Приложения

ЛИСТОВКА

Польской организации войсковой с обращением к Петросовету и населению Петрограда

1 апреля с. г. в Петрограде арестован католический архиепископ Иоанн Цепляк, старец не вмешивающийся ни в какую политику и всецело занятый делами Католической Церкви. Арест этот доказывает, что Советская Власть снова выступает с репрессиями против верующих католиков, а в особенности против католиков-поляков. Репрессии эти глубоко оскорбляют чувства верующих, тем более, что не были вызваны никакой деятельностью против Русского Правительства.

Являясь здесь представителями Польского Правительства, мы решительным образом протестуем против этого насилия над главой католического духовенства в России и требуем немедленного его освобождения.

Мы более чем уверены, что наше Правительство сумеет должным образом оценить этот факт и даст достойный ответ.

Петроград, 1 апреля 1920 г.

Комендант Польской военной организации (подпись).

Архив УФСБ по СПб. и Ленинградской обл.

АУД П-40936. Т. 1. Л. 517–518.

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА

начальника оперативного управления Особого отдела ВЧК А.Х. Артузова заместителю председателя ОО ВЧК В.Р. Менжинскому от марта 1920 года

Менжинскому для доклада тов. Троцкому.

20-го марта с.г. Управлением Особ. Отд. ВЧК была произведена операция по проверке документов и отчетности польских полулегальных буржуазных организаций, как «СОЮЗ ПОЛЬСКИХ ИНЖЕНЕРОВ», польское общество «ЛЮТНЯ» и др.

В связи с состоянием войны с Польшей такое обследование представлялось необходимым, тем более, что из некоторых ранее существовавших дел о польских гражданах, а также других источников, были установлены: регулярные сношения с Польшей вышеуказанных организаций, через курьеров налаженные почтовые сношения, прием заявлений о желании вступить в польское подданство, содействие к переходу границы лицам даже и не польского происхождения и проч.

Операция, судя по предварительному беглому обследованию документов и лиц, устанавливает следующее:

1) Среди арестованных лиц имеются заведомые польские шпионы, как, например, перелетевший польскую границу летчик, бежавший из концентрационного лагеря, о котором есть указание от нашей контрразведки в Польше, далее офицер – бывший делопроизводитель польской разведки, который, будучи задержан с документами, уже признался, затем несколько взятых нами в плен польских легионеров.

2) Во главе польских организаций стояли лица, снабженные полномочиями от бывшего Польского Представительства в Москве, производившие на этом основании крупные финансовые операции, заключающиеся в переводе денег в Польшу посредством особых полотняных чеков на Государственный банк в Варшаве и других городах.

3) Под видом помощи польским заложникам продолжала свою работу организация «ПОМОЩЬ ЖЕРТВАМ ВОЙНЫ», имеющая свои отделения даже в отдельных учебных заведениях. Организация эта обслуживала не только поляков, но иностранцев и русских материальной помощью и связью с заграницей (сообщения о положении в концлагере быв. секретаря Посольства в России, Сербской Миссии в Варшаве).

4) Прием заявлений о желании перейти в польское подданство от граждан РСФСР.

5) Организация нелегального перехода через границу отдельных лиц и групп.

6) Организация правильных почтовых сношений как с Польшей, так и внутри Советской Республики, помимо государственной.

7) Публичные доклады приезжающих из Польши лиц в польском клубе «ЛЮТНЯ».

8) Причастность лиц, занимающих руководящие места в военной и гражданской промышленности, транспорте и армии к активной работе в указанных польских организациях (Владимирский порох. завод, пороховые склады прифронтовой полосы Западного фронта, жел. дор. подъездные пути, топливные организации и др.).

Принимая во внимание, что в результате политики царского правительства большая часть технически и военно подготовленных поляков из Польши переселилась на работу в Россию, что усугубилось эвакуацией быв. Царства Польского, а также то обстоятельство, что элементы эти естественно тяготеют к Польше, перед нами встает необходимость принять решительные меры к устранению этих элементов в первую очередь с Западного фронта и прилегающей к нему полосы, обратив особое внимание на командный состав жел. дор. и органов государственного хозяйства.

Так как в данных делах не имеется никаких указаний на какие бы то ни было директивы ЦК РКП в части, касающейся устранения польских элементов из района Западного фронта, но они выполнялись, полагаю проверку выполнения этих директив на местах возложить на Управление Особого отдела ВЧК.

Начоперодупр ОО ВЧК (Артузов).

ЦА ФСБ РФ. Ф. 1. Оп. 4. Д. 12. Л. 1-1об.

ПРИКАЗ

армиям Западного фронта № 1393

Гор. Смоленск, 27 июня 1920 года.

Секретно.

§ 1. В целях обеспечения безопасности тыла Красной Армии и борьбы с польским шпионажем, бандитизмом и контрреволюцией приказываю: выселить и перевести из пределов Западного фронта в глубь Советской России и заволжские губернии лиц нижеследующих категорий возраста от 16 до 55-ти лет:

1) советских, гражданских и военных учреждений всех поляков, по своему бывшему социальному положению и прошлому представляющих враждебный Советскому строю элемент, как-то: бывших помещиков, владельцев крупных предприятий, торговцев, директоров фабрик, заводов, банков, управляющих имениями, заводами, предприятиями и других; лиц подозрительных, против которых не имеется определенных улик для привлечения к судебной ответственности: кулаков, не своим трудом обрабатывающих землю; лиц свободных профессий, не лояльных к Советскому строю; лиц, не имеющих определенных занятий и источников к существованию.

Примечание: выселению не подлежат поляки – члены РКП и трудовое население, поскольку против него не имеется подозрений.

§ 2. Отправку и эшелонирование производить через учреждения Центроэвака, которому подготовить средства перевоза.

§ 3. Переводимые и выселяемые граждане провозятся по железной дороге и другими путями сообщения на правах беженцев.

§ 4. Наряды на подвижной состав затребовать через ЗК за счет военных перевозок.

§ 5. Всех выселяемых и переводимых направлять в ближайший эвакопункт.

§ 6. Выселение и перевод возлагается на губернские ЧК, которым следует провести его через губернские, уездные и волостные ревкомы и исполкомы. К работе по установлению необходимости выселения или оставления на месте того или другого лица привлечь местные губ. и уездкомы РКП (большевиков).

§ 7. Переводимые сотрудники советских учреждений сохраняют оклады жалованья, согласно декрету, и во время следования удовлетворяются продовольствием на правах беженцев. По прибытии на место назначения берутся на учет местными советскими учреждениями для определения на работы.

§ 8. Выселение из боевой зоны до тыловой линии района расположения дивизий возлагается на комендантов штабов дивизий, бригад и полков или соответствующих им войсковых подразделений, при содействии органов особого отдела. К выселению приступить немедленно по получении сего приказа и закончить в пятидневный срок.

§ 9. В полосе к востоку от тыловой линии расположения дивизий и к западу от тыловой линии прифронтовой полосы (ст. Луга – ст. Дно – г. В. Луки (включительно) – г. Смоленск (включительно) – г. Новозыбков (включительно) – ст. Бахмач, придерживаясь административных границ уездов) проведение выселения возлагается на губернские чрезвычайные комиссии, и провести его через губисполкомы, уездревкомы или исполкомы и волостные ревкомы или исполкомы. К выселению приступить немедленно по получении сего приказа и закончить в десятидневный срок.

§ 10. Выселение к востоку от линии, упомянутой в § 9, и к западу от линии тыла армии, включая уезды Смоленской и Брянской губерний, возлагается на учреждения, упомянутые в § 9. К выселению приступить немедленно по получении сего приказа и закончить к 15 июля с.г.

§ 11. У всех выселяемых отобрать документы, удостоверяющие личность, и взамен выдать удостоверения по прилагаемой форме.

§ 12. На всех подлежащих выселению лиц составить список с указанием: а) № по порядку, б) фамилия, имя и отчество, в) сколько лет от роду, г) национальность, д) место рождения, е) в каком учреждении и на какой должности служит и чем занимается, ж) место проживания, 8) куда направлен. Списки писать в 3-х экземплярах, из которых один препровождается в ближайший сборный пункт Центроэвака, 2-й пришивается к делу, а третий (см. § 13).

§ 13. Волостные ревкомы или исполкомы по форме, указанной в § 12, направляют списки в уездревкомы или исполкомы. Уездревкомы или исполкомы группируют списки и препровождают в губернские чрезвычайные комиссии. Губисполкомы препровождают списки выселенных непосредственно губчк. Губчк производит регистрацию выселенных и сводками сообщает результаты произведенной работы в ВЧК, копию отправляет в Особотдел Запфронта.

§ 14. Данный приказ распространить по всем уездным и волревкомам или исполкомам включительно в губерниях: Псковской, Витебской, Смоленской, Брянской и Гомельской, согласно § 9 указанной линии.

§ 15. Выселяемые лица имеют право провести багаж вещами и продовольствием не более 5-ти пудов на каждого члена семьи.

§ 16. Лица, уклонившиеся от выселения, согласно настоящему приказу, будут рассматриваться как агенты и шпионы польского правительства и подлежат наказанию по законам военного времени.

За командующего армиями фронта Захаров.

Член революционного Военного совета фронта И. Уншлихт.

Начособотдела Запфронта Апетер.

Получен 1 июля.

Сдан 5 июля.

Архив УФСБ по Омской обл. Личное дело И.А. Апетера. Л. 112.

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА

помощника начальника Особого отдела ВЧК А.Х. Артузова комиссару штаба РККА С.С. Данилову от 30 июня 1921 года. Информация о деятельности раскрытых организаций Б.В. Савинкова

По всей территории РСФСР органами ВЧК производится ликвидация белогвардейской савинковской организации МСЗРиС с центром управления в Варшаве.

Организация эта существует на средства Антанты, главным образом Франции, и пользуется всякой поддержкой со стороны польских военных властей.

Ставит себе целью захват власти на местах и в центре при помощи заранее подготовленных организаций, действующих подпольно, и переброски в требуемый момент организованных войсковых частей, находящихся ныне у границ России. Причем восстание должно происходить одновременно на всей территории, охваченной его организацией. К моменту восстания ударные отряды подтягиваются возможно ближе к ж/д станциям, в условный момент Московская организация арестовывает Народных Комиссаров, командующих крупными войсковыми соединениями, местные власти, захватывают радио-телеграф, телефонную станцию, вокзалы, местные отряды, захватывают линии желдороги и по этим линиям быстро перебрасываются в Москву ударные отряды, уже ранее сосредоточенные у определенных погрузочных пунктов. Прибытие этих отрядов и должно закрепить переворот.

В (неразборчиво) пограничных местностях русско-польской границы на польской территории создан целый ряд «информационно-организационных пунктов», во главе которых стоят бывшие офицеры старой армии, задачи пунктов – вести разведку в России, производить налеты против советских работников.

Практикуется Савинковым также посылка своих людей в наши красноармейские части под видом бывших военнопленных; документы для них берутся от умерших наших красноармейцев или пропавших. Провала в этом случае не боятся, т. к. знают, что в России произошли крупные перегруппировки наших частей.

Кроме этого способа отправки своих агентов, савинковская организация посылает их совершенно нелегально через нейтральную зону как беженцев и т. п.

Подпольную работу на территории Сов. России НСЗРиС вел по нашей организационной схеме – разделяя всю территорию на несколько областных комитетов, которые в свою очередь следует подразделить на губернские, районные и уездные комитеты, кроме того, имелись волостные и деревенские ячейки.

Главным контингентом, заполняющим ряды НСЗРиС, были бывшие офицеры, занимавшие иногда ответственные посты в Кр. Армии и в других военных учреждениях. Бывали даже одиночные случаи участия в организации политработников, благодаря этому нередко самые секретные сведения, относящиеся к мобилизации и дислокации частей Кр. Армии, попадали к Савинкову.

Пользуясь влиянием своих людей среди военспецов, савинковские агенты зачислялись на службу в военные учреждения, стараясь заполнить их своими людьми. Под видом служебных командировок или отпусков красноармейцев посылались по всей России курьеры. Имелись случаи выдачи оружия и взрывчатки из наших складов белогвардейским бандам.

НСЗРиС старался сорганизовать все области, губернии, уезды и волости, везде иметь своих людей в советских и воинских учреждениях.

Благодаря плохой охране наших границ неопытными и недостаточно дисциплинированными нашими частями, противнику удавалось проникать, иногда целыми отрядами, в прифронтовую полосу нашей территории для грабежей и пополнения местных банд. Имелись случаи, что руководители банд, бывшие офицеры, по несколько раз переходили нашу границу.

Существующие у нас банды НСЗРиС старался подчинить себе и руководить ими для налетов и отдельных мелких выступлений, что не запрещалось им до момента общего отступления. В результате следует считать вполне установленным, что тактика савинковской организации заключалась в том, чтобы при помощи отдельных покушений и взрывов навести панику, довести до объявления повсюду «военного положения», и когда лучшие части курсантов и воинских частей будут сосредоточены в определенных пунктах, согласно плану проведения военного положения, тогда приступить к уничтожению этих частей путем убийства отдельных постов и массового отравления котлов в красноармейских частях (для этой цели привозили из Польши громадное количество цианистого калия). После удачных отравлений лучших частей намеревались при помощи распространения слухов, что якобы ненадежные советские части отравлены Сов. властью, вызвать возмущение и бунт остальных частей.

По словам арестованных, вооруженное восстание в Западной области предполагалось устроить в июне, воспользовавшись недовольством войсковых частей и населения на почве отсутствия продовольствия. Работа велась таким образом, чтобы к июню из дивизий должно было быть извлечено большинство комиссаров и 8 % лучших красноармейцев на курсы комсостава. Этот элемент должен был быть изъят, но на курсы не допущен, а задержан в пути, чтобы в момент восстания не представлять из себя боевой силы. Взамен части должны были быть укомплектованы ненадежным элементом, балтийскими матросами, тамбовскими дизертирами и пр. Кроме того, из недр штаба Зап. фронта всплыл в первых числах июня приказ о прекращении отправки на Туркестанский фронт злостных дизертиров и о вливании их вместе с прочими сомнительными элементами в наши дивизии.

При ликвидации этой организации арестовано много лиц – соучастников союза, с мандатами, деньгами, планами, протоколами и др. документами, свидетельствующими о довольно широком распространении савинковской организации главным образом в военных учреждениях и штабах Кр. Армии, начиная с уездных военкоматов и кончая губернскими и высшими штабами полевых войск.

30 июня 1921 г.

Помначособотдела ВЧК Артузов (личная подпись).

РГВА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 202. Л. 1–4.

МАНДАТ

особоуполномоченному ОО ВЧК А.Х. Артузову от 9 июля 1920 года

Управ. делами 9 июля 1920 г.

Секретно

Действительно

по 8 августа 1920 года.

Предъявитель сего Особоуполномоченный Особого отдела ВЧК тов. АРТУЗОВ Артур Христофорович командирован на Западный фронт для прохождения следствия по делу польского (неразборчиво).

Тов. АРТУЗОВ имеет право сношения ПО ПРЯМОМУ ПРОВОДУ ШИФРОМ и право пользования всеми средствами передвижения, не исключая и воинских поездов, экстренных и резервных паровозов.

Все (неразборчиво) учреждения, особые Отделы и ЧК обязаны оказывать тов. АРТУЗОВУ самое широкое содействие при исполнении возложенных на него служебных обязанностей.

Зам. председателя Особого отдела ВЧК (подпись).

Управляющий делами Особого отдела ВЧК (подпись).

Архив УФСБ по Омской обл. Личное дело А.Х. Артузова. Л. 18.

ПИСЬМО

начальника Особого отдела Западного фронта Ф.Д. Медведя председателю ВЧК Ф.Э. Дзержинскому от 20 ноября 1920 года

Дорогой т. Дзержинский!

Пишу к Вам по следующему вопросу. Во время моей поездки в Москву 28/X-1/XI с. г. я увидел в ОО ВЧК, что Добржинский и Витковский (Марчевский) у т. Артузова являются самыми близкими людьми, для которых нет ничего секретного, теперь же от тов., приезжающих из Москвы, узнаю, что непосредственным помощником т. Артузова является Добржинский, хотя и неофициально, из телеграммы же, что Витковский – нач. 3-го специального отделения]. Я знаю, что т. Артузов им безгранично верит – это хорошо для частных, личных отношений, но когда их посвящают во все тайны работы, когда они работают в самом центре ОО ВЧК, то это может иметь плохие последствия для нас. Это я пишу потому, что никогда не доверил бы им подобной руководящей работы, хотя бы они были и гениальными особистами. Мое недоверие к ним основано на следующем: они молоды, вели ответственную работу у белополяков и слишком скоро перешли на нашу сторону (после ареста) и стали убежденными коммунистами – это одно, а другое – то, что в Вильне они не дали ни одного дела (за исключением расстрела двух простых пленных), не позволили даже трогать тех из ПОВ, кто там находился (после отъезда т. Артузова из Вильно они увезли все материалы в Минск). То же и в Минске – операция, которая была там проведена, была начата ОО Запфронта, и только после арестов особотдела они начали говорить об этом деле Артузову, что было в высшей степени подозрительным, об этом можно узнать у т. Апетера, свои сомнения я высказал т. Артузову в Минске. Часть лиц и квартир по этому делу, независимо от особотдела, была под наблюдением Минчека. Дело взял в свои руки т. Артузов, а значит, и они. Результаты были незначительны.

Если говорить, что они дали, то, по моему мнению, очень мало, расстрелянный Блох – почти без материала, а с Тайшерской тоже не очень ясная история для меня. Пойман Борейко – насколько я знаю, совершенно без их помощи и случайно.

Возможно, что я знаю мало о их работе, но, по всем данным, главная их заслуга – это воззвание, подписанное Добржинским и др. Во всяком случае ставить их чуть ли не во главе особотдела – это рискованно. Для примера: если бы какой-нибудь руководитель французской контрразведки в России после ареста назвал бы себя коммунистом, выдал бы несколько рядовых шпионов, а может быть, и одного ответственного, думаю, что не поставили бы его на такую работу, как Добржинского.

Здесь, несомненно, с этой компанией произошло следующее: думали использовать их как орудие для раскрытия наших врагов в России, использовать их для разложения в рядах противника, а вышло наоборот – они становятся руководителями нашей работы благодаря тому, что к ним привыкли, сжились с ними и им доверяет т. Артузов.

Т. Дзержинский! Я пишу беспорядочно, спешу послать с Верховским, но не могу молчать, не сообщив Вам, когда у меня явились подозрения в их честности, преданности нашему делу, считаю, что в России еще можно найти способных, но и надежных товарищей для руководства нашей работой.

При личном свидании, может быть, выскажусь яснее, я боюсь, что они водят т. Артузова за нос.

С товарищ, приветом (неразборчиво)г. Смоленск 20/XI-20 г.

РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 116. Л. 2–3.

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

бывшего офицера II отдела Главного командования польской армии начальника информационно-разведывательного бюро по Советской России поручика Добжиньского к офицерам и солдатам польской армии о переходе группы членов ПОВ на сторону Советской власти

1920 г., июля 18, Москва.

Товарищи и коллеги!

В момент, когда каждый из нас решает, на какую сторону баррикады он должен стать – победить с побеждающей мировой революцией или бесславно погибнуть вместе с разваливающимся старым миром, в момент принятия безвозвратного и окончательного решения я хочу и я обязан обратиться к вам в этом письме с суровым солдатским словом.

Я приобрел на это право, будучи еще столь недавно с вами, обманываемый, как и вы, словами «отечество», «независимость», «свобода и счастье народа», этими лозунгами, действительным значением которых было и есть: «прибыль», «капиталистическая эксплуатация трудящихся масс», «ложь», «нищета и темнота». Я вправе и я обязан немедленно после свободного и решительного перехода на сторону революционной борьбы известить об этом вас и самые широкие слои нашего народа, позорно обманутого и хладнокровно проданного отечественной буржуазией. Я хочу и я должен рассказать вам обо всем, что со мной произошло, ибо моя история – ваша история: тысяч из вас рано или поздно ждут такие, как и у меня, переживания, и уже сегодня вы стоите перед необходимостью избрать место в последнем бою классов и их миров.

Наши воспитатели, едва мы начали чувствовать и думать, старательно взращивали в нас беспредметный романтизм, оглушали нас патриотическими возгласами, замыкали сердца в стальные камеры, чтобы они не услыхали биения жизни, остались глухи к борьбе труда с капиталом, борьбе все созидающих бедняков с горстью бездушных угнетателей.

Затем они блестяще использовали наши юношеские порывы и энергию для достижения эгоистических целей этой кучки и заперли нас в тесной клетке – Польше гнета и грязи, Польше, которая является орудием в руках подлых и хладнокровных международных заговорщиков.

Я хорошо знаю, как многих из вас, истинных революционеров, неотступно мучила внутренняя борьба, как вы страдали от всего, что видели вокруг себя, не находя решения или не имея мужества его принять, как многие из вас стараются погибнуть и гибнут от неприятельских пуль или пресекают внутреннюю борьбу пулей самоубийства (недавно – подпоручик Владислав Грабовский в Гродно и Ванда Шафирувна-Керска в Сувалках). Мой личный разрыв с внушенной воспитанием романтической идеологией, со слепым преклонением перед Пилсудским и слепой верой в его непогрешимость начался с момента, когда по самому характеру своей работы, как начальник политической разведки в революционной России, я столкнулся с рядом лживых утверждений и провокаций, которые может породить только бешенство погибающего мира международной буржуазии. Постепенно приближаясь к самым истокам революции, сути программы и тактики этих «страшных большевиков», одновременно видя все недостатки и недочеты и давая себе ясный отчет в размахе и мощи той сверхчеловеческой борьбы, которую они ведут со всем миром, я пришел к убеждению, что дальше по пути борьбы с ними я не хочу и не в силах идти.

Вскоре после этого настал момент, когда я сказал себе, что я должен умереть или победить под их знаменами. К этим людям, на борьбу против которых меня послали на самом важном для их врагов участке, я пошел в то время, когда им было еще тяжело, когда они еще переживали небывалые трудности на фронтах и внутри страны. Знаю хорошо, что масса верных слуг буржуазии откликнется на это письмо по меньшей мере утверждением, будто, пойманный с поличным, я просто хочу спасти свою жизнь, или, что еще проще, будто я продался за «большевистское золото». Полагаю, что перед теми, кто хоть немного меня знает, мне нет необходимости опровергать такие обвинения. Для остальных будет достаточно того факта, что вместе со мной открыто и добровольно отказались от работы против революции все мои идейные сотрудники, присланные в Россию из Польши, от офицеров до курьерш, и большинство из них уже прочно стоит вместе со мной в революционных рядах, в труде и борьбе, другие же после добровольного акта отказа от борьбы, отдавшись в руки властей, еще не считают возможным перейти к действию. Свободные и никем не понуждаемые, они находятся в состоянии работы над собой, внутреннего перелома, учебы. Ясно, что рано или поздно они пойдут с нами.

Ввиду этого я полагаю, что трудно будет обвинять нас в «обыкновенной „шпионской измене“» или в чем-либо подобном.

Все мы горячо желаем не быть с вами, товарищи и коллеги, в противоположных лагерях; мы желаем, чтобы происшедшие в нас глубокие изменения быстро и полно произошли бы и с вами; мы хотим хоть чем-нибудь помочь вам в борьбе с самими собою и средой. Это единственная цель моего письма.

И с этой целью я хочу уже теперь ясно и с полным сознанием ответственности за свои действия отметить некоторые обстоятельства, которые чаще всего преподносятся вам для того, чтобы исключить всякое иное отношение к «русскому большевизму», кроме ненависти, презрения и страха, и вместе с тем это будет определенным выражением нашей новой веры и нашего положения.

Советскую Россию с ее коммунистическим правительством, с ее Красной Армией мы считаем великим и могущественным центром мировой социальной революции, пришествие и победа которой не подлежат никакому сомнению и которая является непременным порождением экономических и политических условий, возникших в результате последней капиталистической войны. И наглой ложью международной буржуазии являются всякие измышления о русской революции как о силе, связанной в своих целях и средствах с империалистическими намерениями Германии и царской России, и такой же ложью является утверждение, будто большевики хотят соединиться с империалистической Германией, чтобы первым делом уничтожить Польшу и ударить на Запад. Русская революция заключила братский союз единственно с германскими коммунистами, те же ничем и никогда не будут угрожать существованию, независимости и развитию Польши.

Это ложь, будто Красная Армия напала на Польшу, чтобы, как прежняя царская армия, вновь заковать в кандалы польский народ и Польское государство. Напротив, это неопровержимая истина, что Красная Армия подверглась с нашей стороны – со стороны польской армии, позорно обманутой и проданной французско-американским банкирам, – предательскому нападению по всему фронту. Ложью и обманом, базирующимися исключительно на классовой ненависти, является утверждение, будто социалистический строй вообще, а следовательно, основы государственного строя Советской России, знаменует разорение, голод, нравственное вырождение, экономические и культурные бедствия. Наоборот, коммунистический строй, предоставленный сам себе хотя бы на короткое время, свободный от атак со стороны всего капиталистического мира, быстро поднимет всякое государство до более высокого уровня всестороннего благосостояния, чем был до войны при господстве капитализма. Лучшим примером служит именно Советская Россия, которая в начале этого года, окрыленная одной надеждой на прорыв блокады и мир с Западом, начала неимоверно быстро восстанавливать все отрасли социальной и экономической жизни.

Я подробно доносил об этом, исполняя свои служебные обязанности. И, может быть, именно это послужило толчком к тому, что мировой капитализм решил окончательно раздавить Советскую Россию.

Неверно, будто Красной Армией командуют царские генералы, Брусилов и другие, желая раздавить Польшу или надеясь после победы на Западе повернуть армию против большевиков и сделаться властелинами объединенной Российской империи. Красной Армией полностью руководят безупречные коммунисты. Брусилов и другие привлекаются к работе только как военные специалисты и советчики. К тому же за этими генералами смотрят настолько тщательно, что ни одному из них не придут на ум планы измены или мести, впрочем, неосуществимые ввиду общих условий. Всякий солдат Красной Армии знает и понимает, что его многолетняя страда окончится в тот момент, когда Польшей перестанут править спекулянты и жандармы, когда Польша перестанет быть в руках кучки банкиров из Лиги Наций орудием удушения революции.

Свободе и независимости Польши, развитию ее национальной культуры и производительных сил не только не угрожает со стороны Советской России гибель, но как раз наоборот: действительная свобода и независимость трудящихся масс, всесторонний расцвет и могущество революционной Польши равным образом необходимы для Советской России, как и для мировой революции.

Польша должна стать пролетарской, и как таковая она будет свободной, великой и могущественной.

Все, кто не может или не хочет понять этой истины, являются непримиримыми врагами как революции, так и Польши. С ними мы будем бороться со всею беспощадностью и сметем их со своего пути. Те, кто вовремя поймет, что ход этой революции целиком зависит от того, в какие ряды они вольются, с которой стороны баррикады они станут, пусть скорей освобождаются из уз сентиментализма и романтизма и идут к нам и с нами.

Я кончаю это письмо к вам, товарищи и коллеги, напоминанием, что самые могучие революционные бури происходят в душах человеческих. Революция порождает идеи, а человеческая воля и кровавая борьба воплощают их в жизнь.

В ожидании того времени, когда остальные из тех, кто вместе со мной перешел на сторону революции, смогут тем или иным образом снестись с вами, все мы шлем вам искрений солдатский привет.

Игнацы Добжиньский.

(бывший поручик Разведывательного бюро

II Главного командования польской армии).

POW ро stronie rewoucji. Warszawa, 1921. Str. 10–16.

ПОВ НА СТОРОНЕ РЕВОЛЮЦИИ

Издание Группы революционной молодежи. Варшава, 1921 год.

Вы что сделали во имя Польши?

Делая доступными широким кругам читателей два документа: «Открытое письмо к товарищам по работе в ПОВ Игнатия Добжиньского», а также «Письмо девяти членов ПОВ в Советской России», – мы хотим дать к ним некоторые объяснения.

Мы живем в очень знаменательное время. Время это, как каждая эпоха в истории, должно иметь какой-то простой и ясный смысл, руководить им должна, несмотря на кажущийся хаос, какая то простая и ясная мысль. Должно существовать какое-то простое выражение, какой-то великий лозунг, сжатая формула, в которую можно заключить то, что вокруг нас происходит.

Каким является это выражение, этот лозунг, эта формула?

Вслушаемся в то, что отвечают на этот вопрос у нас в Польше так называемое общественное мнение, писатели, публицисты, польские политики, вся польская пресса от «Двугрошовки» до «Работника». Для всех нас глубокий смысл настоящего исторического периода, периода Великой мировой войны и серьезных исторических потрясений заключается в создании ряда новых и в восстановлении национальных государств, и в первую очередь независимого польского государства.

Об этом будет идти речь ниже.

Для достижения этой цели погибло на поле брани десять миллионов человек. Ради этой цели было уничтожено все, что было создано созидательным трудом поколений. Ради этой цели весь мир охвачен неслыханным в истории кризисом. В сущности, польское общественное мнение вынашивает мысль не вообще о строительстве национальных государств, а речь идет о создании великого объединенного польского государства, шестом или пятом государстве в Европе. О других государствах, возникших в результате или последствий войны, как и Польша, – Чехословакии, Югославии, Эстонии, Латвии, Литвы и т. д., – говорится с пренебрежением и нежеланием, как о каком-то зле, которое нужно так или иначе разрешить.

Достаточно сформулировать нашу собственную концепцию современного исторического периода, чтобы сразу понять, какой ужасной фальшивкой она является. Она не является той великой и простой правдой, той ведущей мыслью, той руководящей идеей, которая призвана руководить современной эпохой.

Мировая война никогда не была – вопреки тому, что говорили Вильгельм и его союзники, активисты и полуактивисты поляки, вопреки тому, что провозглашали Вильсон, Николай, Клеменсо и их союзники – «привислянцы» – войной за освобождение малых и средних народов. Это был бой между хищниками империализма за то, кто из них должен господствовать над всеми народами на земном шаре. Это была чудовищная попытка решить мечом вопрос, как преобразить все человечество, все государства и народы в одну великую организацию эксплуатации в пользу всемогущего капитала. Создание победителями дюжины или двух новых менее или более народных т. наз. независимых государств было единственным усилием, которое должно было облегчить самым сильным среди участников коалиции эксплуатацию территорий, занятых ими, и покорение народов, проживающих на данных территориях.

Но непосредственно результаты войны показали и все убедительней показывают, что империализм не в состоянии разрешить задач, какие он перед собой поставил. Война не только не заложила фундамента экономического, общественного и национального строительства на широких и постоянных основах, но, наоборот, выявила всю беспомощность и банкротство капитализма, вызвала кризисы и потрясения, развязала силы, которые несут смерть самой основе капиталистического общества.

Минуло более двух лет с момента окончания Великой войны.

В лагере победителей все ширятся разногласия как по экономическим, так и по политическим вопросам. С каждым месяцем растут и осложняются отношения, связанные с реализацией трофеев. Призрак новых империалистических войн продолжает угрожать миру.

Одновременно во всемирном масштабе разжигается другая война. Война между трудящимися массами и существующими правителями – защитниками преступников и банкиров. Война между эксплуататорами, стремящимися к прибылям, к укреплению, расширению и увековечиванию рабства, и угнетенными, стремящимися создать жизнь на новых основах. Война между теми, которых история выдвинула возродить человечество для бурной и высшей жизни, и теми, кто пролил для своих эгоистических целей океан человеческой крови и которые не отступают ни перед каким преступлением для восстановления своего господства. Разжигается во всех странах и на всех континентах международная социальная революция.

Вот это глубокое содержание исторического периода, его простая и ясная формула.

Знаменем этой революции является коммунизм, принцип совместного владения всем обществом средствами производства и обмена. Путь этот ведет к гражданской войне, к вооруженному столкновению между бойцами нового порядка и защитниками старого и к победе. Формой осуществления задач революции является диктатура пролетариата, правительство рабочего класса, призванного к строительству новой жизни.

Процесс революции охватил уже сегодня все страны. В зависимости от общественной структуры, исторических условий страны, от силы революционной прослойки, а также силы и опоры контрреволюционной прослойки, победа революции в различных странах будет происходить в разные периоды, их роль в процессе борьбы и в процессе строительства нового строя будет также не одинакова. Благодаря стечению исторических обстоятельств России выпала роль быть пионером в этой борьбе. Первой страной, в которой коммунистическая революция одержала победу над врагом. Из западных более развитых стран, Англии или Германии, Италии или Франции, которая первая свергнет в открытом бою сильно организованную и яростно защищающуюся буржуазию, выпадет главная роль в строительстве в широком масштабе и в более совершенной форме коммунистического строя.

Но участие в революции рано или поздно примут все страны, все народы, все они станут звеном великой цепи советских республик, которая опаяшет весь земной шар.

Коммунисты каждой отдельно взятой страны должны считать за честь служение самому святому делу – мировой революции, они должны идти в первых рядах, прокладывая путь к новой жизни.

Как же обстоит дело с Польшей и что с ней будет? До настоящего времени Польша не только не была проводником революции, а наоборот, она является опорой международной контрреволюции. Польский пролетариат, который в царское время, в русском государстве, являлся передовым отрядом в революционной борьбе, который в революции 1905 г. покрыл себя в боях неувядаемой славой, в настоящее время уничтоженный войной и оккупацией, рассеянный, лишенный работы, позволил черной реакции захватить власть в Польше. Разрешил сделать из Польши орудие мировой контрреволюции, главную вооруженную силу в войне с революционной Россией. Разрешил националистическим авантюристам, охваченным манией величия, обращаться с населением Польши как с черными сенегальцами, которых нанимают для всех контрреволюционных дел.

Мы дожили до такого позора и бесчестия, что во всем мире Польшу считают наиболее отсталым и реакционным государством. На карте мира рядом с сияющей пурпуром Советской Россией виднеется, как черное пятно, шляхетская и лакейская Польша.

В Польше не найдется никого, кроме авангарда пролетариата, который подвергается жестоким репрессиям со стороны реакции, кому было бы стыдно, чье чело залил бы румянец, чья бы совесть взбунтовалась по поводу того, что Польша выполняет роль провокатора и палача революции и является твердыней реакции и международной контрреволюции. Никого, кто бы бросил мошенникам и негодяям, правящим сегодняшней Польшей, обвиняющий вопрос: «Вы что сделали во имя Польши?».

Заслуга горсточки молодежи, членов ПОВ, посланных Пилсудским в Советскую Россию в роли «разведчиков», заключается в том, что она прозрела и отдала себе отчет в той позорной роли, какую ей приказали выполнять отравители человеческих душ, и решительно перешла на сторону революции.

Заслугой ее является то, что в простых и искренних словах она обратилась к своим товарищам в Польше, заманенным и обманутым патриотическими руководителями, объяснив мотивы своего поступка, призывая их основательно подумать над чудовищной ролью, какую навязывают Польше ее руководители.

И авторы писем имели бы право поверить тем своим старым товарищам, которые бы за их благородный и по-настоящему геройский поступок хотели бы бросить в их сторону камень, говоря словами Мицкевича, посвященными «приятелям москалям».

ЦА ФСБ РФ. АУД Р-8470. Т. 3. Л. 21–26.

ПИСЬМО

бывших членов ПОВ к своим товарищам на польской стороне

«Измена» ПОВ в Советской России

В тот момент, когда польские войска заняли Киев, когда под прикрытием польских орудий въехал туда знаменитый Петлюра, когда под влиянием нового нападения извне заново ожили надежды русской контрреволюции, когда еще раз ясно и отчетливо стали явными позор и угроза очередной попытки удушить единственное в мире революционное государство и его народ, тогда представители ПОВ – польские разведчики на территории Советской России, решительно и добровольно перешли на сторону коммунистической революции.

Тов. Добжиньский, бывший начальник разведывательной организации, в своем открытом письме, адресованном солдатам и офицерам польской армии и членам ПОВ, тут же после «перехода» сообщил вкратце польским властям и товарищам о причине и принципах, которыми он руководствовался при совершении этого шага.

Ясно, что только незначительному кругу товарищей удалось прочесть это письмо, что власти сделали все, чтобы оно не попало туда «куда не следует», чтобы оно не дошло до разума и сердец тех, которые бы его поняли и почувствовали содержащуюся в нем правду.

Поэтому сейчас от имени всех членов ПОВ из лагеря революции (а нас здесь находится довольно много) мы решили еще раз послать вам несколько слов с тем, чтобы кое-что объяснить, дополнить и исправить к нашумевшему в Польше делу «измены ПОВ в Советской России».

Письмо тов. Добжиньского, кроме некоторых основных правдивых высказываний о революционной России, об отношении ее к Польше, о революционной, пролетарской Польше, независимой и свободной, преследовало также цель открыто уведомить кого следует о переходе в другой партийный лагерь. Оно преследовало также цель избежать всевозможные недоразумения, подозрения и провокационные выступления, а также ненужную посылку людей на гибель и т. д., было также одним из формальных условий соглашения с советскими властями в момент перехода.

Появление этого письма в Польше вызвало настоящую бурю проклятий и много угроз со стороны реакционной прессы и польского общественного мнения в адрес всех членов ПОВ и других лиц, подозреваемых в своих симпатиях к социализму.

Был благоприятный случай для того, чтобы была вылита вся желчь, все существо классовой ненависти и убеждений, было подчеркнуто все, что в основном разделяет на два лагеря, реакцию и революцию, буржуазию и пролетариат, который рано или поздно столкнется с ней в открытом последнем бою. Это придает нам уверенность и веру, что придет и уже приближается тот момент, когда под ударами революции рухнет алчный мир эксплуатации и капиталистической анархии. Члены ПОВ – коммунисты – искренне рады тому, что польская реакция их хорошо поняла и отдает себе отчет в том, что является ее настоящим врагом. Однако эти коммунисты далеки от намерения обвинять всю организацию ПОВ.

Они находились в Советской России в специфических условиях. По роду своей разведывательной работы мы присматривались ко всем сторонам жизни страны, где управляет сознательный пролетариат, управляет часто слишком неумело, допускает ошибки в деталях тактики и выполнении ее, но он всегда и везде стремится к переустройству своего собственного общества и всего человечества на новой единой основе: всеобщего общественного труда и пользования плодами своего труда. Они имели полную возможность не считать своего решительного перехода в лагерь революции за измену идеалам ПОВ, первоначальной целью которой было строительство независимой социалистической Польши.

Решающим моментом в их внутренней борьбе было то, что они окончательно убедились, что путь, по которому идет в настоящее время Польша, как буржуазное государство, никогда не приведет к достижению этой цели, что всякое соглашение и сотрудничество с народно-демократической реакцией отдаляет неминуемо нас от идеала пролетарской Польши, ослабляет ее жизненные силы, втягивает в рабскую экономическую и политическую зависимость от французского империализма, заставляет довольствоваться крохами со стола Антанты (Силезия Тишинская, Спиж, Острава).

Несчастьем для всемирной революции и для революции в Польше была и есть война, которую Советскую Россию заставили вести великие капиталистические страны, а под их влиянием и Польша, в защиту государственной независимости революционной власти.

Недаром буржуазное правительство Польши оттягивало начало мирных переговоров, спровоцировало их срыв, совершило нападение на самом важном для Советской России направлении – Украину. Ничто не могло принести большего вреда революции в Польше, чем последняя война. С одной стороны, борьба на фронте дала возможность оттянуть и сократить всевозможные революционные проявления в стране. С другой стороны, русские рабочие, доведенные до последнего предела отчаяния коварной разбойничьей политикой Польши, ударили по ней с гневной силой и местью за то, что она стала новой страшной угрозой в самый ответственный момент сверхчеловеческого напряжения мирной работы по строительству нового общества, по залечиванию тяжелых ран, которые когда-либо видело человечество.

Поход красных войск на Польшу был действительно стихийным движением масс, доведенных до последнего предела отчаяния трехлетним голодом, пролитием крови и новой нависшей опасностью. Он также стал настоящим несчастьем для революции в Польше. Его прекрасно использовали буржуазия, националистические и клерикальное элементы. Неудачу дополнило поражение Красной Армии, которая при отступлении была оторвана от своих оперативных баз и иногда помимо своей воли причиняла ущерб крестьянскому населению. Мы отдаем себе отчет в том, что для общего дела, для дела рабочей революции и общественного переворота, придерживаясь всех условий и взглядов, самой страшной является война, часто независимо от ее хода и результатов. Революция всегда боролась за мир, и для нее является огромной и достаточной победой неподвижность внешних неприятельских сил, завоевание уверенности, что хотя бы на некоторое время можно будет использовать войска для созидательной работы внутри страны. Не подлежит никакому сомнению то, что в настоящее время, после заключения мира, наступит для Польши период борьбы и революционного переворота. Этот период наступит и без вмешательства большевиков во внутренние дела польской буржуазии. Внешняя операция будет совершенно не нужной, так как именно те внутренние условия, предоставленные самим себе и свободные от искусственного и вызванного обманным путем страха перед «азиатскими ордами», от которых нужно защищать мнимую независимость, толкнут рабочие массы и настроенную в пролетарском духе интеллигенцию к активному выходу на путь международной революции.

Именно мы, коммунисты, знаем лучше всего, что революцию нельзя вызвать никакой специальной агитацией, что к ней ведут исторические условия и общее стечение событий. Агитировать за нас будут массы безработных, наглость фабрикантов и помещиков, долги, выплачиваемые в фунтах стерлингов, долларах и франках, фамилии банкиров, князей и царско-австрийских генералов в правительстве и сейме, наконец, хаос, безволие и измена руководителей соглашательско-патриотичного социализма. Огонь бунта будут разжигать фантастические декреты Антанты об отрыве от «независимой Польши» земель, на которых проживает коренное польское население, и пример революционной России, которая, истощенная и слабая, будет смеяться над американским бизнесом, французской биржей и холодной яростью английских лордов, прочно строя благосостояние и культуру трудящихся масс.

Мы действительно счастливы, что судьба позволила нам уже теперь вести работу для революции в самом большом и удивительном государстве международного пролетариата. В каждом иностранном государстве мы видели свое собственное государство. Чем искренней и яростней ненавидят нас руководители враждебных лагерей, тем больше мы находим среди рядовых людей в этих лагерях товарищей и братьев по крови. В каждой армии мы располагаем собственными военными силами, на которые всегда можем рассчитывать. Борьбу за нашу идею мы ведем силами неприятельских войск. Развитие событий, усилия масс и отдельных личностей способствуют нам – можно сказать, что время работает на нас.

Мы уверены в нашей окончательной победе, так как это является нашим правом и необходимостью. Каждая вооруженная борьба с нами является в действительности напрасным и беспомощным усилием. Нас никогда не интересовал вопрос границ, рынка или слитков золота, так как именно мы стремимся к ликвидации власти и денег. Силы наши в общем международном масштабе с каждым днем растут и увеличиваются. К нам идут лучшие люди со всех концов мира и со всех стран, вырываясь из-под ярма темноты и предрассудков, просыпаясь к созидательной жизни.

Друзья и товарищи! Эти наши слова не считайте за коварную агитацию, потому что вас научили так смотреть на каждое слово, исходящее из «большевистского рая». В этих словах заключается наше горячее желание поговорить с вами на языке, на котором мы разговаривали с вами раньше – в школе, на наших собраниях, в поле и в окопах – в скаутской и солдатской форме.

Мы верим, что лучшие и более стойкие из вас перейдут в лагерь пролетарской революции, проведут те пути, по которым мы должны были пойти сами.

Мы не хотим никакими словами и уговорами звать вас к немедленному переходу на нашу сторону. Из собственного тяжелого опыта мы знаем, как трудно порвать с внушенными с детства понятиями, как до глубины души восстает и вздрагивает свое собственное «я» перед необдуманно и несправедливо брошенным словом «предатель».

Мы будем довольны, если наш поступок послужит для вас призывом к более внимательному, беспристрастному и реальному изучению окружающей вас действительности.

Мы также хотели бы, чтобы в широких общественных кругах рассеялись бы предположения в отношении нашей «измены», что она якобы была совершена под влиянием какого-то страха, перекупки нас большевиками, а также сомнения в искренности наших заявлений.

Ставим вас в известность, как организацию, о случае посылки Главным Командованием Войска Польского в Россию людей с заданием убить из нашей группы несколько товарищей (Добжиньского). Мы считаем, что таким путем нельзя разрешить такие дела. Главное Командование поставило себя в смешное положение и было разочаровано тем, что в числе посланных (группа Борейко, Пухальского, Свяцкого) оказались наши искренние товарищи, которые не преминули сообщить о грозящей нам опасности и перешли в наш лагерь.

Все это подтверждает нашу веру и придает нам бодрость в сверхчеловеческом усилии в свержении капиталистического строя во всех странах.

Да здравствует независимая Польская Республика Советов!

Да здравствует объединенное усилие революционной польской молодежи!

От имени членов ПОВ в Советской России:

Виктор ВИТКОВСКИЙ-МАРЧЕВСКИЙ,

Игнатий ДОБЖИНЬСКИЙ

Виктор СТЕЦКЕВИЧ (Вик),

Юна СИНРЕР-ПШЕПИЛИНСКАЯ,

Ирена ЗАГОРСКАЯ,

Кароль РОЛЛЕР-ЧИЛЛОК,

Мария НАВРОЦКАЯ-НЕДЗВЯЛОВСКАЯ,

Е. ЖАРСКИЙ,

В. ГУРСКИЙ.

ЦА ФСБ РФ. АУД Р-8470. Т. 3. Л. 33–38.

ИНФОРМАЦИОННАЯ ЗАПИСКА

реферата «Восток» 2-го отдела ГШ Польши в адрес начальника отдела относительно удвоения разведывательной сети посредством привлечения организации «М» для разведки дислокации войск в Советской России от 17 марта 1924 года

В связи с создавшейся потребностью отслеживания дислокации советской армии и сложности охвата всех военных округов силами собственных разведывательных резидентур возникла необходимость более активного использования организации «М», которая в этом отношении должна давать больше результатов, чем прежде.

Организация «М», как следует из ее перехваченной нами тайной корреспонденции, старается любой ценой удержать контакт с Отделом II ГШ, – хотя и не может, судя по всему, все время доставать такие документы, которые отображали бы организацию русской армии в целом; например, проблемы, касающиеся пополнения армии добровольцами, никогда не будут освещаться в них (документах) всецело, подобно тому, как эта система могла действовать в старой – царской армии.

Поэтому такие вопросы, как получение данных о дислокации, транспортировке, концентрации войск, могут быть решены только в качестве единовременного результата анализа военно-политических концепций, рассчитанных на конкретный период; поэтому же, с учетом того, что сбор и передача подобного рода данных польскому ГШ не представляет для организации какой-либо опасности, все они (вышеозначенные вопросы) могут быть сведены в одну директиву.

В принципе сегодня разведка дислокации частей РККА уже проводится организацией «М». Задание на более активное проведение этого типа разведки может быть выдано организации «М» под предлогом необходимости убедиться в надежном положении и силе организации.

Практическое ведение разведки представляется следующим:

1) вопрос в целом будет согласован рефератом «Б» непосредственно со связником организации «М» паном Александровичем] в Варшаве главным образом директивным путем;

2) работа в целом, включая постановку соответствующих задач, будет сосредоточена в руках руководителя резидентуры, который уже на этих днях выезжает в Москву;

3) организация «М» должна иметь в каждом штабе округа и при каждой части своих людей, используемых в качестве активных корреспондентов-осведомителей, освещающих внутреннюю жизнь данной части.

В целом создаваемая сеть должна быть накрепко («железно») привязана к окружным частям и соединениям либо эвентуально приспособлена к системе, принятой в организации, с тем, однако же, условием, чтобы ни одна боевая часть не была обойдена вниманием.

Руководитель разведывательной резидентуры в Москве, устанавливая контакт только с одним представителем этой организации, будет покрывать всякий раз лишь расходы на установление связи и на телеграммы. Количество и номера тех частей, которые надлежит взять под наблюдение, будут систематически передаваться организации – согласно их привязке к военным округам, без учета того, имеет ли там наша разведка своих резидентов или нет; поэтому с той целью, чтобы не раскрывать наших важных планов и существующих контактов, надо иметь сдвоенную разведывательную сеть, действующую в отношении частей и соединений РККА, наиболее важных и нас непосредственно интересующих.

Требование от организации «М» о проведении такого рода разведки не нуждается в каких-либо специальных обоснованиях, ибо это вполне обусловлено дальнейшим ходом работы, уже начатой ранее, а также необходимостью выполнения уже взятых на себя обязательств.

Руководитель разведывательной резидентуры в Москве потребует от представителя организации «М» взять под наблюдение части следующих военных округов:

1) Московский: МОСКВА:

14 стрелк. д. (регул.).

14 стрелк. д. (ополч.).

1-я кав. бригада.

ТВЕРЬ:

48 стрелк. д. (регул.).

48 стрелк. д. (ополч.).

ЯРОСЛАВЛЬ:

18 стрелк. д. (ополч.).

НИЖ.-НОВГОРОД:

17 стрелк. д. (регул.).

17 стрелк. д. (ополч.).

РЯЗАНЬ:

КАЛУГА:

81 стрелк. д. (ополч.).

ТУЛА:

84 стрелк. д. (ополч.).

ОРЕЛ: 6 стрелк. д. (ополч.).

КУРСК: 6 стрелк. д. (ополч.).

ВОРОНЕЖ-ТАМБОВ:

19 стрелк. д. (ополч.).

2) Петроградский: ПЕТРОГРАД:

16 стрелк. д. (регул.).

11 стрелк. д. (регул.).

10 стрелк. д. (ополч.).

20 стрелк. д. (ополч.).

17 кав. бригада.

НОВГОРОД-ПСКОВ: 56 стрелк. д. (регул.).

СТАРАЯ РУЗА: 56 стрелк. д. (регул.).

3) Западный: СМОЛЕНСК: 27 стрелк. д. (регул.).

ВЯЗЬМА: 29 стрелк. д. (регул.).

ВИТЕБСК-ПОЛОЦК: 5 стрелк. д. (регул.).

БОРИСОВ: 2 стрелк. д. (ополч.).

МИНСК: 7 кав. д..

МОГИЛЕВ: IV кав. бриг.

БОБРУЙСК: 4 стрелк. д. (регул.).

РОГАЧЕВ: 6 стрелк. д. (регул.).

ГОМЕЛЬ: 6 кав. д.

4) Приволжский: КАЗАНЬ: 1 стрелк. д. (регул.).

СЫЗРАНЬ: III кав. бриг.

САМАРА: 34 стрелк. д. (ополч.).

САРАТОВ: 32 стрелк. д. (ополч.).

ЦАРИЦЫН: 33 стрелк. д. (регул.).

ПЕРМЬ: 37 стрелк. д. (ополч.).

5) Украинский: ХАРЬКОВ: 23 стрелк. д. (ополч.).

КИЕВ: 45 стрелк. д. (регул.).

ЖИТОМИР: 44 стрелк. д. (ополч.).

44А стрелк. д. (регул.).

БЕРДИЧЕВ: 3 кав. д.

ИЗЯСЛАВ: 24 стрелк. д. (ополч.).

СТАРОКОНСТАНТИНОВ: 2 кав. д.

ПЛОСКИРОВ: 24 стрелк. д. (ополч).

1 кав. д.

БЕЛАЯ ЦЕРКОВЬ: 45 стрелк. д. (бывш. ополч.).

ТАЛЬНОЕ: 45 стрелк. д. (регул.).

ВИННИЦА: 24 стрелк. д. (регул.).

БАР: 36 стрелк. д.

ГАЙСИН: 4 кав. д.

НОВОГЕОРГИЕВСК: 25 стрелк. д. (ополч.).

ЕЛИСАВЕТГРАД: 25 стрелк. д. (ополч.).

ОЛЬВИОПОЛЬ: (ополч. части).

НИКОЛАЕВ-ВОЗНЕСЕНСК: 15 стрелк. д. (регул.).

ОДЕССА-ТИРАСПОЛЬ: 51 стрелк. д. (регул.).

ЕКАТЕРИНОСЛАВ-ПАВЛОГРАД: 30 стрелк. д. (ополч.).

БАХМУТ: 8 стрелк. д. (ополч.).

СИМФЕРОПОЛЬ: 8 стрелк. д. (регул.).

ЯЛТА: 3 стрелк. д. (ополч.).

6) Северо-Кавказский: РОСТОВ: 9 стрелк. д. (ополч.).

СТАВРОПОЛЬ: 2 кав. д.

МАЙКОП: 14 кав. д.

КРАСНОДАР: 22 стрелк. д. (регул.).

ВЛАДИКАВКАЗ-ГРОЗНЫЙ: 28 стрелк. д. (ополч.).

ТЕМИР-ХАН-ШУРА: 3 стрелк. д. (регул.).

КУТАИСИ: 1-й корпус.

АЛЕКСАНДРОПОЛЬ-ТИФЛИС: 3 корпус.

ЕРИВАН: ориентировать.

БАКУ: 3 Корпус азербайджанский.

Руководитель резидентуры отдает приказ о повторном подтверждении мест дислокации уже действующих и новых командных пунктов, которые находятся на территории данного округа.

Задания для агентов и осведомителей при частях: добывать следующие данные:

1) о местоположении данного соединения (командования корпуса, дивизии, кавбригады);

2) о ее постоянном составе;

3) имена высших командиров;

4) о местоположении более мелких подразделений – до батальона включительно;

5) либо дивизионная кавалерия придана данному соединению, либо действует самостоятельно;

6) либо артиллерия придана определенной части или соединению, либо также действует отдельно;

7) какова система расквартирования, каковы условия жизни военнослужащих.

При каждой вышеуказанной части надлежит точно и постоянно проводить регистрацию, немедленно уведомляя Центр по телеграфу о всех происходящих в ней переменах, о времени и цели отбытия войск, месте назначения или о прибытии новых частей, – посылать в Центр информацию вплоть до сведений об их постоянном или временном составе на территории данного военного округа (например, при отбытии на учебные маневры и т. д.).

Способ передачи сведений: агенты или же осведомители организации «М», действующие при воинских частях и соединениях, о каждой перемене ситуации докладывают руководителям организации «М», которые в свою очередь передают эти сведения руководителю резидентуры.

Сведения, доставляемые организацией «М», должны быть систематическими (ежедневными) и отображающими любые изменения в дислокации войск.

Руководитель основной разведывательной резидентуры ставит задания руководителям организации «М» в зависимости от нужд и запросов, получаемых из Центра.

Упор, который делается на актуальности изменения положения в области разведки дислокации советских войск, поддерживаю! – думаю, это весьма своевременно.

Согласие. Инструкция точно трактует корпус дополнительных требований. В принципе, орг. «М» раньше также доставляла документы, которые можно определить как документы особой важности. Согласен с более активным задействованием орг. «М».

Подпись (неразборчива).

РГВА. Ф. 308к. Оп. 3. Д. 75. Л. 35–37.

ПРОТОКОЛ

Оперативного совещания Полномочных Представителей ОГПУ

8 июля 1926 года.

Сов. секретно.

Присутствовали: т.т. Менжинский, Ягода, Трилиссер, Павлуновский, Балицкий, Кауль, Пиляр, Салынь, Артузов, Дерибас, Ольский, Лепин и Алексеев.

Председатель: тов. ЯГОДА.

Слушали:

I. Проект резолюции, разработанный Комиссией ПП

Постановили: принять в окончательной редакции следующее:

1. Сконцентрировать работу по Польше и национальным меньшинствам Польши и СССР, связанным с Польшей, в органах КРО в центре и на местах.

Примечание: эта работа проводится КРО в тесном сотрудничестве с СО, руководство по делам религиозных течений и национальных партий Украины и Белоруссии остается в ведении СО.

2. Усилить 3-е польское отделение КРО ОГПУ, для чего немедленно пополнить таковое 4-мя толковыми оперативниками, политически грамотными работниками, с целью обеспечить руководство и постановку работы по польшпионажу, диверсии украинским, белорусским и др. связанным с Польшей кругам. На 3-е отд. возложить проработку всех материалов, получаемых как от нашей агентуры, так и от Разведупра, НКИД, Польбюро, просмотра печати и проч., а также составление докладов и сводок по Польше.

3. В ближайшее время проверить работу (там, где нужно усилить) в следующих пунктах: Харьков, Киев, Одесса, Житомир, Винница, Каменец-Подольск, Минск, Смоленск, Гомель, Витебск, Полоцк, Псков, Ленинград, а также аппараты КРО СКВО и Закчека.

Для усиления аппарата КРО Украины командировать одного толкового уполномоченного, знающего польский вопрос и язык, и усилить аппарат КРО, предоставив дополнительных две штатных должности.

4. Подтвердить задания Западной Украине. Добиться реального качественного и количественного усиления агентуры, освещающей и разрабатывающей:

а) приграничные пункты и переправы 2-го отдела и аппараты Виленской и Львовской экспозитур, румынских разведывательных органов;

б) работу старосте (политической полиции);

в) бандитские группировки, как существующие, так и распущенные, и особенно украинские и белорусские организации, ориентирующиеся на Польшу;

г) организации Пилсудского, проводящие польскую экспансию на Восток, типа ПОВ (страж Кресова <неразборчиво> и т. д.), расположенные на территории польской части Белоруссии и Украины, а также освещение соответствующих руководящих работой на СССР аппаратов католического костела;

д) усилить закордонную работу по всем остальным приграничным округам, в частности Ленинграду, на Эстонию, Латвию и Финляндию.

5. Предложить ПП Закчека и СКВО по своей линии усилить агентурную работу, освещающую закордонные центры и соответствующие организации и группы на нашей территории. Усилить работу по разложению эмиграции.

6. Усилить работу по Турции, Персии и специально по английской и немецкой разведкам.

7. Проверить и ускорить выполнение решений совещания по казачьему вопросу, а также срочно проверить выполнение директив КРО по части активных белых и казаков.

8. Ускорить проведение приказов ОГПУ о чистке пограничной полосы и районов расположения важнейших заводов, складов, государственных хранилищ и сооружений, имеющих значение для обороны от перебежчиков и ненадежных элементов:

а) поручить КРО срочно выработать инструкцию о порядке проведения в жизнь приказа ОГПУ о максимальном сокращении пропуска через границу перебежчиков (просить т. Дзержинского провести это решение через ЦК ВКПб);

б) прекратить выдачу разрешений на возвращение участникам бывш. Карельской авантюры и эмигрантам из Карелии. Это положение распространить на бывш. Ингерманландию. Вопрос этот согласовать с Кар. Циком;

в) рассмотреть учет участников бывш. банд, создать их агентурное освещение, произвести изъятие более опасных элементов.

9. ТО ОГПУ немедленно приступить к проверке личного состава Белорусско-Балтийской, Юго-Западной и Северо-Запад, ж.д., планомерно проводя чистку и плановую переброску неблагонадежного элемента, в первую очередь в пограничной зоне.

Считать необходимым организацию и расширение оперативно-агентурной работы транспортных органов ОГПУ.

Поставить вопрос о реорганизации охраны НКПС.

10. КРО округов более широко использовать аппарат пограничной охраны для борьбы со шпионажем и диверсией, в частности срочно проверить готовность и приспособленность маневренных групп для борьбы с прорывами банд.

Ударные группы по борьбе с диверсионным бандитизмом на Украине – сохранить.

11. Подтвердить необходимость продолжения решительной борьбы с контрабандистами-профессионалами, добившись от соответствующих инстанций решения о конфискации имущества контрабандистов и выселения их семей из погранполосы.

Предложить ГПУ Украины и Белоруссии войти с предложением в их ЦК о необходимости распределения имущества и земель, конфискованных у профессионалов-контрабандистов и бандитов, среди местного населения.

12. Аппаратам КРО и ОО постоянно проверять, привлекая для этой работы аппараты ЭКО, ТО и ИНФО, бдительность, технику и надежность охраны заводов, предприятий, складов и сооружений, имеющих значение для обороны.

Признать необходимым военизацию охраны предприятий и военпрома. В связи с этим поручить всем ПП собрать сведения о количестве стрелков, необходимых для охраны, и выяснить возможность получения средств от заинтересованных предприятий на содержание охраны.

Устранить (по возможности) текучесть состава рабочих на арт. огне-взрыв. складах.

Выселить с территории огне-взрыв. складов, аэродромов, полигонов и заводов (пороховых, снаряжательных, химических) посторонних лиц, не имеющих отношения к персоналу указанных предприятий.

Добиться у местных властей предоставления выселяемым помещения.

Просить Пред. ОГПУ тов. Дзержинского вопрос об увольнении с заводов и выселении перебежчиков, а также о выселении лиц, не имеющих отношения к персоналу, с территории складов и заводов провести через ЦК.

Предложить всем ПП проследить за выполнением приказа РВС о комплектовании караульных частей.

Поручить ОО составить докладную записку, обратив внимание Реввоенсовета на тяжелое положение в караульных частях, на необходимость увеличения пайка для караульных частей.

13. Предложить всем ПП наметить ряд мероприятий, имеющих особо важное политическое и хозяйственное значение в их районах, поставить вопросы перед местными партийными и советскими инстанциями, сообщив ОГПУ специальной докладной запиской об этой работе.

14. Поручить ОГПУ и Разведупру немедленно начать работу по проведению в жизнь плана подготовки к войне на основе раньше разработанного (работы комиссии 1925 г.).

Просить Пред. ОГПУ возбудить в соответствующих инстанциях ходатайство об отпуске необходимых средств.

15. Все ПП обязаны в месячный срок выработать мобилизационный план и представить в ОГПУ с тем, чтобы моб. план был утвержден и разослан в течение следующего месяца.

16. Увеличить КРО ОГПУ и КРО ПП средства на проведение вышеуказанной работы. Сохранить в аппаратах ПП институт практикантов. Ввести практикантов в центральных отделах ОГПУ.

17. Всемерно усилить информационно-агентурную работу в деревне, и поставить вопрос в ЦК ВКП(б) о необходимости дополнить Угол. кодекс статьей, карающей за подкуп при выборах в советы и прочие государственные и общественные организации.

18. Обратить серьезное внимание на проявление политически опасных настроений анархического и фашистского характера среди мелкобуржуазных и кулаческих кругов городской и деревенской молодежи.

ОГПУ разработать по этому вопросу подробные указания местным органам ОГПУ, положив в основу необходимость всемерного расширения и углубления агентурной работы в разных слоях антисоветской молодежи и соответствующую постановку, освещение молодежи в целом.

19. Поручить ПП в кратчайший срок составить обоснованные (фактическим материалом) докладные записки по вопросу о сепаратистких тенденциях, проявляемых как отдельными представителями, так и группами разных национальностей в республиках и отдельных районах СССР.

Указанные записки незамедлительно представить Пред. ОГПУ.

Большое внимание уделить освещению кружков ВНО, стрелковых кружков, особенно в деревне, изучая социально-политический состав лиц, группирующихся вокруг указанных кружков.

ПП в срочном порядке собрать весь материал и представить в ОГПУ докладные записки для постановки вопроса в РВС СССР о ликвидации указанных кружков в деревне.

II. По комсоставу

1. Заострить особое внимание органов ОГПУ, в частности ОО, на легальные формы группировок бывших офицеров, бывш. белых и пр. и особенно на проникновение в среду комсостава крестьянских настроений.

2. Обратить особое внимание на освещение и изучение комсостава запаса и накопление такового из категории льготников по образованию, так как сейчас не существует фактически никакого политического отбора лиц, допускаемых к испытанию на звание командира запаса.

III. По красноармейцам

1. Основной задачей является правильное освещение и изучение крестьянских настроений в армии, в особенности в территориальных частях.

2. Специальному освещению и изучению подлежит категория льготников по образованию, до сего времени разлагающе влияющая на армию.

3. Усиление наблюдения за правильным проведением дисциплин и борьба с ее извращениями.

4. Усиление и изучение красноармейских писем и должное реагирование на их содержание.

5. Усиление борьбы с злоупотреблениями и бесхозяйственностью в частях, являющимися наиболее распространенными причинами недовольства красноармейцев. Установить ответственность соответствующих начальников Особорганов за своевременное извещение о бесхозяйственности соответствующих строевых начальников и высшего Особоргана.

6. Начальников ОО округов принять все меры для правильного проведения очередного призыва, обратив особое внимание на соответствующий подбор, а также мед. призывных комиссий.

IV. По материальной части

1. Совещание особо подчеркивает важность и срочность усиления нашей работы по военной промышленности. Необходимо в месячный срок проверить состояние, а где нужно усилить осведомительную сеть. Работа по военной промышленности должна проводиться по двум основным направлениям:

а) изучение и освещение состояния производства;

б) личный состав.

Работа особых отделов в этой части должна быть тесно увязана с другими заинтересованными отделами (ЭКО и ИНФО). Округам специальными докладами ежемесячно освещать состояние военной промышленности.

2. Тщательно наблюдать за осуществлением накопления мобилизационных запасов, проведя решительную борьбу с особенно распространенными в этой области злоупотреблениями, бесхозяйственностью и нераспорядительностью.

3. Усилить освещение состояния мобилизационной работы гражданских наркоматов.

По личному составу

1. Совещание ПП считает, что дальнейшее сокращение нашего аппарата или уменьшение средств равносильно срыву намеченной работы.

2. Совещание считает необходимым поставить вопрос в соответствующих партийных и советских инстанциях о необходимости фактического уравнения в правовом и материальном положении сотрудников ОГПУ с военнослужащими (все виды довольствия, продовольствие, вещевое, квартирное и проч. обеспечение семей и налоговые льготы.).

Административные органы управления на основании настоящего постановления произвести соответствующие цифровые подсчеты.

Председатель Совещания: (Ягода).

РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 364. Л. 64–69.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(б)

о мерах, ограждающих СССР от проникновения шпионских, террористических и диверсионных элементов от 28 февраля 1936 года

1. Ликвидировать легитимационную комиссию МОПР, незаконно присвоившую себе права государственного органа в деле разрешения на въезд и на предоставление права жительства в СССР иностранным гражданам, хотя бы они и были политэмигрантами.

Установить, что разрешение на въезд в СССР всем иностранцам, в том числе и политэмигрантам, их учет и определение полосы расселения производится Наркомвнуделом.

МОПР, как и всякая другая международная общественная организация, имеет право возбуждать ходатайство перед соответствующими государственными органами о разрешении приехать на постоянное или временное жительство в СССР тому или иному политэмигранту.

2. Разрешение на въезд в СССР работникам братских компартий, ИККИ, Профинтерна и ИККИ МОПРа, прибывающим на постоянную работу в СССР, выдается в каждом отдельном случае по представлению секретариата ИККИ с обязательной санкцией Секретариата ЦК ВКП(б).

3. Распространить решение ЦК ВКП(б) от 1.XII.1935 года о закрытии особых переправ по линии КПП КПЗУ и КПЗБ на все западные и ближневосточные сухопутные и морские границы и на все особые переправы ИККИ, братских компартий и других организаций. Для агентурной разведки в приграничных районах оставить только особые переправы Разведупра.

В интересах обеспечения наибольшей гарантии особых переправ Разведупра от провала обязать т. Урицкого совместно с НКВД (т. Фриновским) принять следующие меры:

а) установить такой порядок, при котором о существующей переправе могут знать не более двух человек, обслуживающих данную переправу;

б) особые переправы Разведупра должны часто меняться;

в) подбор работников на переправы производится лично начальником Разведупра т. Урицким.

4. Ввиду того, что на территории СССР скопилось большое количество политэмигрантов, часть из которых является прямыми агентами разведывательных и полицейских органов капиталистических государств, – поручить Коминтерну совместно с НКВД в 3-х месячный срок провести полный переучет политэмигрантов, прибывших в СССР по линии МОПРа, ИККИ и Профинтерна.

Поручить комиссии в составе т.т. Ежова, Гая и Мануильского после окончания переучета рассмотреть списки политэмигрантов, с тем чтобы в результате просмотра были намечены и внесены на утверждение ЦК следующие меры:

а) составлен список политэмигратов, подлежащих высылке за пределы СССР через органы НКВД, подозреваемых в шпионаже, враждебно настроенных и ведущих антисоветскую разлагающую работу;

б) список политэмигрантов, которые будут намечены для возвращения за кордон на подпольную работу по линии Коминтерна и МОПРа;

в) список политэмигрантов, которые остаются в СССР за невозможностью направить их на подпольную работу за границу (грозит смертная казнь или длительное тюремное заключение, больные, неспособные к революционной подпольной работе).

5. Признать неправильным, что при малейших преследованиях членов братских компартий за революционную деятельность в капиталистических странах Коминтерн и МОПР немедленно же переправляли всех их в СССР.

Установить в дальнейшем такой порядок, при котором члены братских компартии и других революционных организации, подвергающиеся преследованиям за участие в революционном движении, как правило, направляются ИККИ и МОПРом в эмиграцию из стран массового террора в другие страны и только в исключительных случаях (прямая угроза выдачи полиции другой страны, длительного тюремного заключения или смертной казни) – возбуждается мотивированное ходатайство ИККИ и МОПРа перед НКВД о въезде их в СССР.

Предложить Исполкому Коминтерна категорически запретить своим секциям командировать в СССР членов партии, подозреваемых в провокаторстве и связи с полицией.

6. В связи с тем, что в пограничных районах Союза осело большое количество политэмигрантов, перебежчиков и бывших секретных сотрудников Разведупра и НКВД, подозреваемых в двойничестве, связь с которыми эти органы порвали, – предложить НКВД и Разведупру в месячный срок провести переучет всех этих лиц и подозреваемых переселить в глубь страны, подальше от границ.

7. Признать неправильной установленную ИККИ практику организации на территории СССР широкой сети интернациональных школ для всех без исключения братских компартий, а также принципы комплектования этих школ.

В соответствии с этим обязать т. Мануильского в 3-х месячный срок:

а) резко сократить состав интернациональных школ на территории СССР, и в первую очередь школ, организованных отдельными секциями Коминтерна;

б) перевести часть школ на территорию капиталистических государств, где имеются все возможности для организации и нормальной работы этих школ;

в) провести проверку учащихся интернациональных школ, оставленных на территории СССР, с тем чтобы выслать за кордон всех явно подозреваемых в провокации и связи с полицией;

г) запретить впредь посылку в школы людей, подозреваемых в связи с полицией, провокацией, неустойчивых и т. п., проводимую как мера профилактики и проверки этих членов братских компартий в СССР.

8. Признать неправильным, что отдельные секции Коминтерна (латвийская, финская и др.) организовывали на территории СССР всякого рода подсобные хозяйства, целью которых является материальное обеспечение членов секций политэмигрантов, находящихся в СССР.

Обязать ИККИ в 3-х месячный срок ликвидировать все находящиеся на территории СССР подсобные хозяйственные организации секций Коминтерна, передав их соответствующим хозяйственным органам (Наркомлес, Наркомсовхозов, Промкооперации).

Расходы по содержанию секций взять на бюджет ИККИ.

9. Обязать Наркоминдел запретить полпредствам и консульствам СССР за границей выдачу местных и приватных виз для въезда в СССР.

Установить, что полпредства и консульства выдают визы только после разрешения центра.

10. Ввиду того, что многие советские организации (Наркоминдел, Наркомвнешторг, Наркомздрав и др.) ходатайствуют о разрешении на остановку транзитных иностранных подданных в Москве и других городах СССР, что облегчает шпионскую деятельность иностранных разведок, запретить НКВД выдачу разрешений по ходатайствам различных организаций на остановку в СССР иностранцев-транзитников.

11. Запретить ВОКСу (т. Аросеву) приглашение в СССР из-за границы отдельных лиц и делегаций без санкции ЦК ВКП(б).

12. Поручить комиссии в составе т.т. Ежова, Мануильского и Гая приступить немедленно к проверке и очистке аппаратов международных организаций на территории СССР (Профинтерн, МОПР и др.) от чуждых, шпионских и антисоветских элементов, закончив всю проверку в 2-х месячный срок.

13. Создать при Культпросветотделе ЦК ВКП(б) сектор для культурно-массовой работы среди политэмигрантов и иностранных рабочих, находящихся в СССР.

АПРФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 248. Л. 115–118. Копия. Машинопись.

Опубликовано: Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД.

Январь 1922 – декабрь 1936. М., 2003. С. 738–741.

* Постановление принято опросом членов Политбюро от 28.II.36 г.

** В тексте имеется машинописная помета о рассылке: «Т.т. Ежову, Ягода, Ворошилову, Урицкому (Разведупр), Фриновскому, Мануильскому – все; Стасовой – 1, 2, 4, 5, 12; Лозовскому – 2,4, Гаю – 4, 12, Литвинову – 9, Аросеву – 11, Стецкому – 13».

ПИСЬМО

А.Х. Артузова наркому внутренних дел СССР Н.И. Ежову от 22 марта 1937 года

Дорогой Николай Иванович!

Вчера мне не удалось получить второй раз слово, чтобы ответить тов. Слуцкому. Сейчас только мне стало ясно, как он, этот самый ловкий и самый умный из вчерашних генералов т. Ягоды и самый первый, кто прямо намекнул на политическую нечестность своего вчерашнего бога, – тонко подал мои ошибки.

Вот уже три месяца я очень больно переживаю провал нашей польской работы, ночами думаю о его причинах и корнях, стыжусь, что в разведке дал себя обмануть полякам, которых бил, работая в контрразведке, глубоко понял, что должен быть недоволен мною и возмущен тов. СТАЛИН, который послал меня в Разведупр – исправлять работу. Особенно тяжело сознание, что я его подвел перед военными, ведь он надеялся, что я буду сталинским глазом в Р.У.

Пока еще я не знал, почему меня сняли с Разведупра, я написал ему письмо (если разрешите, представлю копию этого письма) – отчет о моей работе там; я думал, что военные товарищи меня выперли, пользуясь тем, что Вам, занятому троцкистами, не до меня. Безуспешно я пытался тогда попасть к Вам.

После разговора с т. Фриновским я понял, какое несчастье случилось в НКВД по польской работе, понял свою ответственность, считал, что моя собственная судьба и моя работа – мелочь по сравнению со случившейся бедой, что ЦК поступил со мной чрезвычайно бережливо.

Из разговора с Вами мне было горько только одно. В том, что Вы не ответили мне на мою просьбу помочь раскрыть польский узел, проглянуло законное недоверие: Артузов постарается смазать свою вину вместо действительной чекистской помощи – подумали Вы, вероятно.

Вы не знаете еще, конечно, что завета Дзержинского – не лгать, не прятать своей вины – я никогда не нарушал. Он приучил меня к тому, что при провалах ругать нужно только за то, что не доделано, скрыто работником. Как мудрый хирург – он скальпелем своего диалектического анализа разбирал провал, а работник, у которого случился провал, помогал ему, как ассистент, знающий обстоятельства и детали болезни. Ему не боялись работники рассказывать (как Ягоде) о провалах и не боялись также идти на производственный риск в работе, особенно в вербовках, зная, что распекать за неудачу его не будут.

Я надеюсь, что, узнав меня поближе, Вы будете мне верить, как верят мне все чекисты, которые меня знают.

Тов. Слуцкому я не могу не ответить, потому что он говорил как карьерист, а не как большевик:

1) действительно, на товарищеском ужине с чекистами т. СТАЛИН, поднимая тост за каждого из нас, – мне, в частности, в полушутливой форме сказал: «Ну, как, ваши источники (или как вы их называете) все вас дезинформируют?» Смутившись от неожиданности, я ответил, что постараюсь избежать дезинформации.

Подробнее т. Сталин не сказал. Я и т. Слуцкий действительно решили, что, видимо, замечание относится к польской работе, именно политической информации, так как сводки Илинича координально расходились и с взглядами НКИД и особенно с взглядами зав. БМИ т. Радека, утверждавшего, что Польша идет на искреннее сближение с СССР («поворот, а не маневр в сторону СССР» – тезис Радека).

Сводки Илинича утверждали, что готовится сближение Польши с Германией, а СССР поляки стараются убаюкать просоветским маневром.

Проанализировав нашу агентуру, я не нашел других источников, на которые мог бы намекать т. СТАЛИН, и поставил под сомнение источник Илинича, имея намерение разоблачить его перекрытием другими материалами.

Однако вскоре события показали, что наша официальная точка зрения на польскую политику (НКВД) оказалась неверной (т. Антонов-Овсеенко снят с поста посла в Польше), а позиция Радека напоминала позицию польского агента, трубящего на все лады о концепции, приготовленной в действительности в шпионских кабинетах поляков.

Информация агента Илинича полностью подтвердилась.

Когда т. СТАЛИН послал меня в Разведупр, он констатировал в разговоре со мной об источнике Илинича, о некоторых важных фактах он нас предупреждал заранее (польско-германский договор – подготовка 36 германских дивизий и др.).

Это все говорит, конечно, о глубине и тонкости работы поляков против нас, усугубляя нашу вину, так как особенно опасно держать возле себя умного врага, который зарабатывает наше доверие, не стесняясь делать нам одолжение во время мира с тем, чтобы больнее укусить во время войны. Разоблачение Илинича становилось очень трудным.

Не мог ли сказать тов. Слуцкий, что я сознательно нарушил указание т. СТАЛИНА по этому конкретному вопросу? Совести не надо иметь, чтобы это сказать на активе. Я не говорил о доле ответственности тт. Слуцкого и Б. Бермана в деле Илинича. Но ведь они, а не я, сидели в Берлине, когда Илинич один или вместе с т. Баранским вербовал там людей. Или эти товарищи боялись меня, как Ягода, и не решались внести коррективы в работу Илинича? Никто этому не поверит. Когда надо было, они сносились через мою голову с т. Ягодой достаточно часто, а т. Слуцкий много потрудился, чтобы доказать Ягоде необходимость избавиться от меня как человека, откровенничающего с т. Акуловым! Он, Слуцкий, дирижировал на партконференции всей техникой недопущения меня в партком.

2) Я посадил Сосновского в тюрьму для того, чтобы сделать его потом своим помощником, утверждал Слуцкий.

Дело Сосновского было не маленькое дело в ВЧК. За него я получил орден. Я знаю, что Дзержинский советовался с Лениным по этому делу. За последние лет десять я отношения к Сосновскому не имел (с тех пор, как ушел из КРО). А ревизовать Слуцкому то, что было до него, не к лицу, т. к. он слышал обо всем этом только краем уха.

В 1920 году во время войны я поймал Сосновского, который был главным резидентом польского штаба на советской территории. Во что бы то ни стало я должен был добиться от него показаний и выдачу его большой сети польских офицеров и прочих шпионов.

При аресте эти молодые польские патриоты отстреливались и не сдавались живыми (так был убит помощник Сосновского. Его мы выследили еще до поимки Сосновского). Сосновский был первый, которого т. Карин при аресте неожиданно схватил за руку и не дал ему возможность стрелять. От показаний Сосновского зависела судьба военной польской разведки во время войны 1920 года.

И добился показаний. Причем пошли не угрозы (они не действовали), а сила аргументов Ленинской партии.

Дзержинский разрешил обещать Сосновскому – не стрелять идейных пилсудчиков из его людей, а выпустить в Польшу под честное слово – не заниматься больше шпионажем против нас.

При этом условии Сосновский дал свои показания.

Мы сыграли на его революционном романтизме и сняли польскую сеть. Обещание приказано было выполнить. Несколько польских офицеров было выпущено в Польшу после политической обработки.

Т. Фриновский мне сказал: русских стреляли, поляков выпускали по этому делу. Считаю такое утверждение клеветой на т. Дзержинского.

В 1920 году это было политическое дело. Обращение Сосновского к польской пеовяцкой (ПОВ) молодежи разбрасывалось нашей авиацией над польскими войсками. За раскрытие плана польских диверсантов – помешать эвакуации штаба Тухачевского из Минска – Сосновскому был присужден орден Кр. Знамени.

За время войны 1920 года Сосновский принес вред Пилсудскому.

Дзержинский предложил и дальше использовать Сосновского (не на польских делах) и посадить в аппарат.

Мой заместитель т. Пиляр протестовал, имел конфликт с Дзержинским и уехал после этого на нелегальную работу в Польшу (Верхняя Силезия).

В момент моего ухода из КРО Сосновский был начальником 6-го («белогвардейского») отделения. К польской работе я его не допускал.

Моя вина: с изменившейся обстановкой в Польше, после установившейся относительной стабилизации там режима Пилсудского, когда надежда на скорую революцию там исчезла, надо было Сосновского, экспансивного романтика, плохо понимавшего большевизм, перевести на другую, не столь острую работу. Это обязательно сделал бы Дзержинский, если бы жил. Я должен был поставить этот вопрос при жизни Менжинского (Ягода к моим предложениям не прислушивался).

Обстановка в последние годы в ОГПУ, а также окружение «Гаевскими корешками», в Особом отделе не способствовали укреплению в большевизме неустойчивого Сосновского, он стал явно разлагаться. Заявление т. Слуцкого, который знает, что я около 10 лет отношения к Сосновскому не имею, а повлиять на т. Ягоду не мог, – недобросовестно.

3) Я нарушил якобы указание ЦК в деле Фалевича.

Я знал, что по жалобе НКИД решено было для удовлетворения турецкого посла дать Фалевичу условный приговор (за неудачную вербовку одного турка). Я лично виделся с этим турком в период его вербовки и убедился, что его напугало заявление Фалевича, сделанное по инструкции т. Славатинского о том, что Фалевич говорил с турком от имени ОГПУ. Помогать Советской власти (а не ОГПУ) турок был уже склонен. Конечно, я смазал сознательно вербовку после этого, но жалобы испуганного турка избежать не удалось. О том, что ЦК запретил нам иметь дело с Фалевичем, я ни от кого не слышал. Может быть, об этом забыл т. Ягода, у которого я получал разрешение использовать Фалевича как агента в Разведу- пре. В поисках подходов к полякам меня прельщала одна прошлая очень удачная вербовка Фалевича (Бураковского, провалившегося впоследствии и повешенного поляками).

Т. Слуцкий негодует и возмущается. Почему же он раньше не протестовал, если он знал решение ЦК? Ведь он никогда не пропускал случая, чтобы разоблачить мою ошибку. Этого он никогда не боялся, так как крыть Артузова считалось хорошим тоном в НКВД.

Зачем т. Слуцкий подкрашивает факты? Ведь не посмеет же он сказать, что и я больше, чем политически недальновидный работник?

Боюсь, что в действиях т. Слуцкого сквозят еще старые его методы. Надо понять т. Слуцкому, что новое время требует новых песен.

Тов. Слуцкий очень осторожен в делах. Он предпочитает отказаться от любой агентурной комбинации, если последняя опасна. Он не послал бы провокатора Витковского, чтобы поймать Штурм- де-Штрема, так как в случае срыва могла быть неприятность.

Вам не мешало бы, Николай Иванович, посмотреть, что сделано т. Слуцким по полякам. Ведь Илинич был только один агент. Сделаны ли были за 2 года попытки найти новую агентуру? Ведь т. Баранский, которого т. Слуцкий уволил, помогал мне поймать Штурм-де-Штрема. Т. Баранский честный человек.

Если не в аппарате, то в агентуре придется прибегать к полякам. Если т. Слуцкий хочет работать в Польше только через евреев, которых там не пускают ни в армию, ни в интересующие нас другие ведомства, не думаю, чтобы он добился успехов по этой линии.

В работе я всегда наступал и дерзал, Николай Иванович. После смерти Менжинского мне не с кем было делить ответственность за работу. Т. Ягода, как и т. Слуцкий, не любил рисковать. На всякий случай против всех решительных предложений он возражал, а если когда-нибудь и соглашался, то в случае беды забывал об этом. Поэтому получить санкцию Ягоды на агентурную комбинацию было просто бесцельно. Я не боялся брать ответственность на себя. Конечно, это неправильно, это анархический принцип, но что же было делать, когда у нас и по более важным делам, чем агентурные комбинации, не привыкли ходить в ЦК.

Меня очень тяготит, Николай Иванович, что я не имею возможности перед авторитетным товарищеским чекистским судом изложить все, что наболело, в частности по польским делам.

Только Дзержинский придавал исключительное значение разбору на коллегии (или лично у него) провалов и неудач в работе. На них он учил чекистов. Я бы очень хотел, чтобы и Вы признали этот метод полезным.

А мне каждый вечер приходится засыпать под гнетом мысли о том, что в случившейся большой беде я виноват, но меня конкретно никто не обвиняет, ничем не помогает в беде. Больших усилий мне стоит новая работа, тихая, спокойная и при других обстоятельствах для меня крайне подходящая (я очень устал и изнервничался за последние 3 года, работая в Разведупре).

В самом деле, не назначите ли Вы авторитетного разбора польского провала с привлечением меня и всех причастных в качестве ответчиков? Я бы очень об этом просил.

<Резолюция Н.И. Ежова>.

Ознакомить т. Агранова, Фриновского, Бельского и Бермана.

2. Мысль Артузова о разборе провалов и, в частности, провала по польской работе мне кажется правильной при условии квалифицированного предварительного анализа осведомленного добросовестного товарища.

Ежов.

Отдел регистрации архивных фондов УФСБ по Курской области, архивно-следственное дело № П-6791 на Роллера-Чиллока К.Ф. Л. 85–91.

[В.К. Былинин], А.А. Зданович, В.И. Коротаев

Организация «Прометей» и «прометейское» движение в планах польской разведки по развалу России-СССР

В фондах РГВА хранится большой массив документов, относящихся к подрывной деятельности польской «двуйки» – офензивы и дефензивы (разведки и контрразведки) – против России-СССР в 1919–1939 гг. Речь идет прежде всего о собственно польских документах реферата «Восток» 2-го отдела Генштаба Главного командования Войска Польского.

Безусловный интерес представляет документированная информация о планах и конкретных действиях польской разведки, которые были направлены на территориальное расчленение России-СССР с помощью хорошо организованного и контролировавшегося ею процесса объединения антирусских националистических сил различного толка, включая национал-сепаратистов, или национал-интегристов. Эти планы выразились в мощной поддержке польскими властями периода Второй Республики так называемого «прометейского» движения и в создании специалистами реферата «Восток» 2-го отдела ГШ Польши разветвленной и многофункциональной организации «Прометей».

Идея «прометеизма», цель и задачи

С самого момента своего создания польское правительство стремилось к свержению советской власти. Юзеф Пилсудский и его окружение, проводя подрывную, разведывательно-диверсионную работу и постоянно готовясь к интервенции, главную надежду возлагали на возможность искусственного раздувания национализма среди народов СССР и таким образом развала СССР изнутри.

Наиболее четко цель польского санационного режима сформулировал в своем политическом докладе ближайший сподвижник и единомышленник Пилсудского генерал Юлиан Стахевич: «Целью, на достижение которой направлены наши усилия, являются существующие и будущие национальные государства на Востоке. Их появление будет историческим последствием слома силы России, но в то же время может явиться и элементом укрепления мощи державы Польской».

Эта формулировка Стахевичем стратегических целей Польши полностью отвечала политической программе-максимум самого Пилсудского. «Расчленение России, – констатировал он, – лежит в основе польских государственных интересов на Востоке». Затем должно было последовать «создание ряда национальных государств на территории Европейской России, которые находились бы под влиянием Варшавы». Это, по его мнению, «позволило бы Польше стать великой державой, заменив в Восточной Европе Россию».

С точки зрения Стахевича, буржуазный национализм мог бы стать той силой, с помощью которой должен быть развален СССР: «Реализация „прометейской“ концепции, – утверждал он, – это не только создание условий или поддержка явлений, служащих намеченной цели, но и создание такого инструмента, коим может послужить организованная эмиграция. Наш непосредственный доступ к территории СССР, к населению в соответствующем масштабе для этих целей не представляется возможным, а для достижения серьезных политических результатов даже и не всегда потребным».

Прояснить стратегические цели Пилсудского можно с помощью анализа его планов и действий в отношении руководителей контрреволюционной эмиграции народов СССР. Маршал Польши ощущал, что предназначен возглавить работу по их объединению в собственных политических интересах, поскольку и сам являлся последовательным шовинистом и был глубоко убежден в том, что Польша обрела свою независимость исключительно благодаря победе его национал-интегристской политики. Эта политика изначально строилась на идее коллаборационизма – тесного сотрудничества с врагами нашей страны.

Только этим объясняется действительно широкий размах организационных работ по объединению и сплочению националистической нерусской эмиграции, который обеспечивался польскими властными структурами (прежде всего 2-м отделом ГШ Польши) в 1920-1930-е гг. при непосредственном живом участии самого Первого маршала.

Эти стремления развалить Советский Союз с помощью националистических и сепаратистских элементов получили по инициативе руководителей грузинской эмиграции название «прометеизма». Они воспользовались античной легендой о титане Прометее – борце за свободу, якобы прикованном богами к скалам Кавказа и обреченном на вечные страдания. Поскольку, согласно древнему мифу, Прометея от цепей и проклятия богов освободил Геракл, именно в его (Геракла) образе предпочла выступить польская разведка, взявшая под свою опеку грузинских и всех иных «прометейцев».

Польская буржуазия намеревалась развалить СССР изнутри с помощью «прометеизма», особенно с момента начала польско-советской войны 1920 г., а потом расчленить его на отдельные национальные государства, которые имели бы большую или меньшую зависимость от Польши благодаря их неизменной вовлеченности в антисоветскую деятельность, а также по причине их собственной слабости.

Следует отметить, что активная подрывная деятельность в этом направлении проводилась несмотря на наличие межгосударственных договоренностей между СССР и Польшей. Более того, польские власти неоднократно грубо нарушали положения и Рижского мирного договора от 18 марта 1921 г., и Московского договора о ненападении от 25 июля 1932 г. В 1933 г. Польша стала первым государством (после Ватикана), которое официально признало нацистский рейх, обеспечив ему таким образом поддержку на мировом уровне. В то же время враждебность по отношению к восточному соседу оказалась у пилсудчиков настолько непреодолимой, что, когда Советский Союз, предвидя общую угрозу со стороны гитлеровского рейха, обратился в январе 1934 г. к Польше с предложением заключить пакт о взаимопомощи, польское правительство высокомерно отклонило это предложение, подписав тогда же соглашение с Германией. Что последовало за этим демаршем, хорошо известно.

В январе 1938 г. польская дипломатия открыла перед всем миром истинные намерения Варшавы. Тогда в Лиге Наций шла бурная дискуссия вокруг статьи 16 (о коллективной безопасности) Устава Лиги. «Ее отмены, – читаем в „Истории дипломатии“ под редакцией академика В.П. Потемкина, – требовал ряд членов Лиги Наций, желавших иметь развязанные руки в возможных международных конфликтах и военных осложнениях. Особенно усердствовали поляки, превратившие Польшу в „пятую колонну“ внутри Лиги Наций». Далее панская Польша следовала исключительно в русле агрессивной политики гитлеровского рейха. «Через два дня после присоединения Австрии к Германии в Польше начались антилитовские демонстрации. На польско-литовской границе сосредоточились польские войска. 17 марта 1938 г. польское правительство через своего дипломатического представителя в Таллине предъявило литовскому правительству ультиматум. Оно требовало заключения конвенции, гарантировавшей бы права „польского меньшинства“ в Литве, а также отмены параграфа литовской конституции, провозглашающей Вильно столицей Литвы. Польская военщина грозила в случае отклонения ультиматума в течение 24 часов проделать „марш на Каунас“ и оккупировать Литву». Агрессивные намерения поляков удалось ненадолго остудить официальным заявлением советской стороны о том, что она денонсирует советско-польский договор 1932 г. о ненападении, если войска Польши вторгнутся в пределы Литвы. Однако уже 30 сентября 1938 г. (сразу после подписания Мюнхенского соглашения) Польша предъявила ультиматум – на сей раз Чехословакии, требуя передачи ей Тешинской области. На следующий день, несмотря на предупреждение СССР, польские войска вступили на чехословацкую территорию. Но даже и в этом случае правительство СССР проявило выдержку: 27 ноября 1938 г. оно заявило через ТАСС о действительности договора 1932 г. Со своей стороны польские власти продолжали демонстрировать в отношении СССР крайнее высокомерие и враждебность. Фактически до самого крушения Второй Республики в сентябре 1939 г. ее военные и политические круги строили далеко идущие планы подрыва Советского Союза изнутри и его последующего территориального раздела.

Таким образом, «прометеизм» во всех своих проявлениях – и как идеология, и как политика, и, наконец, как комплексная долговременная программа подрывной деятельности – полностью отвечал антисоветской, антироссийской и империалистическо-захватнической позиции правящей в Польше державно-санационной клики. В данном смысле, будучи путеводной нитью польской международной и внутренней политики, «прометеизм» являлся путем реализации ее амбициозного лозунга «Польша от моря и до моря».

«Прометейская» деятельность в 1918–1923 годах

«Прометейскую» работу в Польше с самого ее начала возглавлял лично Пилсудский. Уже в 1918–1921 гг. Пилсудский установил политические и военные отношения с различными реакционными силами, нацеленными против Советской России, а затем и СССР. В первую очередь к ним принадлежали украинская, грузинская, татарская и казацкая контрреволюция.

Одним из наиважнейших и наиболее ранних моментов «прометейской» деятельности стал Варшавский договор, подписанный 21 апреля 1920 г. между Пилсудским и Петлюрой – диктатором контрреволюционного правительства на Украине.

Петлюра, изгнанный с Украины в Польшу Красной армией, ради того, чтобы вернуть власть, выдвинул претензии к Западной Украине и поставил на службу польской армии и разведки своих сторонников из числа украинских националистов. Разведкой петлюровцев на территории Советской Украины, России, Дона, Кубани и Крыма руководил 2-й отдел Партизанско-повстанческого штаба (ППШ) армии УНР (начальник – полковник ГШ царской армии Кузьминский). В его состав входили три секции: офензива (собственно разведка), дефензива (контрразведка) и пресс-служба. Начальниками секций разведотдела ППШ были: в офензиве – сотник Никодим Гриневич (здесь же подсекциями агентуры и паспортным бюро заведывали соответственно поручик Михайло Михайлик и поручик Рогозинский), в дефензиве – подполковник Митрофан Очеретько, в пресс-службе – поручик Микола Иванов. Однако общей организацией агентурной работы и контрразведки занимался бывший директор департамента МВД УНР полковник Микола Ю. Чеботарев (с конца 1926 по август 1928 г.). В материалах польской разведки (экспозитуры № 2) Чеботарев также значился как начальник центральной резидентуры «Украина» под оперативным псевдонимом «Гетман». Сам он, в частности, утверждал, что поддерживает полный контакт со своими сторонниками в Советской Украине и даже имеет много своих работников в КП(б)У и что эта партия «будто бы стоит тайно на платформе отделения от СССР».

При этом петлюровская разведка, с одной стороны, постоянно испытывала острый дефицит в кадровых сотрудниках (например, в сентябре 1921 г. ей удалось забросить в УССР только трех своих агентов и двух курьеров), а с другой – ее практически полностью переигрывали советские спецслужбы. Так, советская агентура действовала в ближайшем окружении Петлюры. На ВУЧК работала группа личного секретаря Петлюры. Большевистским агентом оказался и помощник начальника ППШ, шеф административно-политического отдела штаба подполковник Добротворский, через которого проходила информация о планах деятельности ППШ, спорах и конфликтах внутри него. Другой ценный агент ЧК-ГПУ Украины – Гордиенко, он же сотник Гриць Попов (настоящее имя – Заяров Григорий Львович), – являлся заместителем начальника оперативного отдела ППШ, в результате успешного завершения операции под кодовым названием «Тютюн» (4-16 июля 1923 г.) фактически передал в руки украинским чекистам начальника ППШ генерал-хорунжего Юрия Тютюнника. Благодаря активной работе ВУЧК ее сотрудникам удалось разгромить вооруженные подпольные формирования петлюровских атаманов Мордалевича, Лютого, вынудить киевский Всеукраинский центральный повстанческий комитет («Цупком») покинуть Советскую Украину.

В июне 1921 г. при переходе границы органами ВУЧК был задержан эмиссар ППШ «3». На допросе он во всем признался и пошел на активное сотрудничество, выдав ценную информацию о структуре ППШ, подпольных петлюровских организациях в Киеве и УССР, нарисовал схему дислокации повстанческих сил. После специальной подготовки «3» стал секретным сотрудником ВУЧК. Продолжив работу в ППШ, он дезинформировал его руководство, а во ВУЧК передавал важные сведения, позволявшие своевременно ликвидировать агентов и подпольные базы петлюровцев в УССР, уведомлял о всех контактах ППШ с разведками Польши, Румынии, а также с савинковцами и махновцами, о планах перехода польско-советской границы отдельными боевыми группами и силами войск УНР ППШ.

Помимо сугубо военного направления, петлюровцы активно включились в сотрудничество с пилсудчиками в сфере «прометеизма». Наиболее важными в этом плане деятелями УНР были следующие: а) из, так сказать, «первых лиц»: Андрей Левицкий (председатель правительства и главноначальствующий); Роман Смаль-Стоцкий (министр иностранных дел); генерал Владимир П. Сальский (военный министр); генерал Павел Ф. Шандрук (начальник 1-й оргсекции ГШ армии УНР; с августа 1927 г., по рекомендации 2-го отдела ГШ Польши, начальник ГШ армии УНР); генерал Всеволод Змиенко (начальник 2-й секции ГШ, 1928 – 1 января 1936 г.); д-р Леон Цыкаленко (начальник 3-й секции ГШ); д-р М. Ковальский (председатель украинского ЦК); д-р М. Ковалевский (министр пропаганды); проф. А.И. Лотоцкий; Ежи А. Кржижановский; б) из проживавших в Париже: проф. А.Я. Шульгин (министр иностранных дел); граф Вячеслав К. Прокопович (премьер-министр и сотрудник центрального печатного органа УНР – журнала «Тризуб»); генерал А. Удовиченко (зам. военного министра); Я. Коссенко (главный редактор парижского журнала «Тризуб» и вице-председатель Генеральной Рады УНР); в) из проживавших в Женеве: Михаил Еремиев; г) из проживавших в Праге: Максим Славинский; д) из проживавших в Турции: Владимир Мурский; е) из живших в Харбине: Павел Яхно и многие другие.

Контакты с экспозитурой № 2 ПГШ они поддерживали через начальника подреферата «В-U» (украинцы) этой экспозитуры поручика Владислава Гуттры (Guttry) (получали от него деньги, инструкции, директивы, а ему посылали рапорты, донесения и т. д.) либо же через начальников резидентур реферата «Восток» экспозитуры № 2.

Менее активно, чем петлюровцы, но все же сотрудничали с польской разведкой и украинские националисты из УВО-ОУН во главе с полковником Евгеном Коновальцем (так называемая «галицийская группа»). Примечательно, что это сотрудничество тайно продолжалось несмотря на организованные ими покушения на самого Юзефа Пилсудского (25 сентября 1921 г.) и министра внутренних дел Бронислава Перацкого (15 июня 1934 г.). В известной мере сохранять и продолжать «деловые отношения» «двуйчикам» и оуновцам помог конкордат между Варшавой и Ватиканом, подписанный 8 сентября 1925 г. В результате духовный пастор и идеолог украинских националистов митрополит греко-католической церкви Андрей Шептицкий присягнул на верность Польской республике и тем самым заметно микшировал обвинения боевиков УВО-ОУН в антигосударственной деятельности.

Итак, договоренность с Петлюрой стала первым практическим шагом на пути реализации «прометейской» идеологии.

Отношения с националистами-контрреволюционерами углублялись и укреплялись еще больше позднее – по мере того, как те оказывались в эмиграции. В Польше и Чехословакии собралась украинская эмиграция, в Турции – кавказская и татарская, в Персии – туркменская и азербайджанская. Кроме того, важным центром эмиграции был Париж.

Польская разведка изначально стремилась использовать свои агентурные связи среди национальной эмиграции для установления взаимоотношений со всеми силами и движениями, которые разделяли идеи русофобства и национализма, но по тем или иным причинам не были подключены ею («двуйкой») непосредственно к организации «Прометей».

Так, еще 11 апреля 1920 г. внутри 2-го отдела ГШ ВП был учрежден новый – Национальный – реферат, шефом которого стал капитан Виктор Чарноцкий. Вместе с ним работали капитан Тадеуш Крук-Стржелецкий (Kruk-Strzeleckiy), подпоручик Станислав Лис-Блоньский (Lis-Biocski), а также Хенрик Сухенек-Стахетский (Suchenek Stachecki). Последний возглавил белорусский подреферат (с 1925 г. он служил в МВД Польши в качестве начальника Отдела по национальным делам). Среди его ближайших помощников были начальники 2-го отдела штаба III ВО, дислоцированного в Гродно, Казимир Жобель (1800 – после 1952) и Станислав Ярецкий (1892–1955). В своей деятельности это подразделение ориентировалось главным образом на полонофильскую часть белорусского электората. Среди его конфидентов можно видеть представителей таких организаций откровенно антисоветского и пропольского толка, как «Объединение белорусских беспартийных активистов», Белорусский национальный комитет в Варшаве (во главе с Лявоном Дубейковским, 1867–1940), боевая радикал-националистическая организация «Зеленый дуб» (во главе с Вяч. Дергач-Адамовичем), «Комитет обороны восточных окраин». Все они так или иначе были связаны с отрядами генерал-майора Станислава Булак-Балаховича, которые не столько обороняли Польшу от восточного соседа, сколько занимались грабежом и разбоем в районах советско-польского приграничья. Конкретно в ряду тайных сотрудников 2-го отдела, действовавших в 1920-1930-е гг., помимо только что названных выше, можно упомянуть следующих лиц: Р. Зямкевича (он же – «Шершень», «Дземянович»), Я. Ладнова, Я. Мамонько, Я. Миткевича, Цявловского, М. Шимбаревича, Я. Шурпу, С. Яковюка и др. Несмотря на то что эти агенты часто перегружали «двуйку» описанием собственных дрязг и распрей и доносами друг на друга, тем не менее они подробно информировали Варшаву в основном о внутриполитических процессах в Западной Белоруссии, а также о контактах западнобелорусских национал-демократов с западными разведками, украинскими националистами, а местных коммунистов и… евреев с эмиссарами из Минска и Москвы.

Связь Национального реферата с экспозитурой № 2 реферата «Восток» осуществлял офицер В. Чарноцкий. Однако при создании «Прометея» в 1926 г. белорусским националистам (в отличие от украинских) в нем все же достойного места не нашлось. Почему? Очевидно, в известной мере ответом на этот вопрос может послужить рапорт начальника белорусского подреферата капитана Сухенек-Стахетского от 20 мая 1925 г. о полонофильских проявлениях в так называемом Белорусском национальном комитете:

«Среди белорусов, – говорится в этом любопытном документе, – на протяжении нескольких лет действует группа людей, которая в зависимости от политической ситуации в крае создала так называемый Центральный белорусский комитет. Эта группа состоит исключительно из шантажистов, которые зарабатывают себе на жизнь, информируя „органы власти“ о белорусских делах. Наиважнейшую роль в этой группе играют: Цявловский, В. Федоров, Я. Шурпа, Миткевич, Зямкевич. На финансовой почве между вышеназванными часто возникали стычки, в ходе которых одни обвиняли других в антигосударственной деятельности против Польши либо даже в сотрудничестве с советской миссией в Варшаве. Некоторые лица из данной группы состояли на службе у 2-го отдела Генерального штаба или у Министерства внутренних дел… Так как, возглавляя белорусский департамент, я убедился, что большинство из них не дают важной информации или же одновременно ту же самую информацию „продают“ Министерству внутренних дел, как и от имени того же министерства проводят некую белорусскую политику (Цявловский и Зямкевич), я прекратил с ними всякие контакты. В полученных мною от них материалах я обнаружил много неточностей и полную путаницу».

Столь явное недоверие польских властей к политически лояльным белорусам, безусловно, не позволило им успешно разыграть в своей «прометейской» игре и «белорусскую карту». Более того, история сохранила примеры, когда собственный национал-шовинистический гонор, с одной стороны, и паническая боязнь советского (коммунистического) влияния на «польские нацменьшинства» – с другой, настолько застили глаза польским «двуйчикам», что даже среди своих безусловных сторонников – белорусских полонофилов – они видели скрытых агентов Москвы. Своеобразной вершиной этой подозрительности стал состоявшийся в 1928 г. судебный процесс над одним из самых откровенных прислужников пилсудчины – Арсением Павлюкеничем, который был осужден как… агент ГПУ.

К другому «нацменьшинству», с которым активно работала «двуйка» (вне «Прометея»), относились евреи. Однако Варшаву интересовали прежде всего евреи-сионисты (Исаак Гринбаум и др.). Известно, что Пилсудский довольно быстро нашел с ними общий язык. Назначенное им польское правительство установило (после 1926 г.) контакт с сионистскими организациями, в первую очередь с сионистами-ревизионистами – партией общих сионистов во главе с Вл. Жаботинским, молодежной боевой организацией «Бейтар», а также «Мизрахи» и «Агуддат Исраэль»; облегчило эмиграцию из Польши в Эрец-Исраэль, в том числе лицам, не имевшим въездных сертификатов, проводило военное обучение бойцов «Иргун цваи леумми» (сокр. «Иргун» – «Национальная военная организация» – подпольное вооруженное формирование, действовавшее в подмандатной Палестине), отправляло в Палестину оружие для еврейских боевых организаций, а также старалось повлиять на английские власти, чтобы те разрешили более широкую еврейскую иммиграцию в Палестину. В ответ сионисты помогали пилсудчикам в их борьбе против «главного противника» – СССР.

Другим еще более ранним примером «взаимопонимания» тех и других являются успешные переговоры того же Вл. Жаботинского с представителем УНР (и агентом польской разведки) Максимом Славинским, прошедшие в августе 1921 г. в Праге.

Впрочем, еврейский (так же как и белорусский) аспект в национальной политике Второй Республики представлял собой весьма неоднозначное и противоречивое явление. Польские власти относились к евреям с большим недоверием и всегда подозревали их в тайных связях с большевиками.

Сулеювекский период: 1923–1926 годы

Правительства Хьено-«Пяста» политики «прометеизма» не проводили, однако Пилсудский в Сулеювеке вместе со своими сторонниками и далее продолжал работу по организации фронта «прометейских» наций. Пилсудский в то время устанавливал особые отношения с руководителями контрреволюционной эмиграции Джафаром Сейдаметовым, Рамишвили, Гегечкори, Чхеидзе.

Со стороны Пилсудского в рамках 2-го отдела ГШ ВП эту работу активно вели Шетцель (Schaetzel), Енджеевич и Чарноцкий, в рамках МИД – Лукасевич и Кнолль. Одним из важнейших организаторов ее был действовавший от имени польских общественных организаций Тадеуш Голувко (Hoiywko).

Наглядным примером их подрывной антисоветской деятельности в плане активного использования «прометейской» эмиграции может служить секретная операция, осуществленная разведкой и МИД Польши летом 1925 г., в результате которой на деньги, выделенные Кноллем, бывшим в то время польским послом в Тегеране, для детального изучения военно-политической ситуации к границам Советского Кавказа были посланы представители так называемого Кавказского освободительного комитета (создан в Стамбуле в 1924 г.): азербайджанец Хосров Султан-заде (Султанов) – в Персию, грузин Давид Вачнадзе – в Ардаган и осетин Алихан Кантемир – в Каре (Северо-Восточная Турция).

От майского переворота 1926 года до прихода к власти Гитлера (1933)

После майского переворота 1926 г. Пилсудский по политическим соображениям не мог лично принимать «прометейскую» агентуру. По его поручению этой работой руководил генерал Юлиан Стахевич – официальный шеф Военно-исторического бюро. В работе принимали участие представители 2-го отдела ГШ (Шетцель), МИД (Голувко), МВД (Сухенек-Стахетский). Конкретную работу изначально выполняла специально созданная служба 2-го отдела ГШ «А-1» 3-го отделения, позже переименованная в реферат «II» того же отделения.

С 1927 г. служба диверсионно-«прометейской» деятельности преобразовывается в самостоятельную летучую экспозитуру № 6 2-го отдела ГШ в Варшаве, которая в 1929 г. была переименована в экспозитуру № 2. В течение долгого времени этой службой руководил майор Эдмунд Харашкевич.

Изначально (после подписания Рижского договора 1921 г. и приблизительно до 1930 г.) непосредственной целью деятельности 2-го отдела были выявление и поддержка оппозиционных сил в СССР с помощью военных диверсий, проводившихся посредством засылавшихся на Украину банд, затем – в содействии контрреволюционному восстанию 1924 г. в Грузии, в поддержке басмаческих банд в Средней Азии.

Постоянно крепнувшая советская власть, тщетность предыдущих усилий и ликвидация Красной армией диверсионной агентуры вынудили экспозитуру № 2 поменять тактику своих непосредственных действий на «длинноволновую». Новая тактика базировалась прежде всего не на подборе агентуры в СССР для осуществления всякого рода обескровливавших ее авантюр, а на ее «консервации» и соединении момента планировавшегося антисоветского восстания с антисоветской войной, ибо, как считали в экспозитуре № 2, только с началом войны восстание могло бы увенчаться успехом.

Эта тактика требовала поиска рычагов влияния на эмигрантские организации, навязывания им необходимых польской разведке организационных и «идеологических» форм деятельности.

После 1926 г. польские круги завязали весьма тесные связи с эмигрантскими правительствами, или национальными центрами. В 1926–1928 гг. были заложены основы сотрудничества с многочисленными группами нерусской эмиграции и оказания им материальной помощи.

На украинском и кавказском направлениях были обновлены формы военной деятельности и восстановлены штабы. В отношении украинского штаба было установлено, что он «…представляет собой единую военную организацию, дружественную Войску Польскому. В настоящее время он пребывает в гостях на территории Польши и действует при технической и материальной помощи польского Генштаба…». В задачу этого украинского штаба должны были входить подготовительная мобилизационная работа, разведка и пропаганда. В 1927 г. в Войско Польское была принята по контрактам первая группа украинских офицеров.

Аналогичные задачи решал также грузинский штаб, хотя он располагал общей мобилизационно-операционной секцией. Вопросы же разведки и пропаганды относились к компетенции политических органов грузинского правительства в эмиграции. Конкретно разведывательной работой в грузинском правительстве заведовал Рамишвили, а после его смерти – Менагаришвили.

Вслед за украинской и грузинской эмиграцией было установлено сотрудничество с эмиграцией азербайджанской, кавказско-горской, крымско-татарской, идель-уральской, туркестанской, казацкой и несколько позднее – с карело-финской. Сотрудничество оплачивалось, и, таким образом, устанавливалась зависимость от польской разведки наиболее важных эмигрантских деятелей, обладавших достаточными возможностями воздействия на националистические центры и всю эмиграцию в целом.

Для более прочного внутреннего сплочения эмиграции и тем самым с польской разведкой в 1929 г. в Варшаве был создан клуб «Прометей», в состав которого вошли следующие эмигрантские группы: украинская, грузинская, азербайджанская, кавказско-горская, казацкая, идель-уральская, карело-финская и татарская. Официальное название клуба звучало так: «Прометей – Лига угнетенных Россией народов…» (далее перечислялись вышеназванные группы). Клуб этот являлся руководящей структурой эмигрантских организаций, в распоряжении которой должны были находиться националистические центры (подобнее о клубе см. далее).

Экспозитура № 2 стремилась к созданию клубов «Прометей», зависимых от варшавского, и в других важных центрах эмиграции, особенно в Париже. Удалось также создать таковые в Хельсинки и Харбине, однако же в Париже из-за постоянных распрей между представителями эмиграции клуб «Прометей» создать поначалу не удалось. Его роль исполнял журнал «Прометей» («Promethee»), основанный в 1926 г. – орган Комитета независимости Кавказа. Журнал «Прометей», помимо решения организационных задач, также вел постоянную антисоветскую кампанию на международной арене.

Подобную же функцию исполнял «Комитет дружбы» в Париже, охватывавший только кавказскую, туркестанскую и украинскую эмиграцию и, таким образом, оставлявший вне своего внимания другую, самостоятельно группировавшуюся эмиграцию. Поэтому «Комитет дружбы» всегда был причиной постоянных конфликтов и интриг.

Для выработки идеологических основ «прометеизма» в Варшаве были созданы Восточный институт (1926) и издававшийся им ежеквартально журнал «Восток» («Wschod»). Идейные основы «прометеизма» нашли отображение в трудах Бончковского, Вишневского и Крымского, а также в статьях и публикациях, написанных представителями соответствующих национальных групп.

Особое место в деятельности экспозитуры № 2 занимали популяризация в польском обществе «прометейских» «государственных интересов и соображений» и связанная с этим подготовка польских кадров для руководства «прометейским» движением. Эту роль исполняли прежде всего вышеназванный Восточный институт, существовавший при нем Ориенталистический кружок молодежи, а также «прометейские» польскоязычные издания ежеквартальник «Восток» и «Бюллетень польско-украинский».

Подписание советско-польского договора о ненападении (1932) не повлияло на дальнейшее развитие «прометейской» работы. Польская «двуйка» рассматривала договор исключительно с конъюнктурной точки зрения, заставлявшей только лишь обеспечивать более глубокую конспирацию деятельности польских правительственных кругов, особенно деятельности Министерства иностранных дел.

1934–1937 годы

Приход Гитлера к власти сопровождался глубокими изменениями в кругах «прометейской» эмиграции. К тому времени надежда уничтожить Советский Союз с помощью Англии, Франции или Польши отошла на дальний план перед лицом антисоветской агрессии гитлеровской Германии. Среди предводителей эмигрантских организаций в Польше того времени преобладающим стало стремление к установлению контактов с гитлеровцами. В 1933–1935 гг. ряд «прометейских» «вождей» – Георгий Гвазава, Джафар Сейдаметов, Чокаев, Сунш-Гирей – совершили поездки в Германию с целью установления контактов с официальными гитлеровскими кругами. Экспозитура № 2 поставила перед собой весьма своеобразную задачу – удержать этих «вождей» от поиска опоры у немецкой разведки. Чтобы эти стремления не имели ощутимых результатов, она приспосабливалась к их потребностям, требуя от них лишь одного – чтобы это сотрудничество происходило под ее контролем и в ее интересах. Таким образом, она считала, что сможет сохранить по-прежнему решающее влияние на «прометейскую» деятельность, одновременно используя свое взаимодействие с немцами в материальном, а также в пропагандистском смысле.

Об этом свидетельствуют оперативные данные, полученные ИНО НКВД СССР относительно состоявшегося в Брюсселе (Бельгия) совещания ряда лидеров кавказской эмиграции, на котором 14 июля 1934 г. ими (Расулом-заде и Топчибашевым – от Азербайджана; Чуликом, Шакмановым и Сунжиевым – от Северного Кавказа; Жорданией и Чхенкели – от Грузии) был подписан договор о создании обновленной Конфедерации народов Кавказа (КНК). Фактически это объединительное мероприятие было организовано руководителями 2-го отдела ГШ ВП полковниками Домбровским, Харашкевичем и Шетцелем. На совещании было подтверждено, что основным местом базирования КНК станет Париж, а в Варшаве расположится его военная секция, так как ее члены, служившие в польской армии, заняты военной подготовкой молодых кадров и составлением мобилизационных планов.

Провозглашение Конфедерации, несмотря на явно декларативный характер этой политической акции, получило широкий одобрительный отклик в мировой прессе. Наиболее точно связанные с этим надежды западных правительств выразила швейцарская газета «Jurnale de Geneve», подчеркнув «важность создания буферных (по отношению к России, разумеется. – Авт.) государств на Кавказе». Официальный орган Ватикана «Emissaro Romano» опубликовал полный текст пакта и обращение комитета. «Историческое значение» события было отмечено во Франции, Германии, Италии и Японии, откуда поступала наиболее существенная поддержка делу «прометеизма». Но особенно высокие оценки событие получило в Польше со стороны тех, кто его, собственно говоря, и организовал. Так, «прометейский» журнал «Восток» писал: «Тот, кто знает историю борьбы кавказских народов, понимает значение Брюссельского пакта, – кавказское единство, реализацией которого является пакт, это новая дата в многолетней борьбе кавказских народов».

Почти в унисон звучали оценки подписания пакта практически всех главных изданий националистической эмиграции: «Трезуб» (официоз национального правительства Украины), «Казакия» (орган независимых казаков), «Цаган овей долган» (калмыцкая газета в эмиграции), «Свободная Карелия и Ингрии», выходившая в Финляндии на финском языке, «Эмел мукмуази» (газета крымского национального движения, выходившая в Румынии), «Яна мили» (орган «Идель-Урала»), «Яш Туркестан» и др. Явным диссонансом в лагере националистов прозвучал лишь голос армянских деятелей из «Дашнакцутюн», которые выступили с резкой критикой «кавказских конфедератов» в газетах «Бирлик» и «Усабер».

Брюссельским решениям была посвящена и варшавская встреча 15 сентября 1934 г. представителей кавказских колоний в Польше, на которой северокавказцев возглавлял Мамед Сунш-Гирей. Ее инициаторами якобы выступили грузинские эмигранты, но за ними опять-таки стояли все те же деятели польской разведки. Встречу открыл председатель грузинской колонии и политического комитета Котэ Имнадзе, который о восстании 1924 г. и его результатах рассказал на польском языке. Он заявил о том, что «стремление кавказских народов к свободе подавлялось не раз, что кавказцы лишь совместными усилиями могут достигнуть желаемой цели – обрести независимость». По его словам, ради этого и был подписан Брюссельский пакт.

14 февраля 1935 г. на основе пакта был образован Совет Кавказской конфедерации – надгосударственный политический орган, призванный решать все общекавказские вопросы, имевший единую военную силу, высший арбитражный суд и общее правление. Примечательно, что ни в этот Совет, ни в саму Конфедерацию не вошли представители Армении, хотя еще в 1933 г. лидерами армянской эмиграции был подписан прелиминарный документ об армяно-грузинском союзе. Армянским националистам потребовалось целых пять лет, чтобы перед перспективой германской войны с СССР забыть на время распри с предавшими их когда-то (младотюркам) грузинами и войти-таки в состав Совета.

В отдельном спецсообщении ИНО от 5 октября 1935 г. ситуация с брюссельским договором и его предназначением (во всяком случае по отношении к Грузии) характеризовалась как прямая «пытка возродить к жизни старую идею грузинских сепаратистов об освободительной миссии Германии на Кавказе»!

Прилагая усилия по дальнейшему сплочению последовательных «прометейцев» под своей эгидой, польская разведка организовала в 1936 г. в Варшаве встречу представителей варшавского крыла азербайджанской партии «Мусават» во главе с ее основателем Расулом-заде. В соответствии с желанием польского Генштаба, финансировавшего и опекавшего тогда «Мусават», Загранбюро партии открылось именно в Варшаве. Вместе с Расулом-заде в обновленное правление бюро вошли Мамедов, Азер Текин, Джаффар-Оглы, Мюнши, Исрафилов, Зейналов. За их стамбульскими оппонентами, считавшими, что Турция как плацдарм для борьбы с Советским Союзом гораздо удобнее Польши, в правлении были зарезервированы свободные места. Вместе с тем в своем обращении к соотечественникам мусаватистские лидеры открыто призвали последних «во имя успеха национального дела» политически сплотиться у порога новой войны со своими соседями по кавказскому региону и установить «тесное сотрудничество с гитлеровской Германией».

В сентябре того же 1936 г. прошла сессия Кавказской конфедерации, на которой были заслушаны доклады представителей Грузии, Азербайджана, Северного Кавказа, Туркестана и Украины. Поддержанные польскими и другими западными «спонсорами» «прометейцы» решили начать фронтальное наступление против СССР на международной арене. 25 сентября председателю XVII заседания Лиги Наций Сааведра Ламасу они представили чрезвычайный документ, а 28 сентября – меморандум и пакт, подписанный представителями Грузии, Азербайджана и Северного Кавказа. В меморандуме отмечалось, что «кавказские народы, борющиеся за независимость, уверены в поддержке прогрессивного человечества в их борьбе с мировым злом большевизма».

Последующий ход событий показал, что экспозитуре № 2 все же не удалось сохранить доминирующие позиции в «прометейском» движении. Большая часть «прометейских» деятелей стала оказывать важные услуги немецкой разведке, тем самым превратившись в гитлеровскую агентуру внутри клуба «Прометей», что вполне прояснилось в 1937–1938 гг.

Гитлеровская агентура внутри «прометейской» организации стремилась отстраниться от влияния на те эмигрантские группировки, которые по разным причинам не сотрудничали с немцами (например, грузинские социал-демократы и петлюровцы). Причиной этого было все большее обострение и без того затянувшихся конфликтов, интриг и раздоров среди «прометейской» эмиграции.

Вполне симптоматично, что «двуйка» закрывала глаза на вполне очевидные факты все более и более глубокого проникновения немецкой разведки в «прометейские» ряды (см. раздел «Сотрудничество экспозитуры № 2 с иностранными разведками»).

1937–1939 годы

Польская буржуазия до прихода Гитлера к власти рассчитывала на то, что примет вместе с немцами, как их более или менее равный союзник, участие в антисоветском «крестовом» походе. Точно такой же была и линия деятельности экспозитуры № 2.

Немцы хорошо улавливали эти тенденции. Учитывая то обстоятельство, что перед Второй мировой войны до 40 % польского населения составляли нацменьшинства (в том числе и польские «фольксдойче»), нацистская Германия заключила с Польшей 5 ноября 1937 г. договор о регулировании отношений по нацменьшинствам в обеих странах, тем самым усыпив бдительность польской дефензивы. Мечты стратегов «двуйки» нашли яркое отображение в письме от января 1939 г., адресованном центральному представителю экспозитуры № 2 в Берлине Камилу Сейфреду:

«…Скоро должно дойти дело до вооруженной борьбы Германии с Россией – теоретически – не более, чем в течение двух лет, но, если подвернется благоприятный случай, это может произойти и гораздо быстрее…

Германия… имея против себя единый фронт евреев, масонов, не считая широкий круг врагов от социалистов и демократов до евангелистов и католиков включительно, знает, что без участия или, по крайней мере, тайной поддержки со стороны Польши ликвидировать дело большевиков будет невозможно».

«Прометейская» деятельность была важнейшим вкладом Польши в дело создания такого союза.

По мнению одного из ведущих «двуйчиков» – капитана Незбжицкого, – «прометейская» работа была показательным моментом особой значимости Польши среди других антисоветски настроенных буржуазных государств. Стоит заметить, что в проведении такой «работы» Варшаве серьезно способствовало опрометчивое решение Исполкома Коминтерна о роспуске польской Компартии, принятое летом 1938 г. на основе сфабрикованного в недрах НКВД (и завизированного наркомом Н.И. Ежовым) ложного обвинения руководства ПКП в предательстве и антисоветской шпионской деятельности.

В связи с приближением войны разложение в «прометейских» организациях стало уже вполне заметным. Наиболее активные деятели (Менагаришвили, Гвазава, Чокаев, Такаишвили) выступали за «Прометей», открыто признавая себя при этом гитлеровскими агентами.

В этих обстоятельствах представитель экспозитуры № 2 в Париже Владислав Пельц подтвердил, что 15 лет работы и издержек пошли прахом. По его мнению, «живого существа (из „Прометея“. – Авт.) создать не удалось».

«Прометейские» предводители – горстка политических аферистов, служащих разным разведкам, – окончательно истощили свой престиж. Внутреннее содержание жизни «прометейских» организаций составляли споры и свары, а печатные издания, по Пельцу, служили им ареной. Разные эмигрантские объединения постепенно таяли по причине рассредоточения эмиграции по разным концам света в поисках заработка.

В связи с приближавшейся войной и банкротством всех предыдущих усилий были предприняты попытки генеральной реконструкции и оживления «прометейской» работы. Это нашло выражение в проектах 1937–1938 гг. того же Пельца по реформированию журнала «Прометей» и агентства «Ofinor», сопровождавшихся привлечением новых сил, разрешением конфликтов, расширением сферы влияния и т. д.

В то же время, то есть в 1938 г., другой поляк – «прометейский» деятель Владимир Бончковский – создал на фоне международной ситуации свой проект организации при Восточном институте центра, который должен был заниматься подготовкой военных диверсий на территории СССР. Работы по реализации проекта продолжались, согласно документам, вплоть до 1939 г. Насколько прочно они были связаны с германскими военными приготовлениями, свидетельствует следующий фрагмент текста проекта: «…С учетом быстро приближающегося момента актуализации прометейских мероприятий в плане их использования для активных акций на территории Отечества (то есть на территории советских и автономных республик СССР. – Авт.) исключительную важность получает такая организация, которая могла бы быть встроена в Восточный институт».

Фактическая деятельность «Прометея»

Пропаганда

Очень важным направление работы «Прометея» была пропаганда.

Пропаганда, проводившаяся вне самого «прометейского» лагеря, была направлена на ослабление и изоляцию СССР, на дискредитацию советской власти в глазах западноевропейских народов. В целях внешней пропаганды в Париже в 1926 г. было основано издание на французском языке.

Подобные же задания выполнял и «Комитет дружбы», образованный в 1934 г. в Париже. В состав «Комитета дружбы», помимо представителей кавказской, украинской и туркестанской эмиграции, вошли представители буржуазной прессы, а также и некоторые буржуазные политики, как, например, Бирге (Birguet). Первым председателем комитета был избран бывший министр иностранных дел Грузии Акакий Чхенкели.

«Комитет дружбы», так же как и варшавский клуб «Прометей», проводил, не стесняясь в выборе средств, кампанию против СССР. В разные периоды времени эта кампания приобретала различные формы и размеры. Наиболее часто используемой формой были протесты и ноты. «Прометейские» организации выдавали их в большом количестве и посылали в Лигу Наций, дипломатам и политикам капиталистических стран. В нотах говорилось о «притеснении наций» в СССР, о «преследовании религий», о «голоде и терроре», царствующих там. В связи с признанием СССР разными капиталистическими странами, а также вступлением СССР в Лигу Наций в 1934 г., «прометейские» организации посылали свои протесты буквально во все стороны света.

Экспозитура № 2 2-го отдела ПГШ, которая устраивала почти все акции, направленные против СССР, старалась при посредстве прометейских деятелей объединить под флагом «прометеизма» довольно известных и выдающихся личностей.

Задания пропагандистского толка исполняло также агентство «Ofinor», которое, можно сказать, было и создано для этих целей. Оно было рупором «прометейской» уэрэловской эмиграции, направленным в сторону государств Западной Европы.

На территории Польши работало агентство «А.Т.Е.», a «Ofinor» распространял (по сути, дублировал) информацию «А.Т.Е.» во Франции и Швейцарии. Известия «А.Т.Е.» были насквозь пронизаны антисоветским ядом и исполнены клеветы на СССР.

Подобную же роль в Польше исполнял «Бюллетень польско-украинский». В задачи этого издания, помимо антисоветской пропаганды, входило также привлечение к «прометеизму» части западноукраинской буржуазной интеллигенции. Под научным прикрытием антисоветскую пропаганду проводил в действительности псевдонаучный ежеквартальник «Восток».

Стремясь заинтересовать польскую интеллигенцию задачами, ставившимися «прометеизмом», варшавский клуб «Прометей» организовывал доклады и дискуссионные вечера с приемами, на которые приглашались представители польского научного мира и интеллигенции. По инициативе экспозитуры № 2 варшавский «Прометей» организовал в Варшаве в 1936 г. антисоветское мероприятие под фальшивым прикрытием языковедческой конференции. Целью конференции была «демонстрация всему свету» политики денационализации, проводившейся СССР в отношении народов, входивших в его состав. На той конференции присутствовали представители «прометейских» организации, «двуичики», а также такие представители польского научного мира, как, например, министр Леон Василевский, директор Восточного института, член сейма Станислав Седлецкий, профессор Варшавского университета С. Понятовский, прокурор Верховного суда Польши О. Найман-Мижа-Крычиньский, директор ежеквартальника «Восток» Владимир Бончковский, а также литераторы Кароль Ижиковский и Тадеуш Желеньский. Постановления конференции были направлены в адрес Лиги Наций, дипломатам в Варшаве, Хельсинки, Париже, Лондоне и Женеве.

Процесс старения и ухода из жизни старшего поколения национальной эмиграции заставлял экспозитуру № 2 больше внимания обращать на молодых «прометейцев». Экспозитура № 2 желала целиком подчинить себе это молодое поколение и сотворить из него орудие польской империалистической санационной политики (на случай войны и падения советской власти). Поэтому экспозитура № 2 заботилась не только об общем и военном образовании молодых «прометейцев», но и навязывала им двуличную идеологию пилсудчины («национальный реализм» Пилсудского должен был стать их путеводной звездой, а ПОВ – наиболее совершенной формой организации на пути «осуществления устремлений к независимости»).

Именно об этом говорилось в плане Владислава Пельца от 17 августа 1937 г. по реорганизации «Прометея». Один из разделов плана так и назывался – «Ставка на молодежь». «Первым моментом, – читаем в этом документе, – является ставка на молодежь, вторым – использование ее националистического радикализма, третьим, наконец, установление идейной гармонии между молодежью и старшим поколением, а также установление контакта между „прометейской“ молодежью из Западной Европы с молодежью, в первую очередь польской, а затем французской, итальянской и английской.

Националистический радикализм является в настоящее время, несомненно, элементом наиболее мобилизующим, и концентрация активных сил молодой „прометейской“ эмиграции на националистической базе соответствует насущнейшим нуждам сегодняшнего дня, так как, призывая в боевые ряды наиболее активный элемент, она оживляет „прометейское“ движение, вырывая его из прежней пассивности.

Этим путем выявляются сильнейшие стремления к независимости, мобилизующие на непримиримую борьбу с Россией, вводится момент необходимости пересмотра политической позиции старшего поколения и его ошибок во время последних боев за независимость. Исключается в будущем какая бы то ни было дискуссия с русскими левыми, не говоря о русских националистических группировках, и, наконец, выявляется стремление создать и укрепить национальное единство на базе уничтожения распыленных местных отличий…»

Говоря далее об особой привлекательности для «прометейской» молодежи лозунгов национального радикализма, Пельц в то же время пускается в сбивчивые рассуждения о наиболее подходящем для «Прометея» и Польши «стиле национализма» среди молодежи. Надо стремиться к тому, утверждает он, чтобы при воспитании молодого поколения и создании идейных фундаментов «избежать опасных подводных скал в форме националистических перегибов (стиль гитлеризма), а также чрезмерного социального радикализма. Наша задача состоит в том, чтобы отвлечь эмигрантскую молодежь от такого рода национализма, представителями которого являются в эмиграции, например, Карумидзе или Баммат, и тем самым сделать „прометеевскую“ молодежь в максимальной степени духовно независимой от германской или итальянской идеологии (выделено нами. – Авт.). Чтобы успешно противодействовать этим опасным крайностям, следует вести пропаганду среди „прометейцев“ за национализм в стиле Пилсудского. Сама по себе борьба за независимость, которою вел маршал Пилсудский, имеет для эмиграции большую агитационную силу и вызывает среди молодежи желание повторить путь, указанный Пилсудским, и добиться независимости».

Рекомендация Пельца активнее использовать молодежь в подрывной деятельности против СССР нашла полное понимание у его коллег в польской «двуйке» и высшего руководства Речи Посполитой. Однако его советы относительно желательности дистанцирования от идейных установок национал-социализма и фашизма при воспитании молодых кадров поддержки не нашли. Напротив, после смерти Пилсудского отчетливо проявилась тенденция ко все более тесному сотрудничеству духовных преемников маршала и руководимых ими польских спецслужб с гитлеризмом.

Экспозитура № 2 инспирировала спор между «прометейскими» поколениями. Молодые, выступая против «радикализма» старших, противопоставляли «радикализм общественный» и «радикализм национальный», как это имело место особенно среди грузинской эмиграции. И несмотря на то, что в экспозитуре № 2 знали о том, что такая политика ведет к потере ее влияния на другие фашистские организации, ее руководство декларировало во внутренних документах, что посредством собственного очищения и увеличения финансовых источников ей удается усилить влияние на «Прометей». В основном экспозитура № 2 ориентировалась на молодые «прометейские» генерации. Реорганизация парижского «Прометея» в 1937–1938 гг. произошла, собственно, при помощи молодых ее членов.

Важным фактором или стимулом, который мог привлечь «прометейскую» молодежь к польской разведке, была стипендия. Основание для получения стипендии давала антисоветская деятельность в «прометейских» либо иных связанных с ними организациях. Эта стипендия выплачивалась Министерством просвещения и религиозных вероисповеданий в размере от 150 до 300 злотых. Утверждала стипендию только экспозитура № 2 2-го отдела ГШ ВП.

Особое значение в «прометейской» работе отводилось подготовке офицеров-контрактников. Они набирались из национальной эмиграции и принимались на службу в Войско Польское главным образом для обеспечения национальных центров кадрами военачальников на случай, если бы там произошло контрреволюционное восстание.

В качестве первых офицеров-контрактников в 1921–1923 гг. были приняты грузины. В разные периоды их число в польской армии колебалось от 35 до 80 человек. Так, в 1922 г. по личному распоряжению Пилсудского в польские вооруженные силы на обучение было принято 42 офицера и 48 подхорунжих по контракту. Грузинские военные оставались в подчинении генерала А. Захариадзе – командующего грузинскими вооруженными силами эмигрантского правительства. Грузины проходили курс обучения в нескольких военных школах Польши: Инженерной и Офицерской школах пехоты, Центре обучения автомобильных войск, Высшей военной школе, Военном институте географии, Высшей артиллерийской школе, Школе офицеров и пилотов в Торуни, Корпусе контролеров Военного министерства. Центральной кавалерийской школе. Школе подхорунжих 6-го пехотного полка легионов в Вильно, Центральной школе младших офицеров пехоты.

Перед военным руководством Польши встала проблема определения статуса грузинских военных в связи с необходимостью выполнения 5-й статьи Рижского договора, запрещавшей поддержку организаций, имевших целью борьбу против другой стороны. «Грузинские офицеры, прибывающие в Польшу на обучение, были приняты как служащие демократического грузинского правительства», – значилось в сообщении МИД.

В 1927 г. (на основе обращения президента УНР А. Левицкого от 1926 г.) по контракту были приняты петлюровцы в числе более 30 человек, После этого существовали еще небольшие группы офицеров-контрактников из Азербайджана и Горного Кавказа.

Офицеры-контрактники подчинялись персонально высшим офицерским чинам среди офицеров контрактников своей национальности, а кроме того, экспозитуре № 2, которая решала вопросы о принятии на службу, увольнении или переводе офицера. Офицеры-контрактники принимались на службу в армию несмотря на возражения со стороны высших военных властей Польши, которые боялись, что они займут место соотечественников, не имея соответствующей квалификации и права быть допущенными к мобилизационной работе. Тем не менее благодаря проведению общей линии «прометейской» политики офицеры-контрактники по-прежнему использовались в польской армии.

Агентурная деятельность на территории СССР

В ходе работы с архивными документами польской разведки удалось обнаружить сравнительно небольшой объем данных об агентурной работе экспозитуры № 2 на территории СССР. Это, конечно, совсем не означает, что таковая работа велась с малой интенсивностью. Ведь Советский Союз, как уже отмечалось выше, занимал в планах польской «двуйки» первостепенное место. Скорее всего, оригинальные документы с этими данными в конце 1939 – начале 1940 г. попали в руки немецких и английских спецслужб (что дало им возможность активно и широко использовать в течение всей Второй мировой войны «прометейскую» агентуру в своих интересах). И все же обнаруженные отдельные надежные сведения позволяют составить представление о методах и целях деятельности «прометейской» агентуры польской разведки в советском тылу.

Проводившаяся экспозитурой № 2 агентурная работа в СССР, особенно в 1930–1939 гг., имела в целом иной характер, чем других известных нам подразделений «двуйки», деятельность которых была рассчитана на немедленный результат, то есть на добывание информационных материалов. Об этом свидетельствует дело резидентуры «Грузин» от 1925 г., подчинявшейся реферату «Б-1» (предшественнику позднейшего реферата «Восток») и организованная Шетцелем и Голувко. Во главе нее стоял А. Ассатиани – видный представитель грузинской эмиграции, действовавший в то время в Турции – непосредственно в районе советского приграничья. Чем практически занимался Ассатиани, неизвестно. К его заданиям относились как сбор ценных сведений, так и ведение контрреволюционной пропаганды в Грузии и еще более – «секретная военно-политическая работа» (сигнатура W-22), которая, скорее всего, заключалась в создании диверсионных или же повстанческих организаций.

Как следует из документов, восстания на Кавказе в 1924 и 1929–1932 гг., а также движение басмачей были инспирированы эмиссарами-эмигрантами, являвшимися агентами экспозитуры № 2.

На добывание учетных материалов была направлена работа так называемой II секции штаба УНР, созданного в 1927 г. В делах сохранились два доклада украинской разведки от 1932 и 1933 гг. И хотя они не содержат имен агентов, однако же оставляют впечатление, что II секция штаба УНР исполняла функцию приграничной разведки, подобно офицерским постам разведки КОР, а ее агентура состояла из перебежчиков, кулаков и т. п. элементов.

Следовавшие один за другим удары советских органов безопасности, как следует из дел экспозитуры № 2, таковыми были ликвидация «Союза вызволения Украины» и организации академика Ефремова на Украине, Вели Ибрагимова в Крыму, Султан-Галиева в Татарской АССР, Касымова в Туркмении, а также происходившие в огне обострившейся классовой битвы сужение и изоляция классовой базы разведки в советских республиках и возможностей этой базы вынудили экспозитуру № 2 и зависимые от нее эмигрантские центры сменить свою тактику.

Обозначилась значительная разница в конспирации «прометейской» и другой агентуры 2-го отдела ГШ, действовавшей в СССР. На участке действия военной антисоветской разведки (например, по линии реферата «Восток») агентурой не дорожили. Это следовало из положения, ясно сформулированного руководителем реферата «Восток» 2-го отдела капитаном Незбжицким, которое гласило, что подозрительным в инспирации со стороны ГПУ является всякий агент, который, несмотря на интенсивную работу советских органов безопасности, не оказался после проведения нескольких оперативных встреч арестованным, но, напротив, по-прежнему продолжает действовать и доставлять сведения.

Характерным в этой связи является то, что даже работа II секции штаба УНР, вероятно, в 1934 г. была заморожена, хотя она и располагала ценной агентурой.

Такое отношение к «прометейской» агентуре, несомненно, было обусловлено тем, что в планах антисоветской войны ей отводилась роль агентуры МОВ, то есть предназначенной для использования прежде всего в момент начала военных действий в виду неуспеха планов развала СССР изнутри. Сотрудник экспозитуры № 2 в 1938 г. так объяснял эту проблему: «Застопорилась „прометейская“ деятельность и в Польше постольку, поскольку общие политические условия и ситуация в самих „прометейских“ странах (т. е. в советских республиках) не позволяли развиваться этой деятельности. После недавно подавленных больших восстаний на Кавказе (1929–1931), разгрома антисоветских организаций на Украине, неудач многочисленных партизанских войн в Туркестане и прочих фактах имевших место в других краях было невозможно какое-то время рассчитывать на проведение акций по засылке эмиссаров, и поэтому нам оставалось только стараться сохранить контакты и влияние».

Вот эти-то замороженные контакты и были предметом особой конспирации. В делах, если только речь идет о важных политических контактах, называются только лица, уже ликвидированные (и то лишь имена тех, кто использовался в данной конкретной разработке). В цитированном документе «Польско-прометейские отношения» попадаются, однако же, отдельные данные, и если им верить, то в 1938 г.:

«…Организация крайова в СССР украинская, несмотря на деконспирацию многих ее отделений („Союза вызволения Украины“), существует по-прежнему…

На Кавказе подобная организация существует и создает хорошо законспирированные революционные комитеты; в Грузии они действуют согласно инструкциям, исходящим от правительства Ноя Жордании в Париже, в Азербайджане продолжает свои акции тайное руководство партии „Мусават“…

Туркестанцы имеют весьма многочисленную эмиграцию в Афганистане, сохраняющую контакты с родиной и поддерживающую там неугасающее восстание и так называемые набеги басмачей, которые в действительности проводятся собственными руками предводителей небольших групп как диверсионные акции».

Из одного документа 1937 г., носящего весьма случайный характер, мы узнаем, что агентом так называемого Грузинского национального центра был некий влиятельный врач из Тифлиса, бывший членом правительства Грузинской ССР – Апполон Урушадзе, который имел «хорошую репутацию» у советских властей как участник Октябрьской революции и сражений с оккупантами и контрреволюцией на Кавказе во время Гражданской войны.

Все это усугублялось с течением времени отрывом контрреволюционной эмиграции от происходившей социалистической эволюции советских народов, отрывом, проявлявшимся, между прочим, во все более слабом понимании психологии собственных народов и в отмирании старых контактов, и вело к тому, что даже по мнению трезво оценивавших ситуацию сотрудников экспозитуры № 2 вожди контрреволюционной эмиграции не могли бы в начале войны выполнить основного задания – поднять контрреволюционное восстание. Еще меньше могли бы сделать советские обыватели, особенно занимавшие ответственные должности в аппарате СССР.

Агентура в СССР находилась на связи с эмигрантскими национальными центрами, а не с польской разведкой. Каждая эмигрантская группа поддерживала связь с помощью собственной сети связи. Связь на Украине осуществлялась через Польшу и Румынию, в Крыму – через Румынию и Турцию, в Поволжье – через Финляндию.

В делах имеется довольно конкретный документ о грузинской сети связи через Иран. Помимо этой сети, связь через советско-турецкую границу в 1937 г. осуществлял некто К. Масхарашвили, проживавший в Стамбуле.

Экспозитура № 2 имела свои резидентуры в польских дипломатическо-консульских представительствах в СССР. Известно о двух таких резидентурах. Руководителем одной из них был вице-консул в Тифлисе Ксаверий Залевский. На чем конкретно основывалась работа этой резидентуры и какова была ее роль в агентурной деятельности экспозитуры, установить не удалось. Единственным известным нам моментом деятельности Залевского является факт его посредничества в 1937 г. в оживлении ранее замороженного контакта между уже упоминавшимся врачом Урушадзе и Ноем Жорданией.

Другой резидентурой управлял вице-консул в Киеве в 1932–1936 гг. Петр Курницкий. Курницкий был тесно связан с экспозитурой № 2, где в годы, предшествовавшие его деятельности в Киеве, был деятелем Ориенталистического кружка молодежи, а затем, по его откомандированию в МИД, сотрудничал с экспозитурой № 2 в плане реорганизации Восточного института, а также в организации античешской диверсионной операции «Lorn» («Лом»). Характерным, однако, является тот факт, что о деятельности Курницкого в Киеве дела экспозитуры № 2 не содержат упоминания, а сведение о его сотрудничестве с экспозитурой № 2 находится в делах реферата «Восток». Упоминавшийся выше руководитель реферата «Восток» капитан Незбжицкий в переписке с другим «двуйчиком» объясняет невозможность отзыва Курницкого из Киева тем, что он там выполняет работу для Харашкевича. Какую именно работу, Незбжицкий не уточняет – заключалась ли она в контактах с агентурой или также в написании разработок, например, о национальной ситуации в Советской Украине.