа штаба фронта об инциденте с командиром 151-й мсбр 33-й армии сделал приписку о наказании Кудашева и призвал своих подчиненных «решительно бороться с фактами трусости и паники, а тем более дезертирство – помня, что трусость в теперешних условиях равнозначно предательству Родины».

После катастрофы под Можайском и ввиду истощения сил пехоты Красная армия вынужденно делала ставку на технические средства борьбы. Примечательна в этом отношении оценка противника, сделанная в ЖБД 4-й ТГр 23 октября: «Пехота противника здесь не очень сильна, но шоссе во многих местах подорвано, много мин. Примечательны большие масштабы использования реактивных минометов. Очень неприятно воздействие русской авиации, которая непрерывно действует с расположенных неподалеку аэродромов». ВВС Западного фронта действительно 22–23 октября бомбили район Можайска, Дорохово, хотя в целом авиадивизии работали на широком фронте, от Калинина до Боровска и Малоярославца. Так за весь день 22 октября ВВС ЗФ выполнили всего 168 вылетов на бомбардировку и штурмовку на всем фронте, 23 октября – 132. Собственно 23 октября 46-я авиадивизия бомбила район Шаликово и Клементьево из-за облаков, не наблюдая результатов.

Линии развития событий на Можайском направлении в тот момент во многом определялись стремлением германского командования уйти с оси шоссе в северном направлении. 23 октября в очередной раз уточняются задачи танковой группы Гепнера. Общий замысел обрисовывается так:

«Задача ТГр по-прежнему заключается в том, чтобы как можно скорее обойти Москву с запада, северо-запада и севера». Сообразно этому ставились задачи корпусам:

«– ХХХХ тк должен продолжать наступление вдоль шоссе и почтовой дороги на Москву в восточном направлении. По мере подхода частей VIIАК он должен перебросить свои подвижные дивизии на северный берег реки Москва и через Истру выйти на шоссе Москва – Ленинград в районе Ржавки.

– VII АК с момента прибытия в район Шелковки должен взять на себя южный участок фронта ТГр вплоть до реки Москва. После этого корпусу будет передана 7-я пд.

– IX АК должен наступать севернее реки Москва через Звенигород и Истру на северо-западный фронт обороны Москвы. Необходимо поддерживать теснейший контакт с ХХХХ тк. Если темп наступления ХХХХ тк из-за состояния дорог окажется недостаточно высоким, дивизии IX АК должны будут пройти через позиции дивизий ХХХХ тк. Последние должны будут временно остановиться.

– XXXXVI тк должен прорваться через Волоколамск, Клин и Дмитров в район Загорска, чтобы иметь возможность повернуть оттуда в направлении северо-восточного фронта обороны Москвы. Корпус должен поддерживать тесный контакт с V АК и для начала с его помощью захватить Волоколамск. Если дороги и ситуация со снабжением не позволят корпусу быстро наступать, хотя бы одна дивизия должна продвигаться вместе с V АК через Волоколамск на Клин.

– V АК, который должен перейти в подчинение ТГр, прикрывает ее северный фланг. Он наступает слева от XXXXVI тк в направлении шоссе Москва – Ленинград между Клином и рекой Волга, после чего организует оборону переправ через Волгу и Волжское водохранилище северо-западнее Клина».

Это означало смещение оси немецкого наступления на север, с переходом к обороне по мере прибытия пехоты VII АК. Максимум, что требовалось в тот момент, – это выйти в район Дорохова, чтобы далее повернуть на север и выйти на новое направление главного удара. Броска через Кубинку на Москву по кратчайшему направлению планы немцев не предполагали.

Командование Западного фронта, разумеется, информации о планах противника не имело и вынуждено было принимать срочные меры для прикрытия шоссе на Москву. Необходимость быстрой рокировки под Кубинку через Звенигород уже фактически переданной К.К. Рокоссовскому 25-й тбр создала немалые трудности. Участок дороги Истра, Звенигород прошедшими дождями был размыт и оказался труднопроходим даже для гусеничных машин. Как указывалось в отчете бригады: «Колесные машины приходилось вытаскивать на руках, разгружая их и перенося имущество». Если бы заранее знали, что 25-я тбр понадобится под Кубинкой, ее бы везли из Горького по железной дороге прямо в Кубинку, без титанических усилий преодоления распутицы.

Потеряв отставшими в дороге 6 Т-34 и 5 Т-60, танковый батальон 25-й тбр к 15.00–17.00 23 октября сосредотачивается в Кубинке. Мотострелковый батальон сосредотачивался вечером и в ночь на 24 октября. Тыловые подразделения продолжали подтягиваться 24–26 октября 1941 г. Первой задачей бригады стала оборона, седлая шоссе Минск – Москва к западу от Кубинки. Трудно предсказать, чем мог для немцев тогда закончиться удар по шоссе на Москву. Одну бригаду бы они наверняка опрокинули.

Однако удара вдоль шоссе не последовало. Облегчение положения войск советской 5-й армии на шоссе в дальней перспективе еще не означало улучшения обстановки в ближней перспективе. Очередной удар немцев последовал на север на Рузу. Неблагоприятным фактором здесь становится снятие остатков 32-й сд с рубежа р. Руза (за вычетом одного батальона) и переброска их в тыл, на подступы к Кубинке, на рубеж Полушкино, Крутицы (рядом с шоссе на Москву) и далее по восточному берегу Нары до Таширово. Тем самым смыкался фланг с соседом, оттесненным на Наро-Фоминск, где уже шел бой. К Таширово выдвигалась 222-я сд 33-й армии. При всей сомнительной ценности 32-й сд на тот момент, уход соединения уменьшал численность войск Красной армии в районе Рузы. Здесь оставалась только 133-я сд (точнее, доехавшие в 5-ю А подразделения дивизии). Утром 24 октября, в 8.40 Жуков приказывал Говорову: «Против Рузской группировки стянуть основные силы 133 сд, маневрируя ими по фронту». Однако в этом контексте «рузская» относилось к наступающим на Рузу с запада частям противника.

Тем временем 24 октября 10-я тд начинает наступление на Рузу с юга. Взорванный мост через реку Москва у Нестерово препятствием для боевых подразделений не стал: танки пересекают реку вброд, мотопехота переправляется на надувных лодках. Однако далее мотострелки двигались на своих двоих, пешим порядком. Уже в 17.45 берлинского времени танки 10-й тд и батальон мотопехоты стоят на подступах к Рузе с юго-востока. По существу, они выходят к советским позициям под Рузой с тыла. Несмотря на это взять город с ходу не удается. В ЖБД 4-й ТГр особо отмечается хорошая инженерная подготовка обороны города: «противник с ПТО держит оборону, опираясь на большие минные поля». Позднее выяснилось, что плотно минировались даже броды через реку Руза. На следующий день боевая группа 10-й тд возобновляет наступление, и утром 25 октября Руза оказывается потеряна. Доклад в штаб танковой группы от 10-й тд о захвате Рузы последовал уже в 10.15. Остатки 133-й сд отходят от Рузы на восток, в район Юховских торфоразработок, на рубеж Коковино, Орешки.

Напомню, что «133 сд» в составе Западного фронта – это несколько батальонов, не доехавших с соседнего фронта, а неполноценная дивизия. Позднее командир 133-й сд подполковник А.Г. Герасимов и комиссар соединения Г.Ф. Шабалов были обвинены в том, что «предательски нарушили боевой приказ и вместо упорной обороны района Руза отдали свой приказ об отходе дивизии».

Остаток светлого времени 10-я тд используется для дальнейшего продвижения на север и северо-восток. Фактически немецкие танки и мотопехота в этот момент двигались в пустоте, никем не сдерживаемые в тылу соседней войскам Говорова 16-й армии Рокоссовского. В 17:15 передовые части выходят к Скирманово. Дальнейшее продвижение останавливается отсутствием горючего – взорванный мост у Нестерове, далеко в тылу, препятствовал продвижению колесного транспорта за боевой группой, ушедшей к Рузе и Скирманово. Брод могли преодолеть только гусеничные и полугусеничные машины. Причем ввиду наступления темноты советская разведка потеряла противника, и К.К. Рокоссовский, докладывая Г.К. Жукову уже глубокой ночью о состоявшемся прорыве, сообщал: «прорвавшаяся у Руза танковая колонна головой проходила Песочная, а ее передовые части к исходу дня вышли Покровское». Т. е. выход противника от Покровского дальше к Скирманово еще не зафиксировали. Надо сказать, что Г.К. Жуков в тот момент уже правильно оценил план противника, обсуждая варианты действий, он коротко бросает Рокоссовскому: «Замысел противника ясен. Он стремится захватить Ново-Петровское, Истра».

К слову сказать, трофеями немцев 25 октября стали «7 комплектных реактивных минометов с боеприпасами, 8 тяжелых зениток, 15 ПТО, несколько грузовиков». Обращаю внимание на слово «комплектных». Здесь перед нами один из примеров захвата немцами «катюш», далеко не первый, надо сказать. Новое оружие к тому моменту уже не являлось тайной для вермахта.

По существу, спешные меры штаба Западного фронта по прикрытию Кубинки прошли впустую. 25-я тбр в резерве в районе Истры в изменившейся обстановке оказалась бы даже полезнее. Возвращать ее назад, впрочем, тоже было сомнительным решением. Тем не менее к моменту захвата Рузы у командующего фронтом уже имелся «план Б» противодействия противнику. В 5.30 25 октября Г.К. Жуков подписывает приказ на наступление 5-й армии, первый пункт которого гласил:

«В течение 25.10.41 подготовить наступление силами 82 мед, 32 сд, 50 сд, 25 и 22 тбр, мотоциклетным полком с задачей нанесения решительного смелого удара в направлении Дорохово и захвата рубежа Алексино, Усатково, Колодкино».

Если нанести эту задачу на карту, то вырисовывается идея захвата узла дорог в районе Дорохово с перехватом коммуникаций ушедшей к Рузе 10-й тд противника. Причем Алексино находилось к северу от автострады и «тракта», а Усатково – с юга. Прибывшая в распоряжение Говорова свежая 82-я мед вместе с танковыми бригадами становилась главной ударной силой наступления.

Сформированная в 1939 г. в Перми 82-я мед вскоре после формирования получила опыт боев на Халхин-Голе. После разгрома японцев дивизия находилась в г. Баин-Тумен (МНР), откуда перебрасывалась 7-23 октября 1941 г. в Загорск в резерв командующего Западным фронтом. Трудно сказать, в какой мере опыт Халхин-Гола сказался на выборе именно 82-й мед в качестве ударной силы наступления. Г.К. Жуков лучше других знал, что оценки действий тогдашней свеже-сформированной дивизии нельзя назвать восторженными. Однако 82-я мед к октябрю 1941 г. являлась сколоченным соединением с боевым опытом. К 25 октября она выдвигается в район Кубинки.

По плану Л.А. Говорова главный удар наносила 82-я мед, усиленная 22-й и 25-й тбр, вспомогательный – 50-я сд с 20-й тбр. Для поддержки наступления привлекались 36 орудий 152 мм, 47 установок М-13 и 12 установок М-8. Упомянутая Жуковым 32-я сд получила пассивную задачу прикрытия левого фланга наступления на рубеже р. Нара. Пережившая тяжелый выход из окружения дивизия насчитывала на 27 октября 4504 человека, но всего 6 станковых пулеметов.

Однако удара «по учебнику», когда танки идут в атаку сразу после артподготовки, не получилось. Началось все со смены заболевшего командира танкового полка 25-й тбр подполковника Кобзаря на неопытного капитана Синяговского. Указание Г.К. Жукова подготовить наступление «в течение» дня 25 октября, к сожалению, осталось благим намерением. Штаб 5-й армии ориентировал командование 25-й тбр о грядущем наступлении только вечером. В результате для разведки противника у танкистов осталось несколько ночных часов, которые в любом случае не могли быть использованы эффективно. Разведали, по существу, только маршруты выхода на исходные позиции. Хуже того, не довели задачу до роты малых танков, стоявших в засаде, моторы остыли. В итоге 25-я тбр пошла в атаку только… в 12.00, когда артподготовка давно отгремела. Авиация из-за плохих метеоусловий не действовала.

Гораздо лучше дела обстояли у 22-й тбр, перешедшей в атаку вовремя, вместе с мотострелками 82-й мед. По данным на 24 октября бригада располагала 5 Т-34 и 6 Т-40. Надо сказать, что момент наступления оказался выбран весьма удачно – противостоящая прибывшим под Кубинку резервам 7-я пд тоже имела на 26 октября наступательную задачу и не ожидала активных действий противника. Удар советских танков вследствие этого оказался для немцев крайне неприятным сюрпризом. Атака 201-го мсп при поддержке 22-й тбр на Труфановку, деревню к северу от шоссе, прошла успешно. Под удар попал 19-й полк 7-й пд. Для стабилизации положения немцы предпринимают контратаку соседним 61-м полком во фланг советскому наступлению. В ЖБД 7-й пд также указывалось: «Донесение 61-го пи позволяет сделать вывод, что III батальон 19-го пп отходил не слишком упорядоченно». Проще говоря, был обращен в бегство.

Одновременно в ЖБД 22-й тбр отмечалось: «при атаке 210-го мсп не было стремления обойти пр-ка и захватить его на месте, т. е. должного учета местности, и поэтому были большие потери, которые можно было значительно уменьшить». Отсутствие боевого опыта (служившие во времена Халхин-Гола уже давно ушли в запас) негативно сказывалось на эффективности боевых действий.

Тем временем к полудню 25-я тбр выходит на исходные позиции в составе 3 КВ, 7 Т-34 и 7 Т-60. Однако первоначально выбранное направление атаки от деревни Брыкино (южнее шоссе) на запад привело к атаке колонной танков в лесу, пусть даже удалось рассеять «до роты пехоты противника» и захватить конные повозки. Отсутствие перспектив в атаке в лесной чаще заставляет на ходу поменять план и переместить бригаду для атаки вдоль шоссе. Все это привело к отстранению свежеиспеченного командира танкового полка капитана Синяговского. Парадокс заключался в том, что ошибочные действия 25-й тбр привели к срыву немецкого наступления на Брыкино, на которое нацеливался батальон 62-го полка 7-й ид. Хотя удар в лесную чащу пришелся не в лоб, а по обозу, немецкий батальон отступил назад. В штаб дивизии идет донесение об атаке 12–15 танков, что соответствует действительности.

В ЖБД 7-й ид на этот счет имеется следующая запись: «Это донесение хоронит последнюю надежду на изменения ситуации. Крупные силы противника при поддержке танков перехватили наступление дивизии и нанесли ей большие потери, атакуя в восточном направлении. Продолжать наступление имеющимися силами представляется невозможным». Т. е., несмотря на формально негативную оценку событий в советских документах, планы противника оказываются сорваны.

Наконец, к 16.00, когда день уже клонился к закату, танки 25-й тбр выходят на исходные позиции на шоссе и двигаются вдоль автострады на запад. Уже через полчаса, в 16.30, они разворачиваются для атаки деревни Капань на шоссе. Имевшаяся у немцев в Капани зенитка выходит из строя, возможно, вследствие действий пехоты 82-й мед (по донесениям, это происходит до атаки танков). Этот факт делает атаку деревни КВ и Т-34 несложной задачей. Наличие позади Капани моста через овраг совсем не внушало энтузиазма немецкой пехоте. В докладе 25-й тбр результат атаки на Капань обозначен фразой: «Пр-к, бросая пулеметы, орудия и машины, бежал из деревни».

Танки 25-й тбр понеслись по шоссе дальше, к Дорохово. Однако, к сожалению, этот порыв не был поддержан пехотой. В результате хороший шанс взять Дорохово и блокировать важный узел дорог оказался упущен. При этом части 82-й мед ошибочно донесли о занятии Дорохово уже в 16.00. Факт удержания немцами Дорохово подтверждается и немецкими документами, и документами 25-й тбр. Полкам 82-й мед удалось выйти на подступы к деревне, охватить ее с юга и взять под обстрел ключевое для немцев шоссе на Рузу. Как указывалось в отчете о действиях 78-й ид: «Дорога на Рузу […] оказалась под огнем русских стрелков, пулеметов и артиллерии».

Потери 25-й тбр за первый день наступления составили 1 КВ подбитым, 2 Т-34 пропавшими без вести и 1 Т-34 подорвавшимся на мине. По ЖБД танкового полка к утру 27 октября также не вернулся из боя 1 КВ, командиром экипажа в котором был снятый утром с должности командира батальона капитан Синяговский. Уничтожение этой машины зафиксировано в ЖБД 7-й пд: «18:30 – тяжелый танк противника прорвался до Дорохово, где уничтожен». Так примерно за сутки капитан пережил досрочное назначение на полк, отстранение и гибель в бою.

Левофланговый 61-й полк 7-й пд днем 26 октября вел бой с потрепанными 50-й сд и 20-й тбр на подступах к Тучково. Атаки с танками на Дорохово привели к образованию бреши между 61-м пи и 19-м пи и заставили принять решение об отводе 61-го пи назад. Следующие танковые удары могли последовать во фланг и тыл полку и привести к катастрофическим для него последствиям. Также командование 7-й пд вынуждено отказаться от закрепления успеха, достигнутого выдвинутым вперед I батальоном 19-го пп, не побежавшим под танковой атакой вместе с остальным полком. Однако на следующий день изолированный батальон имел все шансы на разгром танковыми атаками. Командир батальона майор Вебер получает приказ на рассвете прорываться назад, к главным силам дивизии. Следует отметить, что отход 7-й пд, несмотря на важность обороняемого шоссе, был санкционирован штабом VII АК. В ЖБД 4-й ТГр отмечалось: «Плохая ситуация с боеприпасами и горючим еще больше осложняет положение».

Однако нельзя сказать, что с немецкой стороны не существовало факторов, благоприятствующих улучшению ситуации. С запада подходили пехотные соединения ГА «Центр». Возникшие бреши в обороне у Дорохово уже вечером 26 октября немцам удается закрыть передовыми частями 267-й пд. Таким образом свежей, но неопытной 82-й мед и потрепанной 50-й сд противостояли уже две немецкие пехотные дивизии. Собственно за 26 октября 7-я пд потеряла 50 человек убитыми, 128 ранеными и 24 пропавшими без вести¹. 267-я пд в бою в этот день еще толком не участвовала, потеряв лишь 1 человека убитыми и 1 ранеными.

Яркую картину происходившего в районе Дорохово 26 октября рисует Герман Гейер, командир IX АК, в своем очерке действий корпуса на восточном фронте в 1941 г.: «Когда мы подошли к Шелковке, мы встретили там разрозненные части 7-й дивизии. Не без труда я отыскал штаб полка, который пытался собрать своих людей. Новости не слишком нас порадовали. Множество вражеских танков ударили по нашей пехоте, лишенной танковой защиты. Шелковка горела. Врага здесь уже не было – вероятно, мы столкнулись с его разведывательными отрядами». Картина почти апокалипсическая. Шелковка находится к западу от Дорохово. Либо она была накрыта артподготовкой или «катюшами», либо до деревни доехал и удачно отстрелялся один из пропавших без вести танков.

Несмотря на далеко небезупречно проведенное наступление, удар на Дорохово пришелся на действительно важную для немцев точку фронта. В отчете о действиях 78-й ид в тот же период есть яркое описание ситуации со снабжением на 26 октября: «Из-за наступления русских упорядоченное снабжение от Можайска через Шелково на Рузу было невозможно. Отдельные транспортные средства, особенно в ночное время, приезжали по этой дороге, но движение колоннами под огнем противника было невозможно. Дороги, которые вели из Можайска в Рузу напрямую, были непригодны для движения автомобилей».

Мощный сосредоточенный удар на Дорохово, предпринятый совместными усилиями 82-й мед и двух танковых бригад, мог создать немцам серьезные трудности. Тем не менее у ударной группировки 5-й армии еще был второй шанс 27 октября. По неизвестным причинам 25-я тбр в бою в этот день не участвовала. Но невзирая на потерю момента внезапности, 82-й мед удалось на второй день наступления ворваться в Дорохово. При этом имелась лишь поддержка нескольких танков 22-й тбр. Вечером дивизия получает приказ на переход к обороне, поскольку разведка зафиксировала «движение мехчастей пр-ка от Можайска и его подготовка к контрудару». Контрудар действительно готовился, но совсем не мехчастями. Движение транспорта от Можайска обеспечивало снабжение ХХХХ корпуса, ушедшего на Рузу.

Главной ударной силой в борьбе за Дорохово оставалась пехота. 27 октября 267-я ид была уже полноценно введена в бой. За день дивизия потеряла 54 человека убитыми, 172 ранеными и 2 пропавшими без вести, 7-я ид потеряла за 27 октября 30 человек убитыми, 92 ранеными и 4 пропавшими без вести.

Помимо 267-й ид в боях за Дорохово командованием VII АК задействуется 238-й полк 78-й пд с соседнего участка. Несмотря на некоторую дискуссию, порожденную подминанием под себя чужого полка, его использование санкционируется сверху ввиду важности Дорохово для 4-й ТГр в целом.

Кризис у Дорохово, к сожалению, стал не единственной головной болью штаба 5-й армии. Подходившие к фронту с запада пехотные дивизии ГА «Центр» создавали нажим сразу на широком фронте, что усугубляло положение войск Л.А. Говорова. В пробитую ударом танков на Рузу брешь входили 87-я и 78-я пд, подчиненные к моменту подхода к Рузе штабу IX АК. Причем в некотором смысле пехота в тот момент могла быть опаснее танков. Так, в ЖБД 4-й ТГр в записи за 27 октября есть следующее замечание: «Несмотря на сложности, дивизии IX АК продвигаются вперед. 87-я пд должна наступать на Истру, 78-я пд на Звенигород. Несмотря на нехватку овса, эти дивизии сейчас подвижнее, чем оставшиеся без горючего подвижные соединения».

78-я пд двигалась севернее Можайского шоссе и 24–25 октября форсировала реку Искону в точке ее слияния с рекой Москва. Сопротивление советских войск на тот момент оценивалось как незначительное. Однако, как отмечалось в отчете о действиях дивизии, «образование плацдарма замедлялось плохим состоянием дорог и большим количеством мин». Только к 17:00 25 октября был возведен новый 20-тонный мост, а его окрестности разминированы. Правда, к тому моменту пехотинцы уже продвинулись в направлении Рузы.

Собственно, именно 195-я боевая группа 78-й пд стала той силой, которая атаковала боевое охранение 133-й сд под Рузой с фронта. Приказ 5-й армии предписывал занять оборону по р. Руза с выносом вперед боевого охранения, и командир 133-й сд подтверждал его выполнение в очередной оперсводке. Начав наступление в 8.30 25 октября, 195-я боевая группа к 11.00 вышла к Ватулино (к юго-востоку от Рузы) и выбила из полевых укреплений советские подразделения. К 19.00 она вышла к Рузе, уже захваченной 10-й тд. Не следует думать, что продвижению препятствовала только непролазная грязь. В отчете 78-й пд указывалось: «Атаки самолетов противника и многочисленные минные заграждения, к сожалению, привели к большим потерям». Севернее должна была двигаться 87-я пд. Согласно ЖБД 4-й ТГр 87-я пд нацеливалась на Истру, 78-я пд – на Звенигород. Тем самым не только создавалась угроза прорыва к Москве, но и прикрывался фланг ушедшей на север 10-й тд. Теперь для эффективного контрудара на Рузу с востока требовалось сначала смять подразделения 78-й пд и 87-й пд. Для выполнения поставленной задачи 195-й боевой группе придавался целиком 203-й дивизион штурмовых орудий (ранее одна батарея), но в тот момент лишь на бумаге: на пути в Рузу дивизион израсходовал все горючее.

К моменту, когда немцы двинулись на восток от Рузы, на их пути зияла практически ничем не прикрытая брешь. Отброшенные от Рузы подразделения 133-й сд имели весьма условную боевую ценность. Уже в 6.00 27 октября 195-я боевая группа добирается до Кривошеино, преодолев примерно треть пути до Звенигорода. Двигаясь дальше, батальон группы натолкнулся на «мощную и сильно укрепленную линию ДОТов» у Апалыцино. Не вполне понятно, что это за «ДОТы»: на карте 36-го УР никакие укрепления в этом районе не обозначены. Здесь немцы встречают упорное сопротивление, поддержанное танками. Можно даже довольно точно сказать, кто это был: батальон 521-го полка 133-й сд с тремя танками Т-34 4-й тбр М.Е. Катукова и ротой мотострелков 25-й тбр. Однако, к сожалению, эта сводная группа была изолированным очагом сопротивления. Кроме того, важным преимуществом немцев стала батарея легких полевых гаубиц артполка 78-й ид, которую удалось дотащить до Апалыцино и поставить на позиции. В итоге немецкой пехоте удалось обойти Апалыцино с двух сторон и к 17.00 занять деревню.

Фугасные огнеметы – один из постоянных элементов советских инженерных заграждений под Москвой

Ближайшим к району вклинения немецкой пехоты резервом была выведенная на доукомплектование 18-я тбр. 24 октября она получила 5 Т-34 с экипажами и 3 танка БТ. Еще 1 Т-26 и 1 БТ были получены из ремонта. Батарея ПТО сохраняла два САУ ЗИС-30 с 57-мм орудиями. В мотострелковом батальоне бригады к вечеру 26 октября насчитывалось около 350 человек. В каждой роте мсб имелось по два ручных пулемета и по восемь автоматов (ППД и ППШ).

Наступление немецкой пехоты застало находившуюся на переформировании бригаду врасплох. На марш через Звенигород части бригады вышли утром 27 октября, но к бою за Апалыцино уже не успели. Как указывалось в ЖБД 18-й тбр: «Противник упредил в овладении Апалыцино, заняв ее силою до батальона пехоты с 2 минометными батареями…» Первоначально в донесениях силы немцев оценивались как «свыше роты».

События тем временем развивались стремительно. Прогнав уже в темноте автомашину с горючим через обстреливаемое шоссе в районе Шелковки и Дорохово, 78-й ид удалось привести в движение приданные 195-й боевой группе штурмовые орудия, пока еще в количестве взвода. Всего удалось наскрести почти 700 литров бензина. Емкость топливной системы «Штурмгешюца» составляла 310 литров, т. е. собранного горючего хватило только на две машины.

Далее целесообразно процитировать отчет о действиях 78-й ид: «вскоре после полуночи [28 октября. – А.И.] противник атаковал Апалыцино четырьмя Т-34. Танки двигались по деревенской улице и обстреливали заполненные людьми и лошадьми дома. Два 3,7-см ПТО безуспешно обстреливали танки вплоть до дистанции в 15 шагов. Один застрявший танк был выведен из строя гранатой, засунутой в выхлоп, его экипаж взят в плен». В разгар боя прибыли оба штурмовых орудия, и к 8.00 угрозу разгрома заночевавшей в Апалыцине пехоты удается ликвидировать. Оставшиеся три танка заявлены немцами как уничтоженные в уличном бою.

Атака 18-й тбр была назначена на 7.00 утра, поэтому ночными визитерами могли быть только «тридцатьчетверки» из бригады Катукова. Почему они оставили деревню, а потом вернулись в ночи – неизвестно. По советским данным, в частности, отчету 4-й тбр, в ночной атаке на Апалыцино были потеряны два танка, оба сгорели. Другие танковые части в этот момент в районе Апалыцино отсутствовали.

Наступает утро, и немцы… возобновляют наступление. Прежде всего предпринимается попытка обходного маневра с целью охвата Колюбякино. Однако обходящий батальон натолкнулся на полевые позиции в лесу (очевидно, батальона из 133-й сд). Практически одновременно следует контрудар 18-й тбр с участием уже находившихся в районе Апалыцино войск. В приказе 18-й тбр задача контрудара формулируется как наступление во фланг всей немецкой группировке, двигающейся на восток. Он нацеливается на Паново, к северу от Апалыцино с задачей глубоко охватить и уничтожить прорвавшуюся группу немцев. Однако в действительности бой разворачивается в районе только что захваченной немцами деревни. Атака главных сил 18-й тбр успеха не имела, мотострелковый батальон был сразу же прижат к земле плотным пулеметными и минометным огнем противника. По советским данным, потери в атаке составили 3 танка, немцы претендовали только на один уничтоженный у Апалыцино танк.

САУ ЗИС-30 ведет огонь. Такими самоходными орудиями – 57-мм пушка ЗИС-2 на шасси тягача «Комсомолец» – вооружались танковые бригады осенью 1941 г. САУ выпускалась с сентября по 15 октября 1941 г. Всего была выпущена 101 единица

Еще один удар последовал строго с юга, где атаковала сводная рота мсб 25-й тбр под командованием лейтенанта Пискунова с тремя танками Т-34. Отряд 25-й тбр получил приказ на выдвижение только в 6.00, поэтому никак не мог добраться до района Апалыцино к моменту атаки 18-й тбр. По немецким данным, атака последовала уже после полудня. Любопытно отметить, что немцы оценили силы отряда Пискунова в мотострелковый батальон. Согласно докладу комиссара мсб 25-й тбр ст. политрука В. Семашко в ходе боя были потеряны все три танка, понесены большие потери в людях. В отчете о действиях 78-й ид немецкая версия событий выглядела следующим образом: «Четыре 26-тонных танка, поддерживавших атаку, были подбиты штурмовыми орудиями, еще три танка уничтожены пехотой в ближнем бою с помощью ручных гранат». Возможно, в немецкой интерпретации оказались смешаны две атаки, хотя в отчете 78-й ид их разделяет два часа. В целом, по немецким данным, бои шли до вечера и только к 18.00 сосредоточением усилий, в уличных боях, им удалось овладеть Колюбякино. Тем самым они овладели всем блоком из нескольких близко расположенных деревень, окруженных с трех сторон лесами, и обеспечили с фланга наступление дальше на восток.

Серьезной проблемой для пытающейся наступать немецкой пехоты оставалось снабжение. В отчете о действиях 78-й пд указывалось: «11-я (велосипедная) рота 238-го пп, прибывшая в Рузу вечером 27.10, пока оставалась там и была использована для сбора овса и продовольствия, поскольку из тыла не прибывало ничего».

Надо сказать, что советские части в этих боях также страдали от проблем с подвозом снабжения. Так, в сводке за 28 октября штаб 18-й тбр сообщал, что выделенное штабом армии горючее и боеприпасы не прибыли. Для подвоза снабжения был выделен танк Т-26, т. к. «дорога от Коринское до Локотни непригодна для движения автотранспорта, а тягачей нет».

Помимо успеха в отражении советской контратаки, боевая группа 195-го пп 28 октября захватила разговорчивых пленных. Они рассказали, что на юг в район промзоны у Тучково идет дорога с твердым покрытием, проходимая в любую погоду. С точки зрения наступления на восток она не имела для немцев ценности, но по этой трассе могли выдвинуться советские части для контрудара. Собственно, именно по этой трассе утром подошел отряд Пискунова из состава 25-й тбр. Это заставило поставить заслон фронтом на юг, на Тучково.

Главной же целью для 78-й пд в этот период становилась деревня Локотня, к востоку от Апалыцино, на полпути к Звенигороду. На Локотню немцев двигали следующие соображения:

– занятые к 28 октября позиции упирались в лес, занятый достаточно крупными силами 18-й тбр и батальонами 133-й сд, в связи с чем были возможны внезапные атаки противника;

– успех в обороне 28 октября, в особенности выбивание 12 танков, по мнению командования 78-й пд, серьезно ослабило противостоящую советскую группировку. Командир 195-го полка полковник фон Нойфвилль хотел непременно использовать этот успех;

– высоты в районе Локотни были необходимы для продолжения наступления на Звенигород, которое должно было последовать в обозримом будущем.

Однако в этот период на звенигородское направление начал выдвигаться полноценный резерв на замену сборных групп – 144-я сд. Дивизия формировалась в Алабинских лагерях из вышедшего из вяземского «котла» начсостава и рядового пополнения. Дивизия перебрасывалась частично автотранспортом. Прибытие 144-й сд, конечно, существенно меняло расклад сил на подступах к Звенигороду. Именно 144-й сд суждено будет стать на какое-то время непреодолимым препятствием для пехоты 78-й пд.

По данным штаба фронта потери 5-й армии с 21 октября по 1 ноября 1941 г. составили 2336 человек убитыми, 4142 человек ранеными, 5507 пропавшими без вести, 25 пленными, всего же войска Л.А. Говорова с учетом всех причин потеряли за этот период 14 583 человека.

Подведение итогов действий советских войск на Можайском направлении, пожалуй, сложнее всего. Очень уж тесно сплелись реализованные и упущенные возможности, успехи и неудачи. Именно здесь задействуется наиболее сильная количественно и качественно стрелковая дивизия – 32-я сд довоенного штата и хорошей комплектности в рамках этого штата. В 36-м УР построили почти половину запланированных ДОТов и 100 % запланированных ДЗОТов. Одновременно на Можайском направлении сосредотачивались сразу три танковые бригады (18, 19 и 20-я тбр). Фактически в полосе 5-й армии находилось в процессе боев даже четыре бригады – к вышеуказанным трем целесообразно приплюсовать 22-ю тбр. Несмотря на это избежать прорыва УРа, причем в теоретически самом прочном месте, и последующей потери Можайска не удается. При этом трудно назвать задействованные немцами силы однозначно избыточными для задачи взлома обороны. Репутация эсэсовцев как элиты германских вооруженных сил относится все же ко второй половине войны. В 1941 г. именно их сложно назвать элитой. Тем не менее именно «Дас Райх» сыграл ключевую роль в прорыве обороны Можайского УРа. В качестве причины этого приходится назвать промахи в руководстве обороной укрепрайона как со стороны В.И. Полосухина, таки Д.Д. Лелюшенко. Недооценка сил противника, вялая реакция на разрастающийся кризис – все это в конечном итоге привело к катастрофическим последствиям.

Изучая события под Можайском, понимаешь, почему Г.К. Жуков так настойчиво гнал командиров и командующих на передовую, ближе к войскам. Возможность своими глазами увидеть или, по крайней мере, оценить в живом общении с командирами тактического звена обстановку на проблемном участке фронта позволяет адекватно и своевременно реагировать на события.

Последовавшая за прорывом 36-го УРа стабилизация положения в большей степени объясняется уходом немецких подвижных соединений с оси шоссе на Москву, чем успехами 5-й армии в обороне. Прорыв стал проблемой соседа, 16-й армии, когда 10-я тд практически параллельно линии фронта вышла к Скирманово с образованием плацдарма, поглощавшего силы и средства во фронтовом масштабе. По сути, именно под Можайском нарушался характерный для битвы за Москву принцип обороны направлений с концентрацией усилий на оси магистралей.

При этом у 5-й армии имелся шанс реабилитироваться за промахи и нанести противнику действительно серьезный удар. Однако, несмотря на хорошие предпосылки для занятия района Дорохово и его прочной обороны, шанс плодотворно использовать сильный резерв в лице 82-й мед и 25-й тбр был упущен.