Пятнадцатый сёгун Ёсинобу
(1837–1913, правление 1866–1867)
Будущий пятнадцатый сёгун родился 29 сентября 1837 года в княжестве Мито в одной из трёх семейных ветвей госанкэ, основанных младшими сыновьями Токугава Иэясу. За двести лет в ней сменилось девять патриархов, девятым был его отец Токугава Нариаки (1800–1860), даймё с годовым доходом в триста пятьдесят тысяч коку риса. Родила Ёсинобу не наложница, как большинство других сёгунов, а законная жена главы семейства, дочь принца Арисугаваномия по имени Ёсико. Мальчик появился на свет четырнадцатым по счёту ребёнком и имел шесть старших братьев и семь сестёр. Но далеко не последним – после Ёсинобу у отца родилось ещё двадцать три ребёнка. Глава княжества Мито произвёл на свет тридцать семь детей, среди всех родственников уступив по этому показателю лишь одиннадцатому сёгуну Иэнари. Из них восемнадцать (двенадцать сыновей и шесть дочерей) дожили до взрослого возраста.
Седьмого сына назвали детским именем Ситиромаро, которое прямо указывало на очерёдность рождения. Он появился на свет в столичной усадьбе Мито и там же должен был жить, пока кто-то из родственников или крупных даймё не взял бы его на воспитание с последующим усыновлением, как было принято в то время. Но Токугава Нариаки придерживался собственных педагогических принципов и во избежание «ранней порчи» детей столичной жизнью отправлял их в родовое имение, где их воспитывали в строгости и послушании. Ситиромаро попал туда уже в семимесячном возрасте. Несмотря на высокий доход и статус семьи, её члены носили одежду из простых тканей и спали на льняных простынях, дорогой шёлк был в доме запрещён. Повседневное меню составлялось по норме итидзю иссай (букв. «один бульон, одна закуска»). Это означало, что к чашке риса подавались лишь бобовый бульон мисо и одно овощное или рыбное блюдо. Животными белками домочадцев не баловали – мясо или рыба появлялись на столе раз в десять дней, и не из соображений экономии. Наказания детей в Мито не отличались особой строгостью: провинившегося обычно на какое-то время закрывали в комнате без окон, лишали общения и сокращали рацион. Это было самое распространённое, стандартное для того времени наказание (дзасикиро), детский аналог домашнего ареста для взрослых. Чтобы приучить детей спать в правильной позе, по обеим сторонам изголовья клали лезвием кверху ножи, а когда ребёнок засыпал, их убирали. Считалось, что кроме правильной осанки этот способ приучает мальчиков к близости холодного оружия и связанному с ним чувству опасности. Пятнадцатому сёгуну тоже довелось спать в детстве между двумя лезвиями.
Появление в многодетной семье ещё одного, седьмого по счёту сына не стало большим событием. До трёх лет он ни разу не видел отца, который постоянно жил в Эдо. В 1839 году на фоне недовольства царящими в замке нравами Токугава Нариаки представил сёгуну Иэёси проект реформы, но у неё нашлись влиятельные противники, и проект оказался под сукном. Несостоявшийся реформатор уехал в княжество Мито и начал преобразования на местном уровне: усовершенствовал методику учёта земель и оценки урожая, ввёл новые правила назначения на руководящие должности, в связи с возросшей внешней угрозой организовал производство пушек и т. д. Чугуна для орудий хронически не хватало, поэтому князь, не испытывавший особого пиетета перед культовыми сооружениями, приказал пустить на переплавку храмовые колокола, чем нажил себе врагов среди местного духовенства. С теми, кто возражал и протестовал, князь обходился круто, поэтому в бакуфу на него пошли жалобы. В Эдо конфликт с духовенством осудили и вынесли князю Мито предупреждение. В марте 1840 года Токугава Нариаки организовал отстрел птиц, наносивших большой вред урожаю. О стрельбе во владениях Мито было тотчас доложено в бакуфу, а там к сообщениям о любой военной активности относились с большой подозрительностью. Богатый, влиятельный и чрезмерно активный родственник сёгуна доставлял правительству много хлопот.
Перепись земель
Княжество Мито выделялось высоким для того времени уровнем образования, науки и просвещения. В 1841 году здесь открылась княжеская школа Кодокан, быстро получившая большую известность благодаря тому, что в неё, во-первых, принимали всех представителей воинского сословия независимо от ранга и, во-вторых, учили глубокому уважению к национальной культурной традиции и её ключевому элементу – институту императорской власти. Что тоже вызывало некоторую настороженность в руководстве бакуфу.
Когда после смерти одиннадцатого сёгуна Иэнари глава правительства Мидзуно Тадакуни начал реформу годов Кёхо, многие усмотрели в ней подражание тому, что делал у себя в княжестве Токугава Нариаки. Преобразования Мидзуно задели интересы многих влиятельных людей в замке Эдо, и через два года он был отправлен в отставку. В опале оказался и князь Мито: его реформы были признаны излишне радикальными. В мае 1844 года его вызвали в Эдо и объявили приказ сёгуна: передать семейный пост старшему сыну и заключить себя под домашний арест. Отбывать наказание следовало не вдали от столицы, а в городской усадьбе Мито под присмотром тайной службы. Старшему сыну князя в тот момент не исполнилось ещё тринадцати лет, и сам он вести дела не мог, поэтому бакуфу назначило ему трёх опекунов из числа надёжных вассалов. Беспокойного родственника взяли под контроль и усмирили, но ненадолго: через полгода Нариаки благодаря личным отношениям с сёгуном Иэёси добился снятия домашнего ареста. Свободу передвижения ему вернули, но на пять лет запретили появляться в замке.
Всё это время его сын Ситиромаро учился в домашней княжеской школе Кодокан: изучал конфуцианскую классику, упражнялся в обращении с копьём и мечом, занимался верховой ездой, стрелял из ружья и лука. Поначалу воинские упражнения нравились ему гораздо больше, чем штудирование скучных текстов, поэтому с учёбой у него не ладилось, и отец частенько наказывал его сидением в пустой комнате на голодный желудок. Однако со временем дела с учёбой выправились, и всем стало ясно, что по способностям и общему развитию седьмой сын превосходит всех своих братьев. Отец мысленно поставил его на второе место (после старшего сына) и держал при себе в расчёте на то, что жизнь рано или поздно предоставит мальчику шанс.
Двенадцатому сёгуну Иэёси шёл пятьдесят пятый год, а его единственный сын и наследник Иэсада, больной и малопригодный к управлению страной, внушал отцу тревогу за судьбу династии. Как выходец из дома Хитоцубаси, он хотел иметь запасной вариант с преемником, и по возможности из своей же семьи. Рецепт для этого был хорошо известен: усыновить кого-то из молодых родственников и сделать приёмного сына главой дома Хитоцубаси. В семье многодетного князя Мито подрастал способный Ситиромаро, о котором сёгуну говорили много хорошего. Были у сёгуна и другие родственники – прежде всего в Кисю и Овари, куда Иэнари отправил многих своих сыновей, – но никто из них ничем особенным не выделялся, в то время как в княжестве Мито проведена успешная реформа, дела идут неплохо, да и личные отношения у сёгуна с князем Нариаки отличные. Имело значение и то, что они были женаты на родных сёстрах, дочерях принца Арисугаваномия, следовательно, Ситиромаро приходился сёгуну племянником по линии жены. Правда, в руководстве бакуфу князя Мито не любят, но с этим сёгун как-нибудь справится. Это и был тот самый шанс, на который рассчитывал Токугава Нариаки, причём не только для его сына, но и для него самого.
Токугава Нариаки
Первого августа 1847 года правительство официально объявило о том, что седьмой сын князя Мито переводится на воспитание в семью Хитоцубаси. Через месяц десятилетний мальчик переехал в её столичную усадьбу, а в декабре того же года прошёл обряд совершеннолетия и получил неполный третий ранг и взрослое имя Ёсинобу, в котором первый иероглиф указывал на родство с сёгуном Иэёси. Одновременно он был назначен главой дома Хитоцубаси и стал вторым после родного сына сёгуна кандидатом в преемники. Доход Хитоцубаси в тот момент составлял сто тысяч коку риса в год, то есть в три с половиной раза меньше, чем у Мито, но зато это была главная в тот момент семейная ветвь Токугава, к которой принадлежал действующий сёгун.
Переехав из провинции в столицу, Ёсинобу продолжил обучение. Время от времени в усадьбе появлялся сёгун Иэёси, встречался с мальчиком и беседовал с ним. Вскоре в замке пошли разговоры о том, что именно его, а не родного сына Иэсада он и назовёт своим преемником. Так и получилось. Однако глава бакуфу, для которого смена преемника означала отставку и конец карьеры, сумел убедить слабохарактерного Иэёси в том, что передача власти родственнику при живом родном сыне идёт вразрез с традицией и может привести к расколу в верхнем эшелоне власти. Двенадцатый сёгун, как обычно, согласился и принял решение в пользу больного и малопригодного к правлению, но зато родного сына.
Это решение бурно обсуждалось в кулуарах замка, и многие считали, что в данном случае традицией можно было и пренебречь ради пользы дела – очень уж трудно было представить себе Иэсада в роли правителя. Узнав о накале страстей в замке и своей к ним причастности, Ёсинобу написал отцу письмо, в котором прямо заявил, что не собирается конкурировать с Иэсада, и попросил его использовать всё своё влияние, чтобы положить конец пересудам (Мацуура, 1997). Однако вопросами текущей политики он всё так же живо интересовался, и, когда правительство провело опрос мнений по поводу открытия страны, шестнадцатилетний Ёсинобу честно и открыто высказался, хотя многие более опытные даймё предпочли промолчать. Он написал, что американскому посланнику следует отказать и немедленно заняться укреплением обороноспособности.
Такого же мнения придерживался и отец Ёсинобу, к тому времени вернувшийся в большую политику. Как уже говорилось, больной Иэёси, узнав о требованиях Мэттью Перри, отправил главу правительства советоваться и принимать окончательное решение именно к князю Мито. В обстановке растерянности и неопределённости, царившей после смерти сёгуна, Токугава Нариаки почти ежедневно появлялся в замке, призывая членов правительства проявлять твёрдость в контактах с американцами и немедленно заняться укреплением обороноспособности.
В сентябре 1855 года Ёсинобу исполнилось восемнадцать лет, и через три месяца в городской усадьбе Хитоцубаси отпраздновали его свадьбу с Итидзё Микако (1835–1894), приёмной дочерью Регента императорского двора. В центре политической жизни по-прежнему стоял вопрос об отношениях с иностранными державами. Среди руководителей бакуфу преобладало понимание того, что необходимо искать компромиссы и в чём-то идти на уступки, чтобы сохранить независимость страны, в то время как большинство даймё и хатамото занимали более жёсткую националистическую позицию. В правительстве и вокруг него шла вязкая борьба, в ходе которой противостоящие группировки стремились назначить на ключевые посты своих сторонников и выдавить оппонентов.
С первым серьёзным испытанием двадцатилетний Ёсинобу столкнулся в июне 1858 года, когда на фоне тяжёлой болезни сёгуна Иэсада резко усилилось давление США в деле подписания всеобъемлющего торгового договора, который обеспечил бы им преимущество перед европейскими конкурентами. Император Комэй категорически возражал против подписания, и руководитель бакуфу Хотта Масаёси не сумел его переубедить, из-за чего в апреле 1858 года ушёл в отставку. Сменивший его Ии Наосукэ публично заявил, что не подпишет договор без согласия императора, но под давлением обстоятельств всё-таки был вынужден это сделать. Девятнадцатого июня 1858 года Япония и США стали торговыми партнёрами.
Возложив ответственность за нарушение воли императора на Хотта Масаёси и одного из советников, Ии Наосукэ уволил их из правительства и отправил к императору своего представителя с объяснениями. На следующий день, 22 июня, всех находившихся на службе в Эдо даймё и хатамото собрали в замке и проинформировали о подписании торгового договора и его содержании. В эти же дни на фоне тяжёлого состояния Иэсада среди родственников активно обсуждался вопрос о его преемнике, хотя сёгун ещё два месяца назад решил его в пользу двенадцатилетнего Токугава Ёситоми (1846–1866) из княжества Кисю. Князь Мито и группа его сторонников, выступавших против договора с США, не знали о решении Иэсада и продолжали надеяться на назначение Ёсинобу как наиболее подходящего по возрасту и личным качествам кандидата.
Руководители княжества Мито не присутствовали в замке 22 июня и узнали о подписании договора от своего старейшины. На следующий день Ёсинобу как глава правящей семейной ветви явился в замок и на встрече с Ии Наосукэ задал ему два вопроса: правда ли, что договор с США подписан, несмотря на возражения императора, и как решился вопрос с преемником. Из уклончивых ответов главы правительства вперемешку с извинениями он понял, что подписание состоялось и выбор преемника тоже сделан, но не в его пользу. Второе не очень его огорчило: согласно хронике, он выразил уверенность, что Ёситоми ещё очень молод и у него всё впереди, а опытные наставники помогут ему войти в курс дела. Об отсутствии у него сёгунских амбиций Ёсинобу говорил и раньше, поэтому, вероятнее всего, запись соответствует действительности. В отношении договора с США он высказался гораздо резче: правительство совершило большую ошибку, проигнорировав волю императора.
На следующий день, 24 июня, в замок прибыли князь Мито Токугава Нариаки, его старший сын Ёсиацу и два влиятельных родственника, удельные князья Токугава Ёсикацу из Овари и Мацудайра Сюнгаку из Этидзэн. Они были настроены гораздо решительнее и обвинили Ии Наосукэ в том, что он нанёс оскорбление императору и пошёл на поводу у американцев. Выбор двенадцатилетнего Ёситоми в качестве преемника Иэсада, по их мнению, также был ошибочным и не отвечал интересам страны. В связи с этим от главы правительства потребовали отложить объявление преемника Иэсада и уйти в отставку. На что Ии Наосукэ, конечно, не согласился.
Двадцать пятого июня Токугава Ёситоми был объявлен преемником сёгуна, а 6 июля скончался Иэсада. В замке начали готовиться к похоронам и церемонии вступления в должность нового правителя. В октябре того же 1858 года Токугава Ёситоми был провозглашён четырнадцатым сёгуном Токугава под именем Иэмоти. Правительство назначило его личным опекуном тридцатилетнего родственника Токугава Ёсиёри (1828–1876), главу дома Таясу, покладистого и совершенно не амбициозного человека, выполнявшего все указания Ии Наосукэ.
Помимо антипатии, которую сёгун Иэсада испытывал к Ёсинобу в связи со слухами о его претензиях на высший пост, на выбор преемника повлияло и то, что в группу поддержки Ёсинобу входили несколько тодзама даймё во главе с князем Сацума. В случае назначения Ёсинобу они могли войти в состав правительства или, по крайней мере, заметно усилить своё политическое влияние. Абсолютное большинство потомственных вассалов Токугава (фудай даймё) не могли этого допустить.
Ии Наосукэ не простил своим оппонентам июньского демарша. Пятого июля 1858 года, то есть за день до смерти Иэсада, он издал от его имени указ, в котором обвинил Токугава Нариаки и трёх его спутников в самовольном проникновении в замок и попытке государственного переворота. Токугава Нариаки, Мацудайра Сюнгаку и Токугава Ёсикацу получили приказ передать руководство княжествами своим сыновьям и заключить себя под домашний арест, а Хитоцубаси Ёсинобу и его старшему брату Ёсиацу было запрещено появляться в замке.
На основании этого указа началось преследование оппонентов бакуфу по всей стране. Поиски и аресты продолжались больше года и затронули более ста человек из всех слоёв населения, от высшей аристократии до рядовых горожан. Борьба Ии Наосукэ с критикой и инакомыслием известна под названием «больших репрессий годов Ансэй» (Ансэй но дайгоку). Через год после их начала правительство ужесточило наказания своим главным противникам: «домашний арестант» Токугава Нариаки был переведён из городской усадьбы в княжество Мито, а его сыну Ёсинобу к запрету на появление в замке добавили домашний арест в городской усадьбе Хитоцубаси.
В то время домашний арест был самым распространённым наказанием для воинской элиты за административные правонарушения. По сравнению со средневековыми пытками и казнями оно кажется довольно лёгким, однако при ближайшем рассмотрении это оказывается не так. Приговорённый к домашнему аресту мог находиться у себя дома, но ему запрещалось абсолютно всё, кроме удовлетворения физиологических потребностей (еда, сон, туалет). Помещение, где он находился, должно было всегда оставаться тёмным, без естественного или искусственного освещения. Ему запрещалось выходить из комнаты или принимать гостей, вести переписку или общаться с кем-либо, включая прислугу. Арестант не имел права брить лицо и лоб, принимать ванну (можно было лишь обтираться влажным полотенцем) и поддерживать обычный для воинских семей ежедневный приветственный ритуал. Через несколько недель заключённый под домашний арест превращался в немытого, небритого и лохматого субъекта, мало похожего на нормального человека. Хитоцубаси Ёсинобу провёл в таких условиях одиннадцать месяцев, а его отец Токугава Нариаки – более двух лет. Пятнадцатого августа 1860 года он умер, не дождавшись освобождения.
Преследование политических оппонентов бакуфу вызвало ответную реакцию: 3 марта 1860 года его глава Ии Наосукэ был убит группой самураев из княжества Мито. Сменившие его руководители резко смягчили курс, однако наказанные по-прежнему оставались под домашним арестом, и лишь смерть князя Мито стала поводом к тому, чтобы разрешить его сыну Ёсинобу присутствовать на похоронах, а затем и вовсе освободить. Это произошло 4 сентября 1860 года. Позднее Ёсинобу в своих мемуарах писал, что во время ареста полностью соблюдал все запреты (Андо, 2012).
Мацудайра Сюнгаку
Вместе с Ёсинобу были освобождены и другие участники июньского демарша 1858 года, в том числе князь Овари Токугава Ёсикацу и князь Этидзэн Мацудайра Сюнгаку. Впрочем, освобождение было неполным: им вернули лишь свободу передвижения, а запрет на встречи и переписку оставался в силе ещё девятнадцать месяцев, до апреля 1862 года.
Коренной перелом в положении Ёсинобу произошёл летом того же 1862 года, когда князь Сацума Симадзу Хисамицу прошёл маршем через всю страну и от имени императора Комэй предъявил бакуфу три главных политических требования:
1). Организовать визит в Киото сёгуна Иэмоти.
2). Создать при правительстве консультативный совет из пяти крупных даймё (княжества Сацума, Тёсю, Тоса, Сэндай, Кага).
3). Назначить Хитоцубаси Ёсинобу опекуном юного сёгуна, а Мацудайра Сюнгаку – главой правительства.
Эти требования, выработанные в рамках политического течения кобу гаттай (букв. «единство военной и придворной аристократии»), должны были снизить напряжённость между правительством и императорским домом и расширить участие воинской элиты в управлении страной. Два первых пункта были выполнены полностью, а третий – частично: Мацудайра Сюнгаку был назначен не главой правительства, а «куратором по вопросам политики» (сэйдзи сосай) при сёгуне Иэмоти. Ёсинобу же стал его личным опекуном и наставником, сменив в этой должности Токугава Ёсиёри из Таясу. При этом ни Ёсинобу, ни Сюнгаку формально не входили в состав правительства, однако их полномочия позволяли фактически руководить его работой.
Таким образом, полноценное участие Хитоцубаси Ёсинобу в политической жизни страны началось в июле 1862 года. Тогда же ему был возвращён и пост главы дома Хитоцубаси, самой влиятельной семейной ветви Токугава.
Кадровая реформа в правительстве дала немедленный практический результат. Как уже говорилось в предыдущей главе, были сокращены сроки и облегчены условия несения воинской службы удельных князей в Эдо и смягчены условия выезда из города для членов их семей. Посланников императора стали более уважительно принимать в замке, изменив для этого традиционный ритуал, а в Киото был учреждён пост военного губернатора; его занял князь Мацудайра Катамори из Аидзу. Правительство объявило о том, что в ближайшее время глава сёгуната Иэмоти нанесёт императору визит, и в связи с этим обратилось к нему с просьбой отдать в жёны сёгуну одну из своих дочерей. Все эти шаги имели своей целью преодолеть раскол и консолидировать правящую элиту за счёт сближения военной и придворной аристократии. Как показали два предыдущих опроса, именно этот пункт набрал больше всего сторонников.
Процесс сближения проходил сложно. Император Комэй, оскорблённый действиями предыдущего правительства, дважды отказывал сёгуну в женитьбе на своей дочери и дал согласие на брак только после того, как получил письменное обещание главы бакуфу, что иностранцы будут изгнаны из Японии. Затем началась подготовка визита Иэмоти в Киото. За два месяца до его начала, в январе 1863 года, туда выехал Ёсинобу. Однако сразу после обещания изгнать иностранцев правительство обратилось к императору с просьбой проявить понимание ситуации и немного подождать. Комэй в ответ красноречиво промолчал.
Пока Ёсинобу вёл трудные переговоры в Киото, противники открытия страны подали ему недвусмысленный сигнал, положив перед воротами храма, где он остановился, отрубленную голову. Она принадлежала довольно известному в то время самураю по имени Кагава Хадзимэ, соратнику Ии Наосукэ и активному участнику «террора годов Ансэй». Правую кисть Кагава убийцы положили перед воротами его покровителя Тигуса Арифуми, а левую – перед воротами Ивакура Томоми. Обоих аристократов они считали пособниками предателей из бакуфу во главе с Ии Наосукэ, допустивших в страну иностранцев. Отрубленная голова должна была показать Ёсинобу, что ждёт тех, кто игнорирует волю императора и идёт на поводу у «иностранных варваров».
Несмотря на все сложности, визит сёгуна в Киото всё же удалось согласовать; он состоялся в марте 1863 года. Посещение сёгуном императорского дворца само по себе стало сенсацией, поскольку за последние двести двадцать девять лет такого не случалось ни разу. Встреча главы сёгуната с монархом несколько снизила напряжение между двумя центрами власти, однако сказать, что визит завершился полным успехом, значило бы сильно погрешить против истины. С одной стороны, юный сёгун получил от императора благословение и подтверждение властных полномочий, а с другой – ему пришлось дать абсолютно невыполнимое обещание изгнать иностранцев не позднее 10 мая текущего года. Этот визит показал, что по сравнению с 1634 годом, когда в Киото в последний раз встречали сёгуна Иэмицу с трёхсоттысячной армией, соотношение сил между двумя центрами власти кардинально изменилось, и не в пользу бакуфу.
Посланники императора на приёме у сёгуна
Вернувшись в Эдо, Ёсинобу по итогам визита подготовил три документа: 1) проект указа об изгнании иностранцев; 2) проект указа об отсрочке его исполнения; 3) прошение об отставке с должности опекуна и советника сёгуна. Ни один из этих документов не был принят, а вот информация о том, что император Комэй и сёгун Иэмоти договорились о совместных действиях против иностранцев, широко распространилась и вызвала ряд инцидентов, от обстрела княжеством Тёсю иностранных судов до волны убийств сторонников открытия страны.
В августе того же года император впервые за много лет покинул свой дворец и совершил пышный выезд в храм Касуга в соседней провинции Ямато, где вознёс богам молитву об изгнании иностранцев. Выезд стал эпохальным событием, показав, что монарх может нарушить сразу два ключевых правила из административного кодекса, составленного для него ещё Токугава Иэясу: во-первых, выехать за пределы Киото и, во-вторых, сделать это без разрешения бакуфу. Посмотреть на невиданную процессию собрались тысячи горожан. Император Комэй приглашал с собой в эту поездку Иэмоти, но Ёсинобу категорически отсоветовал ему это делать из опасения, что во время службы юному сёгуну придётся принять от монарха ритуальный меч вместе с поручением изгнать им варваров, как это делалось в эпоху Нара. Чтобы не усугублять ситуацию с обещанием, он вызвался сам сопровождать императора – уж ему-то он точно не станет вручать меч.
Воодушевлённый тактической победой, император Комэй весь 1863 год демонстрировал готовность усилить борьбу с иностранцами и лично её возглавить. На фоне роста антииностранных настроений в Киото начали стекаться его самые горячие сторонники, в основном выходцы из княжества Тёсю. Их поддерживала группа радикальных аристократов во главе с Сандзё Санэтоми. Под лозунгом «небесной кары» (тэнтю) сторонники императора нападали на всех, кого считали его врагами, требуя уже не только изгнания иностранцев, но и ликвидации бакуфу, к чему Комэй никогда не призывал и не стремился; в этом отношении крайние радикалы вызывали его недовольство.
Восемнадцатого августа 1863 года военный губернатор Киото Мацудайра Катамори предпринял против радикалов силовую акцию, в результате которой семеро аристократов были арестованы и посажены под домашний арест, а ополченцы из Тёсю высланы из столицы на родину. С этого дня императорская столица перешла под контроль правительственных сил, представленных отрядами из княжеств Аидзу, Сацума, Тоса и Увадзима.
Боевые действия в Киото потребовали от сёгуна ещё одного визита в императорский дворец. Он состоялся через пять месяцев, в январе 1864 года. Совершив пятисоткилометровое путешествие, Иэмоти получил от монарха очередное повышение придворного ранга и сразу две должности – Правого министра и Командующего правым крылом императорского дворца. В ходе визита состоялось заседание Политического консультативного комитета при правительстве (санъё кайги), созданного в ходе реформы 1862 года. На нём обсуждались два вопроса: 1) о политике по отношению к иностранцам; 2) о наказании княжества Тёсю (за обстрел иностранных судов в проливе Симоносэки и за беспорядки в Киото). Ни по одному из них не удалось прийти к общему мнению – во многом из-за разницы во взглядах между двумя самыми авторитетным членами комитета, Симадзу Хисамицу и Хитоцубаси Ёсинобу. Курс на открытие страны остался неизменным, а выполнение данного императору обещания решили начать с закрытия порта Иокогама. Позиция Ёсинобу, который в последнее время всё чаще отстаивал интересы не столько сёгуна, сколько императорского дома, была замечена в Киото, и уже через два месяца после совещания, в марте того же года, Комэй назначил его Командующим обороной императорского дворца (кинри госюэй сотоку). Теперь его главной заботой стала безопасность императора, причём защищать его он должен был не столько от иностранцев, которым въезд в Киото был закрыт, сколько от противников внутри страны. А насчёт того, кто к ним относился, существовало много разных мнений.
Императорский выезд в храм Касуга
Приняв это назначение, Ёсинобу не мог больше оставаться опекуном сёгуна. Его переезд в Киото был согласован с правительством, тем не менее вызвал у многих подозрения: не сменил ли наставник сёгуна приоритеты, не перешёл ли в лагерь сторонников императора?
Вражда между сторонниками и противниками бакуфу на нижележащих уровнях продолжала обостряться и всё чаще выливалась в вооружённые стычки. Пятого июня 1864 года подчинявшийся Ёсинобу отряд правительственного «нового ополчения» (синсэнгуми) напал в Киото на ополченцев из княжеств Тёсю и Тоса. Бой начался поздно вечером в гостинице «Икэда» и продолжился утром следующего дня, поэтому известен как «инцидент в «Икэда» (Икэдая дзикэн). Он закончился арестом двадцати противников бакуфу и гибелью такого же числа участников – по десять с каждой стороны.
Императорская столица стремительно превращалась в центр вооружённого сопротивления сёгунату. Потерпев здесь два поражения подряд, княжество Тёсю в августе 1864 года предприняло крупный военный поход на Киото (киммон но хэн, букв. «инцидент у ворот дворца»). Его целями были объявлены защита императорского дома и изгнание из города сторонников бакуфу. Военный губернатор Мацудайра Катамори и Хитоцубаси Ёсинобу общими усилиями отразили нападение, но из-за широкого применения артиллерии с обеих сторон городу был нанесён большой ущерб. Одержав победу, правительство назвало княжество Тёсю врагом императора и объявило против него военный поход. Это повлияло на расклад сил в руководстве княжества и привело к перевороту, в результате которого радикальная группировка была отстранена от власти, а её глава Масуда Тиканобу казнён. После того как новые руководители заявили, что прекращают борьбу и признают бакуфу, поход против Тёсю был отменён. Однако внутренняя борьба в княжестве на этом не закончилась – в декабре того же года радикалы во главе с Такасуги Синсаку свергли новое руководство и вернулись к власти. Объявив себя преемником казнённого Масуда, Такасуги начал готовиться к войне с правительством. Второй военный поход против Тёсю был объявлен в январе 1866 года.
Непримиримый враг иностранцев Накаока Синтаро
Положение бакуфу осложнилось вмешательством западных держав, потребовавших выполнить данное ранее обещание открыть порт Хёго (современный Кобе). В преддверии войны с Тёсю правительство нуждалось в поддержке императора, который уже семь лет отказывался признать «неравноправные договоры» 1858 года, поэтому вряд ли можно было рассчитывать на его согласие в деле открытия города, расположенного всего в шестидесяти километрах от его дворца.
Решить эту задачу взялся Ёсинобу. На правительственном совещании он доказывал, что нарушение обещания, заложенного в соглашения 1858 года, может привести к тяжёлым последствиям. Напоминал, что на иностранных кораблях, стоящих в заливе Осака, орудий больше, чем на всём восточном побережье, и что сопротивляться этой силе страна в данный момент не может. Рациональным компромиссом, по его мнению, было бы признание императором соглашений 1858 года в обмен на обещание правительства иностранцам открыть порт Хёго, но позднее. Переговоры с иностранными послами он обещал взять на себя.
На этом этапе Ёсинобу стал главным действующим лицом сложного переговорного процесса и добился успеха: 5 октября император Комэй утвердил подписанные правительством международные договоры 1858 года. Компромисс был достигнут, однако вызвал волну недовольства с обеих сторон. Радикальные сторонники императора возмущались тем, что после семи лет борьбы против международных договоров ему пришлось пойти на уступку, а в замке Эдо раздражение вызвал тот факт, что важнейшую для бакуфу задачу решил не сёгун с советниками, а доверенное лицо императора, выступавшее от их имени. Уж не намерен ли Ёсинобу вообще отодвинуть их на второй план и всё решать самостоятельно? Такие подозрения высказывались и раньше, когда он сблизился с императором Комэй и перестал появляться в Эдо, а теперь они только усилились.
Все эти события активно обсуждались и влияли на политику княжеств, прежде всего западных. В январе 1866 года руководители Тёсю (клан Мори) добились крупного успеха, заключив накануне войны с бакуфу военно-политический союз с влиятельным княжеством Сацума (клан Симадзу). Главная заслуга в этом принадлежала Сакамото Рёма, Кидо Такаёси и Сайго Такамори. Теперь правительству противостояло не одно, а два крупных княжества. Правда, руководители Сацума прибегли к дипломатической уловке, заявив, что считают предстоящие боевые действия локальным конфликтом двух княжеств – Тёсю и Аидзу, поэтому не будут в нём участвовать. Для Тёсю это означало безопасность его юго-западной границы. Тем не менее армия бакуфу, составленная из отрядов двадцати четырёх княжеств, всё равно имела большой численный перевес.
Боевые действия начались 7 июня 1866 года в провинции Суо и постепенно набирали силу по мере подхода новых отрядов бакуфу. Сёгун Иэмоти, заболевший ещё весной, чувствовал себя всё хуже и, несмотря на все усилия врачей, скончался 20 июля в замке Осака. Во время болезни он говорил советникам, что хотел бы видеть своим преемником Таясу Камэносукэ, которому в тот момент шёл третий год, однако это его пожелание не было документально оформлено, поэтому, пока шли бои, вопрос о следующем сёгуне официально не обсуждался.
Неожиданная смерть главнокомандующего осложнила положение бакуфу, но фактически руководивший боевыми действиями Ёсинобу поначалу был настроен на продолжение борьбы. На предложение князя Сацума: 1) прекратить боевые действия; 2) распустить армию Тёсю и 3) провести правительственную реформу – Ёсинобу ответил отказом. В первых числах августа он выехал в Киото, получил от императора мандат на продолжение боевых действий и объявил, что занимает место Иэмоти во главе правящей семейной ветви Токугава и берёт себе эту фамилию. О должности сёгуна речи пока не шло; несколько месяцев она оставалась вакантной.
Решающее влияние на исход второй войны с Тёсю оказала ситуация на острове Кюсю, где боевыми действиями руководил советник бакуфу Огасавара Нагамити (1822–1891). Несмотря на численное превосходство, правительственные силы были хуже вооружены и слабо мотивированы. Местные командиры, не желавшие воевать против своих соседей, под разными предлогами уклонялись от боевых действий или вообще покидали позиции. Узнав о смерти сёгуна, Огасавара всё бросил и уехал в Эдо. Оставленный им замок Кокура, опорный пункт сил бакуфу, первого августа был сожжён, и боевые действия естественным образом прекратились; на острове Кюсю правительство потерпело поражение.
После этого воевать дальше было невозможно, и Ёсинобу доложил императору, что намерен заключить перемирие. Через своего представителя Кацу Кайсю он сообщил руководителям Тёсю, что согласен расширить участие удельных князей в выработке политики и даже готов обсудить вопрос о передаче власти императорскому дому. Радикальные сторонники бакуфу во главе с княжеством Аидзу были категорически против и требовали продолжения войны, но Ёсинобу сумел настоять на своём.
Представители бакуфу и княжества Тёсю встретились в провинции Аки и 2 сентября подписали мирное соглашение, которое через несколько дней утвердил своим указом император. Таким образом, правительству не удалось одержать победу над княжеством Тёсю; уже тогда соратники слышали от Ёсинобу фразы о том, что «время бакуфу кончилось» (Такано, 1997). Тем не менее пост сёгуна оставался вакантным, и кто-то должен был его занять, ибо как ни критиковали правительство, только оно имело легальный статус и рабочие органы управления.
Пожелание Иэмоти передать пост малолетнему племяннику Таясу Камэносукэ (впоследствии Токугава Иэсато) поддержали некоторые родственники и влиятельные дамы из Большого внутреннего покоя, однако в правительстве это волеизъявление посчитали несостоятельным, как и всё правление четырнадцатого сёгуна. Назначение трёхлетнего мальчика главой бакуфу грозило окончательно обрушить и без того шаткое доверие к сёгунату и ускорило бы его кончину. Дважды кандидат в сёгуны Токугава Ёсинобу, фактически руководивший правительством все эти годы вместо Иэмоти, не имел конкурентов, однако в новых условиях его назначение требовало, во-первых, одобрения императорского дома, а во-вторых, признания со стороны воинской элиты.
Для участия в совещании, на котором должен был решаться вопрос о следующем сёгуне, разослали приглашения двадцати четырём удельным князьям, однако приехали лишь семеро – из княжеств Кага, Окаяма, Мацуэ, Токусима, Цу, Фукуока и Ёнэдзава. В начале ноября Ёсинобу встретился с ними и изложил суть дела, после чего все разъехались по домам, а 19 ноября вновь прибыли в Киото и представили свои соображения. Все поддержали кандидатуру Ёсинобу, и, таким образом, решение состоялось. Император Комэй с самого начала заявил, что хочет видеть его следующим сёгуном, поэтому без колебаний утвердил это решение своим указом от 27 ноября. Часть придворной аристократии воспротивилась назначению, в результате чего двадцать два человека были изгнаны из дворца.
Церемония вступления в должность пятнадцатого сёгуна состоялась 5 декабря в замке Осака. Иностранных послов на неё тоже пригласили, но они согласились присутствовать только после того, как Ёсинобу ещё раз подтвердил, что порт Хёго будет непременно открыт.
Через двадцать дней заразился оспой и умер совсем ещё молодой тридцатипятилетний император Комэй. Его смерть изменила расклад сил во дворце в пользу противников сёгуната и ещё больше обострила борьбу. Как обычно, город наполнился слухами, что императора отравили враги, недовольные его уступками правительству; чаще всего в них звучало имя непримиримого противника бакуфу, низкорангового аристократа Ивакура Томоми.
Император Комэй
Трон перешёл к пятнадцатилетнему сыну монарха Муцухито, будущему императору Мэйдзи. Опекуном юноши, ещё не прошедшего обряд совершеннолетия, стал его пятидесятисемилетний дед, убеждённый противник бакуфу Накаяма Тадаясу, а ключевую должность Регента (кампаку) занимал аристократ Нидзё Нариюки, поддерживавший тесные связи с княжеством Сацума. Такой расклад сил не сулил новому сёгуну и его правительству ничего хорошего. Смерть императора лишила Ёсинобу его главного политического союзника, который хотя и требовал изгнания иностранцев, но полностью ему доверял и в решающие моменты всегда поддерживал. Кроме того, император Комэй, в отличие от своих радикальных сторонников, не говорил о ликвидации сёгуната и возврате власти императорскому дому. Теперь же ситуация кардинально изменилась.
После вступления в должность Ёсинобу не поехал в Эдо – сейчас всё решалось на западе страны. В первую очередь предстояло подготовиться к продолжению войны против Тёсю и решить вопрос с открытием порта Хёго. Расположенный рядом с Киото и Осака, он давал иностранцам доступ к крупнейшему промышленному и торговому региону, поэтому они не собирались снижать давление на правительство. Занимаясь этим вопросом, Ёсинобу несколько месяцев курсировал между Киото и Осака.
Противники сёгуната прилагали все усилия, чтобы затруднить ему эту задачу: с одной стороны, в контактах с иностранцами поддерживали их требования ускорить открытие порта, а с другой – подогревали в среде противников бакуфу антииностранные настроения и говорили о необходимости свергнуть правительство. Ёсинобу стремился сохранить партнёрские отношения с императорским домом и действовать вместе с ним против радикалов, а последние изо всех сил старались не допустить этого союза. В этих условиях позиция императорского дома приобретала особое значение.
Императорский дворец в Киото
Главные европейские игроки – Франция и Великобритания – в борьбе за японский рынок сделали ставку на противоборствующие стороны: Франция поддержала сёгунат, а Великобритания – княжество Тёсю. В феврале 1867 года Ёсинобу пригласил в замок Осака французского посланника Леона Роше и обсудил с ним ситуацию. Француз предложил сёгуну конкретный план действий. Первое: открыть порт Хёго, продемонстрировав тем самым лидерские качества и готовность действовать решительно. Второе: привлечь на свою сторону императорский дом, разъяснив ему необходимость реформ и технической модернизации. Третье: реформировать бакуфу за счёт создания современных министерств и назначения на ключевые должности верных вассалов из числа фудай даймё и хатамото. Со стороны Франции посланник обещал полное содействие в борьбе с мятежниками и всячески подчёркивал, что их поддерживает Великобритания, поэтому правительству на неё рассчитывать не стоит.
Ёсинобу принял программу французского посланника и приступил к её реализации. В бакуфу появились три гражданских министерства (финансов, внутренних дел и иностранных дел) и два военных (сухопутное и морское). В мае 1867 года сёгун провёл два совещания: одно в Осака с участием ведущих политиков (Симадзу Хисамицу, Мацудайра Сюнгаку, Ямаути Тоёсигэ, Датэ Мунэнари), другое в Киото с представителями императорского двора. По их результатам были приняты важные решения: 1) об открытии порта Хёго с 1 января 1868 года; 2) о смягчении позиции бакуфу по отношению к княжеству Тёсю. Показав, что умеет находить решения в трудной ситуации, Ёсинобу одержал дипломатическую победу, однако этот успех не оставил его противникам иного пути, кроме курса на обострение борьбы.
Генеалогия семейной ветви восьмого сёгуна Ёсимунэ
К июню 1867 года в лагере противников бакуфу появилась политическая программа, обозначившая их главные требования. Итоги споров и дискуссий обобщил Сакамото Рёма (1836–1867), сын крупного торговца из княжества Тоса. Попав в водоворот политических событий, он стал убеждённым монархистом и в июне 1867 года представил князю Тоса Ямаути Тоёсигэ докладную записку с перечнем основных требований к правительству. Записка была составлена Сакамото во время морского перехода из Нагасаки в Киото, поэтому известна под названием «восьми судовых пунктов» (сэнтю хассаку).
1. Передача политической власти императору.
2. Учреждение двухпалатного парламента.
3. Смена политической элиты.
4. Пересмотр неравноправных международных договоров.
5. Принятие конституции.
6. Создание современного флота.
7. Создание современной армии.
8. Ликвидация разницы во внутренних и внешних ценах на золото и серебро.
Противники бакуфу во главе с Сайго Такамори и Окубо Тосимити из княжества Сацума приняли программу Сакамото и заключили союз с княжеством Тоса, однако свои дальнейшие действия они представляли по-разному: лидеры Сацума в случае отказа бакуфу были готовы воевать, в то время как в Тоса заявили, что будут действовать исключительно мирными средствами. Третьего октября помощник князя Тоса по политическим вопросам Гото Сёдзиро передал советнику бакуфу Итакура Кацукиё программные требования Сакамото. Через три дня о поддержке этих требований заявило княжество Хиросима.
О программе Сакамото в бакуфу знали и раньше, но обсуждать её официально начали только после представления, в начале октября. Одни предлагали сёгуну прекратить губительное двоевластие, ведущее к развалу страны, и передать все политические полномочия императору, другие – во главе с руководителями княжеств Аидзу и Кувана – не признавали никаких компромиссов с мятежниками и требовали продолжения боевых действий.
Десять дней Ёсинобу выслушивал разные мнения и думал, как поступить. Тринадцатого октября он собрал в замке Нидзё сорок удельных князей и попросил их высказаться по вопросу о передаче власти императору. Большинство собравшихся промолчали, а княжества Сацума, Тоса, Хиросима и Фукуока выступили за передачу. Радикальная правительственная группировка в тот же день, 13 октября, подготовила проект указа об объявлении войны княжеству Сацума, а на следующий день – княжеству Тёсю.
Единственный вывод, который можно было сделать по итогам встречи с удельными князьями, состоял в том, что в борьбе с императорским домом бакуфу уже не может рассчитывать на широкую поддержку воинской элиты. И это повлияло на решение Ёсинобу. Четырнадцатого октября он сам отвёз во дворец указ Тайсэй хокан (букв. «возврат власти»), в котором говорилось, что он передаёт власть императорскому дому и настаивает на немедленном её принятии. В тот же день император Муцухито собрал большой придворный совет; заседание во дворце началось днём и продолжалось до двух часов ночи.
Предлагая императору немедленно и в полном объёме взять на себя управление страной, Ёсинобу понимал, что практически это сделать невозможно. Он был уверен, что император не сможет обойтись без помощи правительства и скорее всего попросит его ещё какое-то время исполнять свои функции. В подписанном им указе ничего не говорилось об отставке с поста сёгуна, – следовательно, Ёсинобу по-прежнему оставался главой правительства, хотя и с неопределёнными полномочиями. Это позволяло надеяться на создание коалиционного правительства с участием императора, проведение реформ и модернизации страны с сохранением руководящей роли династии Токугава.
Сёгун Ёсинобу (март 1867 года)
Однако у противников Ёсинобу были совсем другие планы. Узнав о его решении уступить власть, радикалы в ближайшем окружении императора немедленно подготовили тайный указ о свержении бакуфу, адресованный княжествам Тёсю и Сацума. Через неделю Муцухито его отозвал, однако слухи о том, что император объявил сёгуну войну, ещё какое-то время циркулировали среди его сторонников.
Беспрецедентное решение Ёсинобу добровольно уступить власть стало неожиданностью не только для большинства княжеств, но и для оставшихся в Эдо членов правительства. Им пришлось в спешном порядке выехать в Осака, чтобы получить у сёгуна подтверждение. Он объяснял своим сторонникам, что этот шаг поможет снизить накал борьбы, но по сути ничего не изменит: не имея органов управления, император не сможет реализовать свои властные полномочия и будет вынужден вернуть их правительству, частично или полностью.
В общем, так и произошло: 23 октября Муцухито поручил бакуфу продолжать заниматься внешней политикой, а ещё через три дня по просьбе ряда княжеств временно возложил на него обязанности по управлению страной. Таким образом, порядок, существовавший до 14 октября, формально был восстановлен, но с одним отличием: теперь властными полномочиями распоряжался не сёгун, а император. Точнее говоря, его ближайшее окружение, поскольку самому монарху 3 октября исполнилось всего пятнадцать лет. А в его окружении были самые разные люди: во дворце тоже шла борьба между умеренными и радикалами. Как и на улицах столицы: вечером 15 ноября неподалёку от дворца сторонники бакуфу выследили и убили Сакамото Рёма, которого считали одним из главных виновников случившегося. В условиях нарастающей напряжённости отряд княжества Сацума численностью в три тысячи человек в конце ноября вошёл в Киото, а отряд Тёсю – в город Нисиномия в соседней провинции Сэццу.
Девятого декабря в императорском дворце решался вопрос о власти. За день до этого отряды из Сацума, Хиросима, Фукуи, Овари и Тоса вошли в столицу и взяли под охрану прилегающие к дворцу кварталы. На совещании высказывались разные мнения, но победила радикальная точка зрения, которую отстаивали представители княжеств Сацума и Хиросима. В этот день император Муцухито издал указ, положивший начало новой эпохе в истории страны. В нём говорилось, что должность сёгуна упраздняется, бакуфу лишается своих полномочий, а вся власть переходит к новому правительству, назначенному императором. Ведущие позиции в нём заняли Окубо Тосимити и Сайго Такамори из Сацума, Кидо Такаёси и Ито Хиробуми из Тёсю, Итагаки Тайсукэ из Тоса, Окума Сигэнобу из Хидзэн. От придворной аристократии в императорское правительство вошли Ивакура Томоми и Сандзё Санэтоми.
По сёгуну Ёсинобу были приняты отдельные решения: ему предложили добровольно отказаться от придворной должности Внутреннего министра и передать императору все земельные владения Токугава. На то, что сёгун с этим согласится, никто не рассчитывал, поэтому требование о передаче земельных владений можно было считать объявлением войны.
Сакамото Рёма
Ёсинобу тоже был приглашён на совещание во дворце, но не поехал. На следующий день удельные князья Токугава Ёсикацу из Овари и Мацудайра Сюнгаку из Этидзэн прибыли в замок Нидзё и передали ему требования нового правительства. Он встретил их внешне спокойно и сказал, что должен всё обдумать. Самый простой план состоял в том, чтобы немедленно собрать своих людей и расправиться с засевшими во дворце самозванцами. Но Ёсинобу не любил спонтанных решений. Учреждение императорского правительства и его решения стали для него неожиданностью; сражение в столице, само по себе нежелательное, не было подготовлено и не гарантировало успеха. Через два дня он вместе со своими сторонниками ушёл в Осака, чтобы тщательно всё обдумать и принять решение.
Если до 9 декабря в стране было формальное двоевластие, то после указа оно стало фактическим. На бумаге бакуфу было распущено, но в действительности оставалось главной действующей силой, а новое императорское правительство, наоборот, хотя и объявлено существующим, не имело пока никаких реальных полномочий, кроме права издавать указы. Страна ждала, чем закончится противостояние, и выяснить это можно было только на поле боя.
На западные княжества надеяться не приходилось, поэтому Ёсинобу отправил в Эдо советников с заданием мобилизовать все силы, сохранившие верность правительству, и морем доставить их в Осака. Встретившись с послами Франции и Великобритании, он объявил, что по-прежнему управляет страной, а созданное в Киото правительство незаконно и не имеет никаких полномочий. Через два дня он принял ещё шестерых иностранных послов и повторил им то же самое, особо подчеркнув, что вопросы внешней политики остаются в его ведении.
В отсутствие сёгуна и многих руководителей бакуфу стала осложняться ситуация в Эдо. С середины октября по городу ходили слухи о тайном указе императора с объявлением войны сёгунату; одни говорили, что он был издан, но отменён, другие доказывали, что остаётся в силе и требует действий. Около полутора сотен сторонников императора объединились в боевой отряд, дали друг другу клятву верности и начали нападать на вассалов бакуфу. Уходя от преследования после боевых вылазок, они неизменно находили приют в городской усадьбе князя Сацума, перед воротами которой их преследователи были вынуждены останавливаться. Городской магистрат доложил правительству, что усадьба служит официальным укрытием для вооружённых преступников, и запросил разрешение на штурм.
Двадцать четвёртого декабря около тысячи человек, по большей части выходцы из княжества Сёнай, окружили усадьбу Сацума и предъявили её управляющему приказ бакуфу о выдаче скрывавшихся в ней разбойников. Получив отказ, командующий операцией отдал приказ о штурме. В результате трёхчасового боя с применением артиллерии резиденция князя Сацума была сожжена и разрушена, шестьдесят четыре её защитника погибли и более ста человек арестованы.
Ёсинобу узнал об этом через три дня, 28 декабря. Прибывшие в Осака Такигава Томоаки и Оно Томогоро, оба сторонники решительных действий, описали ситуацию в Эдо и сам инцидент таким образом, что необходимость наказания провокаторов из Сацума стала совершенно очевидной. Ёсинобу решил, что пришло время действовать. Отдав приказ разрушить осакскую резиденцию князя Сацума, он отправил императору и послам ведущих западных стран извещения о том, что правительство начинает против княжества Сацума карательную операцию в Киото. Будучи уверенным в победе, он попросил находившихся там князей Овари и Этидзэн, которых считал своими союзниками, обеспечить безопасность императорского дворца и не допустить бегства из столицы руководителей Сацума.
Усадьба князя Сацума
Для обсуждения ситуации новое правительство собралось на экстренное совещание. Представители умеренного крыла предложили считать предстоящее боевое столкновение конфликтом между бакуфу и княжеством Сацума и занять нейтральную позицию, однако большинство высказалось за радикальный вариант – принять вызов и бросить все силы на разгром сёгуната.
Боевые действия начались 2 января 1868 года с обстрела двух кораблей Сацума в заливе Хёго. В тот же день пятнадцатитысячная армия бакуфу двинулась на Киото двумя колоннами, в направлении Тобу и Фусими. Её основу составляли отряды княжеств Аидзу, Кувана и бойцы «нового народного ополчения» (синсэнгуми). В южном пригороде столицы наступавших встретил объединённый отряд Сацума и Тёсю численностью около пяти тысяч человек. Над их головами развевались императорские стяги. После 9 декабря противники сёгуната из мятежников и врагов императорского дома превратились в его защитников – это кардинально меняло моральное соотношение сил и мотивацию участников предстоящего сражения. Кроме того, отряды Тёсю и Сацума благодаря сотрудничеству с англичанами были лучше обучены и вооружены.
Третьего января в первой половине дня армия бакуфу подошла к передовым постам противника в районе Тоба, южном пригороде столицы, и потребовала пропустить её в город. Им ответили, что для этого необходимо разрешение нового правительства. Несколько часов противники стояли друг против друга, и около пяти вечера армия бакуфу пошла вперёд. Бой продолжался недолго, до наступления темноты, и закончился в пользу оборонявшихся. Понеся большие потери, силы бакуфу отступили.
Второй бой шёл в это же время в районе Фусими, неподалёку от Тоба. Там отряд Сацума тоже преградил путь противнику и, услышав звуки стрельбы по соседству, первым открыл огонь. Здесь бой продолжался гораздо дольше, до полуночи, и тоже закончился не в пользу наступавших.
В течение следующих трёх дней в Киото подходили разрозненные отряды тех, кто решил встать на сторону нового правительства, и бои в пригороде продолжались, но они не изменили общего результата – армия бакуфу так и не смогла войти в столицу.
Поняв, что операция провалилась, Ёсинобу 6 января вернулся в Осака и на следующий день с несколькими членами правительства отбыл на судне в Эдо; в тот же день закончились бои в пригородах Киото. Одни сторонники бакуфу отправились в Эдо, другие разъехались по домам.
Седьмого января новое правительство объявило сёгуна врагом императорского дома и издало указ о военном походе против него. Гарнизон замка Осака, главного опорного пункта бакуфу в западной части страны, оставил крепость, и 9 января в него вошли ополченцы княжества Тёсю. Киото и Осака, главные города на западе страны, перешли под контроль новой власти. В течение следующей недели все западные княжества, а также Овари и Кувана, бывшие сторонники бакуфу, признали новое правительство. В конце января послы западных стран сделали официальные заявления, что не будут вмешиваться во внутренний конфликт.
Вернувшись в Эдо, Ёсинобу поселился не в замке, а в городской усадьбе Хитоцубаси. Его поспешный отъезд из Осака ещё не означал капитуляции; окончательное решение он хотел принять в своём городе, среди единомышленников, а не на враждебном западе. Несмотря на военную неудачу под Киото, в руководстве бакуфу доминировал боевой настрой. Министр финансов Огури Тадамаса, командующий сухопутной армией Отори Кэйсукэ и министр флота Эномото Такэаки задавали тон в настроениях чиновников, призывавших Ёсинобу не сдаваться и проучить новоявленных самозванцев. Пятнадцатого января сёгун уволил самого активного «ястреба», министра финансов Огури. Он явно колебался и раздумывал. В письме Мацудайра Сюнгаку от 17 января Ёсинобу объяснял поражение в Киото вероломством нападения противника и осуждал указ от 9 декабря, называя его необдуманным и чрезмерным (Исии, 1974).
Во второй половине месяца он ещё трижды – 19, 26 и 27 января – встречался с послом Франции и обсуждал с ним ситуацию. Ёсинобу говорил, что считает своей обязанностью защищать имущественные права династии Токугава и готов делать это до последнего. С учётом того, что восточная часть страны оставалась под контролем бакуфу, Леон Роше предложил провести разграничительную линию в районе Сумпу и укрепить её верными частями; это давало шанс на сохранение земельных владений. Одновременно с этим он рекомендовал убрать из правительства всех «ястребов» и назначить на ключевые должности умеренных политиков, чтобы показать, что он не претендует на контроль над всей страной и готов довольствоваться её восточной частью. В этом случае французский посол обещал сёгуну своё посредничество на переговорах с Киото и уход в отставку на приемлемых условиях.
Сайго Такамори
Ёсинобу частично последовал этим советам, назначив руководителями бакуфу умеренных политиков Кацу Кайсю и Окубо Тадахиро. Однако переговоры Леона Роше с руководителями нового правительства провалились: они потребовали от сёгуна безоговорочной капитуляции и ликвидации бакуфу. Поручив Кацу и Окубо договориться с Киото о предотвращении гражданской войны, Ёсинобу принял окончательное решение. Пятого февраля в письме на имя Мацудайра Сюнгаку он сообщил, что оставляет свой пост, не выдвигая никаких условий, и заключает себя под домашний арест. Двенадцатого февраля он переехал из городской усадьбы в храм Канъэй, где находилась одна из двух семейных усыпальниц Токугава.
В начале февраля новое правительство объявило, что начинает военный поход против бакуфу. Звание сэйи тайсёгун и ритуальный меч от императора получил принц Арисугаваномия, а командующим операцией был назначен Сайго Такамори. Девятого февраля императорская армия выступила из Киото и двинулась на восток.
Узнав о решении Ёсинобу, несколько политиков обратились к императору с просьбой сохранить династию Токугава и жизнь последнего сёгуна. Все ключевые вопросы текущего момента решались на переговорах Сайго Такамори и Кацу Кайсю. Они продолжались два дня, 13 и 14 марта. Стороны договорились о предотвращении гражданской войны и мирной передаче замка Эдо. Новое правительство гарантировало Ёсинобу личную безопасность при условии, что он останется под домашним арестом и будет отбывать его не в Эдо, а в родовом замке Мито в провинции Хитати (современная префектура Ибараки). От него также потребовали уйти с поста главы правящей семейной ветви. Важную роль в судьбе отставного сёгуна сыграл британский посол Гарри Паркс, заявивший, что жестокость по отношению к политическим оппонентам может подорвать доверие западных стран к новому правительству и осложнить дальнейшее сотрудничество. Умеренные политики в Киото также говорили о том, что нельзя полностью перечёркивать всю историю сёгуната и напоминали о заслугах отца Ёсинобу в деле обновления страны.
Главным символом окончательной смены власти стала передача новому правительству замка Эдо. Она состоялась 11 апреля. Уходящую власть представлял командующий сухопутными войсками бакуфу Кацу Кайсю (1823–1899), а новую – Сайго Такамори (1828–1877). Это был переломный момент, означавший конец одной эпохи и начало другой. В этот день Ёсинобу в сопровождении младшего советника бакуфу Асано Удзисукэ и небольшой охраны выехал в княжество Мито. Главой семейной династии Токугава новое правительство назначило четырёхлетнего Таясу Камэносукэ, которого два года назад хотел видеть своим преемником четырнадцатый сёгун Иэмоти.
Переговоры. Сайго Такамори (слева) и Кацу Кайсю
Новая власть оставила последнему сёгуну земельные владения с годовым доходом в семьсот тысяч коку риса. Через два месяца после переезда в Мито ему предложили сменить место жительства, поскольку в районе Канто продолжались боевые действия между новым правительством и не желавшими сдаваться сторонниками бакуфу. Ёсинобу выбрал Сумпу – город, где родился и закончил свою жизнь основатель династии Токугава Иэясу. Двадцать третьего июля он поселился в местном храме, где провёл следующие пятнадцать месяцев, пока продолжалась гражданская война. Двадцать третьего сентября 1868 она закончилась, и через десять дней ему разрешили переехать в городской дом. Вскоре к нему присоединилась жена Микако, всё это время жившая в Эдо.
Кацу Кайсю во время передачи замка Эдо
С декабря 1867 года в Японии началась новая историческая эпоха, реформы которой кардинально изменили облик страны. Главный город был переименован из Эдо в Токио, сюда переехало новое правительство, а в замке сёгуна поселился император Муцухито. Сословия были упразднены, провинции и княжества укрупнены и преобразованы в префектуры, а бывшие удельные князья стали их губернаторами. Провинция Суруга, в которой жил Ёсинобу, была переименована в Сидзуока, такое же название получил её главный город Сумпу. Первым губернатором префектуры стал малолетний глава династии Таясу Камэносукэ, вскоре сменивший имя на Токугава Иэсато (1863–1940).
Следующие тридцать лет отставной сёгун практически безвыездно жил в Сидзуока, с головой погрузившись в личную жизнь и увлечения. В истории нечасто можно встретить примеры столь контрастного перехода от максимальной вовлечённости в ключевые события своего времени к социальному забвению и полному штилю. С пятнадцатым сёгуном Токугава произошло именно это: с двадцати лет он находился в центре политической жизни и навсегда исчез из неё на тридцать первом году, когда у многих всё только начинается.
О том, как жил и чем занимался пятнадцатый сёгун с 1872 по 1912 год, можно узнать из его сорокачетырёхтомной биографии Кафу никки («Хроники Его Превосходительства»), составленной бывшим служащим бакуфу Сибусава Эйити.
Поначалу главным увлечением Ёсинобу была охота. Первая биографическая запись, сделанная в январе 1872 года, гласит, что он ездил охотиться второго, четвёртого и пятого числа. Восьмого января – верховая прогулка, десятого и тринадцатого – снова охота. И так далее. Из дома Ёсинобу выезжал каждый день – верхом или на рикше, с женой или двумя наложницами. Его излюбленным местом посещений была ближайшая к дому река Симидзу, где он ловил рыбу сетью. Иногда бывший сёгун посещал горячие источники, а дома писал сценарии для театра Но, занимался европейской и национальной живописью, пробовал себя в поэзии. В 1888 году он заинтересовался недавно появившейся фотографией – стал приглашать в усадьбу бывшего служащего бакуфу, который открыл в городе фотоателье, и брать у него уроки. Сделанные для него снимки дарил друзьям и родственникам, а в 1893 году сам взял в руки камеру и стал регулярно выезжать на фотосессии. Согласно той же хронике, поначалу он делал это по двадцать пять – тридцать раз в год и больше всего любил снимать пейзажи. В этом увлечении достиг полупрофессионального уровня и несколько раз посылал свои снимки в журналы для публикации, но их не приняли. Впоследствии к этим увлечениям добавились езда на велосипеде и работа с холодным фарфором.
Бывший сегун вёл размеренный образ жизни и строго соблюдал распорядок дня. В соответствии с полученным в детстве воспитанием ложился и вставал в одно и то же время, ежедневно гулял на свежем воздухе. Ходил всегда прямо и твёрдо, заложив руки за спину. Иногда у него портилось настроение и на него нападала хандра; в такие периоды он мог день или два ни с кем не разговаривать. По совету врача занимался дыхательной гимнастикой, восстанавливая душевное равновесие. В молодости Ёсинобу очень любил сакэ, но в зрелом возрасте совсем отказался от спиртного.
В 1877 году к нему в гости приехала мать и прожила в Сидзуока около месяца. Она выделяла Ёсинобу среди других сыновей и говорила, что он больше всех похож на отца. Жена Микако приехала к мужу в 1868 году и прожила с ним двадцать пять лет. В последние годы она болела и несколько раз выезжала в Токио на операции. Весной 1894 года Микако уехала в столицу на очередной курс лечения, там почувствовала себя хуже и в июле умерла. Её брак с Ёсинобу был устойчив и продлился почти сорок лет, хотя поначалу отношения между супругами не складывались – согласно устным свидетельствам, через полтора года после замужества Микако пыталась покончить с собой. Они поженились в декабре 1855 года, когда жениху было восемнадцать, а невесте двадцать лет. Единственная дочь, родившаяся в этом браке, умерла в раннем возрасте, других детей у супругов не было. В Сидзуока семейный мир восстановился, причём важным фактором гармонии стали две наложницы Ёсинобу, Симмура Нобу и Наканэ Ко. Он оставался бездетным до тридцати четырёх лет, но затем гражданские жёны на двоих родили ему десять сыновей и одиннадцать дочерей. Женщины прекрасно ладили между собой и вместе воспитывали детей Ёсинобу; его законная жена спокойно относилась к их присутствию.
В Токио бывший сёгун выезжал крайне редко – всего пять раз за тридцать лет; только чтобы навестить во время болезни мать и жену и два раза на их похороны. В 1878 году в Сидзуока проездом остановился император Мэйдзи, и губернаторство по этому случаю устроило званый ужин. Ёсинобу тоже получил на него приглашение, но вежливо отказался.
Свой шестидесятилетний юбилей он встретил в сентябре 1897 года в полном здравии и хорошем настроении. По случаю знаменательной даты в семье было принято важное решение – переехать в Токио. Ёсинобу поселился в районе Сэтагая, рядом с железнодорожной станицей Сугамо, в просторной усадьбе площадью около десяти тысяч квадратных метров. Из-за подготовки к переезду празднование его юбилея было перенесено на февраль следующего года. А через месяц после этого бывший сёгун получил от императора приглашение во дворец. В последний раз они встречались тридцать лет назад, когда Мэйдзи едва исполнилось пятнадцать лет, а тридцатилетний Ёсинобу ещё возглавлял бакуфу. Теперь их роли поменялись: обожествлённый император принимал последнего сёгуна в его бывшем замке.
Микако, жена Ёсинобу
Несмотря на уединённый образ жизни отставного правителя, новая власть о нём не забывала. В решающий момент он сумел подавить личные амбиции и отказался воевать с императорским домом, хотя многие сторонники его за это осуждали и называли предателем. Мирный переход власти и гражданская война со сравнительно небольшим числом жертв стали результатом его личного решения, и это было оценено. В последующие тридцать лет император не только возвратил Ёсинобу его прежние придворные регалии, но и добавил новые. В 1872 году ему был присвоен неполный четвёртый ранг, в 1880 году – полный второй, который он имел на посту сёгуна, а в 1888 году – неполный первый ранг. Таким образом, придворный статус последнего сёгуна был полностью восстановлен и давал право личной аудиенции у императора. Их связывали и родственные узы: жена Мэйдзи была родной, а жена Ёсинобу – приёмной дочерью главы аристократического дома Итидзё; по тогдашним правилам они считались сёстрами. Встреча сёгуна и императора прошла дружелюбно и стала актом формального примирения старой и новой власти. В соответствии с первым пунктом конституции принца Сётоку, написанной ещё в VII веке, – о приоритете гармонии в человеческих отношениях.
Перед встречей с императором Ёсинобу попросил Кацу Кайсю, который все эти годы оставался его доверенным лицом, сделать так, чтобы во время визита исключить встречу с кем-либо из бывших удельных князей, ставших баронами, графами и губернаторами. Вероятнее всего, из-за отсутствия ритуала, которого следовало бы придерживаться в этом случае обеим сторонам.
После встречи с императором курс на примирение и забвение прежних обид был продолжен. Двадцать второго июня 1900 года Ёсинобу был присвоен древний придворный титул дзяконома сико, благодаря которому он вошёл в состав новой японской аристократии. Ещё через два года он получил высшее в политической иерархии того времени звание графа (косяку) и право заседать в верхней палате парламента. Впрочем, он им ни разу не воспользовался. Также Ёсинобу был возвращён пост главы династии Токугава, который у него отняли тридцать два года назад. Без этого последнего шага восстановление социального статуса было бы неполным. Теперь потомкам Ёсинобу были гарантированы высокий доход, уважение и место в политической элите страны. Начиная с этого года 22 июня отмечалось в семье пятнадцатого сёгуна как день полной реабилитации.
Чем дальше в прошлое уходили драматические события реставрации Мэйдзи, тем лучше становилось отношение к последнему сёгуну. В 1908 году семидесятилетний Ёсинобу был удостоен высшей награды страны, ордена Восходящего солнца первой степени. Однако никакие награды и поощрения не могли заставить его изменить раз и навсегда принятое решение – уйти из политической жизни. Побывав на вершине власти, он больше не хотел с ней соприкасаться и благодаря этому стал единственным из пятнадцати сёгунов Токугава, который после выхода в отставку не занимался никакой общественно-политической деятельностью.
Формально Ёсинобу занимал высший пост с 5 декабря 1866 года по 9 декабря 1867 года. Триста шестьдесят девять дней, меньше, чем кто-либо из четырнадцати его предшественников. Однако фактически он шесть лет находился в высшем эшелоне власти и многое про неё понял. Последний период его жизни – в качестве рядового гражданина – оказался самым длинным, он длился сорок пять лет. В этом смысле история жизни пятнадцатого сёгуна уникальна. Он единственный из всей династии ни одного дня не жил в замке Эдо; на службу приезжал часто, но ни он сам, ни его жена никогда не жили в его внутренних покоях.
Рост населения в трёх крупнейших городах Японии (XVII–XIX вв.)
Токугава Ёсинобу во французском мундире (1902)
В сентябре 1910 года Токугава Ёсинобу отмечал семидесятитрёхлетний юбилей. Сложив с себя полномочия главы семьи, он передал их двадцатишестилетнему сыну Ёсихиса. Случайное, но интересное совпадение: седьмой по счёту сын своего отца, Ёсинобу передал семью своему собственному сыну, тоже родившемуся седьмым. Эта отставка с поста главы семьи стала для Ёсинобу третьей за всю жизнь, тоже редчайшее явление. Освободившись от семейных дел и забот, бывший сёгун вернулся к своим любимым занятиям – охоте и фотографии, однако теперь он выезжал из дома гораздо реже.
В 1893 году для написания биографии последнего сёгуна было создано общество Сякумукай («Сновидения ушедших дней»). Ёсинобу иногда принимал участие в его заседаниях, просматривал тексты, посвящённые событиям его жизни, что-то исправлял и дополнял, делился воспоминаниями. За двадцать лет он многое успел сообщить своим биографам, благодаря чему история его жизни описана довольно подробно.
Четвёртого ноября 1913 года Ёсинобу простудился и весь следующий день провёл в постели. Простуда оказалась очень некстати, потому что 6 ноября один из его сыновей должен был получать во дворце очередной придворный ранг. Несмотря на болезнь, отец поехал на церемонию, и через два дня его состояние резко ухудшилось. Личный врач назначил лечение, и поначалу болезнь вроде отступила, но затем простуда перешла в воспаление лёгких, и 22 ноября 1913 года Токугава Ёсинобу скончался в возрасте семидесяти шести лет. Похоронили его в семейной усыпальнице Токугава в храме Канъэй.
По личным качествам пятнадцатого сёгуна часто сравнивают с основателем династии Токугава Иэясу. Возможно, причина в том времени, когда они жили, и тех задачах, которые решали. Создание династии в эпоху бесконечных войн и её спасение в кризисной ситуации потребовали от обоих незаурядных качеств. И они их проявили, хотя первый сёгун свою схватку выиграл, а последний проиграл. Однако поражение Ёсинобу и сравнительно мирный переход власти оказали стране не меньшую услугу, чем победа Иэясу и начало мирной жизни два с половиной столетия назад.
* * *
После смерти Ёсинобу в семье сменилось ещё три поколения. Сейчас в Токио живёт Токугава Иэхиро, праправнук последнего сёгуна. Продолжая традиционный отсчёт, его называют девятнадцатым главой семейной ветви Токугава, хотя никакого отношения к власти потомок именитой династии, конечно, не имеет. Токугава Иэхиро родился в феврале 1965 года, окончил экономический факультет престижного университета Кэйо и продолжил обучение в США, где получил степень магистра. Сейчас пишет научно-популярные книги по экономике, издаёт переводы с английского языка и выступает с публичными лекциями. Фамилия по-прежнему звучит, семейная линия сёгунов Токугава продолжается.
